Обрести силу

Вокруг темно. В голове шумело. «Взять тигра-оборотня живым», — мелькнуло в памяти. И вот, я жив. Только понятия не имею, где я и что происходит. Рядом послышался голос. Ты произнесла вслух те же вопросы, которыми задавался я.  — Кто здесь? — настороженно переспросил я. — Кто ты? Я выслушал твой ответ.  — Вот как… Значит, ты тоже не знаешь, где мы? Как ты сюда попала? Пока ты рассказывала свою историю, я попробовал пошевелиться. Все тело было опутано веревками. Наверное, ты в таком же плачевном положении. Мне вспомнились слова Куникиды — о том, что теперь я член агентства и должен держать эту планку. Пожалуй, смешно в моей ситуации строить из себя героя — какой из меня герой… Но я должен хотя бы попытаться.  — Тебя тоже связали? Послушай, у меня идея… Если ты подползешь поближе, я попробую развязать веревку. Надо только подобраться так, чтобы узел оказался рядом с пальцами. Да, кажется, я могу немного пошевелить правой рукой. Постарайся подобраться ближе. У тебя не получается? Тогда я подвинусь к тебе. Здесь так темно, скажи что-нибудь, я буду ползти на звук. У тебя красивый голос, несмотря на то, что сейчас он дрожит от страха. Извиваясь ужом, я пересек отделявшее нас пространство. Нельзя сказать, что это было легко: мои запястья были сложены параллельно и связаны за спиной так, что, ползая по полу, я сбил локти о неровную поверхность. Наконец, пришлось проползти дальше, чтобы развернуться спиной друг к другу: так я смогу нащупать узел на твоих руках. Теперь я могу коснуться тебя.  — Ты чувствуешь, где находится узел? Ниже? Прости, если я потрогал что-то не то… Я не хотел, просто… Просто здесь так темно, я не вижу, куда ставлю пальцы. Вот, кажется, я нашел веревку… Сейчас, не шевелись! Иначе узел затянется обратно! Вот, вот, почти… Наконец, твои руки были свободны. Плечи же оставались опутаны той же веревкой, и прошло какое-то время, пока ты смогла ослабить ее.  — Можешь… развязать меня? — спросил я, еще не уверенный, что ты не предпочтешь убежать в одиночку. Твои руки шарили по моему телу, ища узлы на веревке. Вокруг стояла непроглядная тьма, в которой и привыкшие глаза не могли различить даже силуэтов. Нам удалось избавиться от пут. Я сидел на полу, разминая затекшие плечи.  — Значит, тебя тоже похитила Портовая мафия? — задумался я, снимая со своих ног последние петли веревок: — Наверное, ты дочь важного политика, которого они хотят шантажировать? Нет? А, значит, богача, с которого можно потребовать выкуп! Нет? Тогда почему же? Ты не знала, почему за тобой охотится Портовая мафия. Когда ты задала тот же вопрос мне, я пробормотал:  — Им нужен не совсем я. Мафия хочет завладеть Лунным зверем — хоть и не знаю, как они собираются его использовать. Я — лишь бесполезный придаток к способности. Способности, о которой до недавнего времени я вовсе не знал. Тут мелькнуло озарение.  — Может быть, ты эспер? Ты ответила отрицательно, но, возможно, у тебя есть способность, о которой ты не знаешь. Однако, если она и есть — нам это ничем не поможет, если ты не знаешь о ней и не умеешь контролировать. Выходит, вся надежда на то, что мне удастся управиться с Лунным зверем. Без него нам ни за что не выбраться отсюда.  — Как тебя зовут? — спросил я. — А я Ацуши. Я одаренный, но моя способность приносит больше проблем, чем пользы, — смущенно признался я. Зря я это сказал. Теперь ты стала нервничать еще больше. Надо что-то предпринять, потому что худшее, что может быть в такой ситуации — это девчонка в истерике. В темноте, двигаясь наугад, я положил ладони тебе на плечи и негромко сказал:  — Может быть, я бесполезный неудачник, но я сделаю все, на что способен, — говорил я, замыкая объятия, — и мы выберемся отсюда вместе. Я пытался утешить тебя, но, говоря начистоту, сам едва верил в то, что у меня получится спасти нас. Перед глазами стояла та сцена: Наоми, раскинувшая руки, падает в объятия Танидзаки. Танидзаки падает рядом, изрешеченный пулями… Я не смог спасти их. Скорее всего, они оба уже мертвы — мертвы из-за того, что Портовой мафии был нужен Лунный зверь. Мертвы из-за меня. И, если у меня не выйдет защитить тебя — я недостоин быть членом Вооруженного детективного агентства. Я поднялся на ноги, и, двигаясь на ощупь, обошел по периметру помещение, где мы оказались — искал дверь или что-то вроде того. Помещение оказалось достаточно обширное. Стены были неприятно влажными и холодными, и нигде не проникало ни лучика света: кажется, мы глубоко под землей. Скользнув рукой дальше вдоль стены, я ударился пальцем обо что-то железное. С интересом ощупывая свою находку, я понял, что это решетка. Если мне удастся обратиться в тигра, то я смогу сломать ее. Только сначала надо предупредить тебя.  — Сейчас я буду использовать свою способность. Отойди подальше, на всякий случай. Я все еще не уверен, что могу контролировать себя в обличье тигра. Следующую минуту я стоял, как дурак, перед этой решеткой, пытаясь обратиться. Наверное, ты уже считаешь меня сумасшедшим, который мнит себя одаренным, а на деле — пустой болван. Мне ни разу не удавалось перевоплощение с той самой судьбоносной встречи с Дазаем, проще говоря — никогда не доводилось делать это по своей воле. Я попробовал мысленно позвать тигра. Представить себя огромным зверем. Сложить пальцы в хитрые символы. Ничего. В отчаянии я ударил кулаком по решетке, со всего размаха, не боясь разбить костяшки. В этот момент кисть стала крупнее и сменила форму, и, вопреки ожиданиям, разбилась не она, а решетка — Лунный зверь все-таки пришел. Я пощупал свою руку — вместо нее была огромная лапа, точно так же, как в ту ночь, когда Дазай объяснил мне, кем на самом деле был тигр, преследовавший меня. И точно так же я потряс рукой, пытаясь избавиться от лапы — до тех пор, пока не ощутил, что моя рука вновь стала нормальной. Я шагнул в пролом и обратился к тебе:  — Возьми меня за руку, чтобы не потеряться в темноте. Блуждая во тьме, мы выбрались в коридор, освещенный редкими лампами. Слабый свет с непривычки резал глаза. Проморгавшись, я отпустил твою руку. Впервые мы можем рассмотреть друг друга: ты с интересом уставилась на мои белые волосы. Я знаю, что такой оттенок — светлый, как у альбиноса — встречается очень редко, и, наверное, ты считаешь меня странным. От каждого шороха по спине проходила дрожь. Уже зная, на какие зверства способна Портовая мафия, я не хотел бы встретиться с ее людьми во второй раз. Зайдя вперед меня, ты вдруг споткнулась, и я понял, что впереди была невидная в тусклом свете лестница, ведущая вниз. Должно быть, упасть с нее было очень больно — я слышал, как ты вскрикнула. Спеша и перепрыгивая через ступеньки, я подбежал к тебе. Твои ноги в ссадинах, колени разбиты и кожа на ладонях содрана, а у нас нет ни пластыря, ни антисептика.  — Оближи ранки, — посоветовал я. — В слюне есть заживляющие вещества, поэтому кошки всегда зализывают раны. Все еще сидя на полу, ты послушалась и облизнула ладони, но не смогла дотянуться до ссадин на ногах.  — Я сделаю это для тебя, — предложил я. — Нет, мне вовсе не противно. Правда, дай мне сделать это. Так лучше, чем оставить ранки вовсе необработанными, а я обещал, что сделаю все, чтобы помочь тебе. Вытерев ладонью струйку крови, я наклонился к твоей голени и прижался губами к рассеченной коже. Стоя на коленях перед тобой, я облизывал ранку.  — Не щиплет? — спрашивал я, осторожно проведя языком. Ты покачала головой. Я перешел к ссадине возле колена, так же бережно вылизывая ее. Твоя кожа была теплой и солоноватой, и выступившая кровь оставляла влажные следы на моих губах.  — Кажется, кровь больше не течет, — решил я, оглядывая ранки. Протянув руку, я помог тебе подняться. — Ты можешь идти? — нервно спросил я, услышав приближающийся звук чужих шагов. Должно быть, кто-то услышал шум, и теперь мафия идет сюда. Я нервно оглянулся. Идущие уже совсем близко, а ты вряд ли сможешь бежать.  — Быстрее, — просил я, обнимая тебя за талию и помогая идти. Надо найти какой-то выход, и срочно, ведь я обещал, что защищу тебя. И уже за углом взгляд нашел узкое пространство за колонной — как раз достаточно, чтобы втиснулись мы оба. Если попробовать затаиться там и надеяться, что мафиози пройдут мимо… Пролезая между колонной и стеной, я увел тебя с собой. Люди мафии свернули вслед за нами всего полминуты спустя. Мы стояли, прижавшись друг к другу настолько близко, что я чувствовал, как бьется твое сердце. Здесь так тесно, что невозможно пошевелиться — мы словно в метро в час пик. Стоя так, я ощущал каждый изгиб твоего тела; чувствовал, как поднимаются твои ребра на вдохе, а тихий, дрожащий выдох щекочет мне ключицу. Затаившись, краем глаза я мог видеть, что происходит снаружи. Человек в черном костюме остановился внизу лестницы. Наклонился, тронул капельки крови, оставшиеся на полу, растер между пальцев. Обменялся репликами с компаньонами. Огляделся по сторонам. Решалась наша судьба. Если начнут обыскивать вокруг, то непременно найдут нас. Я крепче обнял тебя за талию, не зная, пытаюсь ли я этим жестом поддержать тебя — или успокоиться самому. Ты кивнула мне в ответ — я не увидел жеста, а ощутил его: краткое, едва уловимое движение, которое можно почувствовать лишь прижавшись вплотную. Мафиози прошли дальше. Я думал о том, как бы поступили Дазай и Куникида на моем месте. Может быть, вступили в схватку с мафией? А все, на что хватает меня — просто прятаться и надеяться на удачу. Стоят ли мои обещания защитить хоть сколько-то? Могу ли я в самом деле быть полезным? Когда шаги стихли, с губ непроизвольно сорвался вздох облегчения.  — Можно выходить, — прошептал я. Мы отправились в противоположную сторону — вверх по лестнице и по той части коридора, где мы уже были, стараясь двигаться как можно тише. Ты прихрамывала, волоча ушибленную ногу, но стойко стремилась не отставать.  — Обопрись на мое плечо, не стесняйся, — предложил я. Ты обвила рукой мою шею, я приобнял тебя, помогая держаться на ногах. В приюте ни одна девчонка не согласилась бы встать со мной так близко — стараниями воспитателей, я был изгоем. Я нашел другие удовольствия вместо общения со сверстниками, и выучил, что мое место — на обочине жизни. Например, на ночной кухне, где из оставшихся продуктов можно сообразить вкуснейший отядзуке. Или в пустой библиотеке, где я играл в одиночестве, пока остальные развлекались в зале. Словом, я совершенно не компанейский человек, и меня больше волнует собственная судьба, чем благо окружающих. Не знаю, что за порыв заставил меня во время экзамена накрыть бомбу своим телом, но сейчас я ощущаю точно такой же порыв: я хочу, чтобы ты выбралась отсюда живой. Конечно, еще лучше, если и я выберусь тоже. В этот раз, казалось, мы выбрали верное направление: если мы находимся под землей, то для того, чтобы выбраться, нужно идти не вниз, а вверх. Коридор казался длинным и извилистым, местами в стенах были проемы, за которыми находились залы с неизвестным оборудованием: пыточные? Оружейные склады? Я не знал и не хотел знать. Вся атмосфера наводила ужас, и хотелось только одного: поскорее сбежать отсюда.  — Нам нужно срочно найти выход. Мафия уже знает о побеге, и ищет нас, — по спине прошли мурашки. — Ты можешь идти быстрее? Ты попробовала, и я понял, что это слишком трудно.  — Тогда обними меня. Я вовсе не пристаю, я вообще не имею в виду ничего такого! Просто положи обе руки мне на плечи и держись крепко. Я подхватил тебя под колени и взял на руки.  — Тебе удобно? Хорошо. Нет, мне не тяжело, — соврал я. Должно быть, во время похищения меня чем-то накачали, и в теле все еще ощущалась слабость, но эту информацию лучше оставить при себе. Трудно мне или нет, мы будем идти быстрее, если я понесу тебя. Ты прижалась плотнее, сцепляя ладони на моей спине, и опустила голову на плечо. Твои волосы мягкие и приятно пахнут. Держа тебя на руках, я прошел еще один пролет вверх — влажный и тяжелый воздух стал свежее, и здесь коридор освещался уже не лампами, а маленькими окнами под самым потолком. Мы почти выбрались из подземелья, и теперь я был уверен, что выход где-то рядом. Но, стоило блеснуть надежде, как нас оглушил звонкий рев сирены. Выходит, мафия подняла тревогу — и тут произошло самое худшее. Решетки, вделанные в стены через каждую сотню метров, стали смыкаться: верхние половинки с грохотом выдвинулись из пазов под собственной тяжестью, а нижние створки медленно поднимались, и слышен был шум автоматического механизма. Мы снова в западне. Шанс был только один, поэтому я быстро скомандовал:  — Заберись мне на спину! Держись крепче! Нет, не так, вцепись мне в волосы! Повезло, что ты доверилась мне и без пререканий исполнила все. Я призвал чувство безрассудного отчаянья, которое нашло на меня в тот момент, когда я сломал решетку, и Лунный зверь стал мною, поглотив мое тело, обратив меня в тигра. С невероятной скоростью я понесся по коридору, перепрыгивал через препятствия, которые становились все выше, проскальзывал в щели, которые становились все теснее. Лязгало железо и неслышно касались пола белые лапы. Раньше, чем створки сомкнулись, я пересек коридор и взбежал по лестничному пролету. Опасность миновала, и я без сил лег на пол, отпустив Лунного зверя. Ты все еще сидела на моей спине, крепко обняв бедрами, вцепившись руками, низко наклонившись — так, что я чувствовал твое лицо в своих волосах.  — Это была… моя способность, — пробормотал я. Слова прерывались тяжелым дыханием. — Этот тигр… доставил мне много неприятностей. И, наверное, теперь ты меня боишься? Я услышал над ухом тихий мелодичный смех, а потом ты слезла с моей спины, села рядом и погладила меня по голове. Я повернул голову и с удивлением посмотрел на тебя — я ожидал отвращения, а не ласки.  — Почему ты смеешься? …Что ты имеешь в виду, говоря: «Тигр — всего лишь большой котенок»? — я поднялся на колени и смущенно приложил ладонь к виску. — А-а, тебе нравятся кошки. Лунный зверь мало похож на милого котенка! …Но я рад, что ты меня не боишься. За неплотно прикрытой дверью виднелся яркий свет — и я бездумно распахнул ее, выходя с лестницы в большой зал. Какой же это было ошибкой! Я так надеялся ускользнуть без драки, но первое, что я увидел, когда мы вышли в холл — толпу до зубов вооруженной охраны. «Вот и здрасте», — пронеслось в голове, сердце зашлось бешеным мотором, вскинулись направленные на нас автоматы, и единственное, что я успел — столкнуть тебя с дороги, швырнуть на пол, чтобы заставить лечь и укрыться от пуль. Очередь прошила мое тело. Упав навзничь, я скорчился от невыносимой боли, повернулся на бок, прижимая ладони к груди и чувствуя, как сквозь пальцы сочится кровь. Меня пронзил страх: нечеловеческий, животный страх смерти. Не помня себя, я стал Лунным зверем. Пули летели мимо и рикошетом отскакивали от стен, оставляя вмятины на ровной поверхности. Поднялась бетонная пыль. Окружающий мир превратился в череду слайдов, словно память выхватывала отдельные моменты, пропуская мимо сознания связующие звенья. Мафиози в черных пиджаках и вспышки выстрелов. Кровь на белых лапах — моя собственная кровь. Человек справа рухнул от моего удара. Ты куда-то ползешь, прижимаясь к полу и прикрывая голову ладонями. Со стены падает картина в богато украшенной раме, разбитое стекло рассыпается блестящими осколками. Мои когти вцепились в тело мафиози, и в этот момент мой ужас сменился, стал иным: электрическим разрядом меня ударил страх убить. Более тонкий, более хитрый и более пронзительный страх, чем страх смерти — я должен защищать людей, а не становиться убийцей… Отбросив прочь раненого, я на миг застыл, обращаясь к Зверю, умоляя тигра втянуть когти. Мягкие лапы не причинят столько вреда, не причинят же? Я должен обуздать дикое животное, не позволить ему захватить мой разум; я должен остаться собой во что бы то ни стало. …Битва закончилась победой Лунного зверя — я так и не мог поверить, что эта победа принадлежит мне. Я стоял посреди зала, который казался до звона тихим после грохота пальбы, и взглядом искал тебя, чтобы позвать с собой и сбежать отсюда — но никак не мог найти. Должно быть, в панике ты где-то затаилась, и убежище оказалось очень удачным. Или же… Нет, не хочу думать, что во время драки я мог причинить тебе вред! Или — ничуть не лучше — кто-то из мафии все-таки поймал тебя, и весь путь, что мы проделали, был напрасным. Я точно не смогу просто сбежать в одиночестве, зная о том, что ты будешь связана где-то в этих жутких подземельях. Я хотел вернуться в свое тело и позвать тебя, но тут в тишине просторного холла послышались шаги — совсем рядом. В обширном помещении прозвучавший кашель разнесся эхом. Мужчина в черном плаще вышел из арки на противоположной стороне холла.  — Оборотень, — констатировал он, взглянув на меня. «Акутагава», — вспомнил я его имя. Мафиози в черном плаще шел по прямой, не обходя тела своих лежащих без сознания товарищей.  — Идиоты, — прокомментировал он. — Открыли пальбу по пленнику, которого приказано взять живым! Наткнувшись на того, которого я нечаянно ранил, он изобразил на лице легкое удивление, а потом его губы тронула мерзкая улыбка.  — Ты все-таки открыл свою истинную сущность, Оборотень, — произнес он, наступив на раненого и вдавив каблук. Послышался стон. Акутагава шагнул дальше. — Твоя способность создана нести разрушения и смерть. Теперь ты осознаешь это? Нет! Я вовсе не хотел этой раны, и я не собираюсь становиться убийцей! Каким жгучим было мое желание заткнуть этот скривившийся в ухмылке желчный рот. Я припал на передние лапы, готовясь к прыжку. Акутагава раскинул руки и сжал ладони в кулаки. Из-за его спины на меня понеслись оскаленные змеи Расёмона. Я отразил эту атаку и бросился вперед. Акутагава выпрямился и гордо вскинул голову, а в последний момент резко наклонился — и мой прыжок прошел над ним. Развернувшись, Акутагава ударил меня в спину. Я ощутил, как Расёмон пронзает шкуру ледяными лезвиями. «Ты не сдашься, Лунный зверь», — умолял я. Я извернулся и выпустил когти, рассекая густую черноту лезвий. На лице Акутагавы вновь мелькнуло удивление, словно случилось что-то непредвиденное, но он быстро овладел собой, и, втянув лезвия, атаковал с новой силой. Я ускользнул, но уже понимал, что долго не протяну. Вдруг послышался гулкий удар и Акутагава рухнул на колени. За его спиной я увидел тебя: ты держала за ствол оброненный кем-то из мафии автомат и только что огрела Акутагаву по голове прикладом. Размахнувшись еще раз, ты нанесла второй удар, и мафиози упал без чувств. Вернувшись в собственный облик, я так и остался сидеть на полу.  — Ты спасла меня, — тупо проговорил я. Как смешно: я обещал, что вызволю тебя отсюда, но в итоге это ты спасла нас. В очередной раз я почувствовал себя слабым и бесполезным — но, в любом случае, я рад, что все закончилось. — Нет, не говори, что я справился бы и без тебя, это будет неправда. Ты спросила, ранен ли я. В памяти вспыхнула боль от выстрелов, и, коснувшись своей рубашки, я увидел, что ткань разорвана и заляпана кровью — но под ней не было ран. Я чувствовал себя так, словно на теле не было ни царапинки.  — Не ранен, — с удивлением ответил я. Ты настаивала, что видела, как в меня стреляли, и отказывалась меня слушать. Пришлось расстегнуть рубашку и показать, что на груди не осталось ни следа. Смутив меня, ты прикоснулась к светлой обнаженной коже, щупая обеими руками и широко распахнув глаза, словно с трудом могла поверить в то, что увидела. — Это… А-ай… Я запахнул рубашку, прячась от наглых прикосновений и чувствуя, что у меня загораются щеки. Нельзя сказать, что ощущать твои руки на своем теле было неприятно, но это так смущает.  — Нам надо убираться отсюда, — напомнил я, переключая внимание на более актуальный вопрос, чем чудесное исцеление. Поднявшись, я взял тебя под руку. Запомнив свою ошибку, теперь я двигался осторожно — заглядывал вперед, проверяя, нет ли перед нами людей мафии, и только потом возвращался за тобой. Мы выбрались из здания и вышли на улицы. Прочь из этого района, прочь от всего ужаса, который мы оставляли позади! Люди напряженно косились на нас, видя, как парень в окровавленных лохмотьях тащит за собой спотыкающуюся девушку. Справедливости ради, твоя одежда — после беготни по подземельям и ползания в пыли — выглядела ничуть не лучше, к тому же, на ногах виднелись синяки и ссадины. Остановившись, чтобы перевести дух, мы надеялись, что за нами не отправили погоню. В мыслях образовалась странная пустота, словно напряжение последних часов, дикое и всепоглощающее, вдруг испарилось: я чувствовал себя марионеткой, у которой разом обрубили все ниточки. Я устало ткнулся лицом тебе в плечо.

***

Отойдя к ларьку с мороженым, я попробовал спросить немного льда, чтобы приложить к твоим ушибам. Разглядев меня, продавец предложил лучше вызвать скорую, и пришлось убеждать его, что в этом нет необходимости. Наконец, я получил пакетик льда и врученную из жалости бесплатную порцию мороженого.  — Это тебе, — сказал я, с улыбкой передавая рожок с пломбиром: — Ты заслужила: не каждому довелось победить самого опасного человека Портовой мафии! Положив пакетик со льдом на ушибленную ногу, я стал расспрашивать:  — Куда тебя отвести? Где ты живешь? Ты начала объяснять, и выходило, что идти тебе некуда: Портовая мафия выкрала тебя издалека, а в Йокогаме у тебя нет никого знакомого.  — Может быть, в гостиницу? — предложил я. Ты покачала головой и рассказала, что сумочку, которая была при тебе, забрали, и ты осталась без единой йены. На этом месте мне захотелось проверить собственные карманы, и я с облегчением обнаружил, что кошелек по-прежнему при мне. Хорошо, что я положил его в карман, а не в сумку с оборудованием. Однако, с небольшим авансом, который я получил в агентстве — и это все, что мне выплатили за участие в деле с тигром! — мне не с руки расщедриться на то, чтобы снять номер.  — Что? Нет, конечно, я не оставлю тебя на улице, — пообещал я. Совсем недавно мне самому пришлось жить под открытым небом и без денег, и я никому не пожелал бы такой участи. В пакетике таял лед. В моем сердце тоже что-то таяло. У меня было чувство, что я могу выручить тебя точно так же, как меня выручили Куникида и Дазай.  — Сперва пойдем в полицию. Нет, лучше начнем с офиса агентства: твой рассказ может пригодиться для отчета, — рассуждал я. — А еще тебе понадобится защита: если Портовая мафия хочет заполучить тебя, они не остановятся перед второй попыткой. Меня резануло осознание: мафия точно так же может попытаться похитить и меня. А, значит, вернувшись в агентство, я снова подвергну опасности людей вокруг: так же, как было с Наоми и Танидзаки. Но у меня нет выбора. Это единственное место, где меня ждут — точнее, я надеюсь, что ждут. Ты спросила, о каком агентстве я говорю. Мне пришлось кратко пересказать события последних дней, чтобы тебе было известно, какое отношение я имею к ВДА.  — Я всего лишь стажер, — пояснил я, смущенно запуская пальцы в волосы. Лучше сразу предупредить тебя об этом, иначе ты будешь думать, что Вооруженное детективное агентство — сборище таких недотеп, как я. Хотя, если задуматься, сумрачные воины, с которыми я познакомился, оказались теми еще чудаками — но они хотя бы умело обращаются со своими способностями. Я продолжил рассказ: — Мне дали первое задание — и я его провалил. …Какое было задание? Понаблюдать за контрабандистами. Но это оказалось ловушкой. …Да, так меня и поймали. Почему ты считаешь, что я не виноват? Э-э… Я не мог знать заранее, что это ловушка, это верно. С ногами забравшись на лавочку, я обхватил колени руками. С одной стороны, ты права. С другой — эти слова не могли погасить то тяжелое чувство, которое теснилось у меня в душе.  — Я вырос в приюте. Там мне всегда говорили, что в мире нет места для таких, как я, — вдруг признался я, — но в ВДА я впервые почувствовал, что жизнь может быть другой. Поэтому мне так стыдно, что я их подвел. Я уткнулся лицом в коленки, и вдруг почувствовал твои ладони на своих плечах. Ты обняла меня и прошептала на ухо утешения. Кажется, никогда прежде я не знал таких теплых слов и таких нежных объятий. Склонив голову тебе на плечо, я напомнил:  — Нам нужно в офис, — мне представлялись самые мрачные картины, ведь из-за меня пострадали двое сотрудников ВДА: ждут ли меня там после всего, что случилось? — Но сначала надо привести в порядок одежду, иначе на нас будут коситься всю дорогу. Очистить твою одежду нам удалось: ты отряхнулась спереди, а я тщательно смахнул следы пыли со спины. С моей рубашкой поделать было нечего, поэтому я просто купил газету, чтобы, держа ее в руках, прикрыть следы крови на груди.