***
Александр вновь пришёл к ней под утро. Не мог не прийти. Закрыл глаза и позволил душе лететь туда, где тихо билось её сердце. Затуманенная каюта расстелилась перед взором малиновым миражом — восход лился через окна бархатным потоком света. В углу комнаты застыл белый призрак — подвенечное платье. Александр коснулся вышитой на рукаве жар-птицы и обернулся к кровати. Рассвет окрасил прозрачный балдахин нежным розовым цветом. Она спала, окутанная зарей. Александр развел волны тюля и замер. Дана лежала на спине, раскинув сжатые в кулаки руки. Её веки подрагивали, кончики губ смотрели вниз. Она тихо всхлипнула. Он осторожно опустился на краешек кровати. Невесомым движением отвёл с её влажного лба спутанные волосы и застыл. И всё застыло вместе с ним. Было так тихо, как бывает лишь ранним утром. Шёпот моря мешался с её дыханием. Время остановилось. Воздух стал прозрачно-розовым кварцем. Свет восходящего солнца коснулся волос девушки. Они загорелись медово-алым цветом. Невероятным оттенком, для которого не было названия. Александр зажал между пальцами несколько прядей. Её волосы всегда завораживали его. Она его завораживала. Его утренняя звезда. Он отвёл взгляд. Сколько в его жизни было женщин? Александр не помнил, не мог помнить. Они мелькали короткими вспышками и растворялись в потоке времени. Когда-то, много веков назад, он влюблялся. Думал, что по-настоящему. Дана показала ему, что нет. Он вновь взглянул на неё. Нежное, изящное лицо, искажённое тенями кошмаров. Тёмные ресницы, красивые длинные пальцы. Девушка, крадущая его сны. Она прекрасна, прекраснее всех. Внезапно ему захотелось лечь рядом, ощутить её теплое дыхание на своём лице. Оплести её руками и почувствовать ответное объятье. Прогнать прикосновением её печальные сны и уснуть самому. Просто уснуть, ощущая, как рядом с ним бьется, ровно и спокойно, её сердце, которое было прекраснее даже этого восхитительного лица. Он медленно опустил веки. Рука, в которой лежали её локоны, дрогнула. А потом пальцы разжались, и тёплые пряди выскользнули из его ладони. — Святые, опять ты, — пробормотал сонный голос. — Александр распахнул глаза. Дана, часто моргая, смотрела на него. Одеяла рядом с ним зашевелились. Она слегка привстала, облокотилась на подушки. — Всё пытаюсь сказать тебе «прощай», но ты не уходишь. Может, сразу с вещами придёшь? Могу разместить тебя в шкафу. Потом выпрыгнешь при всех неожиданно, и я тебе втащу. Он недоуменно вытаращился на неё. Она сердито глянула на него в ответ. — Ты мне жутко надоел за вчерашний день. Что, планируешь ходить со мной на горшок за ручку? Александр хмыкнул. — Если тебе страшно делать это в одиночестве… Дана приподняла бровь. Её губы изогнулись — она пыталась подавить улыбку. — Ваша мрачность пошутила или у меня слуховые галлюцинации? Я думала, что ты такой серьёзный и таинственный, что сам себе в зеркале не улыбаешься. Он склонил голову набок. — А ты улыбаешься сама себе в зеркале? — Зачем ты пришёл? — спросила она, резко сменив тон. Тонкие пальцы сжались, скручивая рукава ночной рубашки. Зелёные глаза, пронизанные серебром, требовательно вглядывались в его лицо. Девушка морщилась, как от головной боли. — Хотел тебя увидеть, — он неотрывно смотрел на неё, и она смотрела в ответ. Изучающе, напряжённо. А потом… Её глаза распахнулись, а затем остекленели. Александра всегда поражало то, как явно её эмоции отражаются на лице. В этой открытости он видел уязвимость, проявление которой всегда поражало его. — Ты… Хочешь запомнить меня такой. Настоящей, без ошейника, — прошептала Дана. В её тихом голосе было столько боли… То, что она понимает его лучше, чем он сам понимал себя, поражало тоже. Девушка вскинула на него умоляющие глаза. Пронзительные и ясные, как изумруд. — Пожалуйста, не разрушай меня. Не отнимай то, что у меня ещё осталось, — её рука нашла его руку. — Я не хочу… Не хочу ненавидеть тебя. Он отвернулся, но не отпустил её руки. Периферийным зрением заметил, как она уронила голову на грудь, осознавая тщетность своей мольбы. — Давай поговорим. Так, будто ничего не было, — попросила она еле слышно. — Так, будто ничего не будет. Александр вздрогнул едва заметно и потянулся к её щеке: — Что ты хочешь узнать? — спросил он, наслаждаясь её бархатной кожей. — Как там Багра? — Я не видел её с тех пор, как мы покинули Малый дворец полтора месяца назад. Но уверен, она скучает по тебе. Удивительно, она никогда и ни к кому так не привязывалась. Вздох облегчения вырвался из её груди. — Я рада, что она в порядке. И… Я тоже скучаю. По тебе тоже. Они оба замерли. Александр медленно, очень медленно, склонился к ней. Их губы почти соприкоснулись. Но судорога пробежала по лицу Даны. Иллюзия мира и покоя разбилась. — А теперь уходи, — слёзы брызнули из её глаз. — Уходи, оставь меня в покое! Его лицо тоже исказилось, но лишь на миг. — До встречи, Дана, — молвил он холодно, касаясь губами её лба. Полы балдахина едва заметно качнулись, и Дарклинг растаял в утреннем свете. Дана сжалась в комок. — Не желаю это помнить. Пусть утро начнётся заново… — проговорила она еле слышно.***
Я проснулась очень рано. Рассвет только-только занимался. Синий свет — эхо ночи — становился прозрачнее, и в его хрустальной ясности звенела радость грядущего дня. Радость, которая резко контрастировала со смутной тревогой, наполнявшей мои мысли. В стратегии, которую я спешно продумала вчера, что-то настораживало. В ней был просчёт, я чувствовала его, но не могла обнаружить. Дарклинг сказал мне нечто важное… Что-то, что могло бы помочь. Нечто связанное с моим именем и небом. И сегодняшней ночью. Я гналась за этим воспоминанием, но оно ускользало — неуловимое, как полиэтиленовый пакет в прозрачной воде. Полиэтиленовый… Я ещё помнила такие слова. Слова из другого мира, другой жизни. Жизни, в которой у меня были свой дом и семья. Мой блуждающий взор остановился на манекене со свадебным платьем. Оно белело облаком в разгорающейся заре. Мама разбирала антресоли и нашла огромную коробку. — Сто лет его не видела, — улыбнулась она, поднимая крышку. Маленькая я замерла, завороженная, глядя на расшитое кружевом платье. — Как красиво, — я коснулась маленьких жемчужин на лифе. — Можно мне такое же, мама? Она рассмеялась, откинув за спину чёрные блестящие волосы. В голубых глазах зажглись радостные лучики. — Данька, придёт время, и ты встретишь человека, которого сможешь полюбить. И у тебя будет своё платье, в тысячу раз лучше этого. И пир на весь мир! В глазах защипало. — Пир на весь мир будет, мама, и платье тоже. Но тебя и папы рядом со мной — нет… И человек, которого я люблю, придёт, чтобы всё разрушить. Как же по-дебильному всё складывается! Я встряхнула головой и рывком поднялась с кровати, накинув халат. Подошла к окну, чтобы взглянуть на рассвет. Над морем, блестящим зеленью и синевой, расцветал новый день. День, в который Дана Соколова исчезнет навсегда. Пусть. Она наворотила много ошибок. Алина Ланцова станет принцессой Равки, и она будет лучше меня. Мудрее и спокойнее. Тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и отшатнуться от окна. — Алина, ты там спишь? — спросил шёпотом знакомый голос. Я улыбнулась воспоминанию, пробуждённому этим вопросом. Нетерпеливо отодвинула щеколду и распахнула дверь. — Ты меня напугал, — улыбнулась я. — Не думал, что наша великая Заклинательница Солнца умеет бояться, — улыбнулся Николай в ответ, входя в комнату. Принц был тщательно причёсан, бодр и свеж. Я кинула взгляд на часы — полседьмого утра! Это просто незаконно — выглядеть так хорошо в столь ранний час. — Ты вообще спал? — протянула я зевая и потягиваясь. — А ты? — вопросом на вопрос ответил Ланцов, усаживаясь за столик посреди комнаты. — Выглядишь так, будто накануне с волькрами сражалась. Но тебе даже это идёт. — Да иди ты, — добродушно парировала я, усаживаясь рядом. — Чем обязана такому раннему визиту, Ваше Высочество? Вся ребячливая весёлость исчезла с его лица. Принц взглянул на меня, спокойно и внимательно. — Лина, если ты не хочешь всего этого, свадьбы не будет, — сказал он твёрдым голосом. Эти слова произвели эффект выстрела. Я застыла, изумлённо глядя Ланцову прямо в глаза. Склонила голову к плечу. — Не слишком ли поздно? У нас полный корабль высочайших гостей из всех стран. Что они скажут, если мы объявим, что венчание отменяется? — Поворчат и уберутся восвояси. Мир точно не рухнет. Я не хочу, чтобы ты жалела об этом всю жизнь. Мои пальцы легли на край столешницы. Золотой ободок перстня блеснул алым. Я медленно повернула кольцо, и изумруд Ланцовых засиял зелёными переливами в розовом свете. «Чего я хочу?» — спросила я у самой себя, глядя на камень, тяжести которого уже не ощущала. Накануне я думала, что всё, что мне нужно — это стоять со своим героем рядом, но это неправда. Я хочу доказать себе, что я не просто кукла, из-за которой спорят два влиятельных мальчишки. Хочу найти применение своим способностям, не только гришийским. Я стратег. Я дипломат. Не солдат, но воин. Я хочу сделать мир лучше, потому что знаю, что могу. У меня есть гордость, есть амбиции. — Я хочу помочь Равке, — сказала я вслух. — Не из альтруистских побуждений, — вскинула голову. — Я хочу реализовать себя, но… Николай, я обещала тебе свою дружбу. И она у тебя есть. Прошу, не жди от меня большего. Возможно, со временем это изменится. А возможно, нет. Прости, если это звучит жестоко, — невольное волнение сковало горло, и я добавила тихо. — Ты мне очень дорог. Пожалуйста, спроси себя, готов ли ты обречь себя на такую жизнь? На такой брак? «Ты полюбил бы Зою, если бы не я…» — хотелось сказать мне, но я понимала, что не должна. Ланцов встал, внимательно глядя на меня. И я встала тоже, взволнованно теребя пояс халата. — Я сделал свой выбор, когда объявил о нашей свадьбе. Мои дрогнувшие руки уронили пояс. Я посмотрела на своего друга, который был рядом со мной столько лет. И вдруг поняла, что сегодня… Возможно, вижу его в последний раз. Я подалась вперед и обняла Николая. Как год назад, когда он уезжал в своё эпичное путешествие. И он обнял меня в ответ так же крепко, как тогда. — Быть твоим другом — это большая честь, Лина, — проговорил принц. «Какой же он хороший…» — Спасибо. Для меня тоже честь быть твоим другом, — и я взъерошила его тщательно уложенные волосы. — Какая ты всё-таки невозможная, — рассмеялся Николай. Я отвела прядь волос с его лба. — Помнишь, я сказала, что тебя легко полюбить? — проговорила я тихо. Принц хитро улыбнулся: — Многие так говорят. — Не порть момент! Я вообще-то пытаюсь быть серьёзной. — А я-то как стараюсь! Я топнула ногой: — Ланцов, ты сейчас же затыкаешься или я пинаю тебя коленом в печень. — Печень? Есть варианты и похуже… — пробормотал Николай. Я строго зыркнула на него из-под нахмуренных бровей. — Молчу-молчу, моя тсалевна. — Парень замер, как солдат на плацу, не переставая улыбаться. Я нарочито громко прочистила горло. Взяла его за руку. — После твоих слов о том, что ты готов отменить свадьбу… Я действительно поняла, что могу тебя полюбить. Принц вскинул голову. Вновь его лицо стремительно изменилось, стало по-настоящему серьёзным. Он наклонился вперед и погладил меня по щеке. Его ладонь была жёсткой. — Мы станем отличной парой, если переживём собственную свадьбу. — А куда мы денемся, — подмигнула я. — И только попробуй не пережить сегодняшний день. Устрою тебе нечто похуже смерти. Николай рассмеялся. На душе стало спокойно и легко. Мы вместе обернулись к окнам, — за ними уже вовсю светило величественное солнце, золотящее бесконечные волны. — Какой прекрасный день, — тихо сказал Николай. Я кивнула, восхищённая игрой света на воде. Пообещала, чувствуя, как тело невольно напрягается, как у пантеры перед прыжком: — Мы не позволим его испортить.***
Я стояла на марсах, глядя с головокружительной высоты на синие точки, рассредоточенные по палубе — шквальные занимали позиции. Адрик — я узнала его светлую шевелюру — обернулся и помахал мне. Я улыбнулась и помахала в ответ. Анатоль рядом со мной поднял руку, отдавая команду. По воде пробежала едва заметная рябь, и невидимая сеть искривлённых воздушных потоков укрыла шхуну. — Отлично! — крикнула я вниз и кивнула бывшему экзаменатору. Для тренировки достаточно. Пусть заклинатели поберегут силы. Он вновь поднял руку, и сеть исчезла. — Вы хорошо умеете управляться с людьми, моя царевна, — сказал Анатоль, когда мы спустились на палубу. Его официальный тон больно резанул мне по сердцу. — Вы же знаете меня с детства, всегда обращались ко мне по имени. В Малом дворце до сих пор, наверное, стоит музыкальная шкатулка и куклы, которые вы привозили мне из командировок… Почему сейчас вы обращаетесь ко мне не иначе, чем по титулу, который даже не стал моим? Шквальный посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнула нежность. Только сейчас я заметила, что в его каштановых волосах уже начала пробиваться седина, а в уголках добродушных глаз прибавилось морщин. — Просто это обращение кажется правильным. Вы очень изменились с тех пор, как я дарил вам куклы. Я отвернулась. И поняла, что это правда. Та ночь в Цибее… поселила в душе жестокость. И ледяную гордость. Разговор с Дарклингом накануне лишь обострил её. «Ты застряла между тем, что ты есть, кем хочешь стать и тем, чем должна быть! Твоя гордость погубит всех нас!» — пронеслось в голове. — Я тоскую по прежним дням. По дням, когда всё было хорошо, — тихо сказала я, глядя на переменчивые волны. — Тоскую по Светлане, Доминику и остальным, очень. Тоскую по жизни в Малом дворце, и прежней себе. Анатоль положил тёплую ладонь на моё плечо. — Светлана гордилась бы вами. Вы заменили ей родную внучку, — шквальный замолчал на несколько секунд, а потом добавил. — Девочка была отказницей и погибла от вспышки холеры много лет назад. Я почувствовала, как в уголках глаз начинают собираться слёзы. — Я не знала… — Она не хотела, чтобы вы знали. — Я быстро провела рукавом по лицу. — Светлана всегда говорила, что вы станете великой женщиной. И я вижу, что она была права. Я улыбнулась дрогнувшими губами. Порыв ветра встрепенул волосы, взметнул полы пальто. Я обратила лицо к порыву солёного воздуха, и он унёс непролитые слёзы прочь. Хлопнула в ладоши, привлекая внимание гришей. Хорошо, что Зоя позаботилась о том, чтобы каюты наших гостей были укрыты акустическим куполом во время тренировки. — Вы прекрасно справились! Множество лиц искренне улыбнулись в ответ на мою похвалу. «Умрёте — убью», — мысленно пригрозила я им, и отправилась к проливным — нужно успеть закончить все приготовления прежде, чем проснуться послы, и начнётся свадьба.***
— Осторожно, Лина, порог. Я тебя знаю, ты обязательно споткнёшься. Николай крепко прижимал ладонь к моим глазам, сминая ресницы. Я занесла ногу нарочито высоко. Раздался многоголосый смех. — Так и знала, не было там никакого порога, — пробормотала я. — Раз! — крикнула Зоя. — Два! — тёплые руки взяли мои и потянули вперёд. Я узнала Женю. — Три! — голос Мала. Кто-то осторожно усадил меня в кресло. Принц убрал ладонь, я раскрыла глаза.И оказалась во главе роскошного стола. В серебряном ведре со льдом стояло несколько бутылок шампанского. Блестел на солнце тёмный виноград, сияли румяными боками груши, всевозможные пироги источали головокружительные ароматы. Во рту тут же скопилась слюна. Лица друзей тоже сияли, довольные. Зоя, Женя с Давидом, Мал и близнецы. Я оглянулась на Николая, улыбаясь: — Война войной, а обед по расписанию? — Завтрак, — педантично поправил меня Давид. Мы все прыснули, как сумасшедшие. Николай потянулся к ведёрку с шампанским. — Шампанское с самого утра? — спросила Зоя, приподняв бровь. Женя быстро схватила грушу и сунула ей в рот. — Если кто-то против этого, пусть скажет сейчас или замолчит навечно, — нараспев протянула она, и я вновь согнулась пополам вместе с остальными. Только Давид смотрел на нас недоуменно из-под линз очков. — Кажется, ты немного поторопилась с этой фразой, — сказала я сквозь хохот и породила новую волну смеха. Громко хлопнула пробка, и нас обдало пушистой пеной. Женя взвизгнула и вскочила со стула, спасая свой кафтан. — Подставляйте бокалы! — крикнул Николай. Я протянула руку с бокалом и столкнулась с Малом. Тут же к нам присоединился Толя, Зоя тоже не заставила себя долго ждать. — За то, чтобы сегодня всё прошло хорошо! — торжественно произнесла я. Мы сдвинули липкие бокалы, и мелодичный звон стекла прозвучал задорно и весело. Жизнерадостно. Я пригубила шампанское. Пузырьки ударили в нос, и я поморщилась. Николай протянул мне блюдо, полное шоколадных конфет, обсыпанных кунжутом. — Шуханские! — обрадовалась я любимому лакомству и потянулась, чтобы взять одну. Принц лукаво улыбнулся и отдёрнул блюдо. — Вот ведь вред… — пробормотала я, но договорить не успела, потому что сидящая рядом Зоя подцепила конфету и перебросила мне. Я успела поймать шоколад прямо над горкой желе. — Зоя — настоящий друг. Не то, что некоторые, — возвестила я и кинула конфету в рот, с наслаждением прикрыв глаза. Отпила немного шампанского. Божественно. — Теперь чувствую себя настоящей аристократкой. — Сказала будущая равкианская принцесса, — рассмеялся Мал и передал мне тарелку с лимонной меренгой. Я хищно схватилась за вилку. Никогда не чувствовала себя такой голодной. — Ты в курсе, что жуёшь собственные волосы? — Женя отвела от моего рта липкую прядь. — И, святые, ты вообще расчёсывалась сегодня? Я досадливо поморщилась и проговорила с набитым ртом: — Стану королевой — первым делом отдам тебе приказ подстричь меня под мальчика. — Не надо, — хором воскликнули все. — А кто мне запретит? — я проглотила меренгу и показала им язык. — И то верно, — пробормотал Николай, подливая нам ещё шампанского. Я почувствовала, что голова уже начинает кружиться. — У нас сегодня вечером важное событие, вообще-то. Нужно успеть протрезветь. — Поэтому мы и пьём с утра, — резонно заметил Толя. — Какие мы разумные, — рассмеялась я. — За будущих короля и королеву Равки, — Тамара подняла свой бокал, и все последовали за ней, чокаясь. Я почувствовала, что краснею, и переглянулась с Николаем. Он подмигнул мне. Поднял мою руку за локоть, оплел её своей. Я снова прыснула и потянулась к своему бокалу, фыркая на пену. Мы выпили шампанское на брудершафт. — Фу, — скривилась Зоя. — Вы ещё поцелуйтесь тут. Я скорчила ей гримасу, а Николай вдруг звонко чмокнул меня в щёку. Я скомкала салфетку и бросила ему в лицо. — Держи, только не бушуй, — в ответ мне прилетела ещё одна конфета. — Ты жив только благодаря этому шоколаду, — проворковала я и бросила конфету в рот. — Заметка на будущее: кормить жену вовремя, чтобы оставаться в живых. Я кивнула, притягивая к себе еще одну тарелку. — Схватываешь на лету. Зазвенели вилки и ножи — все жадно набросились на еду. Я украдкой оглядела лица друзей. «У меня и здесь есть семья.» Но всё же… Всё же что-то внутри меня горько скулило, свербело глубоко-глубоко. Наверное, без Александра я никогда и нигде не почувствую себя полностью своей. Давно забытое чувство затопило меня с головой: будто я сижу в стеклянном стакане, отделённая от мира. В этой комнате все настоящие, кроме меня. Уголком глаза я заметила густую тень. Почудилось, что тьма глянула на меня в ответ. Дрогнувшие губы коснулись бокала — я сделала глоток, пытаясь заглушить звенящее одиночество и отгородиться от теней, умеющих смотреть. — Ты как? — тихо спросил принц, возвращая меня в реальность. Я и забыла — он всегда тонко чувствовал перемены моего настроения. Мой взгляд вновь пробежался по нашему тесному кружку. Мал веселил Тамару и Толю попытками говорить на шуханском; Зоя, которая так скептично отнеслась к идее утренних возлияний, втихушку наполняла свой бокал в третий раз; Давид с Женей склонились к друг другу, тихо переговариваясь. Все были веселы, но чувствовалось — если сейчас что-то случится, каждый будет готов к бою. Нежность разлилась в груди теплой волной. Я нашла руку Николая под столом и сжала её. — Спасибо за это затишье перед бурей. Принц улыбнулся. «Да, я смогу его полюбить.»***
Полчаса спустя сама комната начала слегка кружиться. Я сидела, опустив голову Зое на плечо, и грызла очередную конфету. Мал и Николай обсуждали что-то, стоя у карты континента, что висела на противоположной стене. Толя и Тамара спорили о том, какие топоры удобнее метать. Женя и Давид переместились на диван. Я напрягла слух и услышала, что они беседуют о свойствах растительных алкалоидов. — Как романтично, — вздохнула Зоя, и я чуть не подавилась шоколадом от смеха — после шампанского всё казалось просто уморительным — и легонько пнула подругу под столом. — Не будь злюкой. — Это не в моём характере. — Ты вспоминаешь Малый дворец? — внезапно спросила я. Зоя посмотрела на меня из-под густых ресниц. Её синие-пресиние глаза блестели очень ярко. Наверное, это всё шампанское. — Иногда. Но он перестал быть мне домом с того самого утра, как я прочла твоё письмо. — Её руки на столе сжались в кулаки. — Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты рассказала мне обо всём. Я часто думаю о том, как всё могло обернуться, если бы план Дарклинга удался, и Новокрибирск поглотила тьма. Я покачала головой. — В этом нет моей заслуги. — Есть. Ты сбежала от него. Ты не позволила сделать себя оружием и этим спасла жизнь моих родных. — Шквальная горько улыбнулась. — Тигр, Дарклинг. Сколько раз ты меня спасала? Я сжалась. Подняла голову и посмотрела на подругу. — Ты ничего мне не должна. — Перестань такой быть, — с неожиданной резкостью произнесла Зоя и взяла в руки бокал. Я смутилась. — Какой? — Такой правильной. Как ты это делаешь? — она сделала жадный глоток. — Кто-то, а ты уж точно знаешь я — далеко не идеал, — возразила я с жаром, чувствуя, как щёки начинают гореть. Зоя вздохнула. — Прости. Просто я… Всегда завидовала тебе. Даже когда ты стала моей самой первой настоящей подругой, не могла избавиться от этого противного чувства. Тебя все так любят! Берегут, стараются порадовать… Я слегка отстранилась и взяла её за плечи. — И ты никогда, словом или делом, не давала мне об этом знать. Всегда была хорошим другом. Это достойно уважения. — Ну вот опять! — фыркнула шквальная, и ткнула меня под ребра. Я засмеялась и обняла её. Мех на синем кафтане щекотнул щёку. — Хватит миловаться, — перед нами возникла грозная Женя. — Пойдём, неряха, тебя пора привести в порядок. Одни святые знают, сколько времени уйдёт на волосы. И я уже молчу про то, что нужно подогнать платье в нескольких местах. Я встала. Оглянулась на всех. Мир зарябил в моих глазах. И не шампанское было тому виной. Ледяная рука страха схватила меня за сердце. Снова предчувствие беды наполнило рот железом. Не хватало воздуха. «Неправильно, неправильно, неправильно.» — Дай мне пятнадцать минут, хорошо? Мне нужно побыть одной, — пробормотала я и устремилась к выходу. Николай взволнованно взглянул на меня, но я жестом дала понять, что идти следом не нужно.***
Дана стояла у окон своей каюты, сложив руки на груди, прижимаясь щекой к холодному стеклу. — Пусть всё будет хорошо. Пусть всё будет хорошо. Пусть всё станет правильным, — бормотала она, и мир замер, прислушиваясь к её голосу. Где-то за много миль от шхуны, в ледяных водах Кенст Хьерте, морская ведьма услышала безмолвный призыв. И ответила на него. Александр Морозов замер, вглядываясь вдаль, за горизонт, где ожидал увидеть белые паруса. Он услышал плач своей звезды и приказал шквальным придать ходу. Далеко в Ос Альте Багра вышла на крыльцо своего домика и подняла лицо к небу. — Давай, девочка. Пришло время принять правду. Дана отстранилась от стекла и стёрла рукавом след своего дыхания. — Лина, пора, — раздался из-за двери голос Жени. — Воду принесли. Странная девушка, девушка, у которой было две судьбы, два имени и две сущности, на миг застыла. Её губы в последний раз беззвучно прошептали отчаянную мольбу: «Пусть всё станет правильным», прежде чем она открыла дверь. Но правда была в том, что плохо заживший перелом кости нужно повторить, прежде чем всё срастется верно. Так же и с судьбой. Истина никогда не даётся легко. Древний и вечный свет внутри неё всегда знал это. Он пытался подсказать ей путь, но девушка была слишком упряма, чтобы внять его голосу.***
На приготовления и правда ушла куча времени. На одну ванну мы потратили часа три — меня полировали, как лучший столовый набор перед праздником. — Ого, –Женя коснулась плеча, пока горничные трудились над моими ногтями. — Вы с Николаем уже… Я вздрогнула всем телом. Ладонь сама взметнулась и закрыла россыпь лиловых синячков. Лицо запылало, как кузнечный горн. Подруга лукаво улыбнулась: — Если хочешь, могу их убрать. Я склонила голову, скрываясь под завесой волос. — Не надо… — прошептали мои губы. Улыбка Жени стала невыносимо двусмысленной. Я плеснула в неё пенной водой. — Эй! — воскликнула она, отскакивая. — Ничего, я ещё отомщу, когда придёт черёд расчёсывать твои лохмы. Я зажала рот в притворном ужасе, а потом рассмеялась. — Госпожа, мы должны закончить, — строго цыкнула горничная и дёрнула меня за руку. Я смиренно застыла, чувствуя, что любопытные взгляды служанок касаются кожи.***
Через час я стояла, расчёсанная и сияющая, как новая монетка, и мужественно терпела муки последней подгонки платья. Со всех сторон в тело впивались булавки. Раскинутые руки безбожно затекли. Портниха отступила от меня. Женя придирчиво оглядела её работу и удовлетворённо улыбнулась. Пробежалась руками по складкам подола, укладывая их мягкими волнами. Деликатный стук в дверь, и в комнату с поклоном вошли несколько стюардов, нагруженные бархатными футлярами. Женя жестом остановила служанку, которая хотела их принять. Сама открыла футляры один за другим. — Святые, да тут целое состояние… И не одно. — Пробормотала она. На бархатных подушках переливались шесть внушительных бриллиантовых браслетов. В других ларцах обнаружились золотые бусы, собранные из мельчайших драгоценных шариков. Я неловко переступила с ноги на ногу и поморщилась — булавки из платья так и не вынули. — Буду сверкать, как рождественская елка, — хихикнула я. Женя вздохнула, подцепив первый браслет: — Ты же знаешь, мы должны пустить пыль в глаза. Украшения сомкнулись на запястьях. Я охнула. Браслеты оказались неожиданно тяжелыми, — руки словно заковали в кандалы. — Терпи, королевой будешь, — хмыкнула подруга, оплетая бусами мою шею. Золото легло на грудь ярмом. Старшая горничная привстала на цыпочках, чтобы закрепить в волосах фату. Я кинула на неё жалобный взгляд. Девушка, вспыхнув, принялась ловко вынимать из лифа многочисленные булавки. — Спасибо, — благодарно выдохнула я и подняла голову. Женя сделала шаг в сторону, открывая вид на зеркало. Я застыла напротив своего отражения. Платье было роскошным, истинно равкианским. На пышных алых рукавах вышиты золотом величественные жар-птицы. Тонкая голубая лента обнимала стан — еще один намек на принадлежность к роду Ланцовых. А самое прекрасное — тут были кармашки! Я сделала глубокий вдох. Золотые бусины на груди заиграли затейливыми переливами, словно солнечная дорожка над утренним морем. — Спасибо за вашу работу. Вышло просто восхитительно, — эти слова были искренними. Горничные поклонились. — Вы неземная красавица, госпожа, — сказала одна из них, та самая, что вынула острые булавки. — Будьте счастливы. У меня в который раз за день защипало в глазах. Я поклонилась им в ответ. Служанки тихо вышли из комнаты, оставляя нас с Женей вдвоем. Она тоже шутливо поклонилась. — Моя царевна. — Хоть ты не начинай, — простонала я. Снова стук в дверь. Я кинула быстрый взгляд на окна — вечерело. Значит, пора. — Моя госпожа, начинаем через пятнадцать минут, — подтверждая мои мысли, позвал распорядитель из-за дверей. Подруга подошла ко мне, чтобы опустить фату. Я поймала её руки и стиснула в своих. — Пообещай, что с тобой всё будет хорошо, — я впилась взглядом в её лицо. — Поклянись, что выживешь. Женя улыбнулась. — Как прикажет моя королева. Она потянулась вперёд и коснулась губами моей щеки. А потом отступила, накрыв моё лицо вуалью. — Оставлю тебе чуть-чуть времени на то, чтобы побыть в тишине. Я благодарно улыбнулась ей через слои тюли. Скрипнула дверь, и я осталась одна. Прикрыла глаза на несколько секунд. А потом дёрнула один из ящиков комода и вынула из стопки белья револьвер — трофей из Кеттердама. Проверила магазин — всего одна пуля. Чёрт. Надо было позаботиться об этом раньше. Ничего, иногда и пёрышко склоняет чашу весов в нужную сторону. Нельзя пренебрегать преимуществами, какими бы ничтожными они не казались. Небольшой кармашек на платье идеально подошёл под размер револьвера. Ощутив бедром его тяжесть, я тут же почувствовала себя увереннее. Текли последние минуты перед часом икс. Сердце отсчитывало каждую секунду мощным ударом. Чтобы отвлечься от его неровного хода, я прислушалась. До каюты долетало равнодушное, чинное пение скрипок, мягкий шум светской болтовни, иногда — сдержанные аплодисменты. Приём начался полчаса назад — наши высочайшие гости наслаждались музыкой и вступлением сулийских акробатов. Свадьба… Нет, битва уже началась. С удивлением я осознала, что готова к ней.***
Ярл Брум стоял на палубе, заложив руки за спину. Его цепкие голубые глаза неотрывно глядели на шквальных у бортов шхуны. Они стояли наизготовку. Полковник поднял взгляд к мачтам. Там, на марсах, среди лент и цветов, которые усилиями фабрикаторов оставались свежими, тоже застыли синие фигуры. Это неспроста. — Будьте готовы устранить этих дрюсье, — отдал он приказ своему помощнику. Светловолосый парень кивнул и быстро удалился. Брум подхватил бокал шампанского с подноса поклонившегося стюарда в богатой ливрее. Улыбнулся посланнику керчийского торгового совета. Купец слегка склонил голову в ответ.