Embrace her cruel light

«Волк волн» обогнул остров, держа курс к столице Керчии, Белендту. В местном порту планировалось пополнить припасы до конца и найти замену тем, кто не успел к спешному отплытию из Кеттердама, — соваться во фьерданское море без тщательной подготовки и полного экипажа было бы самоубийством. Те воды погубили немало славных моряков. Штурмхонд не планировал оказаться в длинном списке жертв ледяных водоворотов Кенст Хьерте. Стоило шхуне пришвартоваться, серая тень спустилась с неба и укрылась неподалеку от корабля, на крышах портовых складов. Она сложила кожистые крылья и замерла неподвижной горгульей. Взгляд пустых глазниц был устремлен на огни полуюта, к окнам офицерских покоев. Ничегоя ждала, усмиряя голод. Хозяин приказал следить за звездочкой, что горит на этом корабле. Ничего, рано или поздно он позволит напасть. *** Дана сидела в роскошной медной ванне, прижав ноги к груди. Подбородок лежит на коленях, остановившийся взгляд устремлён в никуда. Вода слишком горячая. Кожа стала красной, будто под ней разлилось вино. Волосы потяжелели от пара и огромный, как каравай, пучок давит на череп. Дана хочет распустить его, но почему-то не может поднять руку. Нет сил. Нет сил. Девушка рассмеялась про себя. Когда-то могла бегать без устали под дождём и ветром, выдерживать многочасовые тренировки, делать возможным невозможное и вставать каждое утро отдохнувшей и веселой. Когда-то было всего-то пару недель назад. Она закрывает глаза. Ресницы роняют решетчатую тень на лицо. Пучок давит все сильнее, и под веками начинают пульсировать алые пятна. Сознание ускользает. «Я могу захлебнуться и утонуть, — подумала Дана, — Почему мне все равно?». Чьи-то милосердные пальцы вынимают шпильки, бросают их в воду одну за одной, а потом зарываются в волосы. Девушка откидывает голову назад. Распущенные локоны, упав в воду, касаются спины, словно змеи, и она вздрагивает. Кто-то поднимает ее из ванны. Вода скатывается с тела огнём. Дана не открывает глаз. Нет сил. Ее бережно заворачивают в широкое, с простынь, полотенце. Намокшие волосы тянут голову вниз. Девушка свешивается с невидимого плеча. Она словно падает из одной пустоты в другую. Сквозь зов небытия чувствует, что ее несут куда-то. Воздух становится холоднее, и Дана невольно сжимается в своём махровом коконе. Ее опускают на что-то мягкое, потом накрывают шелком. Вновь тепло. Она хочет посмотреть, кто вытащил ее из ванны и принёс сюда, но веки такие тяжелые, будто свинцовые. Нет сил. Ну и пусть. Прохладная ладонь касается пылающей щеки, и девушка льнет к этому прикосновению. Полусон-полуобморок забрал ее раньше, чем она успела прошептать имя, которое не могла знать. -- — Дернешься еще раз, и нос будет где-нибудь посередине лба. Сиди спокойно. Николай скривился, но все же замер. — У меня с этим проблемы, знаешь ли. — Трудно не заметить. — Что-то похожее говорила моя сороковая няня. Или тридцать девятая. — Сиди. Тихо. Принц раскрыл было рот, чтобы сообщить, что с тишиной у него тоже дела обстоят не очень, но тут появился стюард с роскошной коробкой в руках. Он поставил ношу на стол и осторожно поднял крышку. Толя покосился на огромный, с колесо, шоколадный торт, на котором лежали горкой блестящие от сиропа вишни. Тихо хмыкнул, вправляя нос на место. — Что? — Это не чересчур? — В самый раз для такого случая. В конце концов, благодаря Лине у нас в руках половина высших чинов Второй армии. Когда придет время, им придется поддержать мою кандидатуру на престол. Этот жирный козырь она отбила нам своими маленькими ручками. Ну, и еще кое-чем… — Строй из себя циника сколько хочешь, но дело не в этом, правда? Ты из кожи вон лезешь, чтобы ей угодить. Даже решил вернуть себе смазливую мордашку. Стоит Старковой появиться — тут же рядом с ней, виляешь хвостом, ждешь, когда почешут за ушком. Вся команда только об этом и говорит. — Эй, помнишь такое чудесное слово — субординация? Вообще-то я все еще твой принц и капитан. — А еще друг, — Толя пробежал пальцами по рыжим прядям, возвращая им золотистый цвет, — Что между вами? Лицо Николая, теперь прежнее, приобрело непривычно серьезное выражение. Напускная веселость исчезла, — еще одна сброшенная маска. — Мне было двенадцать, когда я впервые увидел ее. И с тех пор солнечный свет для меня — оттенок ее волос. Зелень волн — ее глаза. В шуме моря я слышу ее голос, — его пальцы сжались на краешке стола, — Она не святая, но все, во что я верю — это она. Мы выросли вместе. И я буду бороться за то, чтобы она была рядом и дальше. Толя пораженно отступил. В его желтых шуханских глазах вспыхнуло что-то, похожее на жалость. Внезапно хлопнула дверь. Капитан и его офицер одновременно повернули головы и замерли. На пороге появилась Дана, бледная, как призрак. Двигалась она робко и неуверенно, будто боялась, что пол может в любой момент растаять. Пеньюар, явно накинутый в спешке, приоткрыл шею, обвитую серебряной цепочкой. Она подняла растерянные глаза и широко распахнула их, увидев лицо принца. — Великая и ужасная заклинательница Солнца, гроза коррумпированных чиновников и мятежных Дарклингов, — Николай соскочил со стола, сверкая улыбкой, — Какая честь видеть вас в… Его искрящийся смехом и восторгом взгляд пробежал по окутанной шелком фигуре снизу вверх и споткнулся об обеспокоенное, тревожное выражение лица. — Что-то случилось? Тебе плохо? — Николай, ты заходил в мою каюту примерно два часа назад? Принц растерянно заморгал. — Нет. Даже мимо не проходил. Девушка впилась в него взглядом, а потом сникла. Белые руки нервно скрутили край пояса. — Что случилось? Кто-то заходил к тебе, пока ты спала? — Николай сделал к ней шаг. Его челюсть сжалась, — Тебя пытались… обидеть? Дана встряхнулась, прогоняя смятение. И ответила нарочито бодро: — Нет, все в порядке. Просто плохой сон. Извини, что вломилась без стука, — она бросила взгляд на Толю, — Вижу, у вас дела. Великан улыбнулся и шагнул в сторону, открывая вид на торт. — Ой, — зеленые глаза заблестели радостными искорками, — Это же… — Утешительный приз для одной особы, которая в сухую продула три партии в шахматы подряд, — подмигнул Николай. — Ты еще что поинтересней вспомни, — скривилась девушка, досадливо поддев носком туфли угол ковра. — Легко, — рассмеялся принц, — Помнишь, как ты несла маме чай, а Персик ринулся тебе под ноги и… — Аааа, щенуля, захлопнись, пожалуйста, — она прижала ладони к вспыхнувшим щекам, — Мне до сих пор стыдно за тот случай. — Целители едва спасли девяностолетнюю шуханскую княжну от серьезных ожогов, — ехидно продолжил Николай, — Ко двору потом еще два года приходили гневные письма. А еще ты однажды заснула прямо на балете, пуская слюни,и… — Ну все, Ланцов, — девушка одним прыжком подскочила к корсару, — Где твой такой ровный нос, я сейчас верну ему очаровательную горбинку. — О, если бы я знал, что ты считаешь нос Штурмхонда очаровательным, я бы не стал его исправлять, — Николай скрылся за креслом. Дана рывком потянула его за подлокотники на себя. Принц отпустил несчастную мебель и поспешил ретироваться. Толя улыбнулся, глядя на то, как солнечная святая пытается достать принца Равки, князя Удовы и грозу всего Истинноморя из-под стола. И тихонько вышел из каюты. Николай вылез с другой стороны и вскочил на ноги. — Давай, нападай, — поддразнил он, расставив руки, как борец на ринге. — Держитесь, ваше невыносимое высочество, — девушка бросилась вперед, но споткнулась о ковер.Принц поймал ее за талию, прижав к себе. Его окутал аромат лаванды, которой кастелянша перекладывала постельное белье, — теплое эхо сна. А еще тонкий запах василька. Они оба замерли, осознавая близость к друг другу. Дурашливые улыбки медленно гасли. Солнечный луч, звенящий обещанием скорой весны, выглянул из-за туч за окнами полуюта. Золотым копьем пронзил кабинет и упал между молодыми людьми. Остановился бликом на медной монетке, что лежала меж ключиц Даны. — Ты его сохранила. Тот самый грошик, — выдохнул Николай. Девушка смотрела на него светлым, неприрученным взглядом. Беспечно властным, как у котенка. — На удачу, — она коснулась монеты. Горько улыбнулась, — Но что-то не очень мне везет. «Как сильно мы оба изменились с тех пор, — внезапно подумал Николай, — Какой она стала сильной. И несчастной». Он никогда не мог спокойно воспринимать ее ранящую красоту. Святые… «Пусть потом изобьет меня до полусмерти», — отчаянно подумал принц. И склонился к серебряной нитке вокруг шеи, скользнул по ней губами. Ниже, еще ниже, к кулону. Прикосновение к металлу отдалось во рту привкусом крови. Желание шумело в голове, и мир качался, будто в шторм. «Не отталкивай меня. Согласись полюбить. Я так хочу, чтобы меня любили», — просил он каждым своим касанием. Дана вздрогнула всем телом и застыла. Если бы Николай мог видеть ее лицо, он прочел бы в нем скорбь, которую не смог бы понять. «Этот парень заставляет меня смеяться даже с разбитым сердцем. Может быть, я могу быть счастлива». Она сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Тоска сменилась решимостью, и руки взметнулись пенными крыльями рукавов. Обвили плечи принца, притянули ближе. Николай вскинул голову. Хотел прошептать ее имя… Но его остановило воспоминание о полузабытом детском сне, в котором чудесная красавица, прекрасная, как звездная ночь, исчезла, когда он назвал ее Алиной. Девушка закрыла глаза и потянулась к нему. Ее ресницы царапнули его щеку. Стук в дверь. Громкий, требовательный. — Позже! — огрызнулся принц удивительно властно. — Капитан, это срочно! — голос снаружи был взволнованным, очень. Николай с тихим вздохом отстранился, скользя ладонями по шелковым волнам пеньюара. Резким движением отвел волосы со лба. — Извини, — пробормотал он Дане в губы. Она кивнула, хмурясь на вход. Сердце сжалось от предчувствия дурных вестей. Принц-корсар распахнул дверь. — Надеюсь, тут кто-то истекает кровью, горит или одна из мачт сломалась. Иначе я сам все это устрою. Один из доверенных офицеров Штурмхонда с зеленым от волнения лицом отдал честь. — Вернулись посыльные. Король болен. Скорее всего, отравлен портнихой. Николай отшатнулся от этих слов, пораженный, но тут же взял себя в руки. Бросил на Дану взгляд через плечо. Девушка сделала шаг вперед, но остановилась, теребя в руках пояс. Разгоревшийся было румянец мигом сошел с ее лица. — Ты знала? Она поникла. Дрогнувшие руки безвольно упали на подол, а потом сжались в кулаки. — Ясно, — будущий король Равки отстранил офицера, стоявшего в дверях, — Приведите Сафину в кают-компанию. Общий сбор через десять минут. Он исчез в коридоре, оставляя Дану одну. Она устало провела рукой по лицу, а потом, встряхнувшись, поторопилась к себе — одеться, пока есть время. *** Свет заходящего солнца дрожал кровавой лужицей на орехово-зеркальной поверхности огромного стола. Бледная Женя сидела на самом его краешке. На ее лице не было и тени вины. А вот страх был. Не глядя ни на кого, я широким шагом пересекла кают-компанию и села рядом. Взяла ее руку в свою и шепнула: — Все будет хорошо. Обещаю. Хлопнули двойные двери. Женя едва заметно вздрогнула, но расправила плечи и вскинула голову. — Ваше высочество. Николай поднял руку в предупреждающем жесте, когда я вскинула на него умоляющий взгляд. — Женя Сафина, ты обвиняешься в измене, покушении на убийство, а также в сговоре с Дарклингом, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Николай… — начала я, но Женя сжала мою руку. — Я признаю свою вину. И готова понести наказание, — ее голос тоже был неестественно спокойным. Будто мы все на чай тут собрались. Повисло наэлектризованное, искрящееся молчание. Близнецы, что стояли у входа, синхронно выступили вперед. Я встала у них на пути, заслоняя Женю. — Король сам навлек на себя беду, — воскликнула я, глядя принцу прямо в глаза, а потом обернулась к подруге, — Скажи ему. Скажи, почему так поступила. На ее совершенном лице отразилось искреннее удивление. — Откуда ты знаешь? — прошептала Женя, — Дарклинг сделал все, чтобы ты не пострадала от этого. — Что? — я часто заморгала, — В смысле? Подруга отвела взгляд. — Хорошо. Я расскажу, — Женя смотрела на Николая, не на меня, -Даклинг сообщил мне о том, что ваш отец планирует, — дрожь отвращения пробежала по ее лицу, — ухаживать за Алиной. Вы все прекрасно знаете об его отношении к женщинам. Я прижала ладонь ко рту. — Дарклинг предложил мне обратить внимание короля на себя. Отвлечь его, — она выпрямилась, — Лина младше меня. Ей тогда едва пятнадцать исполнилось. Она… Она мне как сестра. Я не могла позволить этому случиться. «Еще одна жизнь, испорченная по моей вине», — подумала я как-то отрешенно, опускаясь обратно в кресло. Хоть я и знала, что эти события произошли бы и без моего участия в этой истории, облегчения это знание не приносило. Мне слишком хорошо известно, каково это — быть объектом нежеланного внимания… И что такое насилие. Тот факт, что Женя терпела все это из-за меня, раздирал душу на части. Побелевший от стыда и гнева Николай начал расспрашивать портниху о том, как именно произошло отравление. Женя отвечала с поразительным хладнокровием. Мир все еще кружился у меня перед глазами, и допрос едва доносился до сознания. «А ведь Дарклингу достало бы жестокости соврать о планах короля, — с внезапной яростью подумала я, — Он мог просто использовать мое имя, чтобы манипулировать Женей». — Женя, я снимаю обвинение. Но ты нужна мне, чтобы заставить отца отказаться от престола. Эти слова вывели меня из оцепенения. Вздох облегчения вырвался из груди. Я молча потянулась к подруге и обняла ее, так сильно, как только могла. — Прости меня, — прошептала я. — Тебе не за что извиняться, — она провела рукавом по глазам, — Это я должна просить прощения. Я шпионила за тобой все эти годы. Из-за меня Дарклинг знает о Штурмхонде, из-за меня напал на тебя в Кеттердаме. Если бы я не украла письма, он не знал бы, как нас найти. Николай многозначительно кашлянул, привлекая наше внимание. — Мы немедленно отправляемся в Ос Альту. Что? А как же Улла? Она единственная, кто может рассказать, кто я на самом деле. — Алина. Сбитая с толку, я подняла на него взгляд. И увидела перед собой не мальчишку, с которым воровала из теплиц гришей незрелые фрукты, не разудалого принца-бунтаря, не бравого пирата. Политика. Будущего короля, короля, который выцарапал у судьбы свое право на трон. — Мы должны пожениться. Как можно скорее. Прости, но это не просьба. «Мужчины опасны даже когда кажутся преданными, — голос Багры зазвучал в ушах так ясно, будто она сидела рядом, — Особенно когда дело касается власти». Новое предательство. Я прикрыла глаза, чувствуя, как внутри хрустнула, ломаясь, еще одна опора, на которой держался мой мир. А потом посмотрела на Николая. Молвила невозмутимо, сдержанно, не отводя твердого и решительного взгляда: — Хорошо. Изумление мелькнуло на его лисьем лице, –Ланцов явно не ожидал, что я соглашусь так просто. Да, вот так. Теперь я слишком, даже чересчур взрослая для того чтобы швыряться вазами и кричать: «А я не хочу, не хочу по расчету, а я по любви, по любви хочу» или «Не хочу выходить замуж, хочу быть свободной, и пусть мои волосы развеваются на ветру, когда я скачу по долине, выпуская стрелы в закатное солнце». Николай не оставил мне права выбора и использует почти так же, как Дарклинг. Но он не собирается устраивать моими руками геноцид. Он не убивал моих друзей. Из двух зол он — очевидно меньшее. Важность момента стала почти осязаемой и накрыла присутствующих тяжелой волной. Все замерли, осознавая: только что мы всерьез решили совершить дворцовый переворот. Я устало откинулась в кресле, бросив взгляд на солнце. Оно почти утонуло в море. Все эти годы я жила ожиданием одного ключевого момента — охоты на оленя. О том, что будет дальше, я не задумывалась. Не было ни идей, ни планов: я слишком боялась жизни без Александра, чтобы их строить. После Цибеи передо мной стояли лишь две задачи: выжить и не сойти с ума. Что ж, я почти справилась, так что пора выбрать цель и занять свое место в этом мире. Раз уж короны никак не миновать, значит, так тому и быть. Я постараюсь стать хорошей королевой. Буду помогать Равке, которую люблю так же болезненно, как любила настоящую родину, и сделаю ее лучше. Дарклинг дал мне образование, достойное принцессы, Николай научил быть решительной и идти до конца. Я справлюсь. Сама найду Уллу, разберусь со своей новой силой и странным гулом. После того, как взойду на трон. Николай первым пришел в себя. Поднялся со своего места, опираясь ладонями о стол. Сказал, сверкая глазами: — Мы поженимся в ночь звездопада. Прямо на «Волке волн». Людям очень понравится эта история — свадьба в море, святая принцесса из народа, украденная из-под носа злодея. — И прекрасный принц-корсар, что спас ее и вознес на вершину, — слабо улыбнулась я и тоже встала. Последний закатный луч окрасил волосы в розовое золото, и на меня нахлынула болезненная дрожь. Пора уходить.  — Господа, я пережила слишком долгий день. Прошу меня извинить. Обсудим все необходимое завтра. Я направилась к дверям, чувствуя спиной пристальные взгляды: оценивающие, одобрительные, восхищенные, сомневающиеся, виноватые. И потому ни единым жестом не выдала, насколько тяжело мне справляться с песней света внутри. Никто не должен знать, что будущая царица страдает трясучкой и начинает выть волком, едва солнце падает за горизонт. Первый шаг к трону я сделала, скрывая невыносимую боль. Она невидимой чертой отделила меня от друзей, соратников, будущего мужа. Если Улла не сможет помочь, я обречена жить за этой чертой до конца своих дней. В гордом одиночестве, совсем как прежде, в другом мире, о котором теперь помнила лишь то, что там я всегда была лишней. *** Гул усиливался по мере того, как сгущалась темнота, разливался по телу мощной дрожью, волна за волной. Пение нежеланной силы. Не ласковое, теплое биение подконтрольного света, а требовательная, незнакомая мощь, которую я не понимала. И не хотела принимать. Под моими сомкнутыми векам сворачивались спирали времени. Я обнимала разумом вселенную, понимала, как она работает, и тут же теряла это понимание с мучительным разочарованием, снова и снова. Это слишком, чересчур… Я свернулась калачиком, молясь о том, чтобы все прекратилось. Белые молнии жалят глазные яблоки. Им так тесно в черепе. Я захлебываюсь мыслями, воспоминаниями, образами, как горячей водой. Словно кто-то льёт прямо в лицо кипяток, он прожигает насквозь, до кости, и конца края этому нет… Будущее, прошлое, настоящее говорят со мной, и сознание не справляется с нестройным хором их голосов. — Не вашей породы девочка. В кого она такая? — Сами гадаем. У нас в роду все темненькие… — Кто я? — Если я скажу, это ничего не изменит. Потому что ты не хочешь знать. — Ты пришла спасти нас всех. Так спасай. — Я его не оставлю. — Ты убил ее! Ты отнял себя у меня! Не прощу! — Только звезды видят и знают все. — Виват Штурмхонду! Виват Королеве волков! — Николай, НЕТ! Нет, нет, нет. Нет! «Я не боюсь умереть, я боюсь с этим жить». — Ты как и мы с братом. Существо из сказок, не совсем настоящее. Обремененная нечеловеческим могуществом и человеческим сердцем. Обреченная быть неприкаянной. — Ты действительно думала, что свет и неестественная красота — дар твоих земных отца и матери? — … Дарклинга никогда не существовало. — Отойди от него. Отойди немедля, или пожалеешь, что вообще родилась на свет. — Если кто-то из вас скажет хоть слово о том, что видел… Я приду за вами. Кварцевые глаза, две серые гончие, ищут след. Крикнуть, нужно крикнуть, позвать. Позвать, и он придёт. И все закончится. -Родной! Прикосновение к выгнутому позвоночнику, почти неощутимое. Я разлепила набрякшие веки и всхлипнула, вытянув руку в пустоту. И встретила чужую ладонь. Вцепилась в нее, притянув к груди. И все. Действительно. Закончилось. Я расплакалась от облегчения. Холодные ладони обхватили мое лицо, стирая слезы. — Тише, тише, — прошептал Дарклинг, укладывая мою голову на свое плечо. Его руки скользнули под согнутые колени, обхватили за спину. Он поднял меня и отнес на кровать. Бледное лицо, в котором я впервые заметила схожесть со своим собственным, склонилось надо мной. Мои губы все еще дрожали, горячие слезы скатывались по вискам, но… Я не одна. Я оплела мизинцем его безымянный палец, и почувствовала, что успокаиваюсь. — Молодец, — похвалил Александр и отлепил от моей мокрой щеки прядку волос, — А теперь дыши. Я послушно кивнула и втянула носом влажный воздух. Смолистый запах обшивки корабля заякорил меня в реальности. Вместе с ее беспощадной определенностью пришло осознание того, что происходит. Я вскрикнула и отбросила его руку. Отползла назад, стукнувшись затылком об изголовье кровати. В прозрачных глазах, только что таких обеспокоенных, вспыхнула знакомая жестокость, порожденная обидой. Изящные губы скривились в усмешке. — Ты сама позвала меня, — сказал он язвительно, — Умоляла спасти в очередной раз. Я закрыла лицо ладонями. Перед мысленным взором пронеслась та страшная ночь. Он убил женщину, которая заботилась обо мне. Его люди застрелили друга, который пытался мне помочь. Он испортил жизнь девушке, которая пошла на страшные вещи, чтобы меня защитить. «Ночь укроет, день простит, — отозвалось эхо вечности на мою моральную дилемму, — Позволь ему остаться». — Да, я звала тебя. Потому что только в твоем присутствии это прекращается, — проговорила я сквозь пальцы. Голос был осипший, но в нем все равно слышался потусторонний отзвук. — Ляг, — ласково приказал Александр, — И закрой глаза. Я медленно сползла на подушки и перевернулась на бок. Опустила мокрые ресницы на стянутые солью щеки. Не хочу его отталкивать. Не могу. Потому что он все равно — ближе всех. Он отвел волосы с моего лица, расстелил их полотном на одеяле. С каждым прикосновением я чувствовала себя все лучше. Пальцы скользят меж прядей, аккуратно, бережно распутывают узелки.  — Скажи, ты действительно приходила ко мне той ночью в Черности? — Да, — отозвалась я уже сонным шепотом, — А это ты не дал мне захлебнуться в ванной? Александр слегка дернул меня за волосы. Не больно, но чувствительно. Что ему они так сдались? — Сегодня я задаю вопросы. Я раздраженно скривилась, борясь с желанием развернуться и снова дать ему в нос. — Тебе просто стыдно признать, что ты подглядывал. — Я спас тебя. Ты едва не утонула, глупая ты девчонка. — А ты — противный дед, — протянула я. Теплое дыхание коснулось затылка. — Почему ты ушла? — мне было больно слышать этот голос, — Почему сбежала тогда? Почему была готова замерзнуть насмерть, лишь бы не быть со мной? Я нарушила его условие и раскрыла глаза. Развернулась к нему и провела костяшками по острой линии скул. Дарклинг застыл, как тогда, в голубой гостиной. Беззащитный одинокий мальчишка. — Потому что я рождена не для того, чтобы сидеть на поводке. — Ты не понимаешь, — он схватил меня за плечи и притянул к себе так резко, что у меня дыхание выбило из груди, — Если бы ты доверилась мне, все было бы по-другому. Я вскинула бровь. Движение, которое я переняла именно у него. — Неужели? Сильные пальцы оплели мое горло. Я тихо вскрикнула от неожиданности. Попыталась вырваться, но без толку. — Если бы ты позволила надеть на себя усилитель, — его хватка стала крепче, — Сила, что сейчас пожирает твое слабое человеческое тело, ломает хрупкий разум, нашла бы выход. — Какой выход? — Если бы ты стала моей, я бы загадал желание, — антрацитовые глаза жадно блестели, — Династия Ланцовых исчезла бы без следа. На троне была бы моя семья. Ты и я, мы вместе. Руки молнией взлетели к шее и накрыли его пальцы. Ожигающий свет забрезжил под ладонями. Дарклинг вскрикнул и попытался отстраниться, но я не позволила. — Отвечай, кто я? Земенский джинн? Почему я исполняю желания? Серый взгляд лукаво заблестел. Я усилила жар ладоней. Он закусил губы, сдерживая стон боли, но продолжал смотреть на меня полным превосходства взглядом. Запахло паленой кожей, и я поняла, что Дарклинг сейчас — действительно здесь, во плоти. — Я сильнее, — процедила я сквозь стиснутые зубы, — Так что лучше ответь. — Милая моя обманщица, — он оскалился, — Побеждает не сильнейший. Побеждает тот, кто готов идти до конца. Я дрогнула. У меня было столько шансов убить его… Но я не могу. Нет. Свет медленно погас. Когда последние его лучи растаяли во тьме, я поняла, что осталась одна. Бессильно откинувшись на подушки, утерла рукавом следы слез и приказала себе спать. -- Утром я впервые за долгие недели проснулась бодрой. Нетерпеливо распахнула глаза и вскрикнула, не понимая, почему нахожусь не в своей спальне в Малом дворце. Разочарование было таким острым, что в носу защипало. Бесконечный вчерашний день и ужасная ночь вспышкой пронеслись в голове. Я неосознанно потянулась к горлу. И обнаружила, что цепочка с монеткой исчезла. Я осторожно повернула голову набок. На тумбочке ждал поднос с завтраком. Пышный букет ронял кружевную тень на треугольник керчийского торта. Круглые вишни блестели на нем, словно горка драгоценных камней. А рядом, разбрасывая во все стороны игольчатые искры, переливался зеленью изумруд Ланцовых. - Ваше высочество! - стукнув дверью, в комнату вбежала Женя, волоча за собой сонную Зою, - Вставай, мы сходим на берег. Выбирать платье. И белье. И вино. - Но сначала в равкианское посольство, - добавила Зоя, - Твой принц сказал, что нужно получить разрешение на брак. А еще найти капеллана, который согласиться вас обвенчать. - Какая ты скучная, - скривилась Женя. Я накинула одеяло на голову и издала протяжный стон. *** Когда мы спустились с трапа корабля в сияющий солнцем день, я ощутила на себе взгляд. Вскинула голову, сложив ладонь козырьком, и попыталась разглядеть крыши складов. - Лина, - из экипажа протянулась рука Николая, - Мы уже опаздываем. Я вздрогнула. Вложила свои пальцы в ладонь принца и позволила утянуть себя внутрь. Это паранойя... Ничегоя с хлопком расправила крылья и взмыла ввысь. Поднялась под облака и последовала за щегольской каретой. Творению Дарклинга не нужно видеть звездочку, чтобы следовать за ней. Потому что звездочка зовет к себе тьму даже тогда, когда отчаянно желает сбежать от нее.