Embrace her cruel light

Остаток ночи мы провели в одном из заброшенных амбаров на краю города. Утром Мал ушёл, чтобы продать мой серебряный браслет. Нам нужны были деньги на другую одежду и дорогу до Ос Керво. Почти весь день я спала. Точнее, отключалась в перерывах между зубодробительной тряской.«Вернись, вернись, вернись», — требовал гул в голове. Я раз за разом отвечала ему нет. Щели между досками амбара постепенно темнели. Вместе с вечерними сумерками пришёл Мал. Мы поели, разделив на двоих кусок сыра и хлеб. Еда казалась пресной и не хотела проскальзывать в горло. Я не доела свою порцию. Мал держался в стороне и не смотрел на меня.Мы почти не говорили. Что он увидел, когда я выпустила наружу скрытое? Мне страшно было узнать ответ, и я не стала спрашивать. Когда со скромной трапезой было покончено, парень протянул мне свёрток вощеной бумаги. — Вот. Надеюсь, угадал с размером, — он встал, стряхивая крошки с колен, — Я буду снаружи. Можешь переодеться спокойно. — Спасибо, — не глядя ему в глаза, поблагодарила я. Уходя, Мал забрал с собой фонарь. Пусть. Луна уже заглядывала в зазоры стен, отбрасывая на пол тонкие полоски света. Серебряная клетка, темнота застряла меж ее прутьев. Я сделала глубокий вдох и начала расстегивать пуговицы кафтана. Пуговка у горла, три петельки на груди. Холод хлынул за ворот. Пальцы непослушные, а пуговицы маленькие. Как же их много...Расстегнув кафтан до груди, я стянула его с плеч. И медленно опустилась на изъеденный мышами пол. Я не хотела расставаться с кафтаном. Не хотела оставлять свою жизнь в Малом дворце. Не хотела быть далеко от всего, что мне дорого. Но все испорчено, и вернуться назад нельзя. Я смотрела сухими, воспалёнными глазами на прорези света в стене, но видела лишь тьму между ними. И вдруг... Я вскрикнула. Попятилась, откинувшись на руках. Потому что передо мною стоял Дарклинг. — Моя наивная девочка, — он присел на корточки рядом со мной. Поднял прядь волос с груди и накрутил на палец. — Как?! — прокаркала я, продолжая пятиться назад. Прядь между нами натянулась. Дарклинг сухо улыбнулся и дёрнул за неё, как за поводок. Я невольно подалась вперёд. — Ты зовёшь меня, — его пальцы коснулись нерасстегнутых пуговиц, — Замерзая в снегу, ты звала меня, вела к себе. И сейчас ведёшь. Я зажмурилась и затрясла головой, прижимая ладони к глазам. — Это невозможно. Олень жив, и ни одна из твоих тварей меня не кусала. Между нами нет связи. — Наивная девочка, — повторил он, ловко вынимая крошечные пуговки из петель, — Я нужен тебе. Свет внутри повторил эхом: «Нужен. Нужен. Нужен...» Полы кафтана распахнулись. Холодная ладонь опустилась на мой живот. Кожу обсыпало мурашками. Я дёрнулась, но отстраниться не получилось. Медленно раскрыла глаза в надежде на то, что ничего не увижу. Это сон, бред, фантазия… Там, где ладонь Дарклинга касалась меня, кожа светилась. — Пока горит твой свет, я всегда найду тебя. Приду к тебе, где бы ты ни сияла, — ладонь скользнула вверх и коснулась горла, — Потому что мы есть суть одно. Я закричала и... погасла. — Постоялый двор с веселым названием «Последний приют» этой зимой страдал от недостатка посетителей. И в сезон мало кто желал ночевать в месте с подобным названием… А сейчас и подавно. - Тик-тики- так, - сказали старые часы на стене и с натугой отбили шесть часов очередного ненастного вечера. Пустой зал унылым эхом повторил их бой. Достопочтенный Эмиль Гришко, хозяин «Последнего приюта», тоскливо смотрел в окно, на пустые улицы Крибирска. Зарядил ледяной дождь: частое явление в этих краях. В такую погоду гостей ждать нечего. Тем более, с тех пор как Заклинательница солнца пропала, поток путешественников заметно так обмелел. «Прямо как мои карманы,» — вздохнул про себя Эмиль, печально глядя на несколько пыльных монет на дне кассы.Затем исподлобья посмотрел на палевый лик Санкты-Алины над дверью. Неестественно огромные глаза святой смотрели из-под вуали паутины недоуменно и растерянно. «Что ж тебе на месте не сиделось?» - подумал Эмиль и сплюнул на грязный пол. Где-то с издевательским грохотом упало жестяное ведро. Снова крысы буянят. — Вот скоплю достаточно денег и уеду, — сказал им Эмиль и громко чихнул, захлопывая ящик с медяками: пыль взвилась в воздух ядовитым облачком, — Обязательно уеду. И тогда делайте что хотите. Он поплелся к лестнице, предвкушая, как откупорит бутылочку кваса. Абсолютно неожиданно брякнул дверной звонок, и хозяин замер, положив руку на перила. Не дожидаясь разрешения войти, дверь толкнули. Несмазанные петли застонали почти человеческим голосом, как бы предупреждая: на пороге беда. Эмиль мгновенно узнал черную униформу опричников Дарклинга. Целый взвод… Они расступились, пропуская вперед юношу с изящным, хищным лицом. От его взгляда мороз пробежал по коже. - Что вам угодно? – проблеял Эмиль.Его коленки дрожали так же сильно, как и голос. Юноша посмотрел на него со смесью насмешки и брезгливости.Кто-то из опричников бросил на стойку кошель с деньгами. - Комнату наверху, - серые глаза пробежались по пыльному залу и остановились на иконе над дверью, - Хочу устроить сюрприз для знакомой. - Проклятый дождь морозил до костей. - Уууу, - я уткнулась носом в отсыревший шарф, - Только этого нам не хватало. Мал невесело хохотнул: - Пора бы уже привыкнуть, что нам исключительно везет. Помнишь ту метель? Я преувеличенно резко передернула плечами. - Слишком хорошо помню. Как и буран по дороге из Черности. Улицы Крибирска были безлюдны – еще бы, в такую-то погоду, - но мы все равно шли осторожно, перемещаясь из тени в тень. Как воры. Еще в Черности я отправила письмо Штурмхонду.Рассказала о том, что произошло в Цибее. Назначила встречу на постоялом дворе, где, по слухам, любили останавливаться контрабандисты, в обход казны пересекающие Каньон. Это было единственное в Крибирске место, где мы не рисковали нарваться на людей Дарклинга или короля. - Почти пришли, - Мал указал на покосившийся домик в конце проулка. - Выглядит не очень, - тоскливо протянула я, уже представляя выстуженные сквозняками комнаты. - Да ладно тебе. Всяко лучше, чем это, - следопыт поймал ледяную каплю в ладонь. - Угу… Снег под ногами бурлил грязной кашей, и я чувствовала, как немеют ступни в прохудившихся сапогах. Действительно, всяко лучше, чем это. Примерно так и прошли две недели пути. Грязь, усталость,постоянный холод и страх, самые дешевые ночлежки; зыбкий сон, в котором снова и снова я видела, как голова Светланы падает на алый снег. А еще… Я взглянула на прядь своих волос и с отвращением коснулась ее. - Что-то не так, - пробормотал Мал, отвлекая меня от созерцания пряди. Я вздрогнула и поспешно затолкала волосы под капюшон. - Что? Он кивнул на лошадей у перевязи. - - Слишком роскошные кони для этих трущоб, - следопыт покачал головой, - Это твой корсар прибыл? Я сморгнула наледь с ресниц. Пригляделась повнимательнее и узнала лошадей из дворцовых конюшен. Невольно отступила назад. - Уходим. Сейчас же, - я схватила Мала за рукав и потянула за собой, - Это ловушка! Усталое тело взвыло, когда я перешла на бег, но Боткин не зря гонял меня по парку почти десять лет. - Куда мы бежим?! - Куда-нибудь подальше отсюда! Мы понеслись вниз по улице, но из-за стены дождя вынырнула карета, обдав нас волной снега. - Черт! Я утерла глаза рукавом. Экипаж, резко развернувшись, встал поперек дороги и преградил нам путь. Кинжал сам скользнул в ладонь. Клинок гришийской стали отобрали той ночью в лесу... Жалкий ножичек, купленный на замену, мало чем мог помочь против укрепленного шелка униформы. Но я не собиралась сдаваться просто так. В конце концов, на глаза волшебный кафтан не натянешь. Дверца кареты распахнулась. Я подняла кинжал, готовясь ударить в лицо. - Разве так встречают старых друзей? – спросил, улыбаясь от уха до уха, незнакомый рыжий парень. Он заглянул мне в лицо и невольно отшатнулся, - Что… Алина, твои глаза… - Объясню потом, - я пихнула Штурмхонда плечом и забралась в экипаж, - Валим отсюда! Мал, на котором было буквально написано что-то вроде: «Я уже ничему не удивляюсь и потому вопросов не задаю», нырнул вслед за мной. Карета тут же тронулась. Я откинулась на подушки, тяжело дыша. - Ты очень вовремя, твое высочество. Лицо Мала вытянулось. Я закусила губу, осознавая свою оплошность. Он-то не знал о том, что Штурмхонд – это альтер эго принца. Упс. Следопыт посмотрел сначала на меня, потом на корсара, а потом устало покачал головой, как бы говоря: «Черт с вами». Я беззвучно выдохнула и перевела взгляд на Николая… Штурмхонда? - Ну кто-то же должен спасать твою очаровательную задницу от неприятностей, - он все еще глазел на меня, не скрывая шока, но все равно улыбнулся, по-мальчишески так. Я наконец-то заметила знакомые черты на чужом лице. - Еще один комментарий о моей заднице, и я надеру твою! – я нервно оглянулась на окошко сзади, высматривая погоню, но ничего не увидела. - Вот теперь я верю, что это действительно ты, а не Дарклинг в платье. Ты видела свои глаза? Они серые, точь-точь как у него! Как это произошло? Ты выглядишь, как его двойняшка. Я вздохнула и скинула мокрый капюшон. Николай пораженно застыл. Я поникла, откинув на спину волосы, теперь темные. Такие были у моей матери…Комок слез подкатил к горлу. Все эти две недели я словно запрещала себе осознавать, что произошло. Не могла себе позволить думать о том, что я теперь такое. Чтобы выдержать путь. Чтобы достичь безопасности. Чтобы… Нежеланный всхлип вырвался из груди. - Я… - я уронила лицо в ладони и слова полились сбивчивым потоком, - Николай, я так устала… И я больше не могу призывать свет. Из-за меня погиб Доминик и моя бабушка. Я почти убила всех той ночью.Олень показал мне, что я не совсем гриша. Я вообще черт знает что такое, а теперь даже свет не подчиняется… Я запуталась в словах и эмоциях и умолкла, сжавшись на сидении. Меня гложила вина. И страх. И… Боже, я же профукала все! Неожиданный, фантастический поворот моей никчемной судьбы обернулся катастрофой. Я потеряла навсегда единственного человека, которого любила. Я разворотила этот мир своим появлением, стала причиной смерти людей, которые были бы живы, если бы не я. Я убийца. Убийца и дура. Николай молча привлек меня к себе. И я заревела белугой, уткнувшись носом в плечо друга. Как я виновата перед ним! Виновата перед всеми. Дрожащие пальцы опустились на мою макушку. — Мы все исправим. Мы все исправим, слышишь? Мы вернём тебе свет. Пока не знаю как, но обязательно вернём. Ты мне веришь? — Это невозможно. — Маловероятно, Алина. Маловероятно. И девушка улыбнулась. Мал, отводя взгляд, подумал о том, что это ее первая искренняя улыбка за те долгие недели, что они потратили, добираясь до Крибирска. - Карета плавно завернула к докам. Тени Каньона клубилась у причала, выделяясь чернотой даже в глухой зимней ночи. Я поежилась. Впервые с тех пор, как я увидела Неморе, мне совсем не хотелось соваться в его «воды». Наоборот, внезапно пробудившиеся инстинкты нормального человека настойчиво требовали бежать как можно дальше. Этот животный страх стал для меня полной неожиданностью. Мне нравилась тьма. Я десятки раз пересекала Каньон и никогда его не боялась. Но тогда во мне был свет. Сейчас, без его защиты, я ощутила, как ужасно это место. Иронично, что мой родной город носит название долины, которая раньше процветала здесь. Я глубоко вздохнула и потянула Николая за рукав. - Теперь я не могу нас защитить. Прости. Как же горько произносить эти слова! Теплая ладонь накрыла мою руку. Корсар улыбнулся мне, и я почувствовала силу, исходящую от него. Силу человека, уверенного в себе и в своих возможностях. Она окутала меня защитным покровом. - Не волнуйся. У меня есть пара козырей в рукаве. Принц помог мне выйти из экипажа. Впервые его галантность не вызвала раздражения. Сейчас, слабая и измотанная, я действительно нуждалась в руке, на которую можно опереться. - Капитан! – розовощекий матрос улыбнулся и помахал нам. Я подняла взгляд. На причале ждала небольшая команда и… крылатый кораблик, одновременно изящный и немного неуклюжий. Я хлопнула в ладоши и рассмеялась. - «Колибри»! Ты успел ее закончить! Николай довольно улыбнулся. - Добро пожаловать на борт. Мал недоверчиво покосился на суденышко, но без возражений взошел на палубу следом за нами. Я приветственно кивнула команде. Матросы и шквальные смотрели на меня во все глаза. До ушей долетел недоуменный шепот: - Это она? Разве заклинательница Солнца не блондинка? Мои плечи поникли. Я невольно склонила голову, скрывая лицо под волосами. Николай заметил это и повел меня ближе к носу (читай: подальше от любопытных взглядов). «Он помнит, что я люблю быть впереди», - я украдкой улыбнулась про себя. Мы остановились. Я оперлась о бортик и посмотрела вперед, на антрацитовое море тьмы, что клубилась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Снова испытала приступ паники. Где-то там рыскают голодные волькры. Одна ошибка – и мы все станем их праздничным ужином, и я ничего не смогу сделать. - А как мы взлетим? Тут нет воды, негде набрать скорость, - спросила я, не отрывая взгляда от черноты перед собой. - Шквальным придется постараться, - Штурмхонд обернулся к команде, - По местам! Все засуетились. Принц протянул мне смешные очки, - похожие носили первые летчики в старых комедиях. - Ставь паруса! Над нами с громким хлопком развернулись огромные белые полотнища. - Шквальные! У каждого паруса встал заклинатель. Еще четверо распределились правому и левому борту, на равном расстоянии друг от друга. Я нацепила очки и прочла про себя короткую молитву всем богам, которых знала. - На счет три поднимайте нас. - Надеюсь, я об этом не пожалею, - пробормотал Мал рядом со мной. - Раз! Шквальные вскинули руки. Те, кто стоял у бортов, вытянули их перед собой ладонями вниз. - Два! Три! Заклинатели по бортам одновременно ударили вниз настолько сильными порывами ветра, что доски причала разлетелись в щепки. «Колибри» подбросило с резким толчком, и мы с Малом упали, не удержавшись на ногах. Удар о палубу выбил дыхание из груди. Подброшенная вверх, «Колибри» взлетела с невероятной скоростью. Сквозь рев ветра я расслышала новую команду. - Паруса! Я видела, как напряглись шквальные у мачт. Теперь наша жизнь зависела от того, хватит ли резкости их потокам. «Ох мамочки, - я что есть силы вцепилась в бортик, - Не думала, что когда-нибудь это скажу, но лучше бы диплом писала. Хотя… Кого я обманываю. Это хотя бы относительно быстрая смерть. И она куда романтичней сердечного приступа от десятой банки энергетика». С рывком, от которого желудок оказался где-то в голове, судно дернуло вперед. Меня мотнуло на Мала. Я зажмурилась, готовая к тому, что мы уже падаем на встречу пескам Каньона, прямехонько в объятья к волькрам. «Ну ничего, с одной ты уже обжималась и вроде выжила», - саркастично (и немного истерично) хихикнул голос в голове. Тот самый, который вечно был мной недоволен. - Да заткнись ты уже, - просипела я, - Дай последние секунды прожить спокойно. - Алина, - позвал Николай. Я приоткрыла один глаз, - Мы летим. И правда… Мир больше не шатало туда-сюда. Собрав остатки воли и сил в кулак, я поднялась на ноги. «Колибри» действительно летела! Разрезая носом беспросветную мглу, держа курс наверх. Команда разразилась радостным лаем. Я рассмеялась и присоединилась к ним. Николай схватил меня и, приподняв, крутанул вокруг себя. - Кто молодец? - Ты молодец! Мы стремительно поднимались. Тени Неморя становились все прозрачнее с каждой секундой. Я ахнула. - Звезды! Крупные и яркие, похожие на те, что я создала на демонстрации. Каньон не бесконечен. Над ним есть что-то более древнее и могущественное. Я протянула к небу руку. Его чистая красота казалась такой великолепной и близкой, живой. Штурмхонд поймал мою руку и очертил ею созвездие над нашими головами. - Помнишь? Я кивнула, улыбаясь. - Морская дева. Она защищает моряков от беды. - И сегодня эта дама к нам благосклонна. Летучий кораблик выровнял курс. Теперь мы плыли над облаками. Как в сказке. - Волшебно, - выдохнула я, стягивая очки. И повернулась к Штурхонду, ожидая увидеть лицо Николая. На слегка карикатурной физиономии корсара сияли янтарем знакомые глаза. Умные, смешливые. Глаза авантюриста, принца с сердцем моряка. Я почувствовала боль в груди и отвернулась. - Алина, - он осторожно взял меня за плечи, - В чем дело? - Я вспомнила ту ночь. Вы с Домиником вытащили меня из постели и отвели на крышу. Мы тогда были совсем маленькие, - я до крови закусила верхнюю губу и замолкла. А потом сжала кулаки, впиваясь ногтями в мякоть ладони, - Его убили из-за меня! Нашего друга убили из-за меня! Взгляд Николая остался спокойным и ровным, но в глубине вспыхнула боль. - Не смей винить себя. - Если бы не я, оленя никогда бы не нашли. Всего этого не произошло бы. Николай повернулся ко мне и сказал, спокойно и уверенно. - Людям нравится думать, что они могут контролировать последствия своих действий. Но они непредсказуемы. Никогда нельзя быть уверенным в том, что ты поступил правильно. Ты сделала ход, но ты не единственный игрок на доске. Я отвернулась. - Алина, - Николай коснулся моего плеча, - В смерти Доминика виноват тот, кто стрелял. Он хотел помочь тебе. Сделал собственный выбор. Поверь мне, если бы все повторилось, он бы все равно попытался тебя спасти. Я прикрыла глаза. - Я понимаю, почему ты так упорно винишь себя. Так легче, - Николай поднял лицо к небу, - Куда проще думать, что в мире все зависит от тебя. Иллюзия контроля, - он обвел рукой россыпь огней над нами, - Но мы решаем очень мало. Только звезды видят и знают все. Людям это не под силу. Что-то в этих словах задело меня, неудобным шипом засело в мозгу… Я вспомнила, как лишилась себя. Стала безжалостным светом. Я скосила глаза на Мала, который болтал с матросами. - Ты не знаешь, чем я стала той ночью. Мал знает. И теперь он боится. Я чувствую это и не могу его за это винить. Ведь я боюсь тоже. Я замолчала, перебирая складки шерстяной юбки, покрытой брызгами грязи. - Если бы ты видел… Ты бы тоже боялся. Николай осторожно взял меня за руку. Я уронила голову на грудь и прошептала: - Когда я проснулась, - я приподняла прядь волос и тут же бросила ее, - Такой и поняла, что не могу найти свет… Николай, я испытала облегчение. Он поднял руку и мягко, предельно деликатно коснулся моего подбородка. - Я писал тебе о том, что скормил человеческие пальцы своей собаке. Ты боишься меня? Я отрицательно покачала головой. - Потому что ты меня знаешь. А я знаю тебя. Мы оба делали страшные вещи, потому что обстоятельства того требовали. И в этом действительно есть сила, и ее нужно принять. Никогда не нужно бояться себя и того, на что ты способен. Впервые за долгое-долгое время, что казалось вечностью, мне стало легче. Словно я наконец-то проснулась. Вернулась к настоящей себе. - Благодарю тебя, - проговорила я едва слышно, - Благодарю тебя за эти слова. И я потянулась на носочках к его лицу. Коснулась губами краешка рта. Николай удивленно вздрогнул, а потом… повернул голову и тоже поцеловал меня. Мягко и неожиданно робко. Его человеческое, ровное тепло звоном отозвалось в моем теле. Яркая вспышка ослепила нас обоих, разметав в разные стороны. Я откинула голову назад. Из глубины сердца, далекого уголка моего существа, ко мне потянулось то, что я неосознанно спрятала. Все, кто был на палубе, изумленно застыли на своих местах. А я сияла. И мне больше не было страшно. - С возвращением, - улыбнулся Николай и приподнял локон с моего плеча. Золотисто-русый. Как прежде. Я улыбнулась ему. - Ну что. Приключение начинается? — Над Крибирском потянулось зарево пожара. Пламя разгоралось стремительно, не смотря на потоки воды с неба. Горел «Последний приют». — Давно пора , — сказал жене торговец зерном из дома напротив, закрывая ставни, — Оттуда по всему району разбегались крысы. Дарклинг подошёл к Воронку. Конь недовольно дёрнул мордой. — Наши люди обыскали весь город — сказал Иван, — Их нигде нет. «И я ее больше не чувствую, — подумал Александр, садясь в седло, — Уже несколько недель». — Смотрите! — один из инфернов поднял руку, указывая в сторону Каньона, — Там, наверху. Сквозь облака игольным проколом блеснула вспышка света. Она отозвалась толчком в груди. Дарклинг тонко улыбнулся. — Ненадолго же тебе хватило, — тихо сказал он. Обернулся к Ивану, — В порт. Пусть приготовят скиф. Колонна, не мешкая, двинулась на север. Эмиль Гришко всхлипнул, глядя на то, как огонь пожирает дом, в котором он родился и вырос. Ему стало жаль даже проклятых крыс, что рассыпались сейчас в разные стороны. "Что ж, у меня теперь хотя бы есть деньги", - подумал бывший хозяин гостиницы, сжимая туго набитый кошель в кулаке. Эмиль не видел, что в тенях соседнего дома уже притаился вор. В его руках загорелся отсветом пожара кривой, ржавый нож.