Embrace her cruel light

Мороз выжимал слёзы из глаз, щипал лицо. Женя недовольно поморщилась, пытаясь укрыть щеки меховой опушкой капюшона. У конюшен всегда скверно пахло. Два шага от дворца, а воняет как в самой глухой деревне. Дарклинг был у стойл. Он протянул руку и коснулся морды красивого конька с белой звёздочкой во лбу. — Ну, Воронок, где твоя хозяйка? — пробормотал Дарклинг. Женя кашлянула, и он обернулся. Воронок недовольно фыркнул, когда его перестали гладить. — Вот, — отводя глаза, Женя протянула стопку писем. Дарклинг принял их и бегло прочёл. Ни один мускул не дрогнул на его лице, оно осталось равнодушно-скучающим. «Она меня не простит», — тоскливо подумала девушка, наблюдая, как конверт со сломанной печатью исчезает в кармане чёрного кафтана. — Доброе утро, госпожа Алина, — послышалось вдалеке. — Доброе, Мнишек. Как ваша внучка? Конюх что-то ответил, Алина мягко рассмеялась. Только в этом смехе слышалась усталость. Так звенит надтреснутый колокольчик. Дарклинг едва заметно напрягся. Женя хотела было уйти, но Алина уже спускалась к конюшням. Двигалась она непривычно неуверенно. — Привет. Они обнялись, и Алина украдкой сунула комочек бумаги в руку подруги. — Удачи тебе, — проговорила Женя. — И тебе тоже, — шепнула Алина в ответ. Сжимая записку в кармане, Женя поспешила уйти, пока кто-нибудь не заметил слез в уголках ее глаз. — Завидев хозяйку, Воронок радостно зашевелил ушами, вытянул морду в ее сторону. — Здравствуй, мальчик. Ты соскучился, да? Прости, совсем тебя забросила, — Алина подошла ближе, и конёк положил голову ей на плечо, — Славный мой. Дарклинг молча стоял рядом, не удостоенный и взгляда. Воронок посмотрел на него с видом победителя. Ну да, его-то по холке потрепали. — Доброе утро, Алина. Быстрый взгляд искоса, а потом девушка снова отвернулась. — Ты что-нибудь слышал? — спросила она у коня. Подлое животное мотнуло головой. — Вот и я нет. — Алина... Она проигнорировала. Вывела коня из стойла и взлетела в седло. Он заметил, как изменилось за ночь ее лицо. Оно казалось полупрозрачным, как льдинка; под глазами залегли голубые тени, и в уголке побледневших губ теперь таилось что-то горькое. На миг он увидел ее в танце, румяную, счастливую. А потом у стены в гостиной... — Алина, — он схватил ее лошадь под уздцы. Она вздрогнула, как от удара. Опустила ресницы, на которых уже серебрился иней, и прошептала: — Зачем ты меня мучаешь? Потому что мне невыносима мысль о том, что ты не будешь ехать рядом в этом долгом путешествии на север. Что не укажешь на то, как красиво переливаются золотинки света на снегу или как причудливо ветра уложили дюны в ледяной пустыне. Потому что хочу видеть, как ты накручиваешь прядь волос на палец, когда читаешь у костра или задумчиво смотришь вдаль. Потому что хочу, чтобы ты задавала мне вопросы, отпускала едкие комментарии, спорила. Хочу смотреть, как ты смеёшься, улыбаешься, как забавно пьёшь чай. Слушать, как ты воркуешь с предметами так, будто они живые, когда думаешь, что на тебя никто не смотрит... потому что хочу получить немного тепла, прежде чем ты меня возненавидишь. Алина словно прочла эти мысли. — Ты эгоист. Он криво улыбнулся. — А ты нет? Она осеклась, а потом взялась за поводья. — Пожалуйста, пусти. Мы уже опаздываем. Дарклинг приподнял бровь. — А, ну да, простите, мой суверенный. Вы задерживайтесь, не опаздываете. Только вот люди у ворот ждут на лютом морозе. — По твоей вине. Могла бы просто пожелать мне доброго утра. — Утро не бывает добрым, если начинается раньше десяти, — девушка наклонилась и сбросила его руку с узды.

—

Вопреки всему в моем сердце затеплилась надежда. Она возродилась из пепла тем утром после разговора у конюшен. Может, все ещё будет хорошо? Я старалась избегать Дарклинга, ехала чуть позади, рядом со Светланой. А он с тревогой искал мой взгляд, и я заметила боль в его глазах. Может быть, я ошиблась. Может быть... Хоть бы это было так! Мал ехал позади, вместе с отрядом солдат короля. Мы разговаривали украдкой,вечерами, когда лагерь засыпал. Удивительно, но тяготы пути меня почти не напрягали. Я снова начала нормально спать, вернулся аппетит, и гул в костях больше не беспокоил меня по ночам. Даже изнурительный темп езды не доставлял неудобств, хотя остальным приходилось нелегко. Энергия била ключом, и я чувствовала себя почти счастливой, наслаждаясь скоростью и суровой красотой заснеженных полей. Воронок был только рад показать себя, и мы часто обгоняли колонну, прокладывая путь в нетронутом снегу. Через несколько дней города стали сменяться деревнями. Чем дальше на север мы углублялись, тем дольше были переходы между поселениями. Почти все они выглядели удручающе бедными. Спустя неделю мы достигли Черности. То был последний крупный город на пути к Вечному морозу, и Дарклинг отдал приказ остановиться здесь на день. Он хотел, чтобы его люди отдохнули перед охотой, которая обещала быть трудной — морозы крепчали. Мы заняли уютную гостиницу — двухэтажный добротный дом с резной крышей. Мне дали самую просторную комнату наверху. Там даже ванна была! Накупавшись вдоволь, я села у окна. Призвала свет и принялась сушить длину, пропуская пряди сквозь светящиеся пальцы. Гостиница стояла на окраине, и снаружи не было ничего, кроме бесконечного снежного полотна. Фиолетовые сумерки уже клубились в низинах, - солнце почти зашло. Где-то там, за белоснежной далью, сейчас бродит олень. Огромные рога подпирают горящее небо. Из бархатных ноздрей струйками бежит пар. Темные глаза, тоже бархатные, смотрят прямо на меня, и в них отражается падающая звезда… Гребень выпал из моих рук с громким стуком, и видение исчезло. Я должна поговорить с Дарклингом. Должна точно знать, на кого идет охота – на оленя или на меня. Я даже не стала одеваться. Поплотнее запахнула халат и вышла в холодный коридор. Ведомая странным чувством притяжения, призвала невидимость и спустилась вниз. Одна из дверей приоткрылась, выпуская Мала. Пока она не успела захлопнуться, я проскользнула в комнату. Обеденную залу гостиницы превратили во временный штаб. Дарклинг стоял у камина, заложив руки за спину. Рядом с ним был Иван. - Держись ближе к ней. Замедли сердцебиение, как только покажется олень. Пусть несколько человек страхуют тебя на случай, если она задумает сопротивляться. Но если Алина пострадает больше, чем необходимо, не рассчитывай на мое снисхождение. Дарклинг устало провел рукой по лицу. - А теперь оставь меня. Сердцебит коротко поклонился и немедленно вышел. Дарклинг облокотился руками на каминную полку и склонил голову, морщась, как от зубной боли. Его плечи поникли, и он неотрывно смотрел на огонь. Я закрыла глаза. Слеза сползла с щеки и упала на тщательно выскобленные доски пола. - Я верила в тебя, Александр, - прошептала я беззвучно, - До последнего верила.

—

Я нашла Мала. Он пообещал подготовить лошадей и стащить с кухни провиант на несколько дней пути. Мы договорились встретиться у конюшен в час ночи, когда все уснут. Остаток вечера ушел на сборы. Оказалось, что мне почти нечего взять с собой. Все дорогие сердцу вещи остались в Ос Альте, в Малом дворце. Может быть, это к лучшему. Проверив, надежно ли закреплен кинжал на запястье, я села к камину и стала ждать. Часы летели, незамеченные, с невероятной скоростью. Передо мной проносились годы, проведенные в Малом дворце. Чтобы не случилось, воспоминания о них навсегда останутся самыми счастливыми в моей жизни. Даже бал. Особенно бал. Где-то внизу большие громогласные часы пробили полночь. Повинуясь им, я встала. Я должна посмотреть на него в последний раз, прежде чем исчезнуть.

—

Лунный свет падал в комнату белой простыней. Дарклинг спал, лежа на спине. Даже во сне он хмурил брови. Между ними пролегла едва заметная морщинка. Я тихо подошла и присела на краешек кровати. Долго всматривалась в его лицо, стараясь запомнить, врезать в память каждую черту. Отвела со лба тёмный завиток и коснулась губами закрытых век. А потом уронила лицо в ладони. — Ты снова пришла. Я обернулась. Он улыбался, тонкой, усталой улыбкой, похожей на полумесяц, что висел за окном. Я вскочила с кровати, попятившись. Он протянул ко мне руку. — Не исчезай. Хотя бы во сне, побудь со мной. Я широко распахнула глаза. Он откинулся на подушки, глядя на меня из полуопущенных ресниц. Я медленно села обратно. Он не делал попыток прикоснуться ко мне, только смотрел. — Какая ты красивая. — Ты тоже очень красивый. Александр мягко рассмеялся. — Ты полежишь рядом со мной? — спросил он тихо. — Только если ты закроешь глаза. Он послушно опустил веки. Я легла рядом и положила голову на его подушку. Он повернулся ко мне, не открывая глаз. Наше дыхание смешалось. Я провела кончиками пальцев его щеке. — Засыпай, — прошептала я, — А я расскажу тебе сказку. Хочешь? — Да. Я устроилась поудобнее. Время безжалостно убегало, Мал ждал внизу, а мороз лютел, но я должна рассказать. — Когда-то, в другом месте и в другое время, жила-была одна очень несчастная девушка... И я рассказала все. А потом, убедившись, что Александр крепко спит, поцеловала его в последний раз.

—

Мороз был жесток и зол в ту ночь. Месяц исчез в густых снежных тучах. Начиналась метель. Дана и Мал благополучно выбрались из гостиницы, укрытые магией света и никем не замеченные. Прикрыв лицо шарфом, девушка в последний раз оглянулась на горящие золотом окна. Потусторонний гул изнутри резким приступом сотряс ее тело. «Прости меня. Но против воли никто никого не спасет». Дана пришпорила коня. Исчезая в метели, она отдала себя на милость судьбы, зная, что судьба милости не ведает. «Боги, святые, хоть кто-нибудь… Храните нас всех».