***
- А вы слышали о графе Селинском? Его исподнее… - Говорят, муслиновые ткани опять подорожают. - Эти военные такие скучные. Подумать только, он не знает, чем Зимний бал отличается от Рождественского! - Душечка, передайте мне чаю, будьте добры. Я очнулась и передала Юне Шаниной чашку с редким земенским напитком. Княгиня поблагодарила кивком головы и подмигнула мне. Я недоуменно улыбнулась в ответ и вернулась к созерцанию узоров на ковре. Воскресное чаепитие у королевы – еженедельная великосветская повинность, на которой требовалось мое присутствие. Моя головная боль, то бишь кронпринц Василий, сидела рядом и нервно покачивала ногой в блестящем сапоге. Лицо царевича отражало напряженную работу мысли: он пытался придумать, какую заезженную банальность изречь, чтобы привлечь мое внимание. Ни с того ни с сего его высочество заинтересовался салоном матери и стал исправно посещать ее гостиную. Каждое воскресенье он подтаскивал свой стул к моему и болтал о лошадях. Обычно я смотрела в пол и представляла, что Василий – очень большая и очень надоедливая муха. При этом все придворные дамы умильно поглядывали на нас, словно удачнее пары и представить нельзя. За тот месяц, что я провела в Крибирске, я успела забыть, как же непросто даются эти чертовы посиделки. Я нашла взглядом Женю и незаметно закатила глаза. Она приложила руку к сердцу. На нашем тайном языке это означало: «Я с тобой». - Я считаю, что фьерданские верховые никогда не сравняться с равкианскими. А вы? - Не сравнятся, мой царевич. Услышь ключевое слово и повтори. Не забудь прибавить «ваше высочество», «мой принц» или «мой царевич». Механически улыбнись. Готово, ты – потенциальная королева Равки. Дело тут не во мне самой. Культ Солнечной святой из года в год набирал популярность, и династия хочет устранить угрозу восстания, приняв меня в семью. Что ж, удачи. Замуж я не собираюсь. Подавив зевок, я покосилась на вялый профиль Василия. Он смотрел на меня влажными глазами. Я невольно передернула плечами. Мне хотелось стряхнуть его липкий взгляд, как мерзкую букашку. Графиня Леа, проходя мимо, якобы случайно уронила веер. Я помогла его поднять, и она незаметно сунула мне в руку объемистый конверт. Я затолкала письмо Николая в рукав. Почувствовала, что невольно улыбаюсь, и поспешила спрятать улыбку в чашке чая. Внезапно этот день перестал казаться таким уж невыносимым. - Вам понравилась изабелловая кобыла? Я выбрал ее специально для вас. Ее шерсть такая же золотистая, как и ваши волосы, - улыбнулся Василий, подкручивая тонкие усики. Его губы были неестественно алыми, и я догадалась, что в его чай добавили капельку бренди (точнее, в бренди добавили капельку чая). Хуже комплимента придумать просто невозможно! Подавив смех, я изобразила польщенную улыбку. Через полчаса, когда часы по всему дворцу отзвонили полдень, я с радостью поднялась со своего стула, предвкушая, как скину неудобные туфли, завалюсь на кровать в своей комнате и распечатаю письмо, - третье по счету за год. Остальные два я хранила в бонбоньерке на туалетном столике и перечитывала, когда чувствовала себя одиноко. - Алина, - меня окликнул властный голос королевы, - Задержись на несколько минут. Фрейлины и придворные поспешили покинуть салон. Женя бросила на меня сочувствующий взгляд прежде чем исчезнуть за дверью. Я приготовилась к неприятностям. Разбеленный утренний свет словно вымыл все цвета из голубой гостиной. Кукольное лицо королевы казалось фарфоровой маской, светлые кудри – белой паутиной. Бриллианты в короне ослепительно сверкали, отбрасывая во все стороны радужные блики. Я стояла перед царицей, склонив голову. Тяжелый золотой кокошник давил на виски, корсет голубого платья до боли сжимал приподнятую грудь. В Большом дворце – золотые уборы и лазурный муслин. В Малом – черный шелк, черные меха. Каждый хозяин хотел видеть в моем наряде свидетельство своего господства. Как они мне надоели. Все. Я вновь уставилась на узоры ковра, стараясь подавить приступ головной боли. Шоу ведь только начинается. - Ах дитя мое, - королева не говорила, она чирикала, как канарейка, - Подойди ближе. Я послушно приблизилась, по-прежнему не отрывая взгляда от ковра. Холеные пальцы коснулись моей щеки. - Посмотри на меня, Алина, - промурлыкала королева. Медленно, неохотно я подняла лицо. Рука королевы нежно пробежала по линии моего подбородка, а потом больно дернула за сережку. - Красавица, - процедила она сквозь зубы. В ее устах это слово прозвучало оскорблением. Я не смогла сдержать дрожи. Королева сощурила свои слишком яркие глаза. Острые ногти царапнули мою кожу, когда она убрала руку. - Учителя довольны тобой. Они говорят, что ты сможешь украсить собой любой салон. Даже королевский. Руки потянулись к завязкам рукавов, но я одернула себя, вспомнив слова Дарклинга. Я не позволю ей заметить мой страх. Я слегка поклонилась. - Благодарю, моя царица. И за добрые слова, и за возможность учиться музыке и танцам. Королева закивала мне, по-матерински улыбаясь чересчур розовыми губами. Но в кобальтово-синих глазах я видела лишь неприкрытую ненависть. Когда я была ребенком, королева часто бывала ко мне добра: мы вместе читали модные романы и расписывали шелк, она позволяла мне и Жене помогать ей в выборе украшений. Делала дорогие подарки: игрушки, книги, платья. Но те дни безвозвратно прошли. Теперь она едва могла терпеть нас обеих. - Ты добилась удивительных успехов при дворе, милая, - промурлыкала царица, - Подумать только, девочка-сиротка из глуши, без роду и племени, очаровала моих сыновей. Надеюсь, ты осознаешь, какую честь они оказывают тебе своим вниманием. Я вперилась взглядом в ее туфли, усыпанные сапфировой крошкой. - Будь благодарна, Алина, - голос королевы был холоднее льда, - И не забывай своего места. Все, что у тебя есть, дали мы. - Да, моя правительница. Я присела в почтительном реверансе. Слезы злости и унижения брызнули из глаз. Я чувствовала себя так, будто только что меня отхлестали по щекам, как крепостную девку. Королева довольно улыбнулась и небрежно махнула рукой в сторону выхода. - Можешь идти, солнышко. Будь умницей. Я шла по темному коридору прочь от голубой гостиной, ничего не видя перед собой. «Кажется, единственный выбор, который ты способна сделать, это выбор между двумя хозяевами. Какой шелк предпочитаешь носить? Голубой или черный?» Погруженная в свои мысли, я не заметила, как от теней отделилась долговязая фигура. Она преградила мне путь. Только я хотела поднять глаза, чтобы взглянуть, кто это, сильные руки прижали меня к стене. Я в панике забилась, как птица, попавшая в силок. И где шатается Иван, когда он действительно нужен?! - Зачем же ты так, малышка? Отчетливый запах алкоголя обжег мои ноздри. - Кронпринц?! Василий усмехнулся. Мокрые губы, рыхлые, словно губка, коснулись изгиба моей шеи. «Главное не перестараться,» - подумала я и что есть силы ударила его ладонями в грудь, одновременно призывая ветер. Василий отлетел к противоположной стене и плюхнулся на свой плоский зад, недоуменно озираясь. На его лице был написан шок. «Да он совсем пьян». Я медленно приблизилась, позволив свету брызнуть из сжатых кулаков. Зашипела, склонившись к принцу: - Я могу прикончить вас прямо здесь, мой царевич, - я опустила руку ему на грудь, позволяя почувствовать жар моей ладони, - И даже остаться в живых после этого. У этой страны лишь одна заклинательница солнца, а вот наследников престола – несколько. И ваш брат куда более достоин того, чтобы занять трон. Я схватила его за мундир и подняла на ноги, используя телоусиление, – милый фокус из арсенала корпориалов. Василий попятился. - Ведьма, - пробормотал он, - Маленькая дрянь. Я устало улыбнулась. - Вспомните об этом, мой царевич, если задумаете поцеловать меня еще раз. Не оглядываясь, кронпринц бросился прочь, шатаясь и натыкаясь на мебель. Будем надеется, он достаточно пьян, чтобы забыть сей инцидент. Или списать его на виски. Как только Василий скрылся из виду, я скользнула на корточки и уронила лицо в ладони, дрожа всем телом. Смесь отвращения и ужаса омыла меня тошнотворной волной. Но еще я ощутила… удовлетворение. И гордость. Я – не жертва. Я способна защитить себя.***
Обессиленная и опустошенная, я наконец-то покинула стены Большого дворца. Сжимая письмо Николая под рукавом, окольными тропками направилась домой.Оказавшись в своей комнате, тут же бросилась на кровать. Тысячи мыслей кружились в голове, но их заглушало новое, неизвестное мне чувство: смесь облегчения и радости, почти ликования. Все это время я считала себя самозванкой, укравшей чужую жизнь. Багра же сказала, что я предназначена быть здесь. Ее слова сняли тяжкое бремя вины и тревоги с моих плеч. До этого момента я даже не осознавала, насколько сильно на меня давило осознание того, что я чужая. Но, может быть, я была чужой там, откуда пришла? Повертевшись на подушках, я вспомнила, что корсет давно пытается сломать мне ребра. После стычки в коридоре я почти перестала это ощущать. Без помощи справиться со шнуровкой нелегко, но я упрямая. Стоя спиной к зеркалу и высунув кончик языка, через полчаса работы сделала первый свободный вдох. Волны шелка наконец-то рухнули к ногам объемистой горой. Я перешагнула их и оказалась нос к носу со своим отражением. Впервые за долгое время внимательно всмотрелась в него. Из зеркальной рамы на меня смотрела незнакомка. У неё не было ничего общего ни с той печальной девушкой, которой я была в прошлом, ни с ребёнком, которым я привыкла себя считать за годы, проведённые в Малом дворце. Там, в другой жизни, я была выцветшей, тусклой, как старая акварель. Красивой, да, но девушка в зеркале... была прекрасна. Она сияла. Краски на ее лице были яркими, живыми. Только сейчас, сравнив себя прошлую с собой настоящей, я поняла, как несчастна, как нездорова была тогда, когда жила без части своей души — способности призывать свет. Я встретилась взглядом с зеркальной собой. Холодные кошачьи глаза как-то неуместно смотрелись на слишком юном лице. - Кто ты? - внезапно шепнуло отражение и протянулось ко мне. Я в ужасе отшатнулась от зеркала. Обхватила пальцами горло, пытаясь удержать крик, и крепко зажмурилась. Досчитав до десяти, открыла глаза. Помахала перед зеркалом рукой. Оно послушно и точно повторило все мои движения. Надеюсь, у меня просто едет крыша. Взгляд упал на пухлый конверт, что лежал в куче шелка. Как я могла забыть о письме! Я сломала печать с изображением волчьей головы. Нетерпеливо раздергала узел бечевки. Аккуратный мелкий почерк Николая принес утешение лишь одним своим видом. «Милая Алина, Знаешь, быть пиратом куда веселее, чем принцем. Серьезно! Теперь я могу мыть руки еще реже, чем раз в две недели…» Читая, я смеялась до колик. Мне казалось, я буквально слышу голос друга в уютной тишине спальни. Дойдя до последних строк, перечитала письмо снова. Потом еще раз. Наконец, откинулась на подушки, прижимая листы убористо исписанной бумаги к груди. Сердце билось быстро, но ровно. Тоскливый колокольчик внутри меня замолк, уступая месту чему-то мягкому и светлому. Да, я со всех сторон окружена опасностями, и мне бывает и горько, и страшно, и больно. Но я... не одна. Багра сказала правду. Я ощущала это всем своим обновленным существом. Пусть химеры страшного прошлого, в котором я медленно и беспричинно угасала, преследуют меня. Пускай меня пытаются убить, королевская семья унижает, а Дарклинг забыл, что я существую. Пускай у меня нет ничего своего, даже имени. Я сильная и смогу найти свой путь в темноте. Потому что теперь все, что не убивает, делает меня только светлей.