Последняя роза лета

      Катерина жалела, что её знакомство с Бодливым состоялось осенью, а не близ весны. Ведь в период масленицы он бы не посмел отправить в её дом сватов. Девушка желала, чтобы сегодня была среда или пятница, чтобы оттянуть хотя бы денек, потому что при виде нескольких богато разодетых мужчин, завалившихся в поместье после захода солнца, чтобы не сглазить, девушку крючило от боли, ненависти и презрения. Она не знала, когда вернётся Басманов, понятия не имела, что нужно делать, как долго она сможет тянуть время, как вообще будет вести себя её отец…но княжна была убеждена в том, что выставлять себя идеальной невестой совершенно не станет: и близко не подойдёт к сватьям, спрячется где-нибудь и будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Ни пирогов им не принесёт, ни доброго словом не вымолвит.       И Роман понимал свою дочь. Хоть он до сих пор в глубине души желал выдать её замуж, совершенно не радовался тому, что в их дом прислал сватов довольно взрослый для его дочери мужчина. Хоть возраст Даниила и был совершенно не такой преклонный, симпатии у Серебряного он никакой не вызывал. Но что Роман мог поделать? Он лишь видел страдания Катерины, догадывался о причине, ведь не был глупцом, однако прекрасно понимал, что Катя уж слишком долго сидит в девках, а открытых предложений от Басманова, в отличие от Болдина не поступало. Разумеется, Роман был безмерно рад, что выбор дочери пал именно на того, кто был наиболее близок самому князю, но всё-таки Серебряный не знал, как к Кате относится сам Фёдор. Может, просто запудрил ей голову, а сам сейчас с другой ложе делит? Князь лишь надеялся на то, что этот хитрый и амбициозный опричник не успел ничего сделать с Катериной, когда та осталась в слободе одна. Знал ведь Серебряный, что у мужчин его возраста в голове твориться.       Но тем не менее Роман понимал и был уверен в том, что он не собирается отдавать свою единственную и любимую дочь Болдину. Пусть боярин будет жаловаться, обратится к самому царю, Серебряный всё равно не отступит. Князь даже закрыл глаза на то, что Катерина поспешила убежать при виде сватов, хотя понимал, чем это может обернуться. Эти люди запросто могут рассказать всей знати в округе, что княжна Серебряная, будто ребенок, совершенно непригодна для брака, и что такая невоспитанная невеста будет обузой в доме любого уважающего себя мужчины. — Ищем овечку, не заблудилась ли? — задорно произнес полноватый мужчина, держа в руке бубен. Признаться, изначально этого человека Роман принял не более чем за шута; странное задорство его вида заставляли князя чувствовать себя очень странно.       Роман Ильич держался очень спокойно, Никита же стоял чуть в стороне, крепко обхватив руку Елены, которая волновалась о Катерине не меньше её родных. Как увидела она, что Катя поспешила спрятаться, так у неё и вовсе живот потянуло, что в положении Елены было очень опасно. Хоть и Никита постарался успокоить свою жену, та всё равно волновалась о княжне, как о собственной сестре.       Но, кажется, некий холод князя подогревал у сватов лишь интерес. Они будто пришли на самый настоящих базар, чтобы поторговаться за хороший заморский товар, что постепенно отбирало у Романа всякое спокойствие. — А ведь краса-то! — один из сватов упер руки в бока. — Видал я, княже, дочь твою в слободе! Таких невест, как она, во всей Руси могучей не сыскать! — Да полно, — Серебряный пожал плечами. — Маленькая Катя у меня; росточком не вышла.       Князь не хотел «набивать цену» Катерины, как предполагали сватья. Лишь хотел, чтобы дочь его скорее в покое оставили. Он намеревался дать отказ этим людям. — А рукодельница какая! — подхватил мужчина с бубном, будто не слышал Романа. — Слыхал, вышивает она! И книжки читает. Ай, молодец! Подстать нашему боярину! — Хроменькая она… — продолжил говорить князь, наигранно погрустнев. — Как с обрыва повалилась, так и захромала. Косенькая да хроменькая. Аль нужна вам такая?       Сватья чуть помедлили. Полный мужчина почесал затылок, однако вспомнил, что Болдин велел привести Катерину и силой, если понадобится. — А волосы-то какие! — вновь заладил сват. — Будто на солнышко смотришь палящее! — Не на солнышко, а на пожар. — ответил Роман. — Да и характер у моей Катюши огненный. Справится ли ваш боярин? Ему спокойная невеста небось по душе будет.       Сей разговор продолжался ещё довольно долго. Князь всеми силами пытался выпроводить этих людей из своего дома, однако те прилипли, как банный лист. Будто медом им было намазано. Любые другие сватья уже давно бы уехали, не приняв подобную невесту. Явно задумали они что-то темное, что не ушло от Серебряного, который начал пуще прежнего волноваться за дочь.       Но неожиданно дверь дома резко открылась. Время было позднее, гостей Роман не ждал, поэтому сначала даже и предположить не мог, кто мог заявиться в такой час кроме сватов.       В светлице стоял Басманов. Было видно, что он прямо с дороги. Мужчине действительно стоило только заехать в Кремль, как он сразу же узнал, что боярин Болдин отправил Катерине сватов. Фёдор даже не стал ждать, лишь быстро собрался и отправился в поместье Серебряных. Хотел он было надавать Даниилу хороших тумаков, однако просто не смог сыскать его, а тратить время не хотел. Злость переполняла Басманова настолько, что сейчас, глядя на сватов, он был готов лично спустить их с порога и отправить вон. — Роман Ильич, — произнес Басманов, глядя на Серебряного, на лице которого заиграла еле заметная улыбка. — Фёдор Алексеич, — князь кивнул и явно хотел произнести что-то ещё, однако был перебит. — Ишь какой! — полный мужчина скрестил руки на груди. — Пришел на чужую невесту засматриваться? Али это черт тебя послал, чтобы сватовство сорвать?       Кравчий изогнул бровь: — Черт погибель твою пошлет, если не умолкнешь, холоп.       Сват запнулся и вздернул подбородок. Как бы то ни было, не желал он с опричником связываться, однако и боялся отступать, так как совершенно не мог предугадать реакцию Болдина. — А коли не хочешь, чтобы я в слободу ваши головы холопские привез, так и сами уедите спокойно. — произнес Фёдор. — И боярина я вашего в стороне не оставлю.       Сватья переглянулись, совершенно не решаясь ответить. Лишь Роман Ильич довольно кивнул и оперся рукой о стол. Если бы не Басманов, сам бы он ещё очень долго выпроваживал этих людей. А Никита, который стоял рядом, ощутил, что несколько потеплел к Фёдору после этого. Явно дорога опричнику была его сестра, что не могло не радовать.       Начав показательно напевать под нос какую-то песенку, полный мужчина будто бы случайно потряс своим музыкальным инструментом прямо перед лицом кравчего. Он явно хотел просто позлить его, однако опричник смог стерпеть. Не до него было сейчас. — Катерина уже давно подевалась куда-то. — произнес князь. — Как узнала, что сватья пришли, так и упряталась. Хоть с собаками теперь ищи.       Фёдор никогда не был в этом поместье, понятия не имел, где и что находится, но знал, что если Катерина увидит, что он приехал, выйдет сама. Не стала бы она далеко убегать куда-то. Либо в доме где-то сидит, либо за улицу выскочила. Но мысль, что Серебряная могла сейчас сидеть на холоде отнюдь не радовала. Ведь если бы Катя была в доме, то точно бы уже давно услышала голос Басманова. Никак иначе.       Опричник поспешно вышел на улицу и огляделся по сторонам. По правую сторону от дома тянулся обширный сад. Был он уже без тех зеленых листьев, которые опутывали его летом, однако не потерял своей красоты. Да и казалось кравчему, что это место будто так и притягивало его, хоть и внешне казалось весьма странным и загадочным.       Роман Ильич продолжил поиски дочери в доме, а Басманов, проходя мимо маленьких деревцев, лишь надеялся, что найдет Катю прежде, чем она замерзнет. Не август ведь уже давно. — Катя! — крикнул опричник, вслушиваясь в собственное эхо. Басманова начали всё больше поглощать страх, волнение, даже ужас. Он понятия не имел, что ему нужно сейчас делать.       Неподалеку послышалось лошадиное ржание. Басманов нахмурился и направился в сторону небольшой конюшни, жители которой были явно обеспокоены. Прислушавшись, Басманов услышал странное шебуршание, доносящееся из-за стога сена, предназначенного для утепления конюшни. — Видать, лисица притаилась. — Фёдор усмехнулся. — Шуршит. Вот и лошади боятся.       Из-за небольшого заборчика резко выпрыгнула рыжая макушка, покрытая мелкими веточками сена. Даже не отряхиваясь, Катерина широко раскрыла глаза, будто в один момент разучилась дышать, и бросилась прямо в объятья Басманова. Тот звонко засмеялся, прижимая девицу к себе. — Федя, Господи… — задыхаясь, произнесла княжна. — Тут совершенно ничего не слышно! Я не знала, что ты приехал!       Катерина действительно напоминала маленького испуганного зверька. Зверька, который, возможно, тянулся к опасному хищнику, единственному, кому только могла доверять.       Слезы брызнули из глаз девушки. Она и подумать не могла, что увидит Басманова так скоро. Пусть и прошло несколько недель, она ожидала, что он будет в отъезде куда дольше. Дыхание перехватило, и единственное, что могла делать Серебряная, просто стоять в объятиях Басманова, чтобы не упасть.       Девушка закачала головой. Она уже даже позабыла о том, что была покрыта мелкими веточками сена, пока Фёдор чуть не отстранился и не вытащил одну из них прямо из прически княжны. — Я боялась, что они увезут меня. — призналась Катя. — Боялась, что… Что замуж насильно выдадут. Была готова тут хоть всю ночь сидеть…       Басманов смотрел на девушку с полной серьезностью, даже с некой долей беспокойства. Та еле заметно дрожала, как вдруг сама ощутила резкий прилив волнения со стороны опричника. Девушка изогнула бровь, а мужчина лишь закусил губу. — Каждый день…я всё думал о тебе. — начал он, чуть запнувшись. — Видит Бог, не было ни минуты, когда я не занимал себя мыслями о тебе.       Сердце княжны колотилось настолько сильно, что она даже начала слышать звон в ушах. — И дело не в том, что между нами произошло. — Фёдор покачал головой. — Я просто хочу видеть тебя рядом с собой. Мне плохо от мысли, что ты можешь быть с кем-то другим, смотреть на кого-то также, хоть я и понимаю, что это практически невозможно. Во всяком случае, пока твои чувства ко мне также сильны, как и мои к тебе.       Девушка ощутила, как руки кравчего, обхватывающие её ладони, сдавили кожу чуть сильнее. — Я не знаю, какой жизнью заживу, если вдруг потеряю тебя. — Федя… — Прошу, дай мне сказать. — произнес он. — Когда мы только познакомились, я и не думал, что всё так обернется… Считал тебя маленькой избалованной девицей. Видел, что ты совершенно непохожа на остальных, злился, когда видел, настолько ты одновременно можешь быть тепла со мной и холодна. И с каждым разом…я влюблялся в тебя всё сильнее, что сводило меня с ума всё больше и больше, потому что я не видел никакой жизни, как просто служить нашему государю.       Серебряная смотрела ему прямо в глаза, видя собственное отражение в васильковом зеркале. — Но сейчас я понимаю, что, — он вновь запнулся. — Что больше не хочу быть тем дураком, который причинял тебе боль. Хочу делать тебя счастливой каждый божий день. И хочу знать, чего желаешь ты…       Всё было, как в тумане. Девушка даже не поняла, когда её глаза пуще прежнего налились слезами, а в горле стал ком. Катерину просто затрясло, а из уст не мог вырваться ни один звук, будто княжна и вовсе разучилась говорить.       Басманов стал перед ней на колени. Он сделал это, как бы не поступил ни один русский мужчина, который бы не преклонился перед своей женщиной по столь странному для Руси европейскому обычаю. Такому важному для Кати обычаю. И Серебряной хватило буквально несколько секунд, чтобы понять, откуда Фёдору стало об этом известно: именно это сообщила Милослава Басманову перед отъездом. — Ты станешь моей женой? — спросил опричник.       Он спрашивал её волю. Он просил прислушаться к голосу своего сердца, не торопил девушку. Он уважал её желания, ведь знал, как это важно.       Катерина чуть приоткрыла рот и вновь закачала головой. В глазах уже начало темнеть, а у неё так и не выходило заговорить, отчего уже и Басманов начал медленно меняться в лице. — Я… — выдавила Серебряная. — Господи, конечно… Боже мой, Господи… Да!..       Фёдор резко поднялся на ноги и заключил девушку в крепчайшие объятия. Катерина даже не успела понять, когда на её пальце вдруг оказалось аккуратное золотое кольцо. Дыхание так и не собиралось восстанавливаться. Катерина и подумать не могла, что когда-нибудь будет чувствовать себя настолько странно. И это странное чувство было один из самых великолепных, что только испытывала девушка за всю свою жизнь.       Во дворце было слишком шумно. У Катерины даже начало закладывать уши, когда пьяные бояре и опричники звонко заводили свои песни. Но тем не менее это день был просто великолепным, что уже ничего просто не могло его испортить.       Подготовка к торжеству заняла несколько месяцев. Признаться, девушка и подумать не могла, что срок настолько затянется. И дело было не только в самих приготовлениях к пиру, но ещё и в большой занятости Басманова. Он имел слишком большое влияние при дворе, и Катерина понимала, что после их свадьбы он может начать проводить ещё больше времени за работой. Однако это почему-то не пугало девушку.       И пусть праздник был в самом разгаре, Фёдору тайком удалось вывести девушку из залы. Крепко держа Басманова за руку, Катерина осторожно придерживала подол белоснежного платья и периодически шутила о нетерпеливости своего супруга, раз он решил увести её с праздника так рано. Фёдор лишь ухмылялся, однако пока ничего не разъяснял.       Он завел Катю в одну из зал. Девушка знала, что раньше там проводилось много праздников, однако Царь решил, что размеры сей комнаты слишком малы. Обычно она просто пустовала, но не на этот раз. Около окна стоял невысокий гладко выбритый мужчина. Катерина не сразу заметила в его руках скрипку, потому что первые несколько секунд её мысли заняло исключительно удивление происходящим.       Басманов перебросился с ним парой фраз на английском, но княжна не особо задумывалась над переводом. Она лишь изогнула бровь и внимательно взглянула на Фёдора. — Я знаю, что первый танец для тебя очень важен. — пояснил он. — Однако я понимаю, что тебе было совершенно некомфортно танцевать там, где уже почти никто не стоит на ногах и не следит за своим языком. Здесь только я и ты… Ну ещё и Элронд, но он только для музыкального сопровождения.       Катерина широко улыбнулась; в глазах её мелькнул счастливый огонек. Она и подумать не могла, что Фёдор пойдет на подобное. Он ведь делал практически всё, чтобы Катерина почувствовала себя по-настоящему счастливой и особенной.       Заиграла легкая музыка. Катерина ожидала, что танец этот будет совершенно простым и обычным, однако она была крайне удивлена, поняв, настолько улучшились навыки Басманова. — Мне помог твой друг. — пояснил мужчина, прокручивая Катерину под рукой. — Знал, что тебе понравится. — Вы вставали в пару и танцевали? — не удержалась девушка, будто бы ненароком спотыкаясь, чтобы прижаться к кравчему. — Ты портишь танец. — он тактично проигнорировал этот вопрос и усмехнулся. — Лисица…       Катя звонко засмеялась. Губы её были в неспадающей улыбке. — Недавно мне пришло письмо. — произнесла княжна. — Фабьен и Милослава…точнее Милен ждут ребенка. Сразу после того, как моя подруга приняла католичество, они поженились и теперь вот! Разве это не чудесно? А герцог Морвили!.. Он ведь тоже женился. На своей старой знакомой леди Хезер. Фабьен пишет, что Джозеф уже был когда-то влюблен её... — Каждый получил своё право на счастье. — произнес Фёдор. — И мы с тобой, и они.       Катерина вновь внимательно посмотрела ему в глаза. Жизнь девушки переменилась меньше чем за год, чего Катя просто не могла ожидать. Она даже подумать не могла, что найдет здесь свою любовь. Ведь только по приезде в Кремль девушка была убеждена, что не продержится и месяца. А теперь она уже и представить не может своей жизни без человека, который каждый день окутывает её своими теплом и заботой. Княжна была рада, что это история закончилась именно так. Что они преодолели всё невзгоды, трудности и печали. Что не побоялись предоставленных судьбой испытания. Что просто смогли помириться и зажить счастливой жизнью. О большем уже нельзя и мечтать. А дальше будет только лучше.