От начала до конца

Тот случай сильно изменил мою жизнь. Сначала было сложно: суд, расследования, новые опекуны, а потом стало легче. Но давайте по порядку. Из огня меня вытащил дядя в красном костюме. Помню, он спросил, почему я не плачу, а после сказал закрыть нос ладошкой и не дышать. Странные эти взрослые. Когда плачешь, просят успокоиться, а если спокоен – они недовольны. Как тут угодить? Никак, получается. В больнице мне пришлось пролежать несколько недель, хотя серьёзных травм не оказалось. Всего лишь несколько ожогов на правой руке и один на левой. Врачи уверяли, что я быстро поправлюсь, но тогда это не имело значения. Вместе со мной в палате лежал тяжело больной мальчик. Прошло уже больше десяти лет, а я до сих пор помню его улыбку. Она была настолько счастливой, что по ней и не скажешь, что её хозяин ежедневно мучился от боли. У меня так улыбаться никогда не получалось и до сих пор не выходит. Мальчик был очень общительным и наивным. Он постоянно рассказывал о себе какие-нибудь истории и пытался заводить со мной беседу, но часто его попытки оказывались тщетны. Тогда я не показывал свои эмоции, а за день произносил в лучшем случае несколько предложений. Мысли о покойных родителях не давали мне покоя, и все вокруг понимали это. Даже мальчик, которому очень подходило прозвище Жизнерадостный, через несколько дней уже не ждал от меня ответа, а просто что-нибудь говорил. Не могу сказать, что его рассказы бесили меня, наоборот, они чем-то радовали и помогали не падать духом. После выписки с тем мальчиком я больше не виделся. Даже не знаю, жив ли он ещё. На прощание Жизнерадостный подарил мне зайчика, у которого вместо одного глаза – старая пуговица. Его подарок все ещё стоит у меня на полке, напоминая о тех временах. Давно хотел избавиться от него, чтобы, наконец, отпустить то время, да руки всё не доходят. Из больницы меня забрала моя бабушка по папиной линии. Именно она взяла опекунство надо мной, когда остальные родственники отказались. Ну правда, кому нужен ребёнок с пошатанной психикой, которого ещё и к психологу надо будет водить? Правильно – никому, кроме бабушки. Не знаю, на что я ей такой сдался, но протестовать не стал – мне тут крышу над головой дают, а я ещё и возмущаться буду. Кстати, дедушка Толя вообще не ожидал моего прихода. Бабушка не стала согласовывать с ним, так как была уверена, что он не согласится. И правильно сделала, ведь по началу дед возмущался и кричал, чтобы я убрался с его глаз, но потом он успокоился и произнёс фразу, которая отчётливо мне запомнилась: «сделанного не воротишь». В этот момент он напомнил мне моего покойного отца. Примерно год мне удавалось жить спокойно. Дни пролетали быстро и однообразно, но это меньше всего заботило меня в тот момент. Я был увлечён своими мыслями и постоянно наблюдал за бабушкой. Она была пожилой женщиной, которая всегда улыбалась и никогда не падала духом, напоминая мне мою маму. Я не понимал, как у такой прекрасной женщины мог вырасти такой ужасный сын, но после очередной выходки дедушки, всё становилось понятно. Анатолий работал на заводе, а бабушка занималась домашними делами и при этом ещё успевала учить меня читать и считать. Родители никогда не занимались мной – у них не хватало на это времени, – поэтому для меня всё это было в новинку, но я быстро приноровился и наверстал упущенное. Бабушка удивлялась этому так же сильно, как и психолог, с которым приходилось видеться раз в неделю. Дядю звали Алексей, но он просил называть себя Лёшей. Долго не мог обращаться к нему на Ты, как бы он сильно не настаивал на этом. Отец силой учил, что это признак неуважения ко взрослым, и мне было очень сложно перебороть себя, но, в конце концов, получилось. Лёша тогда радостно сказал, что это мой первый шаг в восстановлению, а я лишь пожал плечами: было как-то всё равно. Ещё в первые дни психолог отмечал и говорил мне о моей замкнутости и безэмоциональности. Он просил меня показывать разные эмоции, и я правда изо всех сил пытался, но ничего не получалось. Слишком сильно повлиял на меня тот случай. В течение трёх месяцев Лёша занимался со мной и уже стал для меня кем-то больше, чем простой психолог. Я привязался к нему и, видимо, зря, так как после на его место пришёл злой толстый мужчина, который оставлял желать лучшего. Тогда я думал, что Алексей отказался от меня из-за отсутствия результата. «Жаль, а я ведь только собирался открыться ему»‎, — подумал я в тот момент. И так бы, наверное, и думал до сих пор, если бы не одна встреча. Но об этом будет позже, намного позже… Остальные дни к психологу ходил без удовольствия. Толстяк не нравился мне всем, начиная от внешнего вида, заканчивая своим настойчивым характером. Я пытался объяснить бабушке, что не нуждаюсь в помощи, лишь бы больше не видеть того человека, но шестилетнего ребёнка слушать никто не стал. Ну, а как же ещё? Вот так вот спокойно и пролетел мой год. За это время я успел многому научиться и даже по-настоящему полюбил единственного человека, заботящегося обо мне. Но, к сожалению, всё это продлилось недолго, ведь в один день бабушки не стало.