Треугольник: брак

«Я ухожу от тебя, Дилан! Прости меня, но я полюбила другого, и он тоже любит меня». «Кэти, но как же так? Мы же любили друг друга все эти годы и были счастливы! Не было ни дня, когда мы были не вместе с тобой с тех пор, как повстречались. Ты не можешь так со мной поступить. Я тебя не отпущу...». Звуки мыльной драмы разливаются по всей квартире, когда я захожу в прихожую после тяжёлого трудового дня. Хочется тишины, а приходится волей-неволей слушать ужасную игру актёров, которые по прихоти судьбы пытаются расстаться друг с другом, мучая себя и мучая мой уставший мозг. Пока разуваюсь, думаю, что важнее: принять душ и охладиться после липкой жары на улице или сразу пройти в гостиную, откуда доносится этот шум. Побеждает второе. — Фу-у-у… Настён, и как ты только это смотришь? — Я вдумчиво смотрю на дочь, изгибаю дугой бровь и скрещиваю руки на груди, предполагая, что родная кровь проникнется моим видом и убавит звук телевизора, а ещё лучше выключит его. Настёна между тем полулежит поперёк широкого кресла и покачивает из стороны в сторону розовым тапком на ноге, напоминающего по форме огромного бегемота. Хрустит чипсами, которые со скоростью света исчезают из объёмной шелестящей пачки, и внимательно смотрит очередную «душещипательную» серию фильма, при этом лишь искоса посмотрев на меня. — И что такого? Я девочка, и мне положено, если что! Ты просто, как и все мужчины, ничего не понимаешь в этом. А вот мама смотрит такие фильмы, и они ей тоже нравятся. Там же про любовь, про чувства, а девушки, как тебе известно, романтичные особы и сами ждут незабываемой любви. — Да-а-а, послушать героев этого фильма, так именно эта Кэти из романтических соображений изменила этому Дилану и собирается уйти от него к другому. Так где тут мораль: полюбили друг друга навечно, прожили долгую жизнь, и умерли в один день? — Папа, героине просто не повезло с Диланом, но обязательно повезёт с тем, кого она повстречала. И потом — это всего лишь кино. Ты слишком многого хочешь от киноиндустрии. Вот скажи, кто будет смотреть фильмы, где всё ми-ми-мишно и уси-пуси? — спрашивает дочь, поднимаясь из кресла. Встаёт напротив меня и для большей убедительности, начинает жестикулировать руками. — Всем хочется безудержных страстей, которые будут держать телезрителя в напряжении. Вот авторы и придумывают всякие измены. Я понимаю, что в жизни намного всё прозаичнее: полюбили, наклепали детей и скончались, не приходя в сознание от древности в один день, а ещё лучше в одну минуту. Но это же кино, пап! — Дочь, откуда такой цинизм? Мы вроде с мамой тебя воспитывали доброй девочкой, умеющей здраво рассуждать и сострадать другим, а также трезво оценивать разные ситуации. — Вот посмотри на вас с мамой? Каждый живёт сам по себе. Может, ты и живёшь для нас, но мама последнее время вся в себе. Стала часто по магазинам ходить, обновки покупать, стрижку новую сделала. Я её прошу соль подать, а она мне сахар в ответ протягивает. Нормально? — Может, задумалась, вот на автомате и протянула, с кем не бывает? А насчет внешности, так она женщина, поэтому хочет быть привлекательной. — А раньше не хотела? — Раньше она чаще проводила время с тобой, так как ты была меньше, часто болела, да и присматривать за тобой надо было. Возила тебя по репетиторам и тренировкам, а теперь ты подросла, и сама справляешься с этим, вот она и занялась собой. Мне кажется, это закономерно. Каждая женщина хочет быть королевой, вырастая из принцессы. Может, ты ревнуешь, что она стала уделять тебе меньше внимания? — спрашиваю я, вставая на защиту жены, хотя доля истины в словах дочери всё же есть, и червь сомнения ненадолго поселятся у меня в душе. — Нет, конечно! Хотя, если подумать, возможно ты и прав, и порой мне хочется от неё немного больше заботы. Но в чём-то я с тобой не соглашусь. Ты вот не изменился, а она да, и я это чувствую. — Как ты и сказала, я просто мужчина, который ничего не понимает. Где, кстати, она? — обсуждать с дочерью её мать становилось не этично, поэтому тему постарался перевести. — Позвонила и сказала, что задерживается на работе. Велела тебя покормить, а после идти к репетитору по математике. Она зачем-то договорилась с ней на сегодня. Можно подумать, я двоечница, и мне нужны дополнительные занятия. У меня пять, если что, средняя оценка! — Настёна обиженно надула губы и опять уткнулась в телевизор. — Не хочешь идти? — Не-а. — Я поговорю с мамой, но сегодня придётся всё же пойти. Не хорошо заставлять ждать человека, который ни в чём не виноват перед тобой, — обещаю я дочери и чмокаю её в русую макушку, — а теперь корми меня. — Ладно, пошли на кухню. Там, кстати, твоя любимая лазанья. У мамы она просто шикарная получается, пальчики оближешь. Что-что, а готовить она умеет. — Да-а-а, божественная вкуснятина, — соглашаюсь я и иду следом за ней на кухню, а сам думаю, когда дочь успела вырасти и стала подмечать незаметные другим детали. Ничего от её взгляда не ускользнёт.

***

Наталья приходит почти сразу после ухода Насти к репетитору. Как будто ждала её ухода. Из гостиной я слышу, как она разувается в прихожей, идёт на кухню, моет руки, а затем включает электрочайник. Он шумит несколько минут, нагреваясь до нужной температуры, а затем ещё минуту спустя доносится звонкий стук ложки о стенки фарфоровой чашки при помешивании. Вроде всё как обычно, но в то же время интуиция говорит мне «нет» — не было «Серёж, я дома». После отъезда из родного города, мы как-то незаметно прижились здесь в N-ске, но не стали ближе с женой. Вроде и близкие, но чужие. Со стороны посмотришь — идеальная пара, а в дом войдём, где нет посторонних, и сразу по разным углам разбредаемся. Только и общаемся за завтраком, да за ужином — якобы «интересуемся» друг у друга, как день прошёл, а во взгляде равнодушие, и её, и моё. Спим вместе, потому как спальня одна на двоих, и кровать тоже. Иногда мне кажется, что так живут большинство супружеских пар, а потом присмотришься — нет, почти у каждого в семьях есть чувства — любовь. Ругаются, потом мирятся, но любят друг друга — это сразу видно: по их глазам, по их счастливым улыбкам. По телефонным разговорам, и то видно — щебечут, как пернатые после дождя на солнышке. Даже завидно становится. И порой думается, может и надо было уйти тогда, восемь лет назад, да только и та была бы не жизнь, вдали от любимой дочери. Винил бы себя всю оставшуюся жизнь, что оставил её, хотя, кто знает — дети вырастают и сами себе выстраивают счастье. Но это потом, а пока они растут, им всё видится иначе и воспринимается болезненнее. — Привет! — Я захожу на кухню и внимательно смотрю на жену, что-то в ней действительно изменилось, вот только что, пока не понять. — Привет, — звучит это как-то глухо, и глаз Наташа не поднимает. — Что-то случилось? Жена долго мешает ложкой давно остывший чай и всё никак не решается начать разговор. Пальцы на руке заметно трясутся, и я не выдерживаю, накрываю их своей рукой, заодно останавливая образовавшийся водоворот в чашке. Глаза она всё же поднимает. Я вижу в них плескавшееся раскаяние, и почему-то сразу вспоминаю наш сегодняшний диалог с дочерью. — Нам надо поговорить, — наконец произносит она. — Говори. — Серёж, я подаю на развод. Прости, — и опять прячет взгляд за длинной чёлкой каштановых волос. — Почему именно сейчас? — усмехаюсь я, хотя начинаю догадываться о причинах сразу. — Я правда не хотела, что б было всё так. Правда! Но я встретила человека, которого полюбила и жду от него ребёнка, — и все слова на одной ноте, видимо, чтобы не перепутать их звучание. Вроде и готов к этим словам, и любви давно нет, а злость всё равно откуда-то сразу накатилась, и на неё, и на себя за все эти бессмысленные годы. — Уверена, что от него, а не от меня? Хотя да, с нашим регулярным сексом по праздникам ты можешь забеременеть от кого угодно, но только не от меня. Ты же вся такая правильная, всех осуждаешь, меня этим все годы попрекала, а сама? — Серёж, прости меня. Я правда не хотела. — Чего ты не хотела? Изменять мне? Ложиться с другим в постель? Бросить свою семью? Но ты это между тем сделала и просишь, чтобы я тебя простил? — Но я же тебя тогда простила. — Нет, Наташ. Не простила. Не ври ни мне, ни себе. И ответь мне, почему ты можешь свободно любить, а я нет? — стало обидно и захотелось докопаться до сути. — Но твои отношения с другим мужчиной были неправильными. Ты бы и себя подставил и нас с Настей. Да Настю бы все заклеймили бы тогда в школе, что её отец пидор. — А кто сказал, что я хотел открытой этой любви? Нам с Егором было достаточно того, что мы имеем. Мы не такие идиоты, чтобы жить вместе и выставлять свои чувства напоказ. И потом, я всегда в-первую очередь думал о вас. Может, то, что было между мной и Егором, неправильно, но и ты виновата в том, что меня подтолкнула к измене. Да ты всю жизнь думаешь только о себе. Ни о дочери, ни о семье, а о себе! — Я пыталась, правда пыталась быть хорошей женой, но не смогла. Я тогда просто хотела быть счастливой. Чтобы был муж, дочь, свой дом, как у всех. Чтобы в меня пальцем не тыкали, как на неудачницу. Понимаешь? — Нет, не понимаю. Видимо у каждого из нас разное представление о счастье. Ты хочешь быть счастливой за счёт других и тебе плевать на тех, кто рядом с тобой, счастливы или нет. И сейчас я почему-то должен тебя понять. А ведь я тоже хотел быть счастливым долгих восемь лет назад, и именно ты этому препятствовала. Так о каком понимании ты говоришь? — Ты мог уйти, — шепчет она. — Мог. Но разве ты бы дала мне видеться с Настёной? — Наверно да, — неуверенно произносит Наташа, а я зло усмехаюсь в ответ на её слова. — Не ври ни себе, ни мне. И если уходишь, уходи сейчас, мы сказали уже друг другу достаточно. Апатия разливается по венам, и становится по-настоящему всё равно. Хочется остаться одному, не вспоминать этот разговор, жену и эти долгие восемь лет одиночества. Наталья поднимается из-за стола, подходит к двери. — Хорошо, только вещи на первое время соберу. Антон меня ждёт внизу, он переживает за меня и за ребёнка. — Значит Антон. Тот Антон, на которого ты вечно жаловалась, что он запарывает твои проекты, — опять распыляюсь я. — Оказывается, мы так часто о нём разговаривали, а я даже и не представлял, что моя жена тем временем с ним спит. — Прости, так получилось. — Прощу, обязательно прощу, но только со временем. Сейчас не могу. Мне надо всё переосмыслить. — Спасибо, Серёж. — Ты потому Настёну сегодня к репетитору отправила? — Да. Не хотела, чтобы она присутствовала при этом разговоре. Не знаю, как ей всё объяснить, надеюсь, она меня поймёт. — Наша расплакалась и зашмыгала носом, а я автоматически достал из ящика салфетки и протянул ей. — Спасибо. — Я сам поговорю с нашей дочерью. Обещаю не настраивать её против тебя. Она взрослая девочка, должна всё понять. — Я бы хотела, чтобы Настя переехала к нам с Антоном. — А вот я этого не хочу совершенно. — Но ей будет лучше со мной. — С чего ты решила, что лучше? У тебя будет новая семья и новый ребёнок. Ты им будешь уделять больше времени, чем Насте. Думаю, будет лучше, если она останется жить со мной. К тому же, тут её комната, друзья, школа, всё то, к чему она привыкла. Да и дочь уже в том возрасте, когда дети сами делают свой выбор, и вряд ли мы сможем повлиять на него, как бы нам этого не хотелось. Настя умная девочка — она всё правильно решит. — Она всегда любила больше тебя, — в её словах сквозит обида, но мне становится от них теплее. — Наташ, не торгуйся, мы не на базаре. И обиды твои не уместны. Мы вместе её воспитывали, и ей видней, кого любить больше, кого меньше. — Она просто всего не знает о тебе. — Зачем ты так? Если уходишь — уходи. Не будь, в конце концов, сукой. Хочешь быть счастливой — будь, но и мою жизнь и Настину не изгаживай. — Прости, я правда не хотела всего этого говорить. Правда. Я сейчас соберу вещи и уйду, но Настя всё равно часть моей семьи, и надеюсь, она меня поймёт и простит. — Настя выросла девочкой доброй, так что не переживай.

***

— Я её никогда не прощу, — рыдает Настёна, уткнувшись в подушку и свернувшись калачиком на своей кровати. — Дочь, никогда не говори никогда. Мама тебя любит, и то, что она полюбила другого, в этом никто не виноват. — Я глажу её по шелковистым волосам, пытаясь успокоить, а она всё продолжает рыдать. — Она виновата. Видеть её не хочу. Она бросила меня и тебя. Как она могла, пап?! — заглядывает Настя своими васильковыми глазами в глубь моих глаз словно в душу, и у меня сжимается сердце от того, как больно моему ребёнку. — Настюш, мама тебя не бросала. Просто теперь она будет жить в другом доме. Но вы всегда сможете видеться и общаться. — Не хочу видеть её, она предательница. — Кто-то сегодня поддерживал Кэти из сериала, не ты ли? — Пап, это всего лишь кино, а это жизнь. — Но и истории в фильмах берутся из жизни. Не обвиняй маму, она слабая женщина, которая хотела большой любви. — Но ведь у неё был ты. — Наша любовь давно прошла, так получилось. И то, что мама встретила ещё одну любовь — это же счастье. У неё родится ребёнок от любимого человека, и ты сможешь с ним нянчиться, как ты и хотела. — Но я хотела, чтобы это был ваш ребёнок. — Это будет её ребёнок и твой единоутробный брат или сестра. Ты обязательно полюбишь этого ребёнка. Маленьких детей невозможно не любить. Я вот когда тебя впервые увидел, ты была такой морщинистой, опухшей и крикливой. — Не правда, — возмущается Настёна и уже не плачет, — я родилась сразу красивой. — Конечно красивой, для нас с мамой самой красивой и самой желанной. Я, как только увидел тебя, сразу и полюбил. Дети — это ангелы, посланные нам с небес, только потом вырастают и забывают своё предназначение. — Значит, я ангел? — Определённо ангел. Поэтому ты вытрешь слёзки и сопельки. Постараешься маму понять и поддержишь её, когда родится ребёнок. — Пап, а ты её простил? — Дочь, мы обязаны прощать тех, кого любим или когда-то любили. По другому и быть не может. — Но я всё равно буду жить здесь. И этого Антона я видеть не хочу. Ненавижу его, мама из-за него от нас ушла. — Настя обнимает своего любимого зайца, обиженно пряча лицо в мягком тельце игрушки, всё равно как маленький ребёнок, хотя уже исполнилось четырнадцать лет. — Нельзя заочно ненавидеть того, кого не знаешь. Может, он хороший человек, поэтому мама и полюбила его. А ещё она с ним счастлива, и это главное. Ты, когда вырастешь, обязательно встретишь человека, которого полюбишь всем сердцем, и поймёшь, как это прекрасно — быть рядом с любимым. Разделять с ним дни и ночи, воспитывать детей, радоваться каждому дню. — Пап, раз мама встретила, я хочу, чтобы и ты встретил, пусть будет по-честному. Только вот не прям сейчас, а немножко потом. Хорошо? — Хорошо, а теперь спи. И пусть тебе приснятся хорошие сны.