Я обычный призрак — заметишь ли? Я простая лгунья — заметишь ли? Умерла внутри я — заметишь ли? Я внутри пустышка — заметишь ли?
Все замерли в немом изумлении. Замешательство и непонимание читались на их лицах. Призрачный Генерал должен быть развеян по ветру вместе со своей сестрой почти два десятка лет назад. Но они не ослышались. Призрачный Генерал всё ещё существовал в этом мире. И этому поспособствовал орден Ланьлин Цзинь, который объявил всему миру, что прах «последних» Вэней был развеян. Всем было известно, какой силой обладала «правая рука» Старейшины. Изумление и страх сменились на нечто иное, сравнимое с водой в жаркой пустыне. Их уже не волновало, что может им поведать это существо. Они хотели заполучить его, подчинить, а если не получится, то уничтожить. Цзинь Гуанъяо отвёл взгляд от представления, которое сам же и устроил. Призрачный Генерал под их контролем, и он не выдаст орден Цзинь без приказа. Запястье закололо. Никто не заметил, как ярко начали переливаться размашистые иероглифы на ленте, пока не послышался глухой рык откуда-то снизу. «Что она сделала?» — было последней мыслью до того, как все пошло совершенно не по плану.°°°
Из темной подземной камеры доносился ужасный смрад. Затхлый воздух, пыль и холод не делали это место дружелюбнее. Везде была засохшая кровь — на стенах, полу и цепях. Алым также был окрашен круг, в центре которого находился закованный в зачарованные оковы лютый мертвец. Только признаков разумности он не проявлял. Они даже уже было решили, что и не было никакого рёва. Но стоило одному из них сделать ещё один шаг по направлению к мертвецу, как цепи, удерживающие того, дрогнули. — Не вредить, он нам нужен. Пока, — произнес Ваньинь. Хотя его знатно покоробило из-за знания того, за кого он только что заступился. За пса из клана Вэнь! «Это все ради сестры», — как мантру читал он. Только из-за нее он согласился выслушать Главу Цзинь, а теперь и Призрачного Генерала освобождает, ведь лента… Принадлежала ей. У Вэй Усяня действительно была такая же, только вот все же было одно отличие между ними. Гуанъяо сказал, что она алая, он не придал этому никакого значения, но… Потом он увидел активацию артефакта, и его словно обухом по голове ударили.°°°
— Шиди! Смотри! Цзян Ваньинь отвернулся от ушедшей от него рыбы и вперил свой убийственный взор на возмутителя спокойствия. Возмутитель — хотя скорее вредитель — в нетерпении подпрыгивал на месте и махал перед его лицом длинной фиолетовой лентой. На ней был вышит серебряной нитью узор клана — девятилепестковый лотос. — Её зовут Сяолянь! Как тебе? Черноволосое бедствие задорно рассмеялось, крутясь на месте. — Бесишь! У меня из-за тебя ужин ушёл. Это обычная лента, зачем ты дал ей имя? — раздражённо поинтересовался Ваньинь. — Она не обычная! — возмутился Вэй Усянь. — Смотри внимательней! — И ткнул ему прямо под нос ленту. — Вот! Видишь? Здесь вместе с узором вплетено заклинание, я нашел его в библиотеке в старшем секторе…°°°
Тогда Усяню здорово досталось от матушки, ведь старший сектор на то и старший — они ещё не могли его посещать в то время. Но потом она смягчилась и даже заинтересовалась сделанным артефактом. Отец же как всегда был рад любым выходкам шисюна.°°°
— Шицзе! — разнеслось по всей Пристани. Девушка в нежно-сиреневом платье обернулась на окрик и ласково улыбнулась спешащему к ней юноше в черном, а стоящий рядом с ней человек в темном фиолетовом ханьфу бросил грозный взгляд. — Фух! Я успел! — и радостная улыбка озарила лицо юноши. — Так как ты отбываешь в этот гадюшник… Не смотри так на меня, Шицзе! Так вот, раз ты отбываешь туда и совсем одна, — служанки не считаются, а меня и Цзян Чэна не будет рядом — то я решил отдать тебе Сяоляньхуа! Вэй Усянь быстро размотал ее на своем запястье, потянулся к одной из «шишечек» в прическе Яньли и завязал ленту со словами: — Она будет защищать тебя не столько от лжи, сколько от низкоуровневой нечисти, плохих мыслей и сквернословия. — Подумав, он добавил: — А если кто протянет к тебе свои руки, то сразу же их лишится. — Что за чушь ты мелешь?! — возмутился Цзян Ваньинь последней бесстыжей фразе. — Спасибо тебе, А-Сянь, — с этими словами девушка крепко обняла его, а потом обратилась к обоим братьям: — Спасибо, что проводили меня, но вам тоже стоит поторопиться — вы скоро отбываете в Гусу.°°°
Тогда он многое высказал своему шисюну за то, что тот говорит не думая. Потом, намного позже, чем ему бы хотелось, он узнал, что на его сестру засматривались низкосортные заклинатели золотого клана. Нет, они ничего с ней не сделали, но от одной мысли, что они посмели, не то что думать, заикнуться об этом… В камере раздался скрежет зубов, который юные адепты приняли на свой счёт из-за своей медлительности. Ох, как же он был зол. Если бы он знал, то все же врезал бы тогда, на обучении в Гусу Лань, этому павлину, и шисюн бы точно не смог остановить его. Зато стал понятен гнев Вэй Усяня тогда. Мало того что этот «пион» прилюдно оскорбил сестру, так и лента начала вспыхивать серебристым цветом.°°°
— А ты теперь как будешь? — поинтересовался Ваньинь. Он смотрел на Усяня, что всего за два дня, которые они провели в Гусу, устроил бардак в их комнате. — А? Ты про ленту? Так у меня вторая есть! Они, кстати, связаны. Так что, если шицзе обидят, то мы узнаем об этом, когда лента засветится. Вэй Усянь резво вскочил на ноги и бросился в другой конец комнаты, болтая на ходу. С той стороны донеслись грохот, звон и юньмэнские ругательства. На все это Цзян Ваньинь закатил глаза, продолжая следить за тем, как бьётся очередной пустой кувшин из-под вина. Наконец, прекратив свои копошения, Вэй Усянь вывалился из-за ширмы с каким-то листком на голове, держа в руке лоскут ткани. Абсолютно такой же как тот, что он отдал сестре. — И как тебя только адепты Гусу Лань не поймали? — показательно раздраженно спросил Ваньинь, вытаскивая из волос шисюна бумагу. — Просто я слишком хорош для них! — весело произнёс Усянь, сверкая серебром глаз. — Для Второго Нефрита тоже? — изогнул бровь Ваньинь, а потом ехидно усмехнулся, когда увидел вытянутое лицо Вэй Усяня, которое приняло более прискорбный кислый вид — тот сразу вспомнил многочисленные разбитые сосуды «Улыбки Императора» у стены. — Ну-у, А-Чэээн…°°°
На первый взгляд их было не отличить, лишь их длина была разной и то только в один цунь¹. Многим позже, когда Вэй Усянь уже жил с остатками клана Вэнь и вышел из Ордена Юньмэн Цзян, у них появилось более существенное различие.°°°
Она стояла вся в красном, лицо озаряла счастливая улыбка, золотые украшения в ее волосах ярко сверкали и мягко переливались. В глаза сильно бросалась пурпурная лента, вплетённая в высокую прическу. Вэй Усянь ощутил, как защипало в глазах. Ведь он не сможет присутствовать на свадьбе Цзян Яньли, не увидит любимую сестру в свадебных одеждах. Именно поэтому Цзян Чэн и Яньли тайно прибыли в Илин и привели его сюда, чтобы он все же посмотрел, какой будет сестра в один из самых важных дней в ее жизни. — Шизце, ты самая красивая! Цзян Чэн добавил: — Сестра, я же говорил. Правда, очень красиво. Но Цзян Яньли имела собственное мнение на этот счет. — Ваша похвала не считается. Ее нельзя считать искренней. Цзян Чэн бессильно произнес: — Неужели непременно нужно услышать то же самое от него, чтобы ты поверила? От этих слов лицо Цзян Яньли покраснело до самых мочек ушей, даже румяна не смогли этого скрыть. Вэй Усянь быстро пришел ей на помощь, пожурив: — Шицзе не стоит ставить наши слова под сомнения, — и подмигнул. — Боюсь, фиолетовый не сочетается с красным — свадебным — цветом. Дай я исправлю. Он шагнул к ней и, быстро что-то прошептав, коснулся Сяолянь рукой, которую оплетала точно такая же лента, что и у шицзе в волосах. Они вмиг поменяли свой цвет, став алыми. Ваньинь тогда решил, что это одно из бытовых заклинаний. — Теперь все хорошо! Просто идеально! Я немного изменил ее. Теперь, если Сяоляньхуа будет активирована, то вместо серебряного света ты увидишь золотистый. Моя тоже сменила цвет! Правда, на другой. Не знал о таком эффекте, — задумчиво произнес он, рассматривая артефакт. — Спасибо, А-Сянь. А как ты назовешь свою? Теперь они отличаются, да и давать одно имя на двоих было не слишком правильно. Яньли перевела свой взгляд на красную ленту брата, протянула к ней руку и мягко провела кончиками пальцев. Она с неудовольствием заметила, какие тонкие, холодные и чуть ли не прозрачные кисти ее младшего брата. — Сяомин². Она будет гореть алым. Вэй Усянь, заметив недовольство сестры, ей бодро улыбнулся, как бы говоря: «Не волнуйся обо мне».°°°
Тогда он продолжал звать обе ленты Сяолянь, да и практически не отличал их. Но глядя на то, как зажигаются светлым огнем письмена на руке Цзинь Гуанъяо, он вспомнил тот момент, вспомнил сестру и Вэй Усяня. Он бы отдал все, чтоб вернуться обратно и все исправить. Но этого не дано, и Цзян Ваньинь вынужден смотреть на одного из тех, кто виновен в разрушении его семьи. Более того, он освобождает его от заключения.°°°
В то время, пока заклинатели разбирались с тем, что же не так с Призрачным Генералом, по ступеням Башни Кои спешно поднимались три фигуры, то и дело переругиваясь между собой. — Это всё твоя вина! — воскликнул юноша в золотом ханьфу, гневно смотря на фигуру в белом. — Моя?! — возмутился тот. — Ты сам визжал как девчонка, стоило увидеть тебе призрака той слепышки! И я не виноват в том, что ты не заметил того тёмного заклинателя, который тебе чуть шею не свернул! Лучше бы поблагодарил Сычжуя — без него бы мы не выбрались из города И живыми! — Прекратите, Цзинъи, молодой господин Цзинь! — Но, Сычжуй… — Я сказал, хватит! — рявкнул он. Лицо Лань Сычжуя выражало крайнюю степень суровости, что было на него так не похоже. Обычно уравновешенный, доброжелательный, образец добродетели, ученик клана Лань сейчас заставлял дрожать от ужаса и бежать от холодного пронизывающего взгляда. Не стоит гадать, кого сейчас напоминал их друг. Сычжую не очень хотелось вспоминать произошедшее ранее, но разобраться надо было. Поэтому они направились на земли Ланьлин Цзинь, зная, что здесь сейчас проходит Совет, и старшие смогут разобраться с той проблемой, с которой они столкнулись. В его мешочке цянькунь, который был запечатан всеми возможными заклинаниями и талисманами, находилось то, что заставило бы побледнеть от страха и довести до искажения ци любого, даже самого могущественного заклинателя. А ещё он помнил, как эта вещь оказалась у них. Помнил алую вспышку, которая спасла им жизни. Помнил ленту, что недавно была на его запястье, а потом оплетающую незадачливого убийцу. Помнил вой призванных мертвецов, свист и оглушающую тишину. Помнил странный взгляд наследника Цзинь. Он не успевает разобрать то, что произошло далее — они уже стояли у дверей, ведущих в зал, где шел Совет. Цзинь Жулань, поколебавшись, открыл ее, сделал несколько шагов вперёд и в тот же миг замер на месте, как и его спутники. Им же не послышалось? Наследник Ордена Цзинь хрипло, надрывно, на грани слышимости приказал: — Повтори. Он посмотрел на того, кого всегда считал одним из самых дорогих ему людей. Смотрел и не верил, а глубоко внутри что-то умирало при взгляде на изменившуюся ленту, которую оставила ему его мать, что так ярко переливалась таким знакомым до боли светом, что так сильно «кричала» об опасности, находясь на руке его дяди.°°°
В помещении царила напряжённая тишина. Заклинателям было неприятно находиться рядом с Призрачным Генералом — хоть они и установили множество подавляющих защитных пентаграмм, уверенности в том, что их не разрушат, совершенно не было. Обычная лента же смогла вырваться, тогда что это стоит лютому мертвецу? Что стоит тому учинить бойню, как и на тропе Цюнци? Да, Вэй Усянь мёртв, но это не значит, что мертвец не опасен. Ведь именно он, хоть и по приказу, убил несколько десятков адептов клана Цзинь и его наследника. Напряжение усилилось, когда заклинатели разобрались с артефактом после того, как Гуанъяо, высмеяв их, на высказанный гнев Саньду Шеншоу и его вопрос ответил: «В его голове сдерживающий сознание темный металл». Правда, надо было дождаться момента, когда эффект от гвоздей, что они недавно извлекли из мертвеца, спадёт. И раз выдалось, наконец, свободное время, они решили немного отдохнуть и распить сбор успокаивающего чая. Как оказалось, нервы у них совсем ни к черту. И Судьба ясно дала понять, что сегодня она не на их стороне. — Что тебе известно? Видимо, отдыхать кому-то не хотелось. Ханьгуан-цзюнь не дотронулся до своей чашки, даже не посмотрел в сторону служанки, что принесла её. Все его внимание занимал человек, сидящий в центре залы. — Смотря что вы хотите узнать, Ханьгуан-цзюнь, — улыбаясь, ответил Глава Ордена Цзинь. — Всё. — Всё — это много, даже слишком. А Цзян Ваньинь наблюдал за этим со своего места и раздражался ещё сильнее. И чай, который должен успокаивать, бесил его одним своим существованием на этом чертовом столике. Бесил этот Гуанъяо, что мог выворачиваться и обходить заклинание, если ему задать некорректный вопрос, а зная неразговорчивость Второго Нефрита… Это безнадёжно. Взгляд Цзян Ваньиня вновь устремился в сторону Второго молодого господина Лань, почувствовав что-то, тот обернулся. Глава Цзян тут же скривился, словно лимон съел, а взор прозрачных, но при свете зажженных огней кажущихся золотыми глаз обжигал своим холодом. Цзян Ваньинь ненавидел этого святошу. И, надо признать, их ненависть друг к другу была взаимной. Ваньиня бесил образ всегда такого правильного Второго Нефрита. Бесило, что тот пытался забрать у него Вэй Усяня. Бесило то, что тот все равно ушел. Бесило, что Лань Ванцзи мог увидеться с Усянем в любое время, когда ему этого делать было категорически нельзя. Бесило, что тот так и не замарал свой чистый образ при осаде просто потому, что не пришел. А он сам стал братоубийцей, хотя другие этого явно не помнят и не поняли этого. А за что его ненавидел великий Ханьгуан-цзюнь? Он не знал точного ответа. За то, что не отпустил Усяня с ним? За то, что не защитил того? За то, что своими же руками и убил? Вопрос, связанный с разными характерами, он отмел сразу. Их всегда связывал лишь один человек. Такой озорной, теплый, родной и… давно мертвый. Раньше ему казалось, что Второй молодой господин Лань ненавидит его шисюна, но сейчас… сейчас он видел почти такой же взгляд как и у него. И как бы противно не было, он не мог задаться вопросом «А был ли у его шисюна шанс?» Хотя этот балбес наверняка так и не разобрался в своих чувствах, — а было ли вообще на это время? — он уже давно все понял и злился от этого ещё сильнее. Чашка, в конце концов, жалобно треснула в его руке, а осколки разлетелись в стороны. Ваньинь поднял свой взгляд и впился им в худощавую фигурку в золотом ханьфу. — Отвечай. Ты как-то замешан в той бойне на тропе Цюнци, где погиб Цзинь Цзысюань? Он вспомнил, как тот вышел, чтоб уточнить какие-то детали насчёт празднества, но так и не вернулся. Позже, после гибели наследника Цзинь, Гуаншань сказал, что его сын пошел встретить и поприветствовать Вэй Усяня лично, взяв парочку адептов с собой. Некоторые ученики Ланьлин Цзинь на границах увидели вспышки духовной ци и поспешили туда, чтоб увидеть смерть своего будущего главы и быть разорванными Вэнь Цюнлином. Вот и всё, что известно о том моменте. И кто бы мог подумать, что вопрос попадет прямо в цель. — Да. Рука Цзян Ваньиня дрогнула. — Как именно? Какова на этот раз твоя роль в этой истории? Твои мысли, действия — мне нужно всё. Собравшимся, если честно, было откровенно плевать, что было в голове у нынешнего Главы Цзинь по отношению к Вэй Усяню. Ведь кто тот? Темный заклинатель, отступник и предатель. Повышенная неконтролируемая опасность, от которой нужно было непременно избавиться. Сын слуги. Никому ненужный отброс общества. Зато всем было интересно, что же так яростно пытаются узнать Саньду Шеншоу и Второй Нефрит и почему Цзэу-цзюнь с каждым словом всё бледнее. — После Свержения Солнца отец решил при любой возможности провоцировать господина Вэя. Съезды, советы, ночные охоты и облавы — любые мероприятия, где появлялся Старейшина Илина, были одной большой провокацией и давлением. Они тщательно продумывались каждый раз до мелочей. После того, как Вэй Усяня выгнали из Ордена Юньмэн Цзян и его спину никто не прикрывал, Гуаншань усилил свой напор. Тропа Цюнци — одна из этих провокаций, притом успешная. Первая успешная, должен заметить. «Что значит «провокация»? Что значит «успешная»? Что значит «первая»? Была вторая? Зачем? Для чего? Почему? Почему даже после всего вы не могли оставить его в покое?» — чуть ли не взвыл Глава Цзян, но он знал ответ. Надо лишь было обернуться и посмотреть на заклинателей, что сидят рядом, и увидеть алчный блеск в их глазах, стоит им услышать о каких-то изобретениях Вэй Усяня, как все становилось ясным как день. — Как вы, наверное, догадались, прошлый Глава Цзинь солгал о настоящих событиях, что произошли тогда. В этот день было совершено нападение Ордена Цзинь на Старейшину Илина с целью убить последнего. В засаде участвовало более трехсот лучников. В Зале Несравненной Изящности не было слышно ни звука. Что? Значит ли это, что Ланьлин Цзинь спровоцировал нападение Старейшины Илина на другие кланы? Они виноваты в стольких потерях? А ведь если подумать, то у Ордена Цзинь были минимальные потери что в войне с Вэнями, что при осаде Луаньцзан. Это заставляло задуматься. На Второго Нефрита и Цзян Ваньиня старались лишний раз не смотреть — настолько убийственная аура окружала их. «Почему я не додумался послать кого-нибудь?» — крутился вопрос в голове Мастера Трёх Ядов. Он должен был предвидеть это, ведь его шисюн так любит влипать в неприятности. Любил. Ведь того уже нет в живых, хотя он старался найти. Темные заклинатели, что сидят в водных темницах или были замучены в пыточных Пристани Лотоса подтвердят это. — Как там оказался Цзинь Цзысюань? Мне что-то слабо верится, что он участвовал во всем этом. Да, он не верил в участие мужа своей сестры в убийстве их брата. Но теперь он мог понять чуть больше, почему Вэй Усянь убил того, даже не смотря на то, что тот являлся возлюбленным Цзян Яньли. Вэй Усянь так и не поверил в то, что Цзысюань изменился, и он мог посчитать, что тот действительно готов его убить в день исполнения первой луны собственного сына. — Я знал о засаде и специально встретился с Цзысюанем, когда тот отошёл, и намеренно рассказал ему обо всём. Тот кинулся к тропе Цюнци, чтобы предотвратить конфликт. — Зачем тебе это? Почему не рассказал всем? — Если бы я рассказал, то всё разрушилось бы. Это был идеальный момент для устранения Старейшины Илина и его нельзя было упускать. Нужно было что угодно под видом предлога для развязывания войны с Вэй Усянем. Когда узнали о проклятии, насланном на Цзинь Цзысюня, тогда и придумали западню на тропе Цюнци. Мы хотели обставить это как нападение Старейшины Илина на нас, но вышло даже лучше, чем Цзинь Гуаншань предполагал. Поверьте, он не очень сильно горевал о потере наследника. — Цзинь Гуанъяо скривился и замолчал на мгновение, но затем продолжил: — Отправив Цзинь Цзысюаня туда, я не думал, что господин Вэй убьет его, ведь он является мужем его дорогой шицзе. Думал, что покалечит и серьезно, возможно, не будет больше способен занять место Главы Ордена, ведь на то и был расчет всей провокации, но не думал, что тот потеряет контроль и просто убьет всех. Для меня же выгода была проста — место Главы Ордена. Никто ничего не заметил, будучи увлечёнными откровенной историей. И потому вздрогнули, когда прозвучал звонкий юношеский голос, полный непонимания, горечи и ярости: — Повтори. Цзян Ваньинь словно только пришел в себя, услышав голос своего племянника. Пленник же, иначе теперь Главу Цзинь не назовёшь, под влиянием ленты вновь признался в нападении на Вэй Усяня и убийстве Цзинь Цзысюаня, хотя последнее было не совсем на его совести. — Ты убил моего отца только для того, чтоб расчистить себе путь?! — взвыл Наследник Цзинь. — Отчасти. Я также выполнял волю прошлого Главы. Единственное, что помешало Цзинь Жуланю броситься на Гуанъяо и убить того на месте — звон цепей. Он означал одно — Призрачный Генерал пришел в себя.°°°
Присутствующие вздрогнули и обернулись. Призрачный Генерал был бледен и не имел зрачков, от шеи к лицу тянулись черные ломаные линии, как и свойственно лютому мертвецу. Его одежда была изорвана и заляпана кровью. На его лодыжках и запястьях все так же находились блокирующие силу оковы. — Это ведь… — но Цзинь Жулань оборвал себя сам. Он подошел ближе и, прежде чем Цзян Ваньинь успел отреагировать, ударил кулаком со всей своей духовной силой по барьеру. — Остановись, Цзинь Лин! Рядом с Цзинь Жуланем оказался адепт Ордена Лань и быстро утянул того в сторону. Как раз вовремя для того, чтоб человека в золотом ханьфу не отбросило в стену защитное заклинание. — Пусти, Сычжуй! — Жулань пытался выбраться из крепкой хватки, но безуспешно. Поняв это и прекратив вырываться, он волком посмотрел на Вэнь Цюнлина. — Отвечай! Это правда?! На тропе Цюнци действительно была засада?! — Голос его срывался от невысказанного гнева и горя. Его отец погиб только из-за чужого желания занять его место? Не потому, что он мешался Старейшине Илина? Они оба стали жертвами обстоятельств? Призрачный Генерал же, откровенно, ничего не понимал. Последнее, что он помнил, — скрежет, три фигуры в золотом и одну в белом, и боль в голове, как это ни странно, ведь мертвецы ее не чувствуют. Он осмотрелся и увидел кучу заклинателей, что смотрели на него со страхом и ожиданием. Первой разумной мыслью было: «Бежать!» Но поймав смысл обращенных к нему слов, понял, почему он здесь и что от него хотят. Кажется, до кого-то наконец дошло, что все было не так, как казалось на первый взгляд. Хотя сам он это понял, находясь в плену. Он повернул голову и увидел юношу, которого кто-то назвал Цзинь Лином. Если он всё правильно понял, то тот является сыном сестры господина Вэя, и, следовательно, прошло немало времени с тех пор, как тот умер. Ему рассказали обо всем: о бойне в Безночном городе, о смерти Госпожи Цзян, об осаде и полном уничтожении его клана. Он искренне ненавидел тех людей, что рассказали ему об этом. Они хотят правды? Они ее получат. Ведь кто сказал, что мертвым не может быть больно? Что они не умеют желать и жаждать отмщения? Что являются лишь марионетками в чужих руках? Раздался надломленный голос — голосовые связки лютого мертвеца и так не были пригодны для разговоров, так ещё и столько лет минуло. Удивительно, что кто-то смог расслышать и понять слова. — Правда. Нас с господином Вэем окружили адепты Ордена Цзинь. Я не помню, как звали того заклинателя, но он сказал, что Господин наслал на него проклятие «Тысячи язв и сотни дыр» и что он поплатится за это. Потом появились лучники. Чтоб справиться с ними, мне пришлось сорвать талисман Господина Вэя, что делал мой разум более чистым. Я не мог поступить иначе. То место заранее было вычищено: не было и капли темной ци, что уж говорить о мертвецах. Господину было нечем защищаться, только мной и флейтой. Орден Цзинь напал первым. Прошло какое-то время, и появился господин Цзинь. Господин Вэй явно не доверял тому, но не нападал, лишь отбивал стрелы и чужие удары меча. Тогда я никого не различал и видел лишь золотые одежды. Поэтому, когда Господин Цзинь стал приближаться к господину Вэю, я… Лютый мертвец замолчал, но продолжать и не надо было, все и так понятно. Тот принял Цзинь Цзысюаня за угрозу и избавился. Главе Цзян пришлось приложить все усилия, чтоб не сорваться. Поэтому он отвернулся от Призрачного Генерала к Цзинь Гуанъяо. — Подстава, да? Тогда скажи мне, кто на самом деле наслал проклятие? — Глава Су, Су Миншань. Никто не успел отреагировать, как Цзыдянь уже был обмотан на шее жертвы, а одежды — подпалены и распахнуты. На теле же можно было увидеть отраженное проклятье.°°°
Было решено приостановить следствие и все обдумать. Бывший Глава Цзинь и Призрачный Генерал остались в Зале Несравненной Изящности, а Су Миншань был отправлен в подземную тюрьму Башни Кои. Цзян Ваньинь сидел и задумчиво крутил на пальце кольцо, что периодически вспыхивало фиолетовыми искрами. Кажется, ещё немного, и он впадет в ярость. Ему надоели эти сплетни, наигранная жалость и ненависть к его шисюну. Все утверждали одно: тот сам выбрал свой путь, за что и поплатился, унеся с собой других. И он не выдержал. — Заткнитесь! — Его глаза сверкали от гнева. Он перевел взгляд с заклинателей на Вэня. — Это вы во всем виноваты! — гневно прорычал Глава Цзян. — Если бы не ваше «обучение», то Вэй Усянь не стал бы защищать Лань Ванцзи и Цзинь Цзисюаня на горе Муси! И тогда они не напали бы на Пристань Лотоса! Если бы не вы и ваши мольбы о помощи, Вэй Усянь бы никогда не появился на тропе Цюнци, не ушел и не стал бы отступником, и этого всего не было! Не было смерти моих родителей! Не было смерти Цзысюаня и сестры! Ничего бы не было! Если в начале тирады Вэнь Цюнлинь испытывал гнев, то к концу — лишь отстранённость и холодное злорадство. Он спокойно произнёс: — То есть вы ни в чем не виноваты? Лань Ванцзи отвел от брата взгляд. И в следующий миг увидел, что Вэнь Нин разрушил сдерживающее поле. Заклинатели напряглись, но тот прошел мимо. Он оказался прямо перед рассерженным Главой Цзян. Его тон звучал непоколебимо, взгляд сиял уверенностью, образ совершенно отличный от прежнего — оцепенелого и растерянного. — Считаете, он предал вас? Вашу семью? Нарушил обещание? Знаете ли вы, почему так вышло? Почему он пошел по Пути Тьмы? Цзян Ваньинь хотел было ответить, но его опередили. — Что? Опять скажете, что виноваты псы из клана Вэнь? — Неужто я ошибся? — насмешка так и сквозила в голосе. — Ошиблись. Голос Вэнь Цюнлина прозвучал еще более резко и холодно, чем прежде: — Он пошел по Пути Тьмы, потому что Золотое Ядро, которое приводит в движение духовные силы в вашем теле, принадлежит ему!°°°
Лишь спустя некоторое время замешательства Цзян Ваньинь крикнул: — Что за чушь ты несешь?! Вэнь Нин, который выглядел совершенно спокойным, возразил: — Это не чушь. — Закрой сейчас же свой рот! Мое Золотое Ядро… Мое Золотое Ядро, его… — Восстановила вам Баошань Саньжэнь. — Откуда тебе это известно? Он и об этом тебе рассказал? — Нет. Молодой господин никогда и ни с кем не разговаривал на эту тему. Я видел своими глазами. В глазах Цзян Чэна выступили кровавые прожилки. Он рассмеялся: — Ложь! Ты был там? Как ты мог это видеть? Тогда на гору поднялся я один, и ты не мог последовать за мной! — Я и не следовал за вами. Я с самого начала ждал на горе. — …Ложь! — Тогда послушайте, что я скажу, и повторите это вновь. Призрачный Генерал принялся описывать то, как Вэй Усянь рассказывал Цзян Ваньиню о восстановлении Золотого Ядра. О том, что тот помнил, как добраться до горы Баошань, и что она сможет помочь. О том, что Деве Вэнь потом пришлось обрабатывать сильнейший ожог на руке Вэй Усяня от артефакта, который так и остался навечно шрамом и напоминанием за ложь. Он дошел до того, места, где он встретил женщину, которая расспрашивала его о причинах появления, кто он такой и кто его родители. Цзян Чэн задрожал всем телом, а Вэнь Нин заговорил громче: — …и когда вы ответили на последний вопрос, вдруг ощутили запах жженых трав. После чего потеряли сознание. Цзян Чэн выглядел так, словно готов был закрыть уши руками, лишь бы не слышать. — Как ты узнал? Как ты об этом узнал?! Вэнь Нин ответил: — Я ведь уже сказал. Я был там. И не только я, молодой господин Вэй тоже там был. А кроме нас там находилась еще моя сестра, Вэнь Цин. Иными словами, на той горе только мы втроем ждали вас. Он с удовольствием наблюдал за метаниями того, кто так много боли причинил его Господину. — Глава Ордена Цзян, вы думали, что это действительно гора, на которой живёт Баошань Саньжэнь? Не слишком ли глупо поверить в то, что маленькому ребенку доверили бы такое? А если и так, то как можно было поверить, что маленький ребёнок, оставленный в свои почти пять лет один на улице на протяжении двух лет, хоть что-то помнит? Цзян Чэн, срывая голос до хрипоты, повторял одни и те же фразы, словно злоба, охватившая его разум, могла восполнить внезапную нехватку словарного запаса: — Что за вздор ты несешь! Все, мать вашу, с меня хватит! Тогда почему мое Золотое Ядро было восстановлено?! Вэнь Нин ответил: — Ваше Золотое Ядро не было восстановлено, его уничтожил Вэнь Чжулю! Человеком, благодаря которому вы считаете его восстановленным, была моя сестра — первый лекарь Ордена Цишань Вэнь. Она вырезала Золотое Ядро молодого господина Вэя и пересадила вам! Лицо Цзян Чэна на миг опустело. — Пересадила мне? «Как можно быть настолько слепым?!» — мысленно взвыл Вэнь Цюнлин и не выдержал: — Именно! Как вы думаете, почему после этого он больше никогда не использовал Суйбянь? Почему все время появлялся на публике без меча? Вы действительно считали, что это лишь распущенность в силу юности? Неужели ему действительно нравилось, как другие явно и скрыто указывают на него пальцем, за спиной поливают грязью и обвиняют в отсутствии воспитания? Все потому, что даже если бы меч был при нем, он был бы лишь бесполезным грузом! Все потому… если бы он взял с собой меч на какое-либо торжество или ночную охоту, кто-нибудь неизбежно под любым предлогом вынудил бы его сразиться на мечах, показать свое искусство фехтования. Но у него больше не было Золотого Ядра, духовная сила ушла из его тела, стоило ему вынуть меч — долго бы он не продержался… Цзян Чэн остолбенел. Взгляд его застилала пелена прошлого, губы дрожали. Он забыл даже о Цзыдяне. Мужчина яростно ударил Вэнь Нина в грудь кулаком и проревел: — Ложь! Но было поздно лгать себе. Он захотел вспомнить лицо шисюна во все те моменты, когда не мог усмирить свой язык. Лучше бы он этого не делал. Его глазам предстало мертвенно-бледное лицо, впалые щеки, пустой взгляд, в котором на миг промелькнула благодарность мертвецам, которые шли на него, чтоб разорвать, и этот ослабший облик с запекшейся в уголке губ струйкой крови ударил по сердцу Цзян Чэна тяжёлым молотом. — Это больно? Все обернулись на Ханьгуан-цзюня, который задал вопрос. Призрачный Генерал же ответил: — Даже если я скажу, что не больно, вы ведь не поверите, молодой господин Лань. — Я думаю, Вэнь Цин должна была найти какой-то способ унять боль. Призрачный Генерал задумчиво смотрел на Второго господина Лань несколько мяо и ответил: — Перед тем, как подняться на гору, сестра приготовила множество разнообразных одурманивающих снадобий, которые могли бы облегчить боль. Но потом она поняла, что ни одно из снадобий не подходит. Поскольку, если в процессе вырезания Золотого Ядра и отделения его от тела человек будет находиться в состоянии сна под действием снадобий, это может оказать неблагоприятное воздействие на само Ядро. Трудно гарантировать, что оно не рассеется и в какой момент это может случиться. — …Это значит? Взгляд Вэнь Нина на мгновение застыл. — Это значит, что тот, кому вырезают Ядро, непременно должен оставаться в сознании. Он продолжил хлестко, впечатывая в память других каждое слово: — Непременно должен оставаться в сознании. Видеть, как Золотое Ядро, связанное с каналами духовной силы, вырезают и вынимают из тела. Ощущать, как текущая по телу духовная сила постепенно успокаивается, стихает, исчезает. Становится подобной пруду со стоячей водой, волны в котором не поднимутся никогда. Цзян Ваньинь хорошо помнил это ощущение. И ему становилось дурно от того, что с этим пришлось жить Вэй Усяню. Жить с чувством неполноценности и полного понимания своей ущербности. Прошло очень много времени, прежде чем голос Лань Ванцзи зазвучал снова, немного хриплый и дрожащий на первых словах: — От начала до конца оставаться в сознании? Вэнь Цюнлин не был милостив и, смотря прямо в глаза Второго Нефрита, четко произнёс: — Две ночи и один день. От начала до конца. — Насколько вы тогда были уверены в успехе? — Примерно на пять шансов из десяти. Пять из десяти, что Золотое Ядро приживется. И два из десяти, что операция пройдет успешно и Господин Вэй выживет. Все с удивлением смотрели на разговор этих двоих, но ещё больше ужасались тому, что пережил тот, кого они все заклеймили монстром. Отдать свое золотое ядро тому, кто его сейчас ненавидит? Пожертвовать многолетним трудом ради семьи, что тебя ни во что не ставила? Стать отступником для того, чтоб оплатить чужой долг? Они не были на это способны. Вэнь Цюнлин продолжил: — Он знал об этом, но молодой господин Вэй не отступал. Говорил, что даже пять из десяти — это уже хорошо, пан или пропал. Неважно, сможет ли он выжить. Если ничего не выйдет, если его Золотое Ядро исчезнет без следа, он не станет горевать о том, что теперь ему некуда идти. Но Глава Ордена Цзян… он бы так не смог. Он слишком горделив, слишком серьезно воспринял потерю подобного рода. Заклинательство — это вся его жизнь. Если бы ему пришлось провести остаток жизни, будучи всего лишь обычным человеком, которому ни в чем не добиться успеха, для него это подобно смерти. Помедлив, он добавил: — Если бы не это… Если бы у него действительно был иной путь. — Именно вы виноваты в том, что у него не осталось выбора. Цзян Ваньинь слушал и не верил, не хотел верить. Да, заклинательство — все для него, но разве для его шисюна это не было так? Для него же заклинательство было таким же смыслом существования, как и у него! Да, именно так, только он не замечал очевидного столько лет и заметил только сейчас. Долг. Это чувство Вэй Усянь испытывал сильнее, чем гордость и желание. Долг он ставил превыше всего. Он чувствовал себя должным его семье: отцу, матери, сестре и даже ему. Интересно, а он когда-нибудь считал себя ее частью? Нет. Никогда. До падения Пристани его не признавала Мадам Юй, после не признавал он, Цзян Ваньинь, постоянно тыкая своего шисюна, что он виноват в случившемся. Его не признавал весь мир, те, кто назвался его семьёй, но на самом деле таковой не являющейся, его никто не признал, кроме таких же отступников, как он, но и те его боялись. Из-за силы. Силы обычного смертного, калеки, по сравнению с заклинателем. Он всегда был один. Один против всех и себя. Как он не догадался? Ведь все было так очевидно…°°°
Он набросился на фигуру в черном с объятьями. Плевать ему хотелось на то, что рядом Вэнь Чжулю и его подопечный, Вэнь Чао. Плевать на мертвеца и призрака. Плевать на Второго Нефрита, что стоит рядом. Он встретил его. Он живой. — Мы же обусловились встретиться у подножия горы Илин, я ждал тебя пять дней, где же ты был все эти долгие месяцы?! — В двух словах и не расскажешь. Но наткнувшись на возмущенный и встревоженный взгляд шиди, ответил: — Толпа псов из клана Вэнь носом землю рыла, чтобы нас отыскать, они поджидали меня в поселке, там же и схватили, бросив подыхать в проклятом месте. Цзян Ваньинь нахмурился и с ещё большим беспокойством посмотрел на брата. — Так значит это правда? Они действительно поймали тебя и сбросили с горы Луаньцзан? Что-то изменилось в лице Вэй Усяня, нечто неуловимое, но оно разбилось от лёгкой холодной улыбки. — Разве есть те, кто мог бы выбраться оттуда живым? — И то верно, — успокоившись, пробормотал он. Помедлив и все также внимательно рассматривая брата, Цзян Ваньинь поинтересовался: — А те талисманы твоих рук дело? Глупый вопрос, если учесть, какой они со Вторым Нефритом застали момент. Ответ был очевидным. — Конечно.°°°
Тогда он так радовался тому, что Вэй Усянь выжил, появился спустя три месяца. Как он мог забыть радость той встречи? Ответ прост: он забыл, какого это — терять, погрузившись в дела клана. И, пожалуй, Вэй Усянь был прав: живыми с тех мест не возвращаются. И вместо того, чтоб вновь вернуть его к жизни, подарить свет и теплоту, он упивался жалостью к себе. Обвинял всех, кроме себя. Как же он выжил там без ядра? И зная Вэнь Чао, без сломанных костей не обошлось. Мысли пугающим роем тревожили его: «Как ты выжил? Как не потерял себя или все же… потерял?»°°°
Цзян Ваньинь сидел в Главном зале и аккуратно протирал свой меч. Вдруг дверцы дрогнули и открылись, пропуская человека в черных одеждах с одной лишь флейтой на поясе. — Где твой меч? Сколько ты его уже не касался? Вэй Усянь на секунду замер с вином в руках, но затем расслабился и лениво протянул: — Валяется где-то в комнате. Протирать один раз в месяц вполне достаточно. Цзян Ваньинь с гневом произнёс: — Ходишь без меча, шатаешься по городу без дела и пропиваешь деньги клана в винной лавке. Ты позоришь Орден Цзян! Ваньинь вскочил со своего места, зачехлив меч и собираясь уйти, Вэй Усянь подскочил в тот же момент и схватил того за рукав. — Постой!.. — Пойди прочь! Мужчина оттолкнул его от себя, и Усянь, не удержавшись, осел на землю — сказывались потеря сил и многочисленные переломы. Да, Тьма помогала передвигаться, но боль никуда не уходила. А взгляд Ваньиня продолжал метать молнии. — Что такое? Так напился, что вином духовные силы разбавил? Только посмотри на себя! А ещё говорил, что поможешь мне восстановить Пристань Лотоса. Никакой пользы… Лицо Вэй Усяня превратилось в каменную маску, лишь глаза, которые и так поблекли, стали ещё более пугающе пустыми с редкими всполохами тьмы.°°°
Ему стоило остановиться. Никогда не произносить тех слов. Но поздно. Он поздно заметил боль в глазах шисюна, невысказанную печаль и горечь. Почему тот решил заливать все свои чувства вином? Почему просто не доверился ему и сестре? Да, он бы накричал на него, сказав пару ласковых о его идее с пересадкой ядра, но не бросил бы, поддержал. Но что ему стоило сделать последнее не зная правды?≈≈≈
Они так и смотрели друг на друга, находясь на взводе, и никто не желал уступать. Спустя несколько минут, Цзян Чэн заговорил: — Вэй Усянь, ты до сих пор не видишь, к чему все ведет? Неужели я непременно должен все тебе объяснять? Если ты станешь упорствовать и защищать их, тогда я не смогу больше защищать тебя. Вэй Усянь ответил: — Не нужно меня защищать, забудь об этом. Лицо Цзян Чэна невольно скривилось. Вэй Усянь продолжал: — Забудь. Объяви всем, что я предатель. С этого дня, не важно, что натворит Вэй Усянь, — это не будет иметь отношения к Ордену Юньмэн Цзян. Цзян Чэн задал вопрос: — …И всё из-за кучки этих Вэней?.. — Не дожидаясь ответа, он добавил: — Вэй Усянь, ты что, заразился геройством? Помрешь, если не заступишься за кого-нибудь или не впутаешься в неприятности? Вэй Усянь молчал. Спустя какое-то время раздался его голос: — Именно поэтому лучше нам прямо сейчас оборвать все связи, дабы в будущем не навлечь неприятности на Орден Юньмэн Цзян. Иначе он действительно не мог сказать наверняка, что еще может натворить в дальнейшем. — …— Цзян Чэн пробормотал себе под нос, — матушка говорила, что ты появился в нашем доме, чтобы навлечь беду. И она не ошиблась.°°°
Как же больно вспоминать тот момент. Кажется, ещё немного, и он задохнется. И почему он настолько привык, что его шисюн не лжёт? Все было ясным как день. Он скрывал свои руки за длинными полами одежд, не ходил с ним в купальню, отводил взгляд и сменял тему, если она была неудобна. Лента не покидала больше его рук. Если бы он сорвался, если бы только отвёл ткань в сторону и увидел ожоги и шрамы за ложь… Он бы смог все изменить. Верно? Наконец пелена воспоминаний слетела, и, придя в себя, он встретил взгляд Лань Ванцзи, от которого и вовсе мороз прошел по коже, словно он свалился в полынью. Но, кажется, Судьба решила его все же добить. Голос Мэн Яо ударил по ушам: — Глава Цзян, вы столь долго винили Вэй Усяня в смерти своей сестры, и даже возглавили из-за этого осаду на него, но… Вы никогда не задумывались, что ваша сестра могла помешать? Или, наоборот, помочь?