«Ты смотришь назад Но что ты можешь вернуть назад? Друзья один за одним превратились в машины И ты уже знаешь, Что это судьба поколений И если ты можешь бежать То это — твой плюс Ты мог быть героем Но не было повода быть Ты мог бы предать Но некого было предать Подросток, прочитавший вагон Романтических книг Ты мог умереть, если б знал За что умирать» — Петля пристрастия, «Ты мог бы»
Ближе к полуночи в покои, где спал Джокер бесшумной тенью скользнул Зонтик. Он, стараясь не нарушать воцарившегося в комнате безмолвия, снял перчатки и плащ, покрытые капельками растаявших с улицы снежинок, положил их, небрежно скомканные у кресла. Затем, стянув сапоги медленно подошёл к кровати и сел у самого её края. За окном бушевала самая настоящая метель, однако по небу помимо тяжёлых чёрных облаков проносились ещё и молнии неестественных цветов. Гром сотрясал небо. Снег с грозой — зрелище довольно редкое для реального мира, но в Зонтопии к нему давно уже успели привыкнуть. Природа тут чудила так с тех самых пор, как хозяином Сердца Мира стал Габриэль. Зонтика не оставляла тревожная мысль о том, что люди в средние века так должно быть и представляли Апокалипсис и что так его и описали бы в одном из «Откровений», если бы его автор жил здесь, а не на Земле. Зонтик оторвался от созерцания огненных росчерков за стеклом и взглянул на Джокера, клубком свернувшегося на простынях. Тот дрожал во сне. От холода или тех ужасных видений, что посещали его разум — сложно сказать наверняка. Зонтик посмотрел на его пальцы, сжавшие в напряжении край подушки, после — на бледную шею, свободную от задравшегося воротника. Зонтик был нечеловечески сильным и при желании мог бы свернуть её голыми руками. Он потянулся к Джокеру, и очередная вспышка молнии озарила его напряжённое лицо. Занесённая ладонь дрогнула и замерла в последнее мгновение. В глазах Зонтика отразилась искренняя боль. С тихим вздохом он вытянул руку чуть дальше и поднял с пола упавшее покрывало. Бережно, стараясь не разбудить, им Зонтик накрыл плечи Джокера. Да, Пик был трижды прав, когда говорил, что всё это зашло слишком далеко. Зонтик осторожно провёл ладонью по зелёным вьющимся волосам. Перед ним уже давно был не тот, кого он некогда полюбил, но… он не мог. Не мог предать так просто то, что между ними было, не мог забыть, сколько всего для него в этих отношениях было сделано. Да, возможно, сейчас Джокер и правда потерял рассудок, но периодически через это сумасшествие проглядывала его настоящая, ещё не до конца искорёженная личность. Деуса Эксгарда. Обычного имперца, который любил пошутить, даже тогда, когда к тому не было никаких поводов. Надёжного и хорошего человека, что пережил невероятное количество трагедий за свою короткую жизнь. Того, кто несмотря на всё это, смог однажды помочь Зонтику, стремительно катящемуся в пропасть тоски и одиночества. Но когда Деус начал своё собственное падение во тьму? Когда безумие начало пожирать его? Тогда, когда он впервые сознательно назвал себя именем существа, умершего много лет назад? Или, тогда, когда он был арестован за то, что воспротивился приказу свыше? Тогда, когда семья, и так мало интересующаяся его судьбой окончательно отвергла его? Или тогда, когда получив силу Бога, воздвигшего эту реальность он начал пользоваться ею без меры? Тогда, когда он решил, что имеет право выбирать за этот мир его направление? Или… Зонтик прислонился к спинке кровати, прикрыл усталые глаза. Не стоило гадать понапрасну о причине, она давно уже утратила всякую ценность. Итог был один — Карточный Мир получил в одночасье своего нового Хранителя и по совместительству самого опасного и нестабильного мага за все прошедшие сто пятьдесят лет. Осторожно Зонтик обхватил Джокера за дрожащие плечи и прижал к себе, пытаясь хотя бы так облегчить его страдания. Насколько сам Зонтик был тёплым, настолько же Джокер сейчас был ледяным. Взгляд Зонтика, чувствующего как холод медленно, но верно пробирает и его до костей, горький и смирившийся, был направлен вдаль. Когда-то давно, ещё до того, как забыть своё имя, Деус любил его обнимать. Гроза за окном была такая же, как и в день, когда они впервые встретились. Тогда, когда никаких тёмных в Зонтопии не было и в помине, тогда, когда Феликс и Ромео не израсходовали ещё энергию своих генераторов, тогда, когда Пика только ранили на войне. Тогда, когда в их реальности было ещё относительно спокойно. Это случилось много лет назад.***
В то самое утро Зонтик поднялся рано, ещё до восхода Солнца. Ещё до того, как прозвучал первый удар колокола, он успел расчесать длинные спутавшиеся за ночь бирюзовые волосы, зажечь в комнате пару свечей, дочитать книгу, недавно найденную им в архиве, настежь раскрыть окно. На улице шёл ливень, и небо заволокла череда нескончаемых серых туч. В народе издавна ходило поверье, что дожди случались в Зонтопии так часто оттого, что смотря на грехи простых людей плакало их Божество. Зонтику всегда было несколько неловко от мысли о том, что даже в виде Божества его представляют не иначе как вечно льющего слезы — ведь дождей в Зонтопии и впрямь было куда больше, чем в соседних странах. Но Зонтик старался чересчур на этом не зацикливаться; всё равно не в его силах было влиять на местный фольклор и выдумки. Да и потом, если так подумать, Зонтийский Бог всё равно никогда не имел с ним, его прототипом ничего общего. На самом деле у того, почему местный климат вышел дождливым не было одухотворённой и таинственной предыстории. Даже невзирая на то, что у него на Земле из-за перемен атмосферного давления постоянно болела голова, Зонтик любил пасмурную погоду, вот и всё. Таким вот нехитрым образом, кстати, он и угадывал её в реальном мире, причём получше всяких прогнозов по телеку. Никакой настоящей магии, как думали другие клоны в этом замешано не было. А вот в Карточном Мире метеозависимость Зонтика почти не давала о себе знать, что не могло его не радовать. Наверное, организму проще жилось в родной для него среде, только так Зонтик мог это объяснить. Говорят, затяжные дожди нагоняют на людей тоску и депрессию, однако, ему дождь поднимал настроение. Когда лазурно-серые очертания Зонтопии стирались в тумане, а капли барабанили по стенам замка, Зонтик распахивал настежь окна и закрыв глаза мог долго слушать создаваемый ливнем шум. В такие моменты он чувствовал себя почти что счастливым. Зонтик часто слышал от одноклассников Создателя о приморских городах, расположенных на берегах «большой воды». О Петербурге, Выборге и Калининграде, и если бы он остался в реальном мире, ему хотелось бы жить в одном из них. Пару раз, когда Зонтик заменял Фёдора в школе, ему говорили, что культурная столица России — местечко как раз для него. Странные старые здания, узкие проулочки, атмосферная архитектура и куча мест, связанных с творчеством. Словом, всё то, что пришлось бы ему, тяготеющему к искусству, по душе. И хоть в разговоре речь шла не о нем, а о Фёдоре, проникшемуся идеей Зонтику и впрямь захотелось перебраться на запад. Возможно, именно из-за того, что этому изначально не суждено было сбыться он и возвёл бесплотную идею в ранг мечты, а Зонтопию выстроил похожей на свои поверхностные представления о ней. Шум капель за окном успокаивал. В воздухе смешивались запахи озона и сырой, напоенной влагой земли. Отсюда, со второго этажа было слышно, как переговариваются прихожане, выстроившееся на утреннюю службу в призамковую церковь. Зонтик поглядел на улицу ещё немного и начал собираться. Он достал из-под кровати сумку на перевязи, положил в неё чай в плотно закупоренной бутылке, небольшой кошель. На свою чёрную длинную сутану, давно заменившую ему толстовку, накинул непромокаемый плащ, застегнул капюшон, надел сапоги и приоткрыл дверь. Ну всё, теперь можно было идти. Пока весь замок готовился к у́трене, Зонтик петляя по самым безлюдным закоулкам спешил выбраться наружу. Обычно он покидал дворец через чёрный ход, расположенный на одной из кухонь первого этажа. Там ела лишь прислуга и на него — невзрачного и неразговорчивого никто не обращал внимания. Как только Зонтик зашёл в комнату, старая повариха, единственная из всех, кто был на кухне, прищурившись окинула его худое тело беглым взглядом. Повозившись она достала из-под стола вчерашний хлеб и молча всучила его Зонтику. Тот поклонился в ответ, зная наперёд, что спорить с ней бесполезно — из-за плохого зрения женщина принимала его за какого-то своего дальнего родственника и попытки её разубедить ни разу на памяти Зонтика не увенчались успехом. Собственно, он довольно быстро перестал пытаться (после второго, кажется, по счёту разговора). Да и к тому же, еда никогда не была лишней. Будет что поесть в дороге, если он успеет проголодаться. Хлеб Зонтик бережно сложил в сумку и вышел во двор. Буря на улице разошлась ещё сильнее, начали мелькать молнии. Голову Зонтика, приоткрывшего дверь, окатило холодной водой из водостока, и он рефлекторно зажмурился на секунду. Благо плащ не позволил ему промокнуть. И если люди, стекающиеся на мессу, спешили укрыться во дворце, то Зонтик напротив стремился из него сбежать. Послышался глухой раскат грома, высоко в небе простелилась розовой полосой молния. В вихре над городом точно сражаясь закручивались серые облака Зонтопии и разноцветные тучи, пригнанные ветром из Габрона. Неудачное время для всякого покинуть свой дом, однако Зонтику необходимо было собраться с мыслями и унять тревогу. Прогулка поможет ему в этом, сидеть дома в таком состоянии будет только хуже — он это прекрасно знал наперёд. Он долго шёл по городу не разбирая дороги. Впрочем, Зонтику и не обязательно было за ней следить — замок возвышался такой громадой над всеми остальными зданиями, что найти его потом не составило бы большого труда. Шаг Зонтика был неспешен. Спустя некоторое время он остановился под навесом одного из магазинов, закрытого на выходные, дабы перевести дух. И хоть дождь более не тревожил его, однако холодный ветер, гуляющий по подворотне настигал и под защитой крыши. Зонтик тихо вздохнул и посмотрел на юг. За стеной облаков было чётко видно чёрную громаду Купола, простирающуюся вдаль до самой Империи. Причиной переживаниям Зонтика послужил его недавний разговор с Пиком. И хоть Зонтик и считал, что Пик был вполне искренен в своем стремлении защитить его, однако он не спешил отвечать на его предложение. Разместить войска на территории Зонтопии, но зачем? Едва ли для поддержания правопорядка потребовалось бы так много солдат, да и к тому же в Зонтопии в отличие от Империи, народ, сплочённый религией, никогда не выказывал протестных настроений. Вряд ли трагедия гражданской войны, которую пережил Пик повторилась бы здесь схожим образом, а если и повторилась бы, то всё равно пошла бы по совершенно иному сценарию, результат и течение которого заранее и не угадаешь. Зонтик не знал всей истории, стоявшей за подобным решением (Пик, ясное дело, не посвятил его в детали плана о побеге из Карточного Мира) однако интуиция в нем бесилась в последнее время как ненормальная. Как верно однажды подметил Куромаку, Зонтик был слишком проницательным и даже не зная того, что было у Пика на уме, он смутно осознавал, что помимо заботы за подобным предложением скрывалось и нечто иное. Зонтик тянул с ответом и в то же время ненавидел себя лютой ненавистью за то, что у него вообще возникали подобные сомнения. Но, что-то не давало ему во всей этой ситуации покоя, и чтобы наконец решиться, своими опасениями он поделился с Алебардом. Тот отреагировал скептично. «Ваш старший брат — правитель сильнейшей в этом мире державы, не считая Курограда. Державы, расположенной буквально у нас под боком. Именно из-за этого у Зонтопии нет выбора. Хоть Император и высказал это как просьбу, на деле же это никогда ею и не являлось. Вы не можете его игнорировать, нам нужно согласиться с его условиями. Тем более он делает это ради вашего же блага», — строго сказал Алебард, внимательно рассматривая своего нахмурившегося создателя. «У меня и нет каких-то вразумительных причин, чтобы отказать ему, однако… у меня такое чувство, что согласись я — и всё это добром не кончится. Я бесконечно сочувствую Пику и хотел бы ему помочь, но армия… тут? Не приведёт ли сам факт наличия чужих войск в Зонтопии к чему-то, что было в Империи? К чему-то… столь же бесчеловечному?» Первосвященник, склонив седую голову вгляделся в лицо своего создателя ещё пристальнее. И от этого колючего, цепкого взгляда Зонтику стало не по себе. «Но что есть человечность, Ваше Величество? В Зонтопии происходили вещи и похуже, чем во времена имперской революции. Покуда здесь не появился я. Тем более интуиция — это явно не то, на что стоит полагаться в решении подобного рода проблем. Не до́лжно вам относиться к родному брату с таким предубеждением» Зонтик содрогнулся от столь неприкрытого упрёка. Но до тридцать восьмого года людям здесь и правда жилось не лучше, чем имперским революционерам в их трущобах. «Впрочем, я понимаю причину вашего беспокойства», — тут же поспешил улыбнуться и сменить тон Алебард, — «вы — святой человек, слишком хороший. Далёкий от мирского, от всей этой черни с их грязью и низменными пороками. Пусть и дальше будет так. Вам не нужно больше марать руки, пытаясь, разрешить сложные ситуации в стране и за её пределами. В конце концов для этого существую я. А вы… продолжайте быть самим собой. Милосердным и мудрым Богом этих земель» Алебард не понимал Зонтика и это его тяготило, однако больше его некому было выслушать. Малодушно Зонтику хотелось обратиться к Куромаку за советом, но тогда бы пришлось рассказать и об их с Пиком дружбе. И даже самого факта её наличия (не говоря уж и обо всем остальном) Куромаку явно не понял бы. На самом деле Алебарду, фактически правившему страной вместо него, не нужно было согласие Зонтика, чтобы разобраться с этой проблемой. От его лица Алебард мог спокойно выслать Пику все необходимые для подобного союза бумаги и соблюсти формальности. Но Зонтик знал, что Алебард будет терпеливо дожидаться его решения. Ведь они оба прекрасно понимали, что рано или поздно ему придётся согласиться. Так, погруженный в невесёлые думы Зонтик медленно пил остывший чай и едва не выронил бутылку из рук, когда в шаге от него раздался звонкий голос. «Вау, а тут прям как у нас дома. Разруха и серость, но церкви красивенькие. Только озера и разбитых дорог не хватает. Тебя, как и остальных клонов ностальгия замучала?» Зонтик резко развернулся к говорящему и его глаза комично округлились. «Габриэль?» Высунув одну ладонь из-под навеса, так чтобы прямиком на неё стекала вода из водостока, на нижних ступенях дома и впрямь стоял Габриэль. На нём в отличие от Зонтика не было никакого плаща или накидки — лишь голубая рубашка и штаны. И хоть подошва его сапог хоть и была испачкана грязью, при всём при этом остальная одежда была идеально гладкая и сухая. Впрочем, не было особого смысла удивляться. С Габриэлем и его магией всегда было так. «Ага, это я, давненько не виделись» «Ты же должен быть в…» «Сердце мира? Нет, сейчас моё место здесь», — перебил он Зонтика и наконец развернулся к нему лицом. Их взгляды пересеклись. «Здесь? Но почему?» «Я пришёл сказать, чтобы ты не соглашался с тем, что предлагает тебе Пик» Дыхание у Зонтика резко спёрло, будто от удара. Он непроизвольно закусил до крови губу. Паника, улёгшаяся было на дно его сознания всколыхнулась с новой силой. «Это ведь оно? Это ведь одно из твоих предсказаний, да? Скажи мне, Габриэль, что произойдет если я тебя не послушаю?» — Зонтик сделал шаг к нему навстречу, Габриэль же не сдвинулся с места ни на миллиметр. «Ничего хорошего» Невыразительный, будто бы мало заинтересованный в разговоре голос. «Конкретнее, прошу тебя! Если это важно, если из-за этого могут пострадать люди, или сам Пик, или хоть кто-нибудь, я должен знать подробности, это…» Габриэль покачал головой. Его карие, почти чёрные глаза были абсолютно пустыми, когда он смотрел на Зонтика. «Я не могу тебе рассказать. А даже если бы и мог, ты всё равно не поверил бы. Не сейчас по крайней мере. Я… ты ведь даже имени моего настоящего не знаешь, куда уж до понимания таких сложных вещей?» Зонтик чертыхнулся и обомлел. Что? Что сейчас Габриэль имел в виду? И почему выглядел таким расстроенным? «О чем ты? Габриэль — вот твоё имя», — обескуражено протянул Зонтик, совершенно сбитый с толку резкой сменой темы. Габриэль, будто бы совершенно его не слушающий, вытянул одну из ниток на рукаве рубахи и разорвал её, затем проделал то же самое со второй и третьей. Выглядел он отрешённо. «Когда-то мне тоже так казалось. Но хватит обо мне. Надеюсь ты понял насчёт Пика. Я не солгал насчёт того, что союз с ним лишь навлечёт на Зонтопию беду. Но это ещё не всё. Я пришёл сюда потому, что нужно помочь одному важному человеку. Момент только в том, что мне нельзя во все это вмешиваться, ну… напрямую по крайней мере» Стоило только Зонтику на мгновение отвести от Габриэля взгляд, как его голос тут же раздался уже за его спиной и Зонтик едва сдержался, чтобы не подскочить на месте. «Однако, ты — другое дело, тебе бояться нечего, так что может быть, выручишь меня?» — Габриэль пару раз осторожно дотронулся до плеча своего невольного собеседника, проверяя не хватил ли его удар. «О чем ты, Габриэль? Я правда не понимаю…» — растерянно спросил Зонтик во второй раз. На трефового валета, как и на его короля накатывал временами непонятный ступор, когда ему приходилось общаться с бубновыми. А сегодняшний их диалог стал просто апогеем абстрактного и абсурдного. Габриэль молча посмотрел на него в ответ, и ничего так и не объяснив внезапно перевёл тему. Опять. «Знаешь, Зонтик, твоя жизнь такая унылая. Каждый день, из года в год, из раза в раз, одно и то же. Тебя используют все, кому не лень. Пик, Куромаку, даже твоё бывшее оружие, а ты не можешь ничего с этим поделать потому, что жалеешь их всех. Даже тех, кто очевидно этой жалости не заслуживает. Ставишь в который раз окружающих выше себя самого. Но при том, когда люди закономерно делают тебе больно ты страдаешь и сбегаешь от них. Замыкаешься на своих любимых книгах. Вот тебе разве не грустно будет тогда, когда время этого мира выйдет, а ты так и не успеешь нормально пожить в своё удовольствие? Даже мне из-за этого обидно» Зонтик сжал кулаки и опустил голову. Слова Габриэля отчего-то его сильно задели. «Ты говоришь жестокие вещи, Габриэль. К чему это?» «К тому, что сейчас у тебя есть шанс изменить свою жизнь, если ты пойдёшь со мной. Правда, предупреждаю заранее — эта встреча принесёт тебе как счастье, так и страдания. Если не хочешь испытывать боль, можешь просто отказаться, и тогда твоя повседневность сломается ближе к самой кульминации. До тех пор ты будешь жить обычной жизнью, в которой не произойдёт ничего хорошего, но и ничего плохого тоже» «И вот опять ты говоришь загадками, ну что у вас бубновых за манера такая?» «Обычная манера, проверенная временем. И даже не одним. Ну так что, идёшь?» Габриэль приличия ради подождал немного, а затем, так и не услышав ответа, телепортировался под крышу другого здания, ниже по улице. Там он тоже подождал пару секунд и ещё раз переместился. «Подожди, Габриэль!» — окликнул его Зонтик и бросился бежать. Он и сам не понял тогда, почему сорвался с места вслед за удаляющимся разноцветными вспышками. Возможно его напугали слова Габриэля или может быть его сподвигло действовать нечто совершенно иное.***
Таким вот нехитрым образом они и добрались до городских стен. И если Габриэль телепортируясь с места на место не выглядел хоть сколько-нибудь уставшим, то Зонтик успел прилично вымотаться. Давно он конечно таких забегов по пересечённой местности не устраивал. Стража на воротах посмотрела на Зонтика с удивлением, когда он пронёсся мимо, но препятствовать выходу за пределы крепости не стала. Мало ли странных людей перед ними каждый день туда-сюда по мостовой носилось? Габриэль тем временем вёл его всё дальше. Остановились они только спустя полчаса, на границе между Империей и Зонтопией у раздувшейся от дождя ревущей реки. Переместившись в пространстве в последний раз, Габриэль застыл между двумя обтёсанными водой валунами, а Зонтик с трудом восстановивший дыхание, подошёл к нему. Позади Габриэля на отмели, среди нанесённых потоком веток лежал человек истекающий кровью. Зонтик невольно содрогнулся, заметив пару арбалетных болтов, впившихся в его тело. Чудо, что с такими-то ранами этот человек до сих пор жив. Черт, как некстати он не взял с собой генератор! «К слову о Пике, взгляни-ка сюда», — Габриэль потянулся к раненому и приподнял рукав на одном из его запястий. На них виднелись глубокие шрамы. «Ты же понимаешь, где такие можно заработать? На каторге» «Что? Но Пик мне не говорил о том, что в Империи есть нечто подобное… и ещё он не стал бы так издеваться над своими собственными подданными», — начал оправдывать Пика шокированный Зонтик, на что Габриэль к его удивлению усмехнулся. «Святая ты простота, Зонтик. Пик много о чём не станет тебе рассказывать. Особенно о том, как люди страдают по его вине. Так что теперь у тебя есть причина подумать дважды, прежде чем соглашаться на его предложения» Габриэль всё с той же непонятной улыбкой посмотрел на другого валета, а затем исчез в ярких клубящихся сполохах, не сказав на прощание ни слова. Раненый тем временем сдавленно застонал от боли и закашлялся, давясь водой. Зонтик, едва отошедший от шока кинулся к нему и приподнял над землёй. Это был молодой человек, точно не старше двадцатипяти-двадцатисеми лет. Но вот к какой нации он принадлежал, Зонтик затруднялся сказать. Он ещё ни разу за всю свою долгую жизнь не видел такого чудно́го смешения двух разных внешностей в одном человеке. Часть его слипшихся от крови волос была пепельно-сиреневая, а другая — ярко зелёная. А ещё глаза насыщенного лазурного цвета. И Зонтик здорово сомневался, что видел прежде подобные хоть у кого-нибудь в Карточном Мире. Их взгляды на секунду встретились — мутный и расфокусированный и пристальный и испуганный и к удивлению Зонтика незнакомец, смотревший на него растянул в улыбке бледные губы. «Ангел… ну, я точно умер», — едва прошептал он и потерял сознание. Щёки Зонтика вспыхнули, но он быстро задавил в себе смущение. Сейчас у него были дела поважнее. Он конечно понятия не имел, о какого рода помощи говорил Габриэль, когда они добирались сюда, однако теперь всё было яснее некуда. Да даже если бы он и не попросил помочь, Зонтик никогда бы не прошёл мимо в подобной ситуации. Не бросил человека, пусть и незнакомого на верную смерть. Зонтик поднял раненого на руки так, словно тот весил не больше пёрышка, и двинулся обратно к замку. Слова Габриэля эхом звучали в его голове. Эта встреча принесёт тебе как счастье, так и страдания Оглядываясь назад, Зонтик с уверенностью мог сказать одно — Габриэль был прав во всех своих предсказаниях. И насчёт этой роковой встречи и насчёт Пика тоже.***
«Почти… на месте», — Зонтик с трудом пнул дверь собственной комнаты и ввалился внутрь. Хоть ему и не было тяжело с человеком на руках, благодаря усиляющей магии, но открывать двери в нынешних обстоятельствах всё равно было жутко проблематично. Зонтик аккуратно положил раненого на кровать и кинулся переворачивать всё в комнате вверх дном. Кровь пропитывала светлые простыни, но их чистота и сохранность — последнее, что сейчас беспокоило Зонтика. «Божечки… я помогу, надо только найти…» — он метался от одного угла к другому. У Зонтика была дурная привычка разговаривать вслух с самим собой в двух случаях: когда он оставался в одиночестве и когда сильно нервничал. Сейчас оба эти повода наложились друг поверх друга. «Ваше Величество», — раздался голос с порога. Зонтик застыв с нелепо выдернутым из шкафа ящиком в руках развернулся к нему. «Алебард? Что ты тут делаешь?» Торопясь в своих поисках, он не обратил на недовольное лицо первого министра до́лжного внимания, а ведь следовало бы. «Я? Это вы что делаете? Затащили на глазах у всех какого-то оборванца в замок. Думаете у людей не возникнут потом вопросы отчего вас так легко сюда пустили стражники? Ваша тайна личности и…» «Бога ради, Алебард! Сейчас не время для чтения нотаций. Этот человек умрёт, если я его не вылечу. Черт, да где же он… куда я его…» «Вы ищите это, не так ли? Вам стоит следить за тем, где вы его оставляете и за тем, чтобы дверь ваших покоев всегда была заперта», — Алебард достал из рукава своей серой мантии генератор и крайне выразительно посмотрел на Зонтика. «Он у тебя? Ну слава Богу», — Зонтик кинулся вперёд. Судя по всему, Алебард не хотел так просто отдавать генератор, но Зонтик этого попросту не заметил. Он был таким сильным, что с лёгкостью выдернул его из чужих рук. Алебард в ответ на это недовольно цыкнул и потёр отдающие болью пальцы. «Ваше Величество…» — опять начал он, подойдя ближе к Зонтику, суетящемуся над раненым. «Ты хотел что-то ещё? Я просто немного…», — Зонтик выдернул первый арбалетный болт и тут же залечил рану при помощи магии, — «…занят» «Да, Ваше Величество, хотел. Поговорить о важном деле. Сразу же после того как вы отлучились из замка, на заставу пришли тёмные в поисках беглого убийцы. Они говорят, что Император лично назначил за него награду, как делают только с особо опасными преступниками. А теперь… вы приносите в замок этого человека, утыканного их стрелами и лечите его. Какие выводы я должен из всего этого сделать, позвольте спросить?» — голос Алебарда был мягким и вкрадчивым и от этой его интонации, в повседневной жизни ему не присущей, Зонтика непроизвольно передёрнуло. «А ты уверен, что они пришли именно за ним? Посмотри на его внешность — он точно не коренной имперец, сам же знаешь, как они помешаны на чистоте крови и всем подобном. Скорее всего он вообще из Варуленда и это…» — Зонтик выдернул последнюю стрелу и утёр выступивший у лба пот. Вся его одежда и руки были перепачканы кровью, но несмотря на мандраж, что она у него вызывала, он смог довести дело до конца. «…лишь простое совпадение», — подвёл свою мысль он. Алебард тяжело вздохнул и указал на запястье раненого. «Вы ведь тоже заметили не так ли? Кожа на руках протёрлась почти что до самой кости. Такое бывает от длительного ношения кандалов» «Заметил. И что дальше?» После этих слов первосвященник окончательно потерял терпение. «Да как же вы не понимаете?! Этот человек — убийца! Люди Императора ищут его и мы должны передать его им! Это…» «Нет, не должны. Повтори это ещё хоть тысячу раз, я не изменю своего решения. Их и его одновременное появление — это совпадение. Только и всего», — тихо, но твердо ответил Зонтик. Он и сам не понимал, отчего так сильно упрямится. Вообще, всё его нежелание поступить так, как того хотел Алебард было дико нерациональным, однако… Слова Габриэля никак не шли у него из головы. О каторге и о том, что Пик скрывал от него очень и очень многое. И Зонтик не мог упустить возможность расспросить того, кого спас, обо всём происходящем в тёмной стране лично. Ему нужно было убедиться, что он понял всё правильно, а Алебард всегда слишком благоволил «воле Императора», чтобы хоть в чем-то ставить его слова под сомнение. Поэтому у них и вышел сейчас подобный конфликт интересов. Выражение лица Алебарда с гневного сменилось на усталое. Он принялся объяснять ситуацию Зонтику так, словно тот был не его создателем, а маленьким несмышлёным ребёнком. «Вы жалеете не того человека. Подумайте о тех, кого он мог ранить или убить. Его Величество не стал бы наказывать кого-то просто так. Скорее всего этот человек — один из мятежников, устроивших бунт в Империи» «А что если нет? Что если солдаты Пика ошиблись? Что я, по-твоему, тогда должен сделать? Позволить им забрать непричастного ко всему этому человека и пытать? Или вовсе убить? К тому же… Габри не попросил бы спасти того, кто навредил людям, в этом я уверен. Так что повторю ещё раз — думаю произошло какое-то недоразумение только и всего», — уже тише добавил Зонтик. «Этот полоумный эльф? У него давно нелады с головой. Как можете вы доверять подобному существу, прекрасно зная, что все маги разума рано или поздно сходят с ума!» «Он мой младший брат, Алебард, и подобное я не желаю слышать в его адрес», — отрезал Зонтик. Он не повышал интонации ни на секунду, но в ней зазвенели стальные нотки. Алебард видя такие перемены в своём создателе принялся вместо того, чтобы злиться уговаривать дальше. «Если ваш старший брат узнает об этом, он может навредить вам» Голос Зонтика после долгой паузы вдруг сделался ещё твёрже прежнего. «Именно потому, что он мой брат, ничего он мне не сделает. Я готов рискнуть. Людям Пика скажешь, что мы не знаем куда делся их пленник» Алебард собрался было уходить, ведь его король ясно дал ему понять, что разговор окончен, но вдруг голос Зонтика угрожающе понизился ещё на полтона. «И ещё, Алебард, я знаю как ты любишь переиначивать мои слова, поэтому на этот раз обозначу свою позицию предельно точно — если с моим гостем хоть что-нибудь случится, даже «случайное» отвечать за это будешь ты. Я понятно выражаюсь?» Голос Алебарда колебался, когда он едва склонив голову ответил: «Как пожелает Ваше Величество» «Хорошо. Рад что мы друг друга поняли» После этого Зонтик закрыл за ним дверь, тихо выдохнул и прислонившись спиной к стене медленно сполз по ней. Миллиметр за миллиметром. Его суровое выражение лица вмиг переменилось на испуганное, а руки задрожали. Он пробормотал себе под нос: «Ох… я думал у меня сердце остановится. Надо конечно, признать, что подражать Пику — действенно в плане переговоров, но так давить на людей… не по мне это всё. И после всего что я сегодня узнал…», — Зонтик бросил обескураженный взгляд на своего «гостя», — «…что мне теперь делать?»***
Его Величество, правитель страны дождей, местное Божество и просто Зонтик был человеком непритязательным, а потому и жил он в комнате скромно обставленной. Кровать, кресло, стол да пара шкафов с книгами — вот и всё небогатое её убранство. Зонтик ещё с детства научился довольствоваться малым и ему в отличие от его собратьев не нужен был ни огромный замок, ни шикарно обставленные апартаменты. Его смущали все лишние вещи, захламляющие пространство, те, которыми он никогда не стал бы пользоваться. Избытка и предметов роскоши в его жилищах отродясь не водилось, а комната в которой он жил была по размерам крайне мала для почти что бессмертного и всеведущего по меркам местного мира существа. Поэтому первую пару дней, пока человек, которого он спас не пришёл в себя, Зонтик спал на кресле. Алебард пытался было уговорить своего создателя запереть их «гостя» в отдельной комнате, или хотя бы приставить к этой стражу, но Зонтик упрямо отклонял все его предложения. В Зонтике проснулась тяжесть ответственности за спасённую им жизнь, и он и подумать не мог о том, чтобы доверить её кому-нибудь другому. Он всегда считал себя слабохарактерным человеком, но эта конкретная ситуация перевернула все с ног на голову. Прежде Зонтик никогда бы не подумал о том, что сможет самостоятельно ухаживать за тяжело больным человеком — менять повязки, пропитанные кровью и не морщиться при виде страшных шрамов и ран (генератор отчего-то не вылечил их до конца и Зонтику непонятно было отчего. Хотя, устройства, что ро́здал им Федор всегда были очень своенравными в плане использования, как и местная магия). Не подумал бы, что сможет так часто спорить с Алебардом и отстаивать свою позицию. Причины такого нехарактерного для Зонтика поведения крылись в том, что он заступался за другого. Себя ему никогда не было жаль, он мог стерпеть в свой адрес что угодно, но люди вокруг, как и сказал Габриэль всегда стояли для Зонтика выше него самого. В перерывах между заботами о раненом и бумажной работой Зонтик возился с книгами. И это было единственное занятие, что хоть как-то скрашивало его повседневную жизнь. В Карточном Мире изначально не существовало своей, «местной» литературы. Что в общем-то было и не удивительно для только-только зарождающегося общества с его устоями и понятиями. По мере развития стран, конечно, в них появились и поэты, и прозаики. Однако, людям изначально нужен был некий фундамент, от которого можно было бы оттолкнуться. Поэтому Зонтик и начал писать по памяти мировую классику. На Земле, бросив общаться с людьми, он уделял всё своё свободное время двум вещам — учёбе и книгам. Так что для него не составило большого труда пересказать своими словами парочку любимых произведений, а потом пошло-поехало и Зонтика здорово затянуло во всё это «писательское дело». Подобная работа временами была творческой и захватывающей, однако немало в ней было и рутины, но в конечном итоге Зонтику нравилось ей заниматься. Творческий момент подобного труда состоял в том, что бóльшую часть оригинальных произведений (как бы Зонтик не любил «канон» и не корил себя потом за это) приходилось адаптировать под местные реалии. В том же Графе Монте-Кристо люди не поняли бы части с морем и островом, ведь здесь отродясь ничего крупнее озер не водилось, а кораблей не было и в помине. На «Бедную Лизу», к примеру, он потратил больше всего времени. Книгу эту Зонтик искренне ненавидел, но к сожалению, её же и помнил лучше всех благодаря школьной программе. Так в его переписанной версии бедная девушка стала жительницей Зонтопии, а граф — родом из Империи. И история про крестьянку и мужчину из дворянского сословия стала историей о межэтнической любви. Пик на эдакую интерпретацию поморщился, да и только. «Все равно оригинал паршивый был. Не думаю, что его можно было сделать лучше», — оценил он проделанную работу. Зонтик по просьбе Ромео даже перепечатал «Ромео и Джульетту», чтобы народ в Вероне понимал отсылки, которыми сыпал их король. Сам же Ромео потом перевёл её на итальянский. В общем, да, занимался Зонтик самого разного рода литературой. С головой уйдя в эскапизм вымышленных миров он утешал себя, тем, что хоть так он делает что-то полезное для окружающих. А его страна, ну… Зонтик вмешивался только тогда, когда выход из сложившейся ситуации не мог найти и сам Алебард. И в этой позиции — человека, дающего советы, помогающего грамотно составлять указы и юридические документы, но не принимающего глобальных и важных решений Зонтик себя чувствовал более-менее спокойно. Он уже давно не хотел править Зонтопией напрямую, как было прежде, ведь он не единожды убедился, что ему не под силу нормально контактировать с людьми, а без этого построить жизнеспособную государственную систему было попросту невозможно. Но он не бросил своих подданных окончательно и всё ещё следил за ситуацией со стороны, а для прямого вмешательства в их жизни существовал первосвященник. Конечно несколько иронично, что Алебард когда-то был его оружием — это лишний раз доказывало какие огромные проблемы у Зонтика были с общением. В конце концов он ведь мог просто найти верного ему человека, а не создавать его. Однако для такого как Зонтик это было почти что невозможно. Но социофобия его не возникла за один день и на пустом месте. У всего были свои причины.***
Зонтик не всегда был таким. «Не был таким» не в плане пугливости и излишне пессимистичного характера, нет, с такими чертами он был создан изначально. «Не был таким» в плане затворничества. Было время, когда он не прятался за спинами других людей, когда пытался хоть как-то наладить с ними контакт, но последние попытки, что он совершил, канули в лету уже очень и очень давно, ещё в реальном мире. Он крепко сжал в замок дрожащие руки. Его всё ещё колотило после произошедшего, а в голове не укладывалось, как до такого вообще дошло. «…Шестой» В ушах стоял высокий писк, заглушающий все звуки вокруг, в горле противно першило. Это же был обычный ничем не примечательный день! Да, в школе его всегда нервировало многое, от обстановки до людей вокруг, но сегодня ему в кои-то веки показалось, что всё начинает медленно налаживаться. «…эй, ты меня слушаешь?» Перед взглядом все мутнело. Ну да, он был далеко не идеальным человеком (клоном?), но сегодня он смог нормально поговорить с парой знакомых, не отводя наконец взгляд. Он был так рад этому! И вдруг… «Шестой!» — его схватили за плечи и что было силы встряхнули. Шестой клон вздрогнул и в последний момент крепче сжал кулак, который почти взметнулся вверх. Да, сегодня в школе всё случилось точно так же, но сейчас он успел прийти в себя вовремя. «Да… Создатель?» — тихо спросил он, по-прежнему не поднимая головы. Смотреть в глаза Фёдору ему было стыдно. Фёдор, убедившись, что теперь его слушают, отпустил трефового валета и вздохнул. Клоны по идее должны были сделать его жизнь проще, но в такие моменты как этот он думал о том, что нифига его жизнь проще не стала. «Ты можешь мне рассказать, что сегодня произошло? Я спрашивал у Второго, но тот молчит как партизан» «Я… навредил человеку» «Это я уже понял. Я пытаюсь понять зачем ты это сделал» «Я…» — Шестой закусил потрескавшиеся губы и замолк на самом начале фразы. Слова из него не шли совершенно — слишком сковывало чувство вины. Создатель не отстанет от него, пока не добьётся ответа, это он знал наверняка. И хоть между Чёрным Джокером и клонами и существовала договорённость о том, что они проведут в реальном мире ровно год, он, как существо более могущественное, мог эту договорённость и нарушить. Шестому не хотелось, чтобы из-за него все остальные вернулись раньше срока в родной им мир. Он не хотел подводить их ещё больше прежнего. Так что ему не оставалось ничего кроме как собрать всю свою волю в кулак и начать говорить. «Ваш друг напугал меня, так же как и вы сейчас. Решил пошутить, ну знаете, как Пятый делает иногда. Схватил за руку, а в коридоре было темно и… я не контролирую свою силу когда мне страшно», — сбиваясь с одной мысли на другую принялся путанно объяснять Шестой, то затихая, то начиная говорить вновь. К своему Создателю, что примечательно, он единственный из них всех обращался на «вы». Непонятно только отчего — из глубокого ли уважения или по каким-то другим причинам. Фёдор помолчал, обдумывая его слова. Как ни крути, выходило так, что это был несчастный случай, что отчасти хорошо. Ведь это доказывало то, что клоны сами по себе не были опасны… а реакция Шестого? Ну испугался, ну ударил в ответ — с кем не бывает? Единственное, что сейчас беспокоило Фёдора, так это то, как объяснить окружающим как он, человек со средней физической подготовкой, умудрился вытворить такое. Да уж… над этим ему ещё придётся хорошенько поломать голову. «Создатель?» — теперь к нему обратился уже сам Шестой, бросив быстрый взгляд из-под своей длинной чёлки. «Да, что такое?» — несколько раздражённо отозвался Фёдор. «Вашего друга я же случайно, что если…ситуация повторится? А ещё… я хотел извиниться перед ним, лично. Хоть он и не заметит между мной и вами разницы, но это для меня очень важно» Фёдор вздохнул. Да уж, он так долго ни с одним из клонов ещё не разговаривал. Это начинало утомлять. «Нет, исключено. Ты и так уже натворил достаточно, я разберусь со всем сам. А по поводу повторения ситуации… не будешь ни с кем общаться — и не сделаешь никому больно. Да и вообще, тебе не обязательно ни с кем дружить, знаешь ли. Можешь сказать, что занят, хвостов по учебе целая куча. К тому же это чистая правда, так что окружающие тебя поймут. А если скучно будет — учебник на перемене почитай или еще чего. Да и потом, ты же боишься с людьми общаться, да? Так не общайся с ними да и всё» Зонтик сосредоточенно кивнул. Но хоть взаимодействия с одноклассниками (и временами — с другими клонами тоже) и правда давались ему с трудом он не хотел быть одиноким. Однако у него, кажется… не было иного выбора? Создатель был прав на все сто процентов — он уже и так сильно облажался. А ещё Шестой больше не хотел никому навредить. Но с его силой… возможно и правда не стоило даже и пытаться наладить с окружающими контакт? Магию свою он никогда не контролировал, она работала сама по себе, как и когда ей вздумается. И ладно ещё стрессовые ситуации — всякое может случиться, но, а что если бы на месте друга Создателя был бы его любимый человек? Мог ли Шестой быть уверен, что не сделал бы ему больно? «Думаю… вы правы. Тогда я и правда постараюсь больше думать об учёбе», — скрепя сердце согласился Шестой. Ему казалось, что он принял правильное решение, но почему в таком случае Шестому было так тоскливо думать об этом? Лицо Фёдора из-за его обещания хоть немного, но разгладилось. Кажется, он воспринимал всё произошедшее уже не в таком пессимистичном ключе. «Вот и хорошо, я рад, что ты всё понимаешь. Кстати говоря… а ты, выходит самый сильный из клонов?» «Не знаю. Есть ещё Восьмой, но мы с ним никогда не дрались, и надеюсь, никогда не будем. Так что я не могу сказать наверняка. Это всё, Создатель, или у вас были ко мне ещё какие-то вопросы?» «Нет, больше никаких, можешь идти» Шестой клон поднялся на ноги и двинулся к порталу в Карточный Мир, что открыл для него Фёдор. «И вот ещё что…» — в последний момент бросил ему Создатель. Клон обернулся. «Второй, как я понимаю, знает. И о случившемся, и о твоей силе. Но больше никому из своих об этом не рассказывай. Пусть эта история останется между нами» «Хорошо, как скажете»***
Ни Фёдор, ни другие клоны не имели представления какой силе они сопереживали, когда хлопали Зонтика иной раз по плечу. Даже Куро, который был трефовым — и тот до конца не догадывался. Но Зонтик почувствовав в момент происшествия в школе магию в своих в руках твердо понял: он мог убить этого мальчика. Мог бы, если бы ударил чуточку сильнее. И раз такой абсурдной силы у Куромаку не было, значит дело было не в том, что Зонтик — трефовый. И не в том, что он — олицетворение негативной эмоции. Ведь в таком случае и Пик был бы таким же сильным, как и Зонтик, но Пик черпал свои умения из совершенно другого источника. Напрашивался неутешительный вывод: Зонтик случился такой дефектный сам по себе и не было ни единого внешнего обстоятельства, на которое можно было бы всё спихнуть. Это была его вина, за то, что он такой. Целиком и полностью. Вышеописанные события, имевшие место быть в реальном мире, поставили жирный крест в вопросе о Зонтике и его общении с людьми. Но справедливости ради, и помимо этого, в личности Зонтика с самого начала был заложен глубинный страх перед обществом, что его окружало. А всё потому, что он как карточный клон из всего спектра чувств олицетворял боль. Он весь был пропитан ею. Всё, что он знал и помнил, было лишь о ней об одной. И ни капли позитивных воспоминаний. И если физическую боль несложно было ещё перетерпеть, то вот забыть ту, которую причиняли люди — нет. Ненависть родителей, предавшие доверие друзья, смерть близких, безответная любовь, творческое выгорание, разочарование в самом себе — у каждого человека найдётся в жизни то, что так или иначе заставляло его страдать в прошлом. А Зонтик из подобных воспоминаний состоял целиком и полностью. Сложно быть по жизни оптимистом и весельчаком в свете таких особенностей, но он правда старался стать лучше. Старался стать хорошим человеком. Хотя, даже добрые дела он делал так, чтобы никто не заподозрил его в их свершении. История с Арметом тому подтверждение. Однако, Зонтик избегал общения не только потому, что боялся, что ему сделают больно, но также и потому что он сам боялся навредить кому-либо. Бросив страну на произвол судьбы, отгородившись от людей сперва телеграфной системой, а затем спрятавшись за спиной Алебарда, он загребал угли чужими руками и чувство стыда отвращало его от любых контактов с людьми. Что Зонтик вообще мог сказать им? «Спасибо, что делаете всю работу за меня?» Нет, так не пойдёт. Это была трусость. Самая настоящая, и он прекрасно понимал это, но страх свой перебороть так и не смог. Не десяток лет спустя, ни сотню. Зонтик с его кучей проблем ментального характера был кладезем для любого психотерапевта. На нем, как на учебном пособии можно было наглядно объяснять студентам как проявляется та или иная клиника. Хотя, самой главной его проблемой была социофобия, причём довольно запущенного порядка. И всё-таки, несмотря на то, что он избегал общения, в одиночестве Зонтик жить не хотел. Такой вот парадокс. Ему не хватало рядом человека, который любил бы его. Того, кто занял бы в его сердце значимое место. Это мог быть кто угодно — близкий друг, кто-то из родственников с кем у него были бы хорошие отношения, может быть даже любовник. Но никого подобного у Зонтика и в самых смелых мечтах не предвиделось. Клоны его игнорировали бо́льшую часть времени, а с карточными людьми он не мог поддерживать нормальный диалог из-за чувства вины перед ними. Из-за того, что он не в состоянии был нормально о них позаботиться. И самое страшное во всей этой ситуации было то, что временем Зонтик привык жить один. Привык, что никому ровным счётом не было до него никакого дела и перестал пытаться с кем-нибудь познакомиться сам. Опустил руки и как печально известная собака из эксперимента Мартина Селигмана выучил лишь один-единственный урок — о своей собственной беспомощности. Но в глубине души он хотел кого-нибудь любить, правда хотел. Зонтик никогда не верил в Бога, ни в абстрактного ни ортодоксального. Он слишком хорошо представлял на своём же собственном примере, кого простые люди величают такими громкими титулами. Поэтому, молитвы его перед сном были не актом веры, а криком отчаяния в пустоту Вселенной. Со слезами на глазах он просил дать ему шанс, исполнить его желание, позволить ему встретить хоть кого-нибудь, кто смог бы его понять. И если у Вселенной и были «уши», чтобы услышать его, то чувство юмора она явно имела отвратнейшее.***
Всем давно было известно, что зонтийский замок был построен для Бога, но у Бога не было физического воплощения, так что в дворце жили и работали первосвященник и высшие чины церкви. Странного молодого человека в чёрной одежде, изредка появляющегося на людях считали кем-то вроде секретаря Алебарда — ведь их часто видели вместе, имени его в народе не знали. Толком никто не знал и того, какой работой он занимался, одно было видно только что какой-то важной, раз он частенько бывал в библиотеке и разбирал старые архивы времён самого основания. Молодой человек не был замечен окружающими ни при подготовке торжеств, ни как участник громких скандалов. Единственная неприятность связанная с ним, запомнившаяся людям произошла однажды во время одной из утренних месс (про тот раз, когда Зонтику разбили лицо в городской церкви, во дворце никто не слышал). Перед ней один из священников в ультимативной форме приказал ему, проходившему мимо, принести святую воду и ладан. Он попытался вежливо возразить, что это не входит в его обязанности, но был грубо перебит: «Ты обычный писарь, по милости первосвященника служащий здесь. Таких, как ты — тысячи за этими стенами, думаешь так сложно будет найти тебе замену?» Молодой человек с бирюзовыми волосами тогда окинул странным взглядом всех присутствующих, но всё же принёс то, о чём просили. Дворцовая стража была привычна к нему, равно как и слуги. Он бывало мог поговорить с кем-нибудь из окликнувших его минуту или две, но обычно в такие моменты как черт из табакерки выскакивал первосвященник и утаскивал его куда-нибудь по делам, громко при этом негодуя: «Вам ещё рано с ними разговаривать, сколько раз можно повторять?» Со временем бо́льшая часть людей в замке стала его просто игнорировать. Да и сам помощник его святейшества, кажется, несколько стеснялся вступать с ними в диалог. И вот чего окружающие не могли в нем никак понять — почему его глаза, несмотря на то, что он служил столь великому человеку, фактически наместнику Бога на земле, всегда оставались такими печальными?***
Человек, которого Зонтик спас, впервые пришёл в сознание тогда, когда его не было в замке. Причём, Зонтик хотел только на секунду заглянуть в архив за старым вариантом одной из своих рукописей, но не заметил, как в поисках пролетело целых полдня. Спохватился он только ближе к вечеру и посмотрев на часы бегом бросился назад. Зонтик собирался переписать кое-что в книге и сразу же лечь спать, однако, когда он наконец добрался домой, на него из темноты изучающе уставились глаза лазурного цвета. Какое-то время он стоял в дверях в немом ступоре не в силах вымолвить ни слова и так бы, наверное, себя и не пересилил, если бы диалог не начал имперец. «Я помню твоё лицо… это ведь ты меня спас, да?» Зонтик кивнул, охваченный тревогой. Ему было дико интересно расспросить своего собеседника о том, что случилось с ним в Империи, а ещё узнать насчёт его самочувствия, но язык будто бы прилип к небу. Разговаривать с незнакомым человеком Зонтику было тяжело. Да уж, он точно никогда бы не смог стать такой же медийной личностью, как и его Создатель. «А я всерьёз уже было решил, что у меня были предсмертные галлюцинации. Ну что ещё сказать? Я ни разу не видел людей других наций, так что принял тебя за ангела. И… спасибо. Думаю без твоей помощи я бы точно погиб», — искренне поблагодарил его имперец. «Не за что», — Зонтик ещё хотел добавить, что его собеседнику не стоило разбрасываться такими ммм…. громкими прозвищами? Ведь внешность у него была весьма заурядная и на божественные стандарты красоты он явно не тянул, но он оставил эту часть реплики при себе. Слишком смущающее было бы говорить подобное вслух. «Так, и где мы сейчас находимся?» — имперец крутил головой по сторонам, изучая обстановку за окном и в комнате. «В Зонтопии. В зонтийском замке если быть точнее» «Хм, я так и понял. А тут… довольно скромная обстановка как для дворца-то» Зонтик молчал, стараясь не встречаться с ним глазами. Имперец из-за долгой паузы неловко прокашлялся и сделал всё то, что и делал обычно в любой другой стрессовой ситуации. Хоть Зонтик этого ещё и не знал, но тот вечно шутил, когда ему было неудобно. «Ну, знаешь, Император у нас наоборот угорает по патетике. Куча колонн, мрамора и всё такое. А тут… по-домашнему миленько. Хотя мне сложно представить вашего местного Бога, или первого министра типа мирно сидящего на обычной табуретке в какой-нибудь из таких маленьких комнат. Ты же знаешь этих королей, вечно они об одном, да вычурном. Вообще ничего что я на «ты»?» Зонтик отрицательно покачал головой. Нет, он был не против. И… видимо не ему одному было тяжело вести этот разговор. Только реакция у каждого из них была едва ли не противоположной. Если Зонтик стоял молча, потупив взгляд, то имперец напротив говорил нарочито громко, стараясь улыбаться. Выглядело это, конечно, несколько неестественно, но кем был Зонтик таким, чтобы его судить? А ещё, этот парень судя по всему, совершенно не догадывался о том, кто находился сейчас перед ним. Скорее всего, он принял Зонтика за одного из местных слуг и Зонтику это было на руку. Он не собирался его в этом разубеждать. «На самом деле замок тоже довольно… вычурный. За пределами этой комнаты», — пропустив через пальцы длинную прядь бирюзовых волос вздохнул Зонтик. «Вот как? Интересно, тебе здесь будто бы не нравится. А я-то думал все синие помешаны на своей вере и на всём, что из неё следует» «Нет не все. И да, не нравится. Слишком уж… давит атмосфера временами» «Хм, приятно встретить понимающего человека! Мне тоже во дворцах Империи никогда не нравилось. Но что мы всё о вещах отвлечённых? Могу я узнать имя своего спасителя?» «Зонтик», — тихо и со скромной улыбкой ответил ему трефовый валет, на что имперец тотчас же рассмеялся. «Прости-прости, я не специально, но… тебя совсем родители не любили что ли? Назвать ребёнка именем Бога этой страны. Дети в школе не дразнили за это? У вас вообще за такое не предают анафеме?», — на последних словах он заговорщицки зашептал, приложив ко рту ладонь. «Я думал, в Империи не учат религии Зонтопии», — искренне удивился Зонтик, проигнорировав колкость в свой адрес. «В обычных школах нет, но я… ну со мной было другое дело», — сник вдруг имперец. Потом немного помолчав и сменив тон на более серьёзный он продолжил — «а я Деус. Деус Эксгард. Хотя, лучше не звать меня так при посторонних. Тринадцатый. На людях можно и так, если пожелаешь» Не звать так при посторонних? Зонтик бросил обеспокоенный взгляд на израненные руки имперца. Да, если он действительно был беглым преступником, то произносить его имя вслух при посторонних было небезопасно прежде всего для него самого. Но почему тот тогда с такой лёгкостью открыл его Зонтику? Он мог выдумать любое фальшивое имя, но всё же назвал своё настоящее. Кажется, в Зонтике Деус не видел совершенно никакой угрозы. Но по какой причине? Формально они были знакомы всего минуты две, однако у Зонтика всё происходящее отчего-то вызывало невероятно сильное чувство дежавю. Деус тем временем проследил за направлением взгляда Зонтика и усмехнулся: «Что, так сильно бросается в глаза, что я каторжник? Надо будет раздобыть одежду с рукавами подлиннее» «Как ты понял… что я догадался об этом?» «Ну, ты с такой грустью и сожалением на мои шрамы смотришь что не нужно быть семи пядей во лбу. А ещё сюда до тебя заходил первосвященник и был очень любезен мне объяснить, что «такой отброс как я» за малейшую провинность может лишиться головы. Он что-то там вроде добавил ещё и про то, что ему не стыдно будет доделать работу за Императором и прочее, прочее, прочее. Так что, надо полагать, что и моему спасителю он бы тоже обо всём этом рассказал. Интересно только за какие заслуги мне сохранили жизнь в этой стране, зная кто я такой?» «И тебе не страшно было слышать от первого министра такое?» — минуя последний вопрос удивился Зонтик. Деус вновь улыбнулся. Теперь выражение его лица, как и улыбка, когда они более-менее разговорились, стали не такими натянутыми. «Мне-то? Ни капли. После того, что я навидался на родине, высокий старик в сером — последнее, что может меня напугать» Зонтик одновременно и поразился самоуверенности Деуса и восхитился ею. Зная Алебарда — тот свои обещания всегда склонен был выполнять. Особенно те, что звучали как угрозы. «На родине… ты ведь говоришь об Империи, верно?» «А что, я на имперца не слишком похож?» «С такой внешностью? Ну, ты бы вполне мог быть родом из Варуленда», — Зонтик кивнул на зеркало и Деус с недоверием покосившийся туда аж поперхнулся от неожиданности. «Как интересно… однако, готов поклясться, что этого не было, когда я в последний раз видел себя в отражении», — тихо протянул он, но Зонтик его толком не расслышал. — «Ээээ, нет. Ты всё правильно понял — я родом из Империи, хотя, у меня и есть родственники в Варуленде. К ним я и собирался свалить, от греха подальше, но потом меня немного изрешетили тёмные и вот… я здесь» Деус развёл руками, показывая свою беспомощность перед обстоятельствами. «Насчёт этого… Деус, ты не мог бы рассказать мне, о том, что происходит в вашей стране?» — Зонтик впервые за весь их разговор обратился к Деусу по имени. Это было дико неловко, но он всё-таки себя переборол. «Что, хочешь узнать правду, которая не прошла через фильтр цензуры? Ну, думаю, если тебе интересно, то это — меньшее, чем я могу отблагодарить тебя за своё спасение», — Деус хмыкнув откинулся на подушки и начал свой рассказ. Он охотно поведал о своём заключении, однако у Зонтика возникло такое ощущение, что Деус многого не договаривал. К примеру, он почти не касался темы того, за какой проступок его сослали на каторгу (лишь вскользь упомянул, что был политическим заключённым), или же темы своей прежней работы. Всё, что он рассказал затронуло лишь общий план, обезличенный и серый — за ним не чувствовалось истории живого человека. Однако, даже за подобной отстранённостью было понятно, что Деус не врал. Не выдумаешь таких складных деталей, не перейдёшь так легко в выдуманной истории от общего к частному. После того вечера Зонтик ещё долго переваривал полученную информацию. Значит, рудники, да? И люди, вынужденные работать на них до самой смерти. Гражданские, которых убивали вместе с революционерами и возведённая в абсурд карательная структура в виде тайной полиции и «демонов». Да, такого в личном разговоре Пик ему точно ему не рассказал бы. Зонтик не спешил принимать абсолютно всё сказанное Деусом на веру, по той простой причине, что он никогда не судил о ситуации сугубо с чьих-то слов. Да, они заронили зерно сомнения, но теперь ему нужно было убедиться наверняка… однако, он и понятия не имел как. А ещё сердце Зонтика было просто вдребезги разбито тем, что Пик, по сути — единственный человек, с которым у него были неплохие отношения, кого он хотел бы считать своим другом лгал ему всё это время. «Кстати говоря, не знаешь как долго будут заживать такие раны?» — спросил его Деус тогда, когда тот уже собирался уйти (Зонтику срочно нужно было рассказать обо всех вскрывшихся подробностях Алебарду). «Я не медик, но судя по тому, что я читал в профильной литературе на тему, примерно месяц. А что такое?» Деус как-то очень странно посмотрел на него тогда и ничего толком не объяснив ответил: «Да так. Не хочу пользоваться чужим гостеприимством больше положенного. Я покину это место как только смогу нормально передвигаться. Да и потом, я же упоминал дальних родственников в зелёной стране? Мне некуда больше идти, так что отправлюсь к ним»***
Привыкать к поверхности после семи лет жизни под землёй было тяжело. Хоть Деус и смог волею судеб вырваться из того нескончаемого Ада, ему тяжело было снова вспомнить всё то, чем жил простой народ. Привыкнуть не ждать подвоха, когда тебя окликают в коридорах; перестать закрывать во сне руками шею, потому что в неё с лёгкостью могли всадить нож; говорить с людьми нормально, без того, чтобы подмечать их слабые места и в случае чего быть готовым совершить ответный удар. Снова привыкнуть к роскоши в виде мягкой тёплой постели; пище, незамысловатой и постной, но не той за которую приходилось драться, рискуя жизнью. Привыкнуть к тому, что ноги и руки, не скованы цепями; к тому, что больше из-за их ношения он не испытывал этой тупой ноющей боли. Всё это было тяжело, но Деус старался возвращать себе утраченные воспоминания. Дополнительной проблемой была ещё и разность быта жителей синей и тёмной стран. Зонтийцы хоть и были довольно сдержанными из-за религиозных воззрений, но многие из них также были очень искренними и добрыми людьми, в отличие от имперцев, которые разобщённые государственным строем всегда думали только о себе и своих близких. Людям не входящих в их узкий круг интересов они никогда не стали бы помогать. Дело однако сильно упрощало то, что бо́льшая часть персонала замка стойко избегала Деуса и единственным, кто с ним общался, был Зонтик. Но тот относился ко всем его загонам на удивление спокойно. «Ты столько всего пережил, так что нет ничего удивительного в том, что твоя психика не восстановилась сразу же. Дай себе время», — говорил он. К слову о Зонтике — он очень сильно импонировал Деусу как человек. Он был спокойным, терпеливым, добрым и заботливым. И несмотря на даже то, как Зонтику было трудно с ним общаться (Деус спустя какое-то время, правда, заметил что его спаситель с трудом разговаривал вообще со всеми окружающими, а не только с ним) он продолжал спрашивать Деуса о его самочувствии каждый день. Да, Зонтик во многом был откровенно странным — взять ту же его боязнь чужих прикосновений или то, что он мог спокойно промывать чужие раны, а потом взять и расстроиться из-за сюжета какой-нибудь дурацкой драматичной книги, но даже эти его черты Деуса не раздражали. Видно было как Зонтик старается помочь и за всё это его совершенно никак не получалось ненавидеть. Они подолгу находились вместе. Зонтик редко выходил из своей комнаты потакая каким-то своим внутренним страхам, а Деус потому, что светиться на улице ему было откровенно небезопасно. В таком режиме дня, когда ему нечем было заняться (а это случалось почти всегда когда он бодрствовал), Деус часто занимал себя разговорами со своим спасителем. Тот, как оказалось, был писателем и огромную часть своего времени тратил на переписывание старых рукописей или на выдумывание сюжетов для новых. Деуса шокировало, что бо́льшую часть литературы, которую он прочёл ещё у себя на родине, написал именно Зонтик. Казалось, что тем книгам было лет под сто, если не больше, но может быть Деус чего-то недопонял, когда ему рассказывали об этом. Возможно, Зонтик просто редактировал их более поздние издания, только и всего. Самого же Зонтика, после того как они узнали друг друга чуточку лучше, кажется начал забавлять юмор Деуса. Ему иногда удавалось добиться от Зонтика искренней улыбки и такие моменты он по праву считал своим личным достижением. Зонтик был довольно депрессивным человеком и Деус искренне радовался за него тогда, когда ему удавалось прожить день или два спокойно. Хоть немного порадоваться жизни. В прошлом же самого Деуса было столько плохого, что порой тяжесть этих воспоминаний не давала ему нормально дышать. Скорее всего что-то подобное в своё время случилось и у Зонтика, но он не допытывался о том, что именно с ним произошло. Иногда некоторым тайнам лучше оставаться тайнами. Однажды, когда Деус подкидывал от скуки ту звенящую хрень в которую превратился восьмой генератор, Зонтик не выдержал и рассмеялся. Впервые за всё их знакомство. Деус был так ошарашен самим этим фактом, что пропустил момент, когда надо было вновь схватиться за рукоять. Погремушка врезалась ему прямо в лицо. «Вау, а ты… пхфхех… извини, очень забавно с ней смотришься», — Зонтик тщетно пытался замаскировать смех под кашель, но под конец не выдержал и рассмеялся ещё громче прежнего. «Только вот мне всё было интересно, где ты достал маротту?» «Чего?» «Ну, маротта, палка шутовская. С такой обычно фокусы всякие показывают» «Да так, можно сказать что нашёл случайно в одной в пещере» «Что, прям как сокровище?» «Ага, как его» Странно, но всё это время, что Деус находился в синей стране рядом с Зонтиком, видения будущего не тревожили его. Именно по той же причине он и назвал Зонтику своё настоящее имя — если бы это привело к каким-то фатальным для него последствиям, магия подсказала бы заранее. Это могло считаться за знак свыше, или же его силы были временными и теперь просто перестали работать? Деус знакомый с магией лишь понаслышке мог только гадать. Любое колдовство было для него в новинку, но он был рад, что мироздание в кои-то веки дало ему нормально отдохнуть. Тогда, когда Деус впервые смог самостоятельно пойти, не содрогаясь в дикой агонии от каждого проделанного шага, у них с Зонтиком состоялся пристраннейший разговор: «Боль бесполезна. Кто бы в здравом уме вообще хотел её испытывать?» — задумчиво сказал зонтиец, будто бы случайно произнеся какую-то часть своего внутреннего монолога вслух. Он уже целых десять минут наблюдал за тщетными попытками Деуса отпустить стену и встать ровно и выглядел ещё более подавленным чем он сам. «Эээ… да в общем-то никто. Но она всё ещё очень важна и полезна» «Чем боль может быть полезна? Все ненавидят её испытывать» «Конечно ненавидят. Но это ведь не значит, что само её существование бессмысленно. Если мы говорим о физической боли — то только тогда, когда что-нибудь болит можно понять, что с твоим телом не так. Если бы люди не чувствовали её, то умирали бы по совершенно дурацким причинам. А ещё, если не было бы боли, как бы люди тогда радовались? Если бы мы не испытывали страха, страданий, печали, то не могли бы ощущать и никаких позитивных эмоций. Ведь всё в этом мире относительно. Так вот относительно чего была бы радость без боли? Радость тогда стала бы нормальным состоянием, не хорошим, не плохим, а просто обычным. Извини, не могу нормально выразить свою мысль. Я не настолько же красноречивый, как и ты…», — Деус зарылся пальцами в волнистые волосы, не находя себе места от неловкости. По сравнению с Зонтиком он и вправду чувствовал себя неотёсанным чурбаном. Но стоило ему только взглянуть на своего спасителя, как он потерял дар речи. Зонтик смотрел на него с широко распахнутыми глазами. Прекрасными синими глазами, что были подобны сапфирам, искрящимся на Солнце. Зонтик выглядел так, словно это не он тут из них двоих, а Деус был поэтом, что только что прочитал ему самый прекрасный стих на свете. «Нет, ты не… », — внезапно поняв, как долго они держат зрительный контакт Зонтик, смутившись опустил взгляд, — «…спасибо тебе, Деус» «За что ты меня благодаришь?» — удивился имперец. «За твои слова. Хоть ты и не понимаешь, но… то, что ты сказал очень для меня важно» Сердце Деуса пропускало удар всякий раз, когда он видел на серьёзном и печальном лице Зонтика улыбку. Да, за то, чтобы тот улыбался почаще он бы, наверное, продал душу самому дьяволу, если бы тот существовал в их мире. Ну как говорят — к хорошему отношению быстро привыкаешь, верно? Но как бы ему не было интересно с Зонтиком, вместе с тем, как раны Деуса заживали, и ему становилось лучше, всё очевиднее становилось то, что скоро ему будет пора покинуть Зонтопию. В том числе и потому, что он боялся, что рано или поздно Император найдёт его здесь, и тогда Зонтик, как человек спасший его может очень и очень сильно пострадать. Пока они не успели ещё стать друзьями, наверное, только хорошими знакомыми и от греха подальше им обоим не стоило привязываться к друг-другу ещё сильнее. И, видит Бог, Деусу расположившемуся к Зонтику, уже было слишком легко поддаться подобному искушению. Нет, он уйдёт, как и планировал. И пусть время, проведённое в стране дождей, останется его драгоценным воспоминанием. Первым хорошим с тех самых пор, что он освободился. И Деус покинул бы Зонтопию, если бы не воля случая.***
Одной из последних ночей перед запланированным уходом, Деус, очнувшись от смутного вороха кошмаров, встал с кровати, осмотрел своё перебинтованное плечо и походил по комнате, разминая затёкшие конечности. Кресло, в котором прежде заснул его спаситель пустовало, но было едва тёплым — видимо он ушёл не так уж и давно. Деус выглянул в окно, но и во дворе никого не обнаружил. Странно, и куда же интересно Зонтику понадобилось идти ночью? Плечо, на котором находилась самая большая рана адски ныло и взвесив все «за» и «против» Эксгард (раз уж он всё равно уже больше не заснёт) решил пройтись и поискать Зонтика в замке. Интуиция подсказывала ему что случилось нечто важное, раз Зонтик бесследно исчез, не сказав ни слова. До сих пор он, как правило, будил Деуса даже ночью, если ему нужно было куда-то надолго уйти. Деус вышел в коридор едва заметно нахмурившись. И с каких это интересно пор он вообще так переживал за Зонтика? Сам же решил, что привязываться к нему было дурной затеей. Он следовал по запутанным закоулкам дворца, погруженный в раздумья. Вдруг, чуть дальше, в одной из комнат, за неплотно прикрытой дверью, послышались чужие голоса. Сам не зная почему, Деус сделал ещё пару шагов к двери и прислушался к их разговору. До него донёсся обрывок жаркого спора, который начался, видимо ещё задолго до того, как он здесь появился. В говорящих как не удивительно Деус узнал первосвященника и своего спасителя. И если Зонтик звучал лишь немного раздражённо, то вот Алебард явно был в бешенстве. Его холодный чеканящий голос эхом отдавался от стен. «Вы не можете и дальше игнорировать Императора и должны объяснить ему, отчего так долго не давали ему ответа. И если хотите знать моё мнение, то вам лучше связаться с ним и согласиться с его предложением как можно скорее» Что? Какое ещё предложение? — слова Алебарда выплеснулись на сознание Деуса точно ушат ледяной воды. Какие в любой из мыслимых вселенных у Зонтика вообще могли быть дела с, мать его, Императором? «Нет. Здесь не будет его солдат и точка. А если я и свяжусь с Пиком, то только для того чтобы ему отказать», — тихо, но твердо ответил Зонтик. Деус впервые услышал его голос таким. Строгим и сдержанным, но в то же время наполненным какой-то непоколебимой внутренней силой. Казалось будто тот, его Зонтик которого он знал всё это время и этот, нынешний, были двумя совершенно разными людьми. «Вы поступаете крайне неразумно, подумайте о последствиях…» — начал вновь Алебард, но Зонтик на корню пресёк его попытку воспротивиться. «Ты же сам прекрасно видел, что стало с Деусом! А сам факт существования этих рудников, подобного места… до чего же омерзительно. И об этом я узнаю не от Пика, а того, кто от его рук пострадал! Чем мы будем лучше Пика, если решим ему помочь? Да, он говорил, что беспокоится за меня, но теперь… я не уверен, что это так. Скорее всего Куро был прав насчёт него. У него есть какой-то план. И сдаётся мне, что план этот не сулит нам ничего хорошего», — а Зонтик был… явно зол на Пикового Короля, вот о чём подумал с удивлением Деус. Но почему Зонтика так задевали вещи откровенно его не касающиеся? К тому же он говорил о правителе тёмной страны так легко, словно они были… «Ваше Величество, мне страшно такое говорить, но если Император, нет… если ваш старший брат узнает о том, что вы в курсе истинного положения дел; о том, что вы прятали того, кого он искал всё это время, он ведь убьёт вас» Сердце Деуса пропустило удар, он сделал шаг назад, а затем ещё один. Зрачки в его глазах сузились и задрожали. Ч… что? Задыхаясь он рефлекторно схватился за отворот рубашки, стягивающий шею. Что только что сказал первосвященник? Деус развернулся и бегом бросился обратно. В его голове, словно выжженные железом, горели лишь одни слова. Ваше Величество… если ваш брат узнает… «Твою мать, твою мать, твою мать!» — вскрикнул он, врезавшись в шкаф в той комнате, где он всё это время жил. Книги зашумев листьями осыпались на пол. В темноте Деус метался по помещению, точно раненый зверь, пытаясь найти ту одежду, в которой он попал в Зонтопию. Ему срочно нужно было валить отсюда! Как я вообще мог быть таким идиотом? — в отчаянии думал он, с трудом натягивая куртку поверх бинтов и рубашки. Руки его дрожали как при лихорадке. Его звали Зонтик… кого, блять, ещё могли звать так, как не создателя этой самой страны? Всё это время, что Деус находился здесь, он отметал самую очевидную мысль, потому что она же и казалась ему самой бредовой. Ну конечно, почему ещё первосвященник не тронул его и пальцем, а лишь грозился отправить на плаху при встрече? Почему имя Зонтика было на всех книгах полуторавековой давности? Почему Деуса не сдали ещё со всеми потрохами Императору, хоть и первый министр, и сам его спаситель прекрасно знали о том, кто он такой? Да потому, что всё это время он общался не с простым смертным, а с самим Богом этих земель! Но… ещё в военном училище их уверяли, что зонтийского Божества не существует на самом деле, так ведь? Деус встрепенулся, внезапно вспомнив, что говорил генератор на этот счет. Тогда Деус не заострил на этом внимание, но, тот перечислил всех восьмерых правителей, а, следовательно, Бог синей страны всегда существовал во плоти. Если бы с ним произошло то же, что и с Красным Джокером, машина упомянула бы об этом. Трефовый валет правит на юго-западе, — вот что она тогда произнесла. Но всё это у Деуса просто в голове не укладывалось. Да чтобы один из великой восьмёрки жил в комнате два на два? Чтобы самолично ухаживал за человеком, который был ему никем, просто так, по доброте душевной? Чтобы ел простую пищу, носил такую неказистую одежду? Терпел подобное обращение со стороны слуг? Как это вообще было возможно? По сравнению с Императором Зонтик выглядел как абсолютно обычный человек, непримечательный настолько, что если бы не его рост и имя Деус и не подумал бы, что тот может быть создателем целой нации, правителем этих земель. «И зачем я вообще ему поверил? Зачем купился на всю эту его доброту? Очевидно же, что в моей чертовой жизни никогда не случается ничего хорошего!» — с негодованием Деус схватил с подоконника маротту и собирался уже выбежать за порог, как вдруг его тело парализовало. Ноги задрожали, он осел на пол. «Нет, твою мать, нет! Почему сейчас?!» — дыхание Деуса стало рваным, в глазах привычно начали мелькать образы будущего, того самого в котором он должен был лишиться жизни. Что это означало? Ему… ему нельзя было сейчас покидать Зонтопию? В это самое мгновение Деус ненавидел всю эту ситуацию. Ненавидел Зонтика, который так ничего ему и не рассказал. Ненавидел себя за то, что он хотел когда-то стать его другом. Ненавидел весь этот поганый мир за то, что тот дал ему ложную надежду. Ненавидел свою магию и ведения, что вернулись к нему так некстати. Сознание плыло, и он уже почти не отличал свою нынешнюю реальность от той что ещё только могла произойти, но на самой грани он услышал испуганный вскрик. «Деус, что с тобой?» — это был голос Зонтика. Он видимо вернулся в комнату после разговора с первосвященником и проверяя в порядке ли Деус, впервые коснулся его, когда тот был ещё в сознании. Уходи! Мне не нужно твоё сострадание, не трожь меня… — хотел прокричать ему прямо в лицо Деус, но он не в силах был больше разомкнуть ни губы, ни веки. «Я помогу тебе, подожди буквально секунду, господи… прошу тебя, не умирай», — голос Зонтика дрожал, будто тот действительно переживал за него, а после этих слов вспыхнул такой яркий синий свет, что даже с закрытыми глазами Деус его почувствовал. В тот самый момент, когда он почти увидел первую временную линию Зонтик использовал свой генератор. И это наверняка помогло бы, если бы Деус и правда был болен. Однако, подобное состояние на грани обморока при использовании магии, давно стало для него нормальным. Тут нечего было лечить. А смешение двух абсолютно разных типов колдовства не прекратило видение, но перенаправило его и дало абсолютно непредсказуемый результат. Произошла отдача, с силой ударившая их обоих и воспоминания и имперца и зонтийского Божества перемешались. В это мгновение они стали единым целым, в котором не существовало ни Зонтика, ни Деуса Эксгарда, было только лишь… нечто среднее. Боль Зонтика была болью Деуса и наоборот. Это Зонтик, а не Деус вёл Арию Раут прочь из района революционеров с маленьким ребёнком на руках, это не Зонтик, а Деус с отчаянием создал Алебарда для того, чтобы у его народа было лучшее будущее. Это длилось всего миг, но казалось, что он был вечностью. Они прожили жизни друг друга так, будто бы и сами были там. В рудниках, глубоко под землёй, там, где не было ни капли света, В реальном мире, где не существовало никаких границ, На поле брани, где умирали люди, На собраниях Восьми, где решались судьбы всех живущих в этом измерении людей, Во тьме, На свету, В одиночестве, Среди семьи, Порознь, Вместе. Вихрем в голову Деуса вторгались образы всех прошедших ста пятидесяти лет Зонтика. Яркие и настолько реальные, что впору было поверить, что все это происходило с ним самим, а не с кем-то другим. Он понял, отчего и как Зонтик стал правителем, а затем — почему избегал власти всё это время, его воспоминания всё расставили на свои места. Трефовый валет, ожившая карта, слуга человека с Земли. Ныне же — печальный взрослый, что вырос из ребёнка, полностью состоявшего из страха и страданий. Чудовищно сильное олицетворение боли, которое само боялось кому-то навредить. Именно поэтому не разговаривавшее с людьми, не смевшее даже касаться их. Привычный видеть то, что не принадлежало его разуму, Деус оклемался быстрее. Он со стоном поднялся на четвереньки, а затем, шатаясь из стороны в сторону смог нетвёрдо встать на ноги и отыскать взглядом Зонтика. Тот до синяков сжимал свои запястья и что-то тихо шептал. Его пустой взгляд всё ещё был обращён куда-то вглубь чужой памяти. Деус приблизился к Зонтику и опустился перед ним на колени. Он больше не злился на него, правда не злился. Теперь Деус всё понимал. Понимал, что Зонтик с самого начал не желал ему ничего плохого, напротив. Помогал ему всё это время изо всех своих сил. Теперь Деус искренне раскаивался в том, что мог подумать о своём спасителе так плохо. «Зонтик, ты меня слышишь? Это не твои воспоминания, не твои! Посмотри на свои руки, с ними всё в порядке. И других шрамов у тебя тоже нет, видишь?» Он после об этом пожалеет, особенно если заставит столь сдержанного человека смущаться до смерти, но показать по-другому было больше никак. Деус расстегнул на Зонтике рубашку и силой заставил его склонить голову вниз. Так, чтобы тот увидел своё собственное, лишённое шрамов тело. «Всё хорошо, они все мои, видишь?» — он дёрнул пуговицы и на себе тоже, и положил чужие ладони на свои бок и плечо, туда, где виднелись самые большие отметины. На этом моменте Зонтик широко распахнул глаза, с него будто сошёл морок. «Деус… это ты», — на удивление, то что они сейчас оба сидели полуобнажённые, совершенно никак не возмутило его, он был слишком шокирован. Зонтик обессиленно ткнулся в грудь Деуса лицом и крепко сжал руки за его спиной. «Да, это я», — вздохнул с облегчением Деус и обнял Зонтика в ответ. Спустя некоторое время Зонтик отстранился от него и опустил в пол задумчивый взгляд. Удивляться происходящему у него уже попросту не было сил. Даже Деусу, который постоянно видел будущее, было тяжело совладать с собой в моменты после приступов, вечно у него голова потом шла кругом, а в крови кипел адреналин, но Зонтик держался на удивление стойко. «Ты как, получше?» — тихо спросил его Деус. Зонтик молча кивнул. Выражение лица у него было такое, будто он с трудом сдерживал свой гнев. «Да как он… посмел творить такое?» — руки Зонтика дрожали так сильно, что ему пришлось сцепить в замок пальцы чтобы хоть как-то успокоиться. Судя по всему, он говорил об Императоре, — «хоть я и слышал от тебя часть истории, но видеть её целиком, проживать её… невероятно, что ты вообще смог перенести все эти мучения» Деус обескуражено кивнул. Никто и никогда прежде не сочувствовал ему, так что видеть, что кто-то столь сильно переживал за него было для него в новинку. Зонтик ещё раз рефлекторно потёр свои запястья, видимо испытывая что-то вроде отголосков фантомной боли. Но никаких шрамов там не было (да и не могло быть) так что он довольно быстро остановил себя. «У меня такое чувство будто я сейчас упаду в обморок, такая слабость во всём теле… так что думаю, нам обоим нужно лечь спать. От греха подальше, чтобы не усугублять всё это. Но пообещай мне, что ты никуда не сбежишь пока мы с тобой всё это не обсудим. Дай мне слово», — настойчиво попросил он и Деус склонил голову в знак согласия. «Обещаю»***
«Нам нужно поговорить, Деус», — просто и без лишних предисловий сказал ему Зонтик на следующий день. Вид у него был чертовски серьёзный и казалось, что даже свою привычную робость он на некоторое время отринул для этого самого разговора. «Хорошо. О чем, вы хотели со мной поговорить, Ваше Величество?» «О твоих воспоминаниях. Я видел лишь их часть и мог понять что-то неправильно. Я не хочу бередить старые раны, но мне нужно выяснить правду. Нужно понять, как поступить в отношении Пика в дальнейшем, а твой рассказ мог бы многое прояснить. И, пожалуйста… не зови меня так. Фактически я ведь больше не король этой страны, а просто… Зонтик. Безо всяких титулов и регалий» Сейчас Зонтик был непохож сам на себя. Собранный, серьёзный, мрачный. Или это всё время и было его истинным лицом? Если так, то у них с Императором было не так уж и мало общего, как Деус прежде думал. «Хорошо. Только могу я для начала и сам задать вопрос? Что это такое?» — Деус поднял запястье с ластящейся к нему лазурной нитью, мерно покачивающейся в такт его дыханию. Такая же нить вилась и вокруг руки Зонтика с самого утра и Деус молился всем Богам этого мира, чтобы эта штука не оказалась лишь его больной фантазией. «Это — магия разума. Насколько мне известно со слов тех, кто смыслит в ней больше моего, конкретно эта нить — связывает два сознания воедино. Полагаю, она возникла стихийно, из-за того, что произошло вчера. Теперь, если ты заметил, я могу ощущать твои эмоции, а если «громко» о чем-то подумаешь — то даже и видеть некоторые образы или слышать мысли» «И что, она так и останется?» — шокировано уставился на него Деус. «Без понятия», — Зонтик был вполне искренен в своих словах, сейчас для них обоих это и впрямь было очевиднее некуда. «Тогда… позволь мне спросить ещё кое о чем», — Деус подался вперёд, нить между ними натянулась и вспыхнула сильнее, — «ты знал о том, что делал Пиковый Король всё это время, знал почему произошла война? И вы с ним… и правда…» Фразу он не закончил, но по выражению лица Зонтика было ясно, что он и безо всяких слов понял, к чему его спросили об этом. Теперь, когда лгать для них обоих было делом проблематичным, Деусу необходимо было услышать от него эти слова лично. «Правда ли мы с Пиком братья? В нашем случае всё немного сложнее. В нас не течёт одна кровь, если ты об этом, да и внешне мы ни капли не похожи. Нас всех… очень давно создал при помощи магии один человек. Мы жили в его доме какое-то время. Росли вместе. Так что в некотором роде нас можно назвать семьёй, наверное? Но весьма условно. У бо́льшей части из нас отношения не ахти какие» После произошедшего вчерашней ночью он делился с Деусом невероятно развёрнутыми мыслями. Наверное потому, что смущаться перед человеком, который буквально видел всю твою чёртову жизнь, со всеми её взлётами и падениями, было уже попросту бессмысленно. «Пик самый старший из нас, и когда-то он был для меня примером. Но я и подумать не мог, что в Империи происходит… такое», — на последних словах внезапно возобновлённого монолога Зонтик запнулся и бросил мимолётный взгляд на Деуса, отчего тот нахмурился. Зонтик говорил чистую правду. «А теперь, расскажи мне всё по порядку, пожалуйста»***
«Та история про родственников в Варуленде… значит с самого была начала ложью, да?» — спросил Зонтик после долгого и подробного пересказа событий. Деус ответил ему долгим многозначительным взглядом. Ну что ж, теперь и правда не было никакого смысла отпираться. «Да» Зонтик устало вздохнул и прислонил ко лбу ладонь. «Но почему ты мне солгал?» «Если ты видел последние мои воспоминания, то уже знаешь ответ» Зонтик откинулся на спинку стула и устремил взгляд к потолку. Теперь, когда Зонтик вышел из своего «серьёзного режима», то к нему снова возвращалась прежняя скованность. В глаза Деусу, как и на него самого он больше не смотрел. «Ты… ты не хотел быть неблагодарным. Не хотел заставлять меня беспокоиться и не хотел чтобы твоё присутствие навредило мне…» — вид у Зонтика был такой, будто бы он был ошарашен до глубины души подобной мыслью. «Верно. И я до сих пор считаю, что Ваше Ве… что ты, Зонтик, сделал для такого как я слишком многое» Зонтик из-за этих его слов аж возмущенно подскочил на ноги. «Для такого как ты? Деус, ты спас женщину и ребёнка, тогда, когда все вокруг лишь и делали, что убивали! Для такого как ты?! Ты ведь даже не преступник!» — он поджав губы схватился за голову. В отличие от Деуса, каменным изваянием сидевшего молча, Зонтик просто фонтанировал эмоциями. «Вот что, давай поступим так — тебе всё равно некуда идти, а я, ммм… если можно так выразиться, уже успел к тебе привязаться. Внешность твоя отчего-то изменилась, и вряд ли Пик, видевший тебя всего раз со спины узнает, если когда-нибудь увидит. Так что оставайся. Зонтопия могла бы стать твоим новым домом, если бы ты сам того пожелал. А если гордость тебе не позволяет жить здесь как гостю, то работай на меня», — Зонтик чертыхнулся, и его щеки вспыхнули багрянцем с новой силой. Видимо, он ещё ни разу никому не делал такого рода предложений. Но опять же, он говорил вполне искренно. Хотя, в том, что у Его Величества не было ни одного друга было по мнению Деуса много печального. Он считал, что Зонтик не должен был к нему так быстро привыкать, хотя в то же время, Деус его прекрасно понимал — у него самого ведь с Рыжим произошла подобная ситуация. Торчали вместе они черт знает сколько времени и прикипели к друг-другу волей-неволей. «Работать? Но какую работу можно предложить такому как я?» «Прошу Деус, не принижай себя. Я ведь видел твои воспоминания, и могу судить о том, что с тобой произошло. Ты хороший человек, хоть и неудачливый до ужаса. А насчёт работы… ты ведь всегда хотел защищать людей, а не ранить их, не так ли? Хоть я и не афиширую свою личность, но всякое в жизни бывает. Именно для таких вот непредвиденных случаев у меня всегда был личный страж или несколько. Предыдущий как раз недавно ушёл в отставку, возраст ему больше не позволяет быть солдатом. Я собирался искать нового человека и как видишь, тут мне очень удачно подвернулся ты» «Ты можешь найти кого-нибудь другого» «Нет, не могу. Подозреваю, что Алебард с недавних пор мне что-то недоговаривает. Не зря же он так настаивает на том что мне срочно нужны охранники. Скорее всего, кто-то при дворе узнал о тайне моей личности. И хоть мне и хотелось бы верить, что это останется без последствий, но… сам понимаешь, как это обычно бывает. Король умер, да здравствует король. А ты… ты не из Зонтопии и никак не относишься ни к местному двору, ни к их интрижкам. Ты — человек во всём этом максимально незаинтересованный, поэтому я и прошу тебя, помоги мне» «Ну, если так обстоит дело…» Деус посмотрел на Зонтика и вздохнул. Ему оставалось только надеяться, что он не пожалеет позже о своём решении. «Тогда я согласен» Как справедливо отметил Зонтик, идти ему всё равно было некуда.***
Жизнь определённо была штукой странной, очень странной. Ну в плане… мог ли вообще когда-нибудь Деус, которого всю жизнь готовили защищать Императора подумать о том, что в итоге он присягнёт на верность другому королю? Что ему всё же придется использовать полученные в академии навыки по назначению? Едва ли. И хоть Зонтик и не вёл типичный для дворянина образ жизни, не посещал балов и всяких прочих напыщенных мест, хоть никто и не знал на самом деле кто он такой, за ним нужен был глаз да глаз. Спустя какое-то время, к Деусу опять начали возвращаться видения. Мироздание будто бы пинком с порога открыв этот пандоров ящик послало его нахер, потому что его «отпуск» в Зонтопии уже успел благополучно с выздоровлением подойти к концу. Теперь, видимо из-за того, что их сознания были связанны (и эта странная нить словно насмехаясь и не думала даже исчезать), Деус видел не только то, что было опасно для его жизни, в альтернативных реальностях, но ещё и то угрожало Зонтику. А попадал в неприятности, для такого затворника как он, Зонтик невероятно часто. Догадался он правильно — кто-то из дворян узнал о том, кто Зонтик такой и теперь искренне желал поскорее отправить его на тот свет. К слову, о видениях будущего и о генераторе Зонтик не знал, ведь в отличие от Деуса он видел не все его воспоминания. Весь вопрос был только в том кому и нахрена это вообще было надо — ведь Зонтик не управлял своей страной напрямую. Хотели поменять что-то в её строе — нападали бы лучше на Алебарда. Не для красоты же он вечно на публике в своей серой мантии и той фигне напоминающей корону щеголял. Деус, ясное дело, грешил на Императора, но Зонтик отрицал подобную вероятность. Где-то в глубине души Пика, видимо, он всё ещё любил как брата, невзирая на отвращение к его поступкам в тёмной стране. И говоря о Пике — Зонтик и впрямь позвонил ему и отказал тем же вечером, когда они поговорили с Деусом и объяснил свой отказ тем, что уже нашёл себе «надёжного телохранителя из Варуленда». «Ты же знаешь, какие у Вару в стране люди, да? Он может за себя постоять, да и за меня тоже, а твои солдаты — они нужнее сейчас в Империи, у вас ведь до сих пор проблемы с революционерами. Но спасибо за предложение, Пик, правда спасибо» Деус в тот момент не без ехидства подумал о том, что и он тоже смог в итоге нечто отобрать у Императора. Пусть даже и что-то эфемерное, вроде доверия Зонтика. Рушить планы Пикового Короля уже во второй раз (за первый можно было считать планы на восьмой генератор) было откровенно весело. Бо́льшую часть покушений и прочего рода неприятных происшествий Деус успевал предотвращать, благодаря своей магии, ещё до того, как Зонтик о них вообще узнавал. Его работа сводилась к невероятно чётко выверенным планам, где практически не было места импровизациям и ему по правде говоря было тяжело успевать воплощать в жизнь их все. Иногда он упускал что-то из виду и в такие моменты недоброжелатели могли подобраться к Зонтику почти вплотную. Так однажды он и понял, что на него уже какое-то время вели охоту. После того как они вдвоём отбились от очередной атаки наёмников, Зонтик сказал ему: «Ну это ничего. Главное, что ты со мной рядом. Я сделал правильный выбор. Хоть мне и страшно до дрожи, но я рад, что доверился тебе» В таком сумбурном темпе прошло несколько лет. Деус пытался выяснить личность того, кто за всем этим стоял, но стоило ему в очередной раз подойти к разгадке как все ниточки, за которые тянул кукловод тут же обрывались. Кажется, их недоброжелатель работал скорее на качество, а не на скорость и такой скрупулёзный подход не мог не бесить. Но, если говорить о чем-то помимо работы, о каких-то глобальных изменениях в его жизни, то Деус рассказал бы о Зонтике. К нему он успел проникнуться невероятной симпатией. Перед его очарованием и до появления лазурной нити было сложно-то устоять, а теперь — так и вовсе невозможно. Зонтик был искренним человеком. Даже настолько, что его чувства, его эмоции, всё это заставляло проблемы Деуса о недоверии к людям, сгореть синим пламенем. Ведь Зонтик в отличие от них никогда ему не врал. Это для Деуса, выросшего в обществе лицемерия и лжи было как глоток свежего воздуха, которым он всё никак не мог надышаться. Со временем общение с Зонтиком стало для него личным сортом наркотика, от которого ему больше не хотелось отказываться.***
Первые подвижки в их сугубо дружеских отношениях начали происходить спустя несколько лет от начала их знакомства. Примечательную роль в этом сыграло одно происшествие. Тогда Зонтик в очередной раз разговаривал с Алебардом, а когда первосвященник имел неосторожность повысить на него голос (да, так мягко сказал бы сам Зонтик, а Деус сказал бы что тот на него попросту наорал), в их беседу внезапно вклинился Деус. «Не веди себя так заносчиво, старик. Перед тобой всё-таки твой король», — смерив недовольным взглядом Алебарда проговорил Деус, подпиравший в комнате стену. Он уже давненько ходил за Зонтиком везде и его аудиенции с первым министром не были исключением. Он ведь был личным стражем Зонтика как-никак. Алебарда Деус недолюбливал. Тот напоминал ему Аррениуса — начальника тайной тёмной полиции, такого же стрёмного и вечно что-то скрывающего деда. Такому типажу личностей Деус никогда не доверял, хотя и никаких доказательств против них он тоже не имел. Вечно находиться с ними настороже его нервировало. Деус и так адски уставал из-за своей магии и подобное лишь подливало масла в огонь. Хотя, Зонтик иногда над ним подшучивал, говоря, что он ревнует. Ведь с Алебардом Зонтику приходилось проводить много своего свободного времени. Зонтик кажется, не воспринимал всерьёз ни опасения Деуса, ни то что Алебард его ни во что не ставил как правителя. И это Деуса раздражало. «И правда… я прошу прощения у Его Величества. Я действительно позволил себе лишнего», — Алебард склонил голову перед смутившимся из-за развернувшейся сцены Зонтиком, — «но с вашего позволения, хочу добавить также и то, что Его Величеству стоит прекратить общаться со всяким сбродом совершенно лишённым такта. Для его же собственного блага, конечно» Стальные глаза опасно сверкнули в темноте комнаты, когда Алебард смерил презрительным взглядом скалящегося Деуса. «Да ты не переживай так, старик. С тобой он точно сегодня больше общаться не будет», — откровенно зло рассмеялся Деус и схватив за руку Зонтика, пока тот не опомнился, потащил его прочь от остолбеневшего первосвященника. Видимо, такую неприкрытую наглость даже Алебард не мог переварить за те секунды, что они ретировались из замка. «Нет, ну ты видел, какой мудак?» — взорвался Деус, едва они вышли в сад. В пылу своей речи он даже не сразу заметил, что всё ещё держал Зонтика за рукав. Осознал он это только тогда, когда Зонтик сам разжал его пальцы в лёгком касании. «Деус, ты…» — Зонтик посмотрел на него так, словно впервые видел, то есть удивлённо до́нельзя. «Что я? Только не говори мне, что считаешь это нормальным. Ты — его создатель, мог же он, ну блять, хоть притвориться что относится к тебе с уважением?» — Деуса прямо-таки распирало от праведного гнева. Ему было обидно за Зонтика как за самого себя и он всё никак не мог успокоиться. Наверное, он, как и Алебард, неосознанно начал позволять себе в отношении Зонтика слишком многое. «Нет, я не об этом. Столько человек видело схожие сцены, в том числе и люди, которые знали о том, кто я на самом деле. Но ты единственный за меня так переживаешь и высказал открыто что-то поперек», — улыбнулся Зонтик, и улыбка его была невероятно яркой. У Деуса теплело на душе, когда он видел его таким. Не испуганным и не грустящим, а счастливым, радующимся жизни. Возможно, это противоречило пессимистичному и пугливому характеру Зонтика, тем не менее, Деус многое бы отдал за то, чтобы тот улыбался почаще. «Эх, ну раз ты сам за себя постоять не можешь, то буду я. Терпеть не могу, когда моих друзей достают», — нахмурился он, поднимая лазурные глаза к небу. «Ты считаешь меня своим другом?» — удивлённо переспросил Зонтик, лицо его предательски вспыхнуло и он невольно приложил к щекам ладони. «Всё это время считал, по правде говоря. Ты — человек неглупый и добрый. И плюс ко всему, ещё и спас меня, за что я буду по гроб жизни тебе благодарен. Или нельзя?» «Н…нет! Конечно можно!» — ещё сильнее замахал руками смутившийся Зонтик. Он вечно не знал, куда их деть в такие вот волнующие моменты, — «просто я не думал, что ты так хорошо ко мне относишься. Но я… рад. Никто мне ещё не говорил таких приятных слов, да и друзей у меня… не было особо, как ты мог, наверное заметить» «Понимаю. Я вот тоже первого настоящего друга аж в двадцать шесть завёл, и подумай только где — на рудниках! Да и то, Рыжий уже помереть успел. Чтоб его. Ну, надеюсь хоть после жизни из его беспокойной задницы пропало шило. Он был хорошим товарищем, хоть и идиотом редкостным», — Деус сощурился на вялотекущие по небосклону облака, засвеченные зонтийским Солнцем, улыбка его стала натянутой. Зонтик осторожно положил руку на его плечо, так, будто сам боялся своего жеста. Для человека вроде него, это было символом большого доверия. «Мне очень жаль, Деус» «Да ладно, не бери в голову. Знаешь, как у меня на родине говорят? Мёртвым место в минувшем, а живым — в грядущем», — ответил Деус и они направились обратно ко дворцу.***
«Мы идём в город!» — раздался у порога решительный голос Деуса и в тот же самый момент, читающему Зонтику на голову прилетела его чёрная дорожная сутана. Он поспешил выпутаться из плена верхней одежды и отложив книгу обескураженно уставился на Деуса, нервно расхаживающего по комнате. Тот безуспешно пытался натянуть на руки свои длинные перчатки. Он выглядел взвинчено, и как Зонтик справедливо предполагал, из-за того, что тот опять столкнулся с Алебардом где-то на территории дворца. Первый министр Зонтопии с того самого дня, как Деус заступился за Зонтика, возненавидел его ещё пуще прежнего и теперь вместо «холодной войны» у них началась вполне себе «горячая», где при любой удачной возможности каждый пытался задеть другого. Его святейшество не старался подбирать выражения, однако и острый на язык Деус язвил в ответ от всей своей души. Зонтик пытался было свести конфликт на нет, но оба мужчины оставались непреклонны. Алебард внимательно выслушав его аргументы сказал: «Я всё понимаю, Ваше Величество, вы спасли его и считаете своим долгом помочь заблудшей душе. Но помните, эта тва… кхм. Этот человек — грязный уголовник. Кто знает за что Император сослал его на каторгу? Вы должны быть осторожны и даже вашей доброте…» «Даже твоей доброте должен быть предел, Зонтик!» — воскликнул Деус, пыша гневом как дракон пламенем, — «это ж просто жесть! Как такая высокомерная сволочь вообще может понимать, что нужно простому народу? И ещё постоянно тычет меня лицом в моё прошлое. Я политический заключенный, я никогда не убил или не ограбил кого-ни…» Зонтик, ближе к концу его пылкой тирады приблизившийся к Деусу, положил ладонь на его дрожащее плечо. «Я знаю, Деус. Знаю. Я-то в отличие от Алебарда видел твои воспоминания и понимаю, что эти обвинения не обоснованы, и для его поведения нет никаких оправданий…» «Вот именно! Поэтому нахер чертов замок, не на первосвященника же пялиться весь день. Пойдём, прогуляемся», — с жаром перебил его Деус, схватив за руку. Дыхание у Зонтика от этого простого жеста перехватило, но он сдержался и не выдернул её обратно, лишь отвёл взгляд. «Я… не могу пойти наружу днём», — тихо ответил он, сверля пол глазами. Деус разжал пальцы, осознав, что Зонтику едва ли комфортно говорить в таком положении и нарочито назидательным тоном протянул: «Господи, Зонтик, у тебя весь мир на ладони. А ты предпочтёшь сидеть в четырёх пыльных стенах и возиться с глупыми книжками? Так уже сколько лет прошло? Пять, кажется?» Сердце Деуса, наблюдавшего уже не первый день за тем, как Зонтик сторонится общения, сжималось от боли. Деус волей-неволей видел в нем того самого ребёнка из воспоминаний, неуверенного и пугливого, который считал, что лучше уж читать книги, чем пытаться завести с кем-то разговор. Ведь книга не пострадает из-за силы Зонтика. Неодушевлённому предмету в отличие от человека, не будет совершенно ничего, даже если с ней обойтись по неосторожности неаккуратно. Отчасти Деусу Зонтик напоминал ещё и его самого в детстве, одинокого среди людей. Зонтик тоже рос в большой семье, но ни с кем из них он не был особо близок. Забавно, как порой складывалась жизнь. Будь у Зонтика стойкость и желание перечить своему Создателю, он вполне мог бы стать даже сильнее Императора, используя свою магию. Тираном, какого свет не видывал. Но вместо этого он сидел здесь, в пыльной комнате, сочинял литературу и мило улыбался. «Не такие уж они и глупые», — насупился Зонтик, недовольно скрестив на груди руки. Душа книжного червя негодовала от подобных слов, но всё это было такой своеобразной игрой. Зонтик понимал, что Деус говорил это не всерьёз, а Деус никогда бы и не стал пытаться всерьёз задеть его чувства. «Мда? Та, что ты писал последней — про роман между рыцарем и благородной дамой, очень клишированная. Неужели Богу по вкусу беллетристика?» — продолжал забавляться Деус, видимо, решивший опустить тот момент, что зонтиков черновик он сам читал аж два раза. «Говоришь как мой брат», — заворчал Зонтик, глядя на довольное лицо Деуса. «Который из?» «Куромаку» — пояснил Зонтик, — «да и потом я не могу выйти на улицу, когда там так много народу. В прошлый раз из-за того, что я гулял по городу и зашёл в церковь, произошёл небольшой… хм, ладно, наверное в масштабах лично моей жизни большой инцидент» Добавил он это уже изрядно погрустнев. «Инцидент? А ну, дай-ка гляну», — прежде чем Зонтик успел возразить, Деус положил ладонь ему на лоб. Да, теперь их «связь» позволяла при помощи небольшого вливания магии видеть воспоминания друг друга. «Подожди… они сделали что?! Это абсолютно шедеврально, я должен увидеть это ещё раз», — он прикоснулся ко лбу Зонтика и во второй раз, не давая ему и возможности для отступления. И вот уже после второго раза, Деус вдруг ни с того ни с сего начал хохотать, как ненормальный. Зонтик смотрел на него сначала шокировано, потом недоумение и шок на его лице сменились улыбкой, и он сам не заметил того, как тихо рассмеялся в ответ. От его грустного настроения не осталось и следа. «Что в этом смешного, Деус? Да прекрати же ты смеяться!» — выкрикнул он сам в тщетных попытках остановиться. Пихнул Деуса локтем в бок. «Что смешного? Да тебя побили в церкви имени тебя же! Господи, я многое бы отдал за то, чтобы глянуть на рожи прихожан и священника, если бы они узнали правду о том кто ты такой. Как думаешь они бы упали все замертво от страха или разрыдались бы? Побили своё Божество за то, что оно зашло в собор… ну не анекдот ли? Звучит прям очень злободневно», — с трудом хватая ртом воздух, вытирая выступившие на глазах слезы прохрипел Деус. А затем добавил уже спокойнее, — «прости, я не должен был лезть, наверное, но любопытство взяло вверх. И за смех извини, это не очень смешная ситуация на самом-то деле. Просто я всегда смеюсь как идиот, когда вижу что-то страшное или неловкое, как ты мог, наверное, заметить. Защитная реакция у меня такая. Хотя, иногда, бывает посмеёшься над проблемой хорошенько и она уже не кажется такой значительной» Зонтик склонив голову набок призадумался — да, лично у него тот случай не вызывал никаких эмоций кроме раскаяния и грусти. Он сам создал зонтийцев и сам же бросил их на произвол судьбы, никак не влияя на их культуру, в отличие от других королей и их подданных. Поэтому не было ничего удивительного в том, что они тогда так отреагировали. Он вёл себя в их священном месте неподобающе, даже если оно и было в конце концов посвящено ему самому. До сих пор никто не знал об этой истории, даже Пик или Куромаку. Никому он не осмелился бы сказать, что боится своих собственных подданных, потому что перестал понимать их уже очень и очень давно. Но, Деус так легко посмеялся над всем этим… что заставило Зонтика задуматься. Может быть эта ситуация не была такой уж и мрачной, как её он прежде себе представлял? Возможно, у него ещё был шанс всё исправить? «Это… знаешь, забавная особенность. Не скажу почему, но мне вдруг стало легче» «Обращайся», — усмехнулся Деус и тут же внимательно вгляделся в его выражение лица, — «ну, тогда поход в город отменяется? Если тебе так тяжело, то мы можем почитать что-нибудь из твоих работ, или…» Деус пошёл было на попятную, но Зонтик покачал головой. «Я… думаю что смогу пойти, если ты будешь со мной», — слова давались ему с трудом, но Зонтик всё же сказал то, что хотел. Возможно, ему действительно следовало начать вопреки словам Алебарда налаживать контакт с кем-то из простых жителей? Может быть он смог бы получше узнать то, чем они живут в повседневной жизни, о чем думают, чего хотели бы… «Знаешь, Деус, раньше зонтийцы были такими милыми детьми. До сих пор помню как они путались у меня под ногами, еле доставая до пояса. А сейчас, когда первое поколение уже успело умереть, я чувствую себя отцом, избегавшим ответственности все эти годы. Что решил навестить совершенно чужого ему теперь ребёнка на старости лет», — горько поделился Зонтик, заламывая дрожащие пальцы. Деус сочувствующе коснулся его бирюзовых волос и слегка взъерошил их. Едва ли он знал методы утешения более практичные чем прикосновения, но Зонтика обнимать не спешил, помня про его боязнь к чересчур близким телесным контактам. «Не всё так ужасно. Тот слепой парень вроде вполне неплохо к тебе отнёсся, как и художница, у которой ты купил картину. Просто раз на раз не приходится. Будем начинать с малого, я помогу тебе. А затем глядишь ты и сам сможешь с ними общаться, не инкогнито, а как ну… их создатель» «Ты считаешь это хорошая идея?» — поднял на Деуса сапфировые глаза Зонтик. В его взгляде читалась столь явно неприкрытая мольба о том, чтобы ему сказали «да», что Деусу даже стало как-то боязно. Как бы такого искреннего, хоть и имеющего проблемы в общении Зонтика не оттолкнуло общество. В конце концов за посторонних людей Деус ручаться не мог. «Хорошая, но не стоит ожидать многого сразу. Думаю, и тебе и им нужно привыкнуть к диалогу. Всё придёт, но со временем»***
«А сейчас нам глаза не разукрасят?» Зонтик абсолютно умилительнейше по мнению Деуса зафыркал, пытаясь скрыть смех. Несколько недовольных прихожан уставилось на них, но Деус посмотрел на них с таким убийственным выражением лица в ответ, что те быстро приняли свою капитуляцию и развернулись делая вид, что ничего не заметили. «Нет, не думаю, теперь-то мы всё делаем правильно», — Зонтик указал на свою чёрную сутану и подобное ей церковное простецкое облачение в которое пришлось вырядиться и Деусу, спрятавшему свою необычную внешность за капюшоном и тёмными очками. Они стояли у здания одного из бывших отделений связи, переделанного под церковь, перед вечерней службой. Зонтик наотрез отказался идти в центральный храм и поэтому они пошли в один из тех, что был поменьше и располагался на самых окраинах города. Однако несмотря на то, что церковь была маленькой, очередь в неё, как и предсказывал Зонтик, и правда была огромная. «Кстати, мне всегда было интересно, почему ты всё время носишь чёрное. При том что в местной толпе ты в такой одежде скорее выделяешься, чем наоборот», — спросил его Деус, то и дело поглядывая по сторонам в поисках потенциальных угроз. «О, всё дело в том, что священники за пределами Зонтопии носят такие сутаны. Те, что отправляются проповедовать свою религию по́ миру. Так что с ней на меня мало кто обращает внимание, ведь в родной стране такие пилигримы, как правило, не задерживаются. А в других странах из-за неё меня частенько принимают за святого отца. Хе-хех, мне было даже весело подыгрывать людям время от времени», — кажется, настроение у Зонтика сегодня было на порядок лучше обычного. «Ужас, какой ты коварный, Зонтик» «Стараюсь. Не всё же тебе одному из нас двоих веселиться» Внутри собора, невысокого и скромного было много факелов и свечей. В закатных сумерках вкупе с зонтийским Солнцем они создавали в помещении камерное освещение из-за которого казалось, что в церкви уютно и тепло, хотя на деле в ней по́ полу ужасно тянуло сквозняком. Стены вокруг были цвета сырой необработанной глины и оттого складывалось ощущение, что это здание сделал ребёнок для своего школьного проекта. Вырезы окон в форме полумесяца и лепнина у органа тоже отдавали каким-то детским умилительным максимализмом. На стенах, как и везде в Зонтопии, висели национальные флаги — сине-голубые полотнища с тёмным изображением зонтика посередине. Но единственным, что из всего убранства церкви искренне удивило Деуса, были витражи. Сделанные настоящим мастером своего дела, они изображали моменты из местного святого писания, повествующего о создании страны дождей. И хоть на бо́льшей части из них и были изображены простые люди, на центральном, находящемся прямо за кафедрой читающего молитву священника, витражист изобразил Зонтика. Работа, играющая в лучах заходящего Солнца всеми оттенками синего, была так прекрасна, что от неё сложно было отвести взгляд. Настоящее произведение искусства, готовое потягаться с имперскими скульптурами. Однако… Деус посмотрел на Зонтика, с которым они прошмыгнули в зал и уселись на одну из последних свободных скамей. Идеализированная, холодная красота витража, запечатлевшая мудрого, несокрушимого и в то же время далёкого от людей Бога совершенно не передавала красоту настоящего Зонтика. На нем не было отражено ни его длинных, переливающихся на свету бирюзовых волос, ни бледной как снег кожи, ни чистого, синего цвета глаз. Лицо Зонтика, как и лица прихожан в серых рясах были обращены к возвышающемуся над залом алтарю. Все они внимательно слушали молитву, кое-кто даже негромко шептал её в такт словам пастора. А Деус всё никак не мог оторваться взглядом от Зонтика. Лучи Солнца не касались его, но и без них Зонтик выглядел на фоне всех остальных слишком заметно, слишком ярко, слишком… невероятно. Если и были для людей ныне собравшихся в этом храме ценны́ вещи, в виде их эфемерного Бога, единства или ещё чего, то для Деуса здесь всегда было лишь одно-единственное сокровище. В какой-то момент Зонтик поднял взгляд на своего защитника и улыбнулся. «Служба окончилась, Деус. Пойдём домой» Деус непроизвольно протянул Зонтику руку. С трепетом сжал его тонкие пальцы. Никто из них больше не отдёргивал от другого ладони. «И правда, пошли»***
«Деус, ты хотел бы увидеть звезды?» — тихо спросил его Зонтик, в очередную из их ночных прогулок. Ночью людей на улицах города почти не появлялось, и Зонтик был не против покидать замок в тёмное время суток. «Ну, даже если я и хотел бы, то всё равно не смог — в этом мире их никогда не было» «Я могу показать тебе образ моих воспоминаний. Иди-ка сюда», — сказал Зонтик, подходя к краю небольшого моста перекинувшегося через речку, облокачиваясь на перила. Деус послушно двинулся за ним. Осторожно, обращаясь будто с живым существом, Зонтик подцепил указательным пальцем лазурную нить, мирно покоящуюся на его руке и вдохнул туда немного своей магии. «А теперь смотри на небо» Деус задрал голову ввысь и обомлел. У него действительно не было слов из-за развернувшегося над ним вида. Чёрное полотно Купола было усеяно миллиардами сверкающих точек. Далёких и не очень, мерцающих во тьме ночной. Хоть они освещали небосклон не так ярко, как и Солнце, но было в их сиянии нечто завораживающее. «Красиво… но без приятной компании смотреть на них было бы всё равно грустно», — философски изрёк Деус. Зонтик в ответ усмехнулся. «Ну скажешь тоже. О, смотри, падающая звезда! Нужно загадать желание», — Зонтик сложил в молитвенном жесте руки и крепко зажмурился. Он не верил в Бога, но порой всё равно молился о чём-нибудь. Деус проследил за огненным росчерком, вспыхнувшем на небе и призадумался. Чего бы он мог пожелать? У него и так было на данный момент всё, чего он хотел. Видения не тревожили его слишком часто, от Зонтика отстали наконец его таинственные недоброжелатели и у него в кои-то веки был дом и предназначение. Единственное что… но нет, такое было бы слишком эгоистично просить у мироздания. «А ты что загадал, Зонтик? Небось кучу свободного времени, чтобы прочесть наконец какую-нибудь книгу залпом, да? Честно говоря, не могу даже представить тебя и книги порознь. Если спросить — так ты наверное всю жизнь их читал» «Спроси уж лучше, когда я их не читал. Такие моменты вспомнить будет гораздо проще, потому что их и была-то всего парочка за прошедшие сто пятьдесят лет», — Зонтик вплотную прижимался боком к Деусу и от этого незамысловатого жеста ему было тепло. И в прямом и переносном смысле, ведь погодка-то ранней весной была не из самых комфортных, однозначно. «Книги мне всегда были ближе реальных людей», — продолжал Зонтик, — «в них я мог посопереживать героям, побывать в местах, в которых никогда не побывал бы, испытывать эмоции, которых в реальной жизни никогда прежде не испытывал…» Зонтик положил свою горячую ладонь поверх замёрзших рук Деуса, так естественно, будто бы они каждый день грели друг друга таким вот незамысловатым образом. После этого Зонтик украдкой поглядел на него, но Деус не заметил направленный на него взгляд. «Я чувствовал себя главным героем истории, когда на самом же деле — был обычным школьником, которого тошнит от волнения, когда он разговаривает с людьми. Который живёт в старой квартире с девятью другими подростками и который никогда не съездит ни в Питер, ни в Москву, потому что он даже не человек. Просто карта, клон, вторичность, жалкий мусор даже работу свою сделать неспособный нормально. Вечно лажающий. Мне хотелось, чтобы в моей жизни появилось волшебство, чтобы всё стало с ног на голову, чтобы ко мне прилетела сова с письмом из Хогвартса, или чтобы меня затянуло в мир любимой книги. Но… когда моя жизнь действительно стала из жизни обычного школьника волшебной историей про валета из таинственного Карточного Мира, полного магии и приключений, когда я получил силу, о которой и мечтать не мог… и что тогда? Я с ней не справился. Ничего я в итоге толком не сделал, потому что струсил. Понял, что взял на себя слишком многое, испугался до смерти и снова вернулся к тому, что мне было привычно всю жизнь — к чтению книг. Вокруг меня росло общество, возводились новые дома, рождались и умирали люди, но внутри меня с каждым годом крепло лишь желание спрятаться от них. Мир менялся сам по себе и слишком быстро, а я уже не поспевал за ним. Может Бога этой земли и зовут моим именем, может я и создал их… но мы с этим Богом — не одно и то же лицо. Он — всемогущ, он — видит всё на свете и всё может. Таким они его считают, мудрым и справедливым, хорошим, правильным. А я что? Я ведь не такой. Я далеко не хороший человек и не правильный уж точно. Я всего лишь жалкий социофоб который даже в глаза своим собственным созданиям посмотреть не может. Я не достоин быть их правителем» Пальцы Зонтика во время его долгого монолога крепко сжались вокруг запястья Деуса, но тот не ощущал от его прикосновений никакой боли. Обычно, когда Зонтик расстраивался — он не контролировал свою силу, однако с Деусом сейчас почему-то всё было иначе. «Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? Я вижу сильного человека», — помолчав немного и дав Зонтику перевести дух серьёзно сказал Деус. «Опять ты шутишь…» «Нет, дай мне договорить. Да, может быть ты и правда не слишком-то и адаптирован к жизни в обществе, а ещё ты постоянно расстраиваешься из-за всяких малозначительных вещей, но… ты всегда пытаешься поступать по совести. Помогать тем, кому нужна помощь, даже несмотря на то что в ответ можно и не дождаться никакой благодарности. У тебя невероятный внутренний стержень, ты — добрый человек, я бы не смог таким быть. Не физическая сила и точно уж не общительность делают человека сильным, а его убеждения. И твои — невероятно крепкие» «Ты произнёс такую чувственную речь, словно я тебе симпатичен, ну знаешь, в том самом плане», — решил пошутить Зонтик в ответ, но Деус, обычно переводивший все разговоры о романтике в шутку сохранил на удивление серьёзное выражение лица. Зонтик понял. Он всегда был довольно сообразительным парнем. «Так и есть. На самом деле ты мне уже давно нравишься, Зонтик», — твердо ответил Деус. Зонтик крупно вздрогнул и покраснел до самых кончиков ушей из-за этих его слов, однако руку свою от чужой руки так и не отнял. Между ними воцарилось молчание. «На самом деле я ни на что не претендую. И понимаю, как это всё вообще звучит. Я странный, я мужчина, я твой слуга. А ещё я видел много плохого, того, что меня откровенно местами испортило, но… если позволишь, если захочешь, я буду тебя любить. Так как прежде тебя никто не любил» «…хочу», — синие глаза, находящиеся в считанных сантиметрах от лица Деуса смотрели на него с испугом, но в них не было отвращения. «Что?» «Я хочу, чтобы ты меня любил, Деус. Но сам… не знаю смогу ли я дать тебе столь же многое взамен. Мне и касаться-то людей тяжело. Даже тех, кого я знаю всю свою жизнь, не то что перейти так резко к чему-то бо́льшему», — Зонтик понуро опустил голову. «Эй, притормози немножечко, ладно? Я не из тех, кто увалит тебя в кровать на следующий же день. Будем делать всё так, как тебе удобно. Мне хуже не станет после стольки-то лет без отношений. Да и даже отметая взаимодействия в горизонтальных плоскостях, думаю, тебе сперва нужно просто привыкнуть к тому факту, что мы теперь не друзья, а нечто бо́льшее» «Хорошо, Деус. Хорошо», — Зонтик зажмурился и с закрытыми глазами прошёлся большим пальцем по всем его шрамам, переплёл в итоге с ним свои тёплые пальцы. Деуса от такого здорово проняло, и он улыбнулся, счастливо и радостно. «Видишь и ничего страшного не случилось. Я не кусаюсь», — улыбнулся всеми своими зубами он. Зонтик напряжённо кивнул. Щеки его полыхали. Он всё никак не мог успокоиться. «Ну, если ты меня сам не попросишь конечно…» — прошептал продолжение Деус на ухо Зонтику и Зонтик почти запищав из-за возмущения всё же нашёл в себе силы гневно воззриться на него. «Деус!» Деус расхохотался, точно дьявол. Нет, ну не подшутить над Зонтиком в данной ситуации он просто не мог. Слишком уж шутка была хороша, как и его настроение. «Чего? Если мы теперь встречаемся, это не значит, что мой юмор стал внезапно менее дерьмовым», — улыбался он не вынимая чужой ладони из своей. Держать Зонтика за руку было приятно. Приятнее всего на свете, наверное. Деус наконец признался Зонтику и теперь ему стало легче дышать. Будто бы огромный камень свалился с души. Сейчас в кои-то веки всё ощущалось правильным, на своих местах. Наверху, по течению реки раздался глухой треск и Деус поднял голову. С грохотом под воду уносились прозрачные тени, весна забирала своё. Лёд на реке тронулся.***
После того как всё это произошло, они не стали держаться за руки на людях, как это делают обычные влюблённые парочки. Но в отличие от прикосновений скрывать эту странную химию, буквально зависшую между ними двумя в воздухе, на деле оказалось просто нереально. Хоть в этих отношениях Зонтик пока что только позволял себя любить, а не любил его сам, Деусу и этого было вполне достаточно. Тем более, что он видел, как оттаивает постепенно его любимый. Зонтику с его складом характера нужно было время. Чтобы привыкнуть к сложившейся ситуации и стать более открытым. Зонтик сможет ещё его полюбить. Деус точно это знал, а потому не собирался торопить его. Очень правильно говорят, что доброта — самое страшное из всех оружий. Заботой и пониманием можно разбить вдребезги любую защиту, пробраться в такие потаённые уголки души о которых человек и сам не подозревает. То же самое случилось в своё время и с Деусом. Он думал, что никогда больше не будет доверять людям, после того что произошло с ним под землёй, но в его жизни появился Зонтик. И Деус был искренне рад этому. Да, пожалуй, то время, что он провёл с Зонтиком можно было бы назвать лучшей порой его жизни. Однако рассудок Деуса, как и весь его мир слишком сильно за прошедшие года замкнулись на трефовом валете. Тот привязал его к себе своей заботой и добротой. И пока с Зонтиком всё было в порядке, в порядке всё было и с Деусом Эксгардом. Жизнь в то время будто бы показалась ему на миг с той, давно забытой стороны. Берега, на котором люди живут счастливо и беззаботно, на котором не ведают обо всей лжи, что наивничали короли на этот мир, как шпили на церковные соборы. Всё это напоминало Деусу прекрасный сон, слишком хороший для того чтобы вообще желать бодрствовать. Но, как и со всяким сном… рано или поздно наступила пора проснуться.***
Впервые он увидел смерть Зонтика два года спустя от того, как они начали встречаться. И если к своим смертями и боли в видениях Деус уже привык, то вот держать на руках остывающее тело Зонтика было в тысячу раз больнее. После первого такого раза, подскочив ночью с кровати Деус подумал о том, что уж лучше бы он и дальше продолжал видеть разной степени нелепости несчастные случаи, или даже продолжал страдать сам, чем увидел бы то, как страдает его единственная любовь. После этого что-то пускай и медленно, но неумолимо в мире начало катиться в тартарары. Время будто бы отмоталось к тому самому моменту, когда за Деусом вели охоту имперцы. Однако сейчас он видел не только свою собственную смерть, но ещё и Зонтика, или в худшем случае — их обоих. Кто-то при дворце, приняв к сведению все свои предыдущие провалы твёрдо вознамерился в этот раз довести дело до конца и Деусу было чрезвычайно трудно противостоять ему. От бессилия ему порой хотелось плакать, но слезы не шли. Лишь желчь и злоба копились в его сердце. Он стал задаваться вопросами, на которые ни у кого не было ответа. Почему именно Зонтик? Почему я? Что мы вообще такого сделали людям? Хоть Деус и подавлял её, но агрессия, похороненная года назад, начала вновь постепенно просачиваться наружу. Видеть по сотне раз эти страшные временные линии было ужасно изматывающе. Ни о какой спокойной жизни тут не шло и речи. Деус мог проснуться, встревоженный новым видением в самые темные часы ночи и сорваться куда-нибудь для того, чтобы предотвратить его. Зонтик видя лишь отголоски такого его состояния (Деус все еще упорно и весьма успешно скрывал свои способности) сильно беспокоился, но Деус ничего ему не объяснял. Со временем Деусу сложнее стало отличать грань между реальностью и сном. Отпечатки тех несвершившихся прошлых, ужасных временных линий были повсюду. Напоминали о том, что Деус балансирует над краем пропасти — шаг влево, шаг вправо и он сорвется вниз, утянув за собою всё то, что успело стать ему дорого. Он в который раз чувствовал неотвратимость того, что Зонтик однажды назвал «судьбой». Но неужели судьбой самого Зонтика было умереть в ближайшее время? Этот мир не мог так просто отобрать у него Зонтика! Не тогда, когда у них обоих все едва начало налаживаться. Деус упрямо отрицал это и будто бы пытался собрать треснувшее зеркало из осколков стекла. То самое будущее, в котором он с Зонтиком сможет жить спокойно, безо всяких проблем, безо всяких эксцессов. Да, возможно Деус и подбирал нужные фрагменты, но с каждым разом, он всё больше и больше изрезал себе руки в кровь. Она уже текла по его локтям, пятнала пол — оставляя видимые результаты его исправлений. Но он не проиграет этой реальности, нет. Не тогда, когда он наконец получил свою «хорошую концовку».***
«А ты… слышал когда-нибудь о людях которые могли видеть будущее?» — спросил он Зонтика однажды. Они оба лежали на кровати (теперь-то в отношениях им не надо было попеременно спать на дурацком кресле), Зонтик в очках при свете лампы читал книгу, а Деус беспокойно вертелся не в силах заснуть из-за гложущих его тревог. «Хм… лично я знаю только об одном таком существе. Нам о нем рассказывал Пик, когда мы еще были детьми» «И кто же это был?» «Его отец, единственный истинный Бог и создатель этого мира. Красный Джокер» Ком встал поперек его горла и Деус с трудом сдержался чтобы не закашляться. Он блять мог догадаться. На самом деле он допустил огромную ошибку, не расспросив генератор в свое время о том, какими силами обладали старшие карты колоды. Но Деус слишком хорошо помнил тот кошмар, что показало ему устройство в первый раз, когда он спросил его о Красном Джокере. Это заставило его отставить любопытство куда подальше. «И что с ним… стало?» — сделав вид что он не знает ничего о создателе этого мира спросил Деус. «Ну он вроде как умер», — пожал плечами Зонтик, но в его словах не было вящей уверенности. В плане эмоций — тоже никаких перемен. Он не лгал. «Из-за чего? Если ж он мог видеть будущее, то вряд ли бы просто так взял и умер, верно?» «Никто из нас не знает. Это момент, на котором Пик всегда обрывал свои рассказы», — неловко улыбнулся Зонтик, закрывая книгу и откладывая её в сторону, — «А с чего вдруг такой интерес к теме ясновидения, Деус?» «Ну я так… чисто гипотетически. Просто мне непонятно как с такой способностью вообще можно было умереть» «Ну… чисто гипотетически, если Красный Джокер и вправду видел будущее этого мира, то значит он видел всё, вплоть до самого конца. Ужасающая способность» «Почему?» — содрогнулся Деус. В словах Зонтика что-то напомнило ему о самом первом его видении, случившемся ещё много лет назад. Глаза Зонтика сверкнули в огоньке лампады, озаренные всполохом. «Ну так, что же хорошего в том, чтобы знать, как ты умрешь?» «То есть ты всё-таки не веришь в то, что Джокер мог изменить свою судьбу, отсрочить свою смерть?» «Нет, думаю, он мог, но… отчего-то решил в итоге этого не делать. Как говорил Пик, в один миг он просто сдался и всё. Знаешь, немного не в тему, но… на Земле была одна интересная теория. О том, что история циклична и что во вселенной действуют определенные законы. Ведь это только для смертных вроде нас время — линейная прямая, по которой мы можем двигаться в одну сторону. Для существ уровнем повыше время должно быть едино, и будущее для них то же самое что и прошлое, и настоящее. А для самой вселенной и подавно» «Что ты хочешь этим сказать?» «То, что должно произойти в будущем для нас, для вселенной уже свершилось. Это факт, который невозможно изменить. Отстрочить — может быть, но полностью переиграть — нет. В итоге, как веревочке не виться, а конец… настанет. Всё кончается в этом мире, Деус. Что тут, что в реальном мире нет ничего вечного» Деус молчал. В итоге он так и не ответил Зонтику. Ему отчаянно не хотелось думать об этих словах, но он никак не мог выкинуть их из головы. О том, что жизнь Зонтика или его собственная стали для мироздания фактом противоестественным и что ход времени рано или поздно сотрет их. О том, что однажды он не увидит нового видения, или хуже того — увидит то, что не в силах будет изменить и им обоим не останется ничего, кроме как дожидаться своей участи. Ему не хотелось думать о том, что с точки зрения вселенной они уже давно должны были быть мертвы.***
«Как думаешь, Зонтик, если ты знаешь наверняка что из-за одного человека умрет двое других, то с точки зрения морали… убить его будет плохим поступком?» — Эксгард с залегшими под глазами тенями со злостью водил тряпкой по своей катане, так, словно пытался протереть своими усилиями в мече дыру. Выглядел Деус откровенно паршиво, но ещё бы он не выглядел паршиво после того, как видения всё продолжались и продолжались, а он всё никак не мог найти того, кто за всеми этими смертями стоял. В голову теперь ему лезло всякое и подобные мысли в том числе. Может быть проще было бы убить уже наконец самому эту увертливую скотину, а не мучиться страдая благородством? «А, дилемма вагонетки. Читал мои книги по философии?» Слава Богу, что Зонтик не воспринял его слова серьезно. «Ну, тут все зависит от того, с точки зрения какого философского учения рассматривать эту дилемму. Гуманисты всегда ставят человеческую жизнь превыше всего остального, даже если это и приводит к катастрофам. Для них немыслимо лишить жизни и одного человека. А вот прагматики мыслят с точки зрения всеобщего блага. Для них выбор между одним человеком и обществом никогда не стоял, они всегда выберут «ме́ньшее зло». Хотя, как по мне очень неправильна мысль о том, что ме́ньшее зло вообще существует. Любое зло — это зло. Хоть ме́ньшее, хоть бо́льшее» «Значит ты гуманист, Зонтик? Ты не стал бы убивать одного ради многих?» Зонтик помолчал некоторое время обдумывая его слова. «Не знаю. Но не дай Бог, кому-то из нас придется совершать такой выбор. Мне не хотелось бы чтобы страдал хоть кто-нибудь» В такие моменты как этот Деус хотел бы рассказать обо всем Зонтику, но что бы тот подумал? Что Деус сошел с ума? Сказки Пикового Короля-то сказками, но Зонтик был человеком, старающимся мыслить более приземленно и в такие явные небылицы ему сложно было бы, наверное, поверить. «В последнее время ты выглядишь таким измотанным, Деус. Ты можешь сказать мне что с тобой происходит?» — с тревогой в голосе проговорил Зонтик, едва коснувшись его плеч. Я видел твою смерть в различных вариациях сегодня уже четырежды, — хотелось ответить Деусу, но он лишь промолчал, покачав головой. Для Зонтика он старался быть нормальным, старался скрывать то, как тяжело ему приходилось, но с каждым днем ему удавалось это всё хуже и хуже. Страхи и ненависть пожирали его заживо и несмотря на то, что вокруг всё было хорошо, ведь трагедии он не допускал изо всех своих сил, в голове Деуса всё постепенно мешалось. Не различая больше грань между минувшим, и грядущим, постоянно пользуясь магией он сам того, не осознавая медленно начал сходить с ума. Выбить страдающего человека из такого хрупкого баланса мог и небольшой толчок.***
Всё хлипкое равновесие с таким трудом выстраиваемое Деусом разрушилось в один миг. Письмо ходило ходуном в его руках. Он не знал, кто оставил его в покоях Зонтика, пока они оба спали, но почерк того, кто его написал невозможно было не узнать. Это было то самое письмо, что он увидел только что, в своём видении. Видении, что переплюнуло по масштабу предыдущие, посыл которого впервые затрагивал не только Деуса и Зонтика, а также и весь остальной мир. Теперь, из-за каких-то странных причинно-следственных связей выходило так, что, если умирал Зонтик начиналась война между югом и севером, а после — весь Карточный Мир горел в огне долгие годы и под самый конец рушился барьер, переполненный негативными эмоциями этой реальности. Да только вот за Куполом, как ошибочно полагал Пик не было на самом деле ничего — только смерть. Он никуда не вёл. Люди умирали за идею, которой даже не суждено было осуществиться. «Я всё знаю, Зонтик. Я знаю об узнике номер тринадцать и о том, что он находится у тебя. Не доводи эту ситуацию до абсурда, отдай его мне. Он похитил восьмой генератор, и я хочу вернуть его назад. Для этого мне нужно узнать куда он его дел. Обещаю, я ничего не сделаю с ним. Я не такое чудовище, как тебе кажется» Император… наверняка всё время то, что происходило с Зонтиком в других будущих, все эти покушения… было именно его виной! Именно из-за него их мир так или иначе должен был умереть. Глаза Деуса горящие неестественным лазурным пламенем во тьме сощурились, зубы сошлись с противным скрежетом. Когда-то давно Пиковый Король отобрал у него многое — семью, положение в обществе, родину, свободу, а сейчас… Сейчас Император хотел отобрать единственное, что у него осталось. Зонтик завозился на под одеялом позади него и Деус крупно вздрогнул. Видимо теперь жизнь Зонтика была невероятно ценна для мироздания, но для Деуса она была еще ценнее. Рушилась бы реальность каждый раз или нет — неважно. Деус в любом случае не позволил бы Пику навредить Зонтику, не позволил бы ему дотянуться до него своими грязными лапами. Деус сосредоточился и представил себе в красках миг, в котором грудь Императора пронзила бы его катана. Представил того захлебывающегося в крови, представил, как возвращается на свою родину и… ничего. «Вот оно значит, как. Вот значит какой единственный вариант сохранить и жизнь Зонтика, и этот мир, да? Если бы всё это было не так, я бы увидел последствия такого решения проблемы. Но нет, ничего я не увидел…» — тихо сказал он сам себе. «Но я хотел бы…» — Деус подумал о том, чтобы рассказать, куда он отправится Зонтику и вот уже тогда в его голове замелькали навеянные магией образы. Темные, мрачные, предостерегающие. Деус осел на пол и крупно задрожал. Слезы выступили на его глазах. «Что, даже попрощаться с ним нельзя? Ладно… я постараюсь разобраться со всем этим так быстро, как только смогу» Он поднялся на ноги, вытащил из шкафа маротту которой не пользовался уже много лет и бросил виноватый взгляд на мирно спящего Зонтика. Письмо темного короля сгорело в пламени вспыхнувшем на бывшем генераторе. Деус начал собираться. Он прекрасно знал и безо всяких подсказок что ему нужно было сделать уже очень и очень давно. Ему нужно было вернуться в Империю и разобраться с возникшей проблемой раз и навсегда. За то, что Пик посмел разрушить их идеальный маленький мир, он получит по заслугам.***
«Деус?» Рано утром, только-только проснувшись Зонтик повел рукой в сторону, но она вместо привычного тепла наткнулась на пустоту. В кровати был лишь он один. Трефовый валет удивленно распахнул глаза и осмотрелся. В комнате кроме него тоже никого не оказалось. В шкафу не обнаружилось одежды Деуса, на полке шкафа — его маротты, а над окном, что тот обычно заботливо закрывал под утро полоскались тяжелые шторы. Зонтик прошел босиком по выстудившемуся за ночь полу, посмотрел вдаль и сжав рубаху прямо напротив ноющего сердца отчего-то нахмурился. Лазурная нить тускло поблескивала на его запястье. Он ещё не знал, что произошло и куда ушел его возлюбленный, но в первую же минуту того дня почувствовал, что случилось нечто крайне скверное.