За что мне всё это?!

      После заключения договора о сотрудничестве между Поттером, Малфоем-старшим и Снейпом Драко стал ещё более лояльным к Гарри. Несколько раз в неделю они встречались в выручай-комнате: выполняли домашние задания, тренировались или просто разговаривали. После долгих колебаний Драко признался, что получил задание от Тёмного Лорда убить Дамблдора, и понятия не имеет, как всё осуществить. А однажды явился на встречу встревоженный и взволнованный, рассказал, что тётя Белла передаст ему проклятое ожерелье и он должен доставить его директору.       — Я могу тебе чем-нибудь помочь, Драко? — спросил Гарри. Он действительно хотел помочь новому другу, с которым ему было намного легче общаться, чем с Гермионой и Роном. Гермиона была навязчива в своей заботе и постоянно поучала, Рон же признавал только свою точку зрения, и если она не совпадала с другими, то те другие автоматически переходили в стан врагов или предателей. А Драко, наоборот, был сдержан и обходителен, уважал личное пространство Гарри и никогда в него не влезал, чем заслужил ответное уважение.       — Нет, Гарри, это моя проблема, и я сам должен её решить, — горько усмехнулся Малфой. — Не доставишь же ты посылку Дамблдору!       — А почему бы и нет?       — Ты что? Если кто-нибудь узнает…       — Да погоди ты, Драко! Никто ни о чём не узнает. У нас голова на плечах для того, чтобы всё обдумать…       Драко вместе с Гарри долго обсуждали и разрабатывали план, как доставить проклятую вещь директору. Идею, что это сделает Гарри, Драко отбросил сразу. Но кто-то же должен был это сделать. Малфой предложил подбросить ожерелье кому-нибудь из учащихся и под империо заставить передать Дамблдору. Теперь уже Гарри не согласился. Всякое могло случиться, и подвергать риску кого бы то ни было он не хотел: всё-таки проклятая вещь в руках ученика — это не шуточки, мог кто-нибудь пострадать, потому снова предложил свою кандидатуру. За неимением лучшего плана в конце концов Малфой согласился.       В выходные, когда пришло время идти в Хогсмит, всё и свершилось. Драко под обороткой взял Гарри под империо и приказал отнести свёрток директору, что тот и сделал. Не обращая внимания на недоумённые взгляды Гермионы и Рона, он состроил озабоченное лицо и помчался назад в Хогвартс. Поттер не знал, на месте ли директор, но, постояв немного возле горгульи, убедился, что страж извещает хозяина кабинета о посетителе, так как через какое-то время горгулья отъехала в сторону.       — Профессор Дамблдор, мне это передали и сказали отнести вам, — заявил парень с порога, протягивая пакет директору.       Тот не спешил забирать его у Гарри, а велел положить на стол, потом накинул на посылку какие-то чары и сильно разозлился.       — Профессор, это что-то темномагическое? Да? — рискнул спросить Гарри.       — Где ты это взял? — резко повернулся к нему Дамблдор, да так взглянул, что парень отшатнулся — сколько в нём было злобы.       — Я был в Хогсмиде, зашел в туалет, а там кто-то в спину кинул мне империо. Вы же знаете, что я довольно быстро сбрасываю его, но недостаточно — он успел отдать мне приказ отнести это вам. К тому времени, когда я сбросил империо, в туалете уже никого не было. Я понял, что это что-то опасное, потому поспешил к вам, чтобы никто не пострадал.       Директор взял себя в руки, и его глаза привычно выражали любовь и снисхождение ко всем и каждому. Но голос по-прежнему был жесткий.       — Ты точно не знаешь, кто тебе это передал? Может, вспомнишь голос…       — Нет, профессор, всё время, пока шел к вам, пытался вспомнить. Я никогда раньше не слышал этот голос, а увидеть его не мог, так как он подошел со спины. Могу скинуть вам воспоминание, может, вы увидите что-то, что укрылось от меня.       Дамблдор магией притянул к себе омут памяти, а Гарри положил туда серебряную нить. Он не боялся, что выдаст Драко, так как тот был под обороткой и с чужой палочкой.       Вынырнул Дамблдор из омута ничуть не обрадованный, так как мага, попытавшегося передать ему проклятую вещь, он тоже не узнал. Ещё бы, ведь волос для оборотки был взят у магла.       — Иди, Гарри. Я сам разберусь с этим, — кивнул директор на пакет.       — Хорошо, профессор Дамблдор.       Директор на ловушку с проклятым ожерельем, конечно же, не попался, но для Драко это был плюс для отчёта перед Волдемортом, что он старается. Ну, а вскоре началась эпопея с исчезательным шкафом. Гарри помогал Драко чинить этот шкаф.       Как известно, род Поттер — это род артефакторов, и Гарри уже несколько месяцев изучал азы этой профессии, плюс унаследованный Дар. Вместе с инструкцией, которую каким-то чудом передала Драко тётя Белла, шкаф Гарри починил за несколько дней. Но потом снова сломал его, так как впускать в школу отмороженных Пожирателей, типа Беллы и оборотня Фенрира, не хотел ни Поттер, ни Малфой. Правда, перед Крэббом и Гойлом Драко изображал бурную деятельность и расстройство из-за того, что шкаф никак не удаётся починить, так как знал, что им было приказано следить за Малфоем и докладывать Волдеморту.       Эти парни сами по себе были неплохими ребятами. Не очень умными, но компанейскими и со своим кодексом чести. Пока не возродился Волдеморт, их отцы считали своим предводителем Люциуса Малфоя, соответственно, Винсент и Грегори подчинялись Драко. А с возвращением Тёмного Лорда вся преданность и служение перешли ему. Драко не винил парней и не обижался, так как знал, что это действует метка, потому только подыгрывал, организовывая целое представление с просьбой, почти мольбой, помочь ему, стоять на страже у выручай-комнаты, пока он будет работать над устранением неполадок в исчезательном шкафу, ну и всякое такое по мелочи.       Гарри же разворачивал другое представление.       Когда Рон и Гермиона вернулись из Хогсмида, естественно, они набросились на Поттера, чтобы узнать, почему тот так быстро убежал. Тогда он и рассказал во всех красках, как его заимперили и как он спешил к директору, боясь, что посылка может быть опасной, и оказался прав. Друзья охали-ахали, просили, что если вдруг будет похожая ситуация, чтобы он предупреждал их, и они с удовольствием помогут и подстрахуют.       Через несколько дней директор снова вызвал Поттера к себе в кабинет.       — Профессор Дамблдор, можно спросить? — заявил Гарри сразу после приветствия.       — Спрашивай, мой мальчик, — великодушно разрешил директор, лучезарно улыбаясь, а Гарри мысленно скривился. Ну сколько можно всех называть мальчиками и девочками!       — Что было в посылке?       Улыбка сразу сползла с лица директора, но добродушное выражение сохранилось.       — Ничего хорошего, Гарри. Ожерелье, что находилось в посылке, было зачаровано очень тёмным заклятием, и если к нему только прикоснуться, можно умереть. Хорошо, что ты принёс его ко мне сразу, иначе быть беде.       — Ну, я о чём-то таком и подумал, иначе зачем нужно было брать меня под империо. Можно было бы и так попросить любого из учеников, я думаю, никто бы не отказал.       — Ты прав, мой мальчик, — снова улыбнулся директор.       — Профессор, а зачем вы меня вызывали? Я чем-то провинился? — несмело снова задал вопрос Гарри.       — Нет, что ты! Я позвал тебя, чтобы показать ещё кое-какие воспоминания. Волдеморт набирает силу, и никто не сможет его одолеть, только ты, так сказано в пророчестве. Но чтобы одолеть врага, его нужно знать. И я продолжу знакомить тебя с тем, кто стал лордом Волдемортом. — Хорошо, профессор Дамблдор, я согласен, что его нужно приструнить, — голос Гарри вибрировал от возмущения. — «Ежедневный пророк» уже захлёбывается в новостях об очередном нападении Пожирателей, у нас в башне постоянно обсуждают эту тему, есть даже пострадавшие родственники у некоторых гриффиндорцев.       Директор кивал головой, а глаза светились довольством, так как Избранный реагировал именно так, как он и рассчитывал.       — Правильно, мальчик мой, теперь приступим к просмотру воспоминаний о Томе Реддле.       В этот раз Дамблдор показал эпизод, как Том завладел медальоном Слизерина.       — Профессор, а почему это очень важно? Что это за медальон?       — Это семейная реликвия рода Мракс, а также факультета Слизерин. Ты же знаешь, что есть четыре реликвии факультетов: Чаша Хаффлпафф, диадема Рейвенкло, медальон Слизерина и меч Годрика Гриффиндора. В школе находится только меч Гриффиндора, остальные реликвии утеряны. Только что ты видел, что медальон Слизерина оказался в руках Тома.       — О, для школы было бы очень хорошо вернуть хотя бы ещё одну реликвию к имеющемуся мечу, — понимающе кивнул Гарри.       — Безусловно, это бы хорошо сказалось на авторитете школы, но медальон нужно найти по другой причине, — загадочно начал вещать Дамблдор, явно на что-то намекая. Гарри посыл принял и очень задумался.       — Директор! Вы… Вы думаете, что Волдеморт сделал из него крестраж? — «догадался» Гарри.       — Да, я думаю, что так и есть, — опять в глазах Дамблдора светилось довольство.       — И как вы думаете, где он?       — Пока не знаю, мой мальчик, но я думаю, что скоро смогу дать тебе ответ на этот вопрос.       Через несколько дней был ещё один вызов к директору, где показывалось воспоминание о чаше Хельги Хаффлпафф.       — Это тоже крестраж? — спросил Гарри.       — Я не знаю, Гарри, так как после этого происшествия следы чаши потерялись.       Сразу после разговора с директором Гарри поместил свои воспоминания в фиал и отдал Драко при встрече, с просьбой передать их профессору Снейпу или отцу. Он знал, что лорд Малфой встречался с мистером Джонсоном, и у них уже наработаны некоторые теории о том, как уничтожить змею и медальон Слизерина. Но пока ничего не трогали, так как нужно было отыскать остальные крестражи. Воспоминания Гарри о разговоре с директором прямо указывали на то, что очередным крестражем может оказаться чаша Хаффлпафф. И если следовать логике, то и остальные крестражи Волдеморт создавал из не менее ценных артефактов и реликвий.       Эта встреча с Драко ознаменовалась ещё одним событием, или можно даже сказать — открытием. Происходила она в выручай-комнате, где всё спрятано. Малфой разыграл очередной спектакль с охраной перед Крэббом и Гойлом, а Гарри прошел туда под мантией-невидимкой. Деловые вопросы были решены за каких-то пять-десять минут, но нужно было тянуть время, так как снаружи их ждала «охрана». Чтобы не просто торчать у двери, парни решили пройтись вдоль завалов, рассматривая разнообразные вещи, как в музее. Собственно, почему как? Многим из этих вещей была не одна сотня лет, и сейчас они представляли собой настоящую историческую ценность, если бы кто-то озаботился их реставрацией и упорядочением. Вдруг Драко схватился за руку.       — Что случилось?       — Метка, — прошипел Малфой.       — Он что, вызывает тебя? — испугался Гарри.       — Н-нет, — с сомнением в голосе ответил Драко, так как действительно не мог понять, в чём причина. Когда Лорд вызывал его через метку, то боль была сильнее и он сразу знал, куда аппарировать, а тут что-то непонятное.       На чистых рефлексах парень отступил на несколько шагов назад от того места, где его настигла боль, и почувствовал, что она почти исчезла. Ради любопытства он снова подошел вперёд — боль усилилась.       — Что ты делаешь? — изумился Гарри странному поведению друга.       — Экспериментирую, — ухмыльнулся Драко. — Боль в руке вызывает что-то, что находится где-то здесь.       После нескольких минут поиска, когда Гарри брал любую вещь наугад и подносил ближе к Малфою, они обнаружили, что реакция идёт на бюст в парике. По наитию Гарри снял парик с бюста и обнаружил диадему Рейвенкло.       — Ну, всё логично, — подвёл итог Гарри. — Медальон Слизерина, Чаша Хаффлпафф, Диадема Рейвенкло. Осталось вычислить ещё один крестраж.       Забирать диадему из выручай-комнаты парни не стали. Сначала решили посоветоваться со старшими. Профессор Снейп похвалил за рассудительность и сказал, что сам заберёт её в специальном экранирующем магию ларце и передаст в Отдел Тайн.       Кстати, о профессоре. Всем было известно об извечном противостоянии профессора Снейпа и Гарри Поттера. Начиная с первых дней учёбы, почти каждый урок зельеварения заканчивался очередной ссорой, снятием баллов или отработкой. Гарри не понимал, почему профессор так предвзят к нему, и первые два курса ненавидел и боялся его. Потом бояться перестал, а вот неприятие осталось. В прошлом году Гарри подсмотрел то воспоминание в омуте, где его отец с остальными Мародёрами издевается над молодым Снейпом. Тогда он частично понял, почему профессор так враждебно к нему настроен, хотя и не мог согласиться, что это правильно, он ведь не может отвечать за действия своего отца. И лишь летом, когда слетела та злополучная закладка, парень, наконец, смог адекватно оценить поступки профессора. Да, тот был язвителен и строг, придирался к словам, часто снимал баллы лишь за то, что он гриффиндорец, но… Снейп готовил для Гарри индивидуальные зелья, когда они были ему нужны, практически все происшествия, что случались с парнем в школе, заканчивались присутствием Снейпа рядом. Да, летели баллы, да, Гарри был отчитан за неподобающее поведение и злился на профессора, но только этим летом понял, что так своеобразно Снейп выказывал заботу. Ведь не прошел равнодушно мимо, не погладил по голове за нарушение мыслимых и немыслимых правил, а пытался воспитывать, направлять. И к своему стыду, Гарри понял, что должен был быть благодарен Снейпу, а не злиться на него. Вот почему так легко ему дались переговоры с Малфоем-старшим и профессором. Он банально сравнил их с остальным своим окружением и оценил поступки той же Макгонагалл и Снейпа, Малфоя и Артура Уизли, Драко и Рона.       Профессор Снейп тоже изменил своё отношение к Гарри. Раньше он злился на него за то, что тот так безалаберен и глуп, что не хочет учиться, что связался с лентяем Уизли, что постоянно влипает в какие-то передряги. А он ведь давал клятву Лили, что позаботится о её сыне. И как было её выполнять? Но после первого курса кое-что прояснилось. После истории с Квирреллом Северус Снейп зашел в кабинет директора и потребовал объяснений, почему ученики школы подвергались такой опасности. На что директор, добродушно улыбаясь, ответил, что Гарри нужно набираться опыта, чтобы, когда придёт время сразиться с Волдемортом, он был готов.       Снейпа передёрнуло от циничности этого заявления. Во-первых, Волдеморт исчез, во-вторых, Поттер — первокурсник! Какой опыт? В-третьих, его нужно было наказать за нарушение правил, а его наградили баллами, зачем раздувать самомнение мальчишки? Такими темпами к совершеннолетию они получат неуправляемого самоуверенного зазвездившегося недоучку.       Винить во всём Поттера Северус перестал, так как понимал, что директор просто лепит у мальчишки какой-то только ему нужный и понятный характер, но воспитывать по мере возможности продолжил, как и подстраховывать, если знал об очередной передряге Избранного. Окончательно изменил своё мнение по отношению к Поттеру Северус Снейп после того разговора, когда он узнал, что Гарри стал Лордом, и просмотрел воспоминание о сражении с василиском. Не уважать такого человека Северус просто не мог. И чем больше он узнавал о настоящей жизни Гарри, а не о том, как эту жизнь представлял Дамблдор, тем теплее относился к парню. Не был он похож на своего легкомысленного отца. Совсем не похож.       По обоюдной договорённости Гарри и Снейп продолжали изображать извечных врагов на уроках, но, к сожалению, не учли, что за этой враждой следило два факультета с первого курса, некоторые студенты иногда даже ставки делали, кто кого сегодня «положит на лопатки». Уроки зельеварения, а теперь и уроки защиты, которые вёл профессор Снейп, на курсе Гарри Поттера всегда проходили совместно со Слизерином, так что накал страстей был нешуточный, студенты обоих факультетов добавляли масла в огонь. А теперь вялые перебрасывания острыми словечками, которые и оскорблениями вовсе не были, а так, соревнованиями в сарказме, не могли пройти незамеченными.

Интерлюдия

      Кабинет директора.       — Профессор Дамблдор, вызывали? — несмело зашла в кабинет Гермиона. Сзади, переминаясь с ноги на ногу, стоял Рон.       — О, Гермиона, Рон, здравствуйте, — радушно поприветствовал учеников директор. — Проходите. Чаю?       — Спасибо, — кивнула девушка, явно обрадованная хорошим настроением директора, и первая присела к столу. За ней потянулся и Рон.       — Как у вас дела? Как продвигается учёба? — начал издалека директор, магией разливая чай в три чашки. — Вот, угощайтесь печеньем.       Гермиона взяла чашку в руки, сделала маленький глоток и поставила на место. К печенью, в отличии от Уизли, который прихватил сразу две штуки, она даже не притронулась.       — Всё хорошо, профессор. Уже начали готовиться к зимним экзаменам.       — Замечательно. А Гарри как? — вроде бы между прочим спросил Дамблдор.       — О, у Гарри тоже всё хорошо, — похвалила парня Гермиона. — Он в этом году взялся за ум, выполняет домашние задания, оценки подтянул.       — А ты, Рон? С зельеварением нет проблем в этом году? — хитро улыбнулся директор.       — Э-э, всё нормально, — ответил он, даже не прожевав до конца печенье. — Снейп…       Гермиона наступила на ногу Уизли.       — Я хотел сказать, что профессор Снейп больше не преподаёт зелья, и у меня всё хорошо, — покраснел парень.       — А как с Защитой от Тёмных Искусств?       — О, с Защитой у нас тоже всё хорошо. В прошлом году Гарри хорошо нас подтянул в этом предмете, и теперь нам легче, чем тем, кто не был в Отряде Дамблдора, — с гордостью заявила Гермиона.       Вот так мило беседуя, попивая чай, шутя, Дамблдор расспрашивал Гермиону и Рона об их успехах и проблемах, время от времени попутно интересуясь о том, как обстоят дела у их друга Гарри, пока не узнал и о том, что в этом году Гарри отдалился от них и часто занимается сам, что вражда Гарри и Снейпа сошла на нет, что у Гарри появился вкус (это Гермиона определила), и тот стал одеваться намного лучше, что Гарри часто общается с мисс Боунс. Директор только мило улыбался и вставлял подбадривающие словечки, типа: «Эх, молодость!», при этом всё запоминая и анализируя. Многое в поведении Избранного ему не понравилось, и это срочно нужно было исправлять.