Тихое место

На закате наконец-то добираемся до последнего городишки на границе штата. Возле обшарпанного здания автовокзала телефонная будка. Я прошу Робби подождать меня. Он с облегчением садиться на пыльный придорожный газон, не задавая мне лишних вопросов. Захожу в будку, бросаю мелочь и набираю знакомый номер. - Алло, - после трех гудков, я слышу голос отца. – Алло? Сандер, это ты сынок? – чуть громче говорит он. - Привет пап, - выдавливаю я, наконец. - Ты в порядке? - Да, все нормально, - глаза начинает предательски щипать. - Послушай меня, Сандер. Что бы не произошло, возвращайся домой. Тут ты будешь в безопасности. - Но не Робби. Его отец – вор и убийца… - Мы что-нибудь придумаем, - не сдается отец. – Мы пойдем в полицию. - Он и есть полиция, - я еле сдерживаюсь от приступа истерического смеха. - Сандер… - Передай привет маме и скажи, что я скоро вернусь, - тараторю я и бросаю трубку. Быстро вытираю лицо рукавом и иду, к поджидающему меня Робби. Мы берем два билета до ближайшего городка. Внутри огромного серебристого автобуса, очень тепло. Мы с наслаждением валимся на мягкие сиденья. Робби переплетает наши пальцы и кладет курчавую голову мне на плечо. Он говорит, что наш автобус похож на синего кита. Такой же медленный, неповоротливый и добрый. Я улыбаюсь его мыслям, прикрываю глаза, представляя, как мы плывем внутри огромного синего кита, сквозь голубую толщу воды. Мы засыпаем, окутанные ложной иллюзией безопасности. Я просыпаюсь от того, что автобус встряхивает, когда он начинает съезжать на грунтовую дорогу. Озираюсь, замечая, что остальные пассажиры делают тоже самое. Робби продолжает крепко спать. Его голова болтается, как у тряпичной куклы. - Извините ребята, у нас кажется внеплановая остановка, - объявляет водитель. Я трясу Робби, пытаясь разбудить как можно быстрее. Он открывает глаза, хлопая пушистыми ресницами и, кажется, вообще не понимает, где он сейчас находится. - Оставайся тут, - говорю я громко, встаю и быстро иду по проходу к водителю. Внутренности сжимаются в тугой узел, когда я вижу, как белая тачка с мигалкой на крыше медленно, словно акула объезжает автобус в правого бока. Это точно они. - Пожалуйста, не открывайте этим людям дверь, - кричу я водителю. – У меня есть много денег, я заплачу, только не открывайте. Водитель ошарашено таращится пачку купюр, которыми я размахиваю у него перед носом, но продолжает тянутся к кнопке открытия дверей. Когда шериф и отец Робби выходят из машины и подходят к автобусу у меня начинается настоящая паника. Я пытаюсь схватить водителя за руки, он вырывается, деньги падают куда-то нам под ноги. С ужасом замечаю, что двери за моей спиной с шипением открываются. Водитель с идиотским выражением на лице, медленно поднимает руки вверх. - Все в порядке дамы и господа. Полицейская операция, - говорит шериф, показывая всем свой значок. – А ты на выход, пацан, - добавляет он тихо, чтобы услышал только я. Я ищу глазами Робби, но он резко хватает меня за куртку, выволакивает наружу. Сталкиваюсь глазами с отцом Робби. Он мерзко улыбается мне и залазит в автобус. Шериф бросает меня на капот своей машины, заламывает руки и щелкает наручниками. - А вот и мой ангел, - я слышу голос отца, пытаясь провалиться в сиденье и исчезнуть. Вижу Сандера, беспомощно прижатого к капоту. Теперь все окончательно кончено. Мы сами посадили себя в ловушку. Отец стискивает мое плечо и волочет к выходу, продолжая увещевать окружающих, что все в порядке. Я чувствует, как начинаю беззвучно плакать. Он усаживает меня на переднее сиденье и захлопывает дверцу. Сандер смотрит на меня сквозь запотевшее лобовое стекло, как будто пытаясь приободрить, но от этого только больней. Водитель автобуса выносит наши рюкзаки, отдает отцу, стараясь не смотреть никому в глаза, и уходит. Они с шерифом стоят, наблюдая, как автобус медленно выползает с гравийной дороги обратно на шоссе. Отец что-то спрашивает у Сандера, он отвечает, и я с ужасом замечаю вспыхнувшее выражение бешенства на отцовском лице. Оно появлялось каждый раз, когда он избивал маму. Или меня. Он хватает Сандера и швыряет на острый гравий. - Хватит! Мы закопали их! – я выскакиваю из машины и замираю. - А точнее, малыш? – отец замахивается и пинает Сандера под дых. Прямо в раненый бок. Сандер смертельно бледнеет, прикрывает глаза. Мне кажется, что меня сейчас вырвет. - Это на севере. Я покажу, - почти шепчу я. - Вот и славно. Отец хватает Сандера и тащит на заднее сиденье. Кажется, он всё таки потерял сознание. Шериф садится рядом с ним, я залажу на переднее сиденье, рядом с отцом. Мне кажется, будто кто-то выключает солнце. Начинается холодный ливень. Мы возвращаемся домой. Прихожу в себя от острой разливающейся боли в животе. В салоне полумрак и тишина, которую нарушает лишь скрип работающих дворников. Шериф сидит рядом со мной, уставившись куда-то в темноту за окном. Робби, услышав меня, аккуратно оборачивается. Его глаза полны обреченности и какого-то немого прощания, будто перед казнью. Это наполняет меня жгучей яростью. Мне хочется рвать и метать, но только чтобы никогда не видеть его таким. Его отец бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида. - Ну, и влип же ты пацан. А всего-то надо было, не лезть не в свои дела, - говорит он с ухмылкой. – Все ведет к последствиям. Это жестокий мир. Ангелы давно покинули нас. - Да что ты знаешь об ангелах, - говорю я, вкладывая в это весь яд. – Или это твоё хобби, да, избивать ангелов? Он снова смотрит на меня, прищурившись, но не отвечает. - Сколько у тебя ещё бензина, - встревает в наш разговорный поединок шериф. - Пол бака, должно хватить - Давай все же заправимся. Да и детям нужно что-то перекусить. Я с явным недоверием выслушиваю его, но чувствую, что даже в этих обстоятельствах не против чем-нибудь перекусить. И Робби нужно обязательно поесть. - Хорошо, - наконец соглашается отец Робби. Мы делаем остановку на маленькой заправочной станции. Шериф приносит аппетитно пахнущий пакет с картошкой фри и большие стаканчики с горячим кофе. Он предусмотрительно застегивает мне наручники впереди. - Давай я тебя сменю, - предлагает он отцу Робби. – Эту картошку лучше есть двумя руками, м? И тот секунду поколебавшись, соглашается. Они меняются местами. Дорога одиноко петляет среди туманного леса и нескончаемого дождя. Меня начинает смертельно клонить в сон, что, вроде, абсолютно нормально. Последние ночи мы спали, где придется, не считая ночи в отеле. Может на меня ещё действует последняя принятая утром, таблетка обезболивающего. Я вижу, что Робби уже крепко спит в очень неудобной позе, уронив голову на грудь. Перевожу невероятно тяжелую голову вправо, его отец тоже спит, откинув голову назад. Бросаю последний взгляд на шерифа, убедившись, что он действительно продолжает вести машину и, просто отключаюсь. Прихожу в себя от резкого толчка. Все тело ужасно затекло, а рот, будто полон песка. Пытаюсь проморгаться, вижу, как шериф проходит перед капотом в свете фар с моим рюкзаком и исчезает в темноте. Теперь всё встает на свои места. Он что-то подсыпал нам в кофе. Я чувствую, как снова проваливаюсь в мучительный сон. Просыпаюсь второй раз в неясных сумерках. В салоне стало заметно прохладно. Часы на приборной панели показывают половину пятого утра. Робби все еще крепко спит, повиснув на ремне безопасности. Его отец тоже. Я холодею от мысли, мгновенно пришедшей ко мне в голову. Выхватываю охотничий нож у него на поясе и подставляю лезвие к горлу. В ушах гремит сердце, меня захлестывает ненависть, но я медлю. Нет. Я не могу. Заталкиваю нож обратно в ту же секунду, когда шериф всхрапнув резко просыпается, уставившись на меня. - Что это за дерьмо, - он пытается размять шею и вылазит из машины, обходит и открывает багажник. - Мать твою, - орёт он, отчего Робби вздрагивает и тоже приходит в себя, сразу оборачиваясь в поисках меня. Я киваю ему, давая понять, что в порядке. Его отец садится за руль, достает из бардачка бутылочку виски и делает три больших глотка. Он запускает мотор и мы снова едем дальше в абсолютной тишине. Через десяток километров, я начинаю понимать, что Робби показывает ему дорогу не к месту со спрятанными деньгами, а к маленькому озеру. К десяти утра мы добираемся до него. Я содрогаюсь от вида мутно-черной поверхности озера, затянутого туманом. Ветер содрал последнюю листву и смешал с грязной водой. Робби сидит, уставившись в лобовое стекло. Зачем он привел своего отца именно сюда? Что он собирается делать? Я мысленно кричу ему, но он даже не оборачивается. Его отец выходит из машины, открывает дверь с моей стороны. В нос бьет запах сырости и прелых листьев. Он заталкивает меня на водительское место и пристегивает наручники к рулю. Теперь я могу видеть лицо Робби, но оно остается абсолютно непроницаемым. Глаза пустые, будто тут только его оболочка. Когда он медленно щелкает ручкой и выходит из машины, ко мне подступает паника. - Робби! Робби! – я начинаю биться, игнорируя то, как с каждым рывком, наручники режут мои запястья. Они идут прочь от машины. Ярко-желтый капюшон Робби почти сразу темнеет проливного дождя. Его отец держит в руке маленькую лопату. Лобовое стекло быстро потеет, а с другой стороны бегут сплошные потоки дождя. Я замираю, пытаясь приглядеться. Робби берет какую-то палку с земли, садиться на колени и начинает копать. Его отец стоит над ним, не сводя глаз. Я вздрагиваю, когда Робби резко вскакивает на ноги и направляет на него мой кольт. Я вижу страх в его глазах. Впервые за всю мою жизнь вижу, что он, застигнут врасплох. Я молюсь тому, чтобы Сандер понял, что я не собираюсь его бросить. Отец бросает лопату и приподнимает открытые ладони. - Ей, малыш, ты чего? – фальшиво тянет он. - Не называй меня так, - говорю я, возведя курок. Он нервно сглатывает, смахивая дождевые капли с лица. - Опусти пистолет. Все будет хорошо. Это же я. Всегда будем только ты и я, малыш. Повтори. - Заткнись, - шепчу я и нажимаю на курок.