Последний шторм

      Зрелище оказалось… удручающее.       Нет, на язык просилось слово погрубее, но Эрин, положа руку на сердце, осознавал — виноват он сам. В своём выборе, в бездумной трате денег — шутка ли, тридцать золотых в месяц за такую… такое…       Но сюда тянуло. В лес, где Неметон шепчет фейри, зовёт к себе, словно пускает невидимые корни и неизменно притягивает к себе всех, в ком течёт хоть капля фейской крови. Да и Бальтазар, незримо присутствовавший рядом с ним во время сделки с вороватым регистратором, не был против. Он, конечно, пёс и спросу с него мало, но за долгие годы вместе Эрин успел понять, что его жутковатый спутник обязательно вмешается, если что-то пойдёт не так.       Что ж, пошло. Эрин, например, понятия не имеет, как будет зимовать в домишке не то чтобы совсем разваливающемся, но видавшем лучшие времена… эдак полсотни лет назад.       — Признайся, вы с ебанутым деревом решили меня угробить? — пробурчал он, обернувшись к довольно развалившемуся на траве псу.       Тот, разумеется, не ответил, только деловито повёл ушами — мол, не ворчи, мне нравится.       Ну ладно, если осмотреться, всё не так уж и плохо. Крыша протекает всего в... нескольких местах, с облезлыми стенами вполне можно жить, а внутри не грязно — видимо, арендная служба решила немного прибраться для приличия. Даже имеются тонкие занавесочки на окнах и кое-какая мебель. Старая, но крепкая, если обработать от вредителей и покрасить — можно выдать за винтаж. А вот чар на доме нет никаких — то ли в здешних местах, благодаря всё тому же одиозному дереву, ничего не держится, то ли просто всё выдохлось за давностью лет. Кто знает? Но проблемка серьёзная. Адский пёс и ебанутое дерево в покровителях — неплохое подспорье, да только жить в одиночестве, всё равно что посреди леса да с отпертыми дверями — то ещё удовольствие.       Впрочем, случалось ему жить и без таковых вовсе. Это в Аэльбране, спасибо Арману, у него появилась невзрачная и крохотная, но всё же комната и вполне приличная работа — там, где в силу климата растут одни колючки да бестолковые пальмы, магу земли платят более чем неплохо. До того же… ну да, всё тот же лес, куда он бежал, подгоняемый жутким даром и желанием оказаться подальше от своей семьи.       Даже смешно — столько лет прошло, а Эрин вернулся к тому, с чего начал. Разве что в голове немного прояснилось, и страдать по так и не признавшей его семье больше не хочется. Он фейри. Сильный ли, слабый ли, но в Синтаре мага земли лучше него поди сыщи. Даже местный Принц Теней, который и не принц вовсе, а самый обычный городской прощелыга со связями, восхитился. Ну или сделал вид. Но с работой помог в три дня — устроил всё тем же садовником, что по мнению фейской родни есть занятие недостойное. Зато высокооплачиваемое, честное и Эрину нравятся. Растения и даже камни — все они куда лучше людей. Слушают, шепчут, подчиняются и растут, стоит только поговорить с ними, как бы странно это ни выглядело со стороны. Эрин привык быть странным, и окружающие обычно привыкают.       — Не разлёживайся тут, — сказал он Бальтазару, устроившемуся было на диване, старом, но крепком с виду. Это если не думать о клещах, которые развелись в нём за время без хозяев. — За хворостом пошли, коль уж согревающих заклинаний нам не отсыпали. Дворец в порядок приводить будем.       Пёс глянул недовольно, и Эрин было решил, что никто никуда с ним не пойдет. Но затем Бальтазар вдруг принюхался и с невиданным энтузиазмом пошел к двери. Куропатку что ли поблизости учуял?..       Что ж, с голоду они не помрут, даже если Эрина вдруг выпрут с работы — лес, начинающийся почти сразу за домом, кишит ягодами, грибами, орешником и всяким лесным зверьем. Большую часть из которого трогать можно только с разрешения Неметона, но что-то подсказывает — они договорятся. Уж Бальтазар договорится точно — грим вовсе не домашний песик, его с этими местами связывает сама магия. Эрину по душе еда более цивилизованная, коей в достатке водится в любом человеческом поселении. А уж в портовом городе, куда стекаются купцы из-за моря, и подавно. До ближайшего портала, правда, минут двадцать пешим шагом…       — Нет, серьёзно, куда ты меня притащил? — посетовал он в очередной раз, подумывая, не натравить ли на обманщика-регистратора кого-нибудь из ребят Найри.       Для проформы, чтобы не думал больше шалаш в лесу рекламировать как «загородный дом в экологически чистом районе с видом на море». До моря того и впрямь недалеко, но вот с видом на него регистратор явно приукрасил — через чащу леса даже самый бушующий океан разглядит только знатный фантазер.       Зато шум моря слышен уже отсюда. Размеренный, умиротворяющий. Он успокаивает нервы и примиряет с действительностью — с халупой, которую Эрин опрометчиво снял, с дурной магией, приносящей лишь кошмары… А вместе с морем успокаивает и щебет лесных птиц, и шум листвы в вышине.       Эрин поднял голову — за густыми кронами почти не видно неба, для Синтара — привычно серого, готовящегося вот-вот разразиться очередным дождём. Только небольшой участок, на фоне которого кружится в вышине огромная птица.       Птица заложила крутой вираж, камнем рухнула вниз, точно летя Эрину навстречу…       Эрин же понял — увы, с большим опозданием — две вещи. Первое — птица и впрямь летит к нему. Второе — ни хрена ж это никакая не птица.       …на рабочем столе Армана было не так много лишних вещей, и почти все они оказались поделками его ученика. Эрин уже толком не помнил его имени — Курт? Кэрт?.. — однако вечно залипал при виде статуэтки грифона, вставшего на дыбы. Сияющее серебро и лёгкий узор черни, и две переливчатые янтарные бусинки на месте глаз. Стоило только очутиться в кабинете, и взгляд намертво прикипал к грозно распахнутым крыльям, а руки сами тянулись потрогать… Дошло до того, что Арман (само собой, ехидно посмеиваясь) передарил ему безделушку. Мол, от неё всё равно толку хер да маленько.       Эрин отказываться не стал: фейри в принципе-то падки на всякие цацки, а уж эта ему ужасно понравилась. К тому же… грифон казался важным. Пусть и неведомо чем.       «Да теперь уж ведомо, — меланхолично постановил Эрин. — Судьба моя — быть сожранным этой пернатой хуёвиной».       Грифон был чудовищно огромен — куда уж той статуэтке! — и столь же чудовищно быстр. Подняв шквал ветра своими громадными крыльями, он на удивление мягко приземлился у края полянки, грозно заклекотал. Где-то здесь должен был включиться пресловутый инстинкт самосохранения, да только Эрин вовсю пялился на ожившую статуэтку — серебро, и чернь, и бусинки янтарные! — и почему-то никак не мог поверить, что его съедят.       На землю он всё-таки упал. То ли виноват внезапно накативший страх, то ли ветер, поднятый гигантскими крыльями и сбивший с ног. Эрин невольно попятился назад, вжался спиной в дерево, зажмурился, в последний момент увидев, как загораживает его собой Бальтазар, широко расставляет лапы, рычит, низко склонив голову…       Рык стих, а вместе с ним и ветер, поднявший в воздух листья. Плеча коснулась чужая рука — вполне себе человеческая.       Грифон внезапно куда-то делся.       Не привиделось же, ну в самом деле?..       Не привиделось. Просто грифон, как это у них бывает, обернулся человеком. Мужчиной. Молодым, красивым, пугающе знакомым. Среди всей этой серо-зелёной глуши он казался осколком солнца — смуглая кожа цвета мёда, буйно вьющиеся тёмные волосы оттенка корицы, сверкающие янтарём глаза…       Эрин знал, кому принадлежат эти глаза. Ошибиться просто невозможно.       Он видел их столько раз, столько лет подряд. И всякий раз они лишали его воли и сил, отнюдь не в романтическом смысле. Хотя и в нём, возможно, тоже — сложно не ощутить привязанность к тому, кого видишь пусть не каждый день, но достаточно часто, чтобы навсегда запомнить черты лица, цвет глаз …       — Я тебя напугал? Ты в порядке? — звучным, чуть хриплым голосом осведомился такой знакомый незнакомец. И, не дождавшись никакой реакции, повторил свои слова — уже не по-эрмегарски, но на хорошем фейском.        В многочисленных снах, галлюцинациях, видениях тот, кого он знал — и не знал вовсе, — никогда не говорил с ним на фейском. Вообще никак не говорил. Только улыбался, беззвучно звал за собой, просто… был. Рядом — протяни руку, почувствуешь тепло тела и гладкость кожи. Эрин пытался. Но ответом на эти попытки была лишь дымка, что рассеивалась тотчас. Будто не было в нём ничего настоящего, будто он среди всех видений Эрина был самым нереальным, то ли призраком прошлого, то ли вовсе плодом нездорового воображения. С его даром это вовсе не редкость — баэн-ши не зря вымерли. А те, кто нет, не зря проводили свою жизнь в наглухо замурованных башнях.       Что ж, всё бывает впервые.       Руку Эрин оттолкнул, силясь развеять очередное видение. Не сейчас, так не вовремя — ему ещё накладывать чары на своё новое жилище, и это сожрёт весь резерв…       — Нет! — вскочив на ноги, выкрикнул Эрин. Отвернулся, зажмурился, не желая смотреть, не желая видеть того, что неведомая сила в очередной раз пытается ему показать. — Я не!.. Не сейчас!       Он ведь так боялся этого. Что видения всё же сотрут грань между собой и реальностью, что различить их будет невозможно. Что однажды чужое дыхание будет казаться настоящим, щекотать кожу на шее, а вновь стиснувшая плечо рука покажется удивительно тяжёлой и теплой. Боялся однажды не вынырнуть из тягучей вязи собственной же силы, которую не хотел и не просил.       Изогнутый нож, подарок старого друга, Эрин вытащил из-за пояса быстрее, чем успел даже понять, что делает. Кажется, однажды он уже делал так, и призрачный визитер тогда исчез, оставив за собой лишь тёмную дымку.       Лезвие коснулось кожи. Будто само надавило, подчиняясь привычному движению руки. Оставило царапину. А ещё — несколько капель крови.       Ни в одном видении так не было. Никогда ещё дыхание от этого зрелища не сбивалось так быстро. Никогда сердце не начинало стучать как бешеное. Никогда ещё…       — Шафрийская работа? Красиво.       Кровь. Алая. Пачкает загорелую кожу, ползет вниз, медленно, тяжело. Пахнет железом и солью.       — Ты не… — рука опустилась словно сама собой, выронила нож, который тут же воткнулся в землю, мягкую после недавнего дождя. — Не может быть. Ты не можешь…       — Что именно? — непонимающе проговорил мужчина. Провёл ладонью по царапине, стирая выступившую кровь, но капли проступили снова.       Ничего серьёзного, но Эрин вдруг ощутил непреодолимое желание коснуться, зажать нанесённую им рану. Рука потянулась к чужой шее сама собой, мазнула по горячей коже, оставляя алый след на пальцах.       — Настоящая, — пробормотал он, толком себя и не слыша. — Прости...       Эрин ожидал чего угодно, вплоть до хорошей оплеухи. Однако незнакомец лишь дёрнул бровью, качнул головой, усмехнулся краем рта.       — За что, за эту царапину? Ерунда, через полчаса заживёт.       Он поднял руку, вытащил из волос Эрина веточку кизила, невесть как там очутившуюся.       — Ты меня прости. Не хотел напугать.       Ему не кажется. В кои-то веки незнакомец оказался живым человеком, а не тёмной дымкой из видений.       Более того — знакомым его пса, который охотно дал себя погладить, стоило только нежданному гостю протянуть к нему ладонь. Впервые за все восемь лет, что они провели вместе, его адский пёс кого-то к себе подпустил.       — Его зовут Бальтазар, — зачем-то сказал Эрин на фейском. Тряхнул головой, отчего непослушные кудри упали на глаза, вынуждая повторить жест. И добавил уже на эрмегарском: — Это грим.       — Правда? Пять лет здесь живу, а грима вижу впервые, — незнакомец улыбнулся, не переставая гладить Бальтазара — тот вилял хвостом так радостно, будто встретил давнего друга. — Эй, Балти, ты слишком милый для грима!       А ведь и впрямь милый. Разумеется, если не знать, во что этот славный пёсик превращается при малейшей угрозе.       — Ты ему нравишься. Почему-то.       Улыбка сползла с лица незнакомца — точно солнце скрылось за тучами.       — «Почему-то»? — переспросил он эдак негодующе. — Побойся Хладной, маленькая фея, неужели я такой стрёмный?       — Что?       Внезапный вопрос сбил с толку, ошеломил. Заставил отступить на пару шагов назад, отвернуться, чтобы скрыть внезапно запылавшие от стыда щеки. И поди пойми отчего — Эрин ведь не сказал ничего такого и обидеть вовсе не хотел, просто…       Просто он настоящий. Разговаривает с ним, хотя не должен. Вообще ничего не должен, кроме как раствориться в воздухе, как делал столько раз до этого.       Настоящий. Живой. Тёплый. Существует в этом мире, более того — где-то совсем рядом. Дыхание сбилось снова, Эрин опёрся рукой — все той же, на которой остались следы чужой крови — о дерево. Под ладонью старая кора ожила, распустилась крохотной веточкой с наметившимися почками.       Его магия всё ещё при нём. А значит, незнакомец, кем бы он ни был, точно не видение.       — Прости, я… У меня проблемы с общением. И с новыми знакомствами. И с домом, так что…       — Вот как? Ладно, я тоже не из болтливых, — легкомысленно отмахнулся незнакомец, оборвав его на полуслове. — Зато мой лучший друг Тео не треплется разве что во сне — очень сомнительное, скажу тебе, счастье… А я, кстати, Шай. Будем знакомы.       — Эрин, — выдохнул он. И уточнил невесть зачем: — Эринвейн эрд Блайинор. Прости, мне правда пора…       Эрин покосился на кучу хвороста, будто она могла как-то помочь. Разговаривать внятно или спровадить нежданного гостя. Хоть в чём-нибудь!       — Понял, не дурак, — безмятежно протянул Шай. И, как ни в чём не бывало подхватив хворост, прошагал мимо. — Идём, посмотрим, что там с домом. Всё равно ж туда и собирался…       — Что? — во второй раз за их короткий диалог спросил Эрин.       Дурак малахольный как есть, не зря его Арман костерил все эти годы.       — Не нужно никуда идти. Я сам справлюсь.       Вышло, пожалуй, чересчур резко, но уж лучше так, чем терять дар речи всякий раз, когда знакомый незнакомец с янтарными глазами вздумает с ним поговорить. Или сопроводить куда бы то ни было.       Шай остановился, смерил его любопытным взглядом и вдруг залился смехом. Невесть откуда взявшийся ветерок закружил вокруг них, поднял ворох листвы, растрепал волосы — и сгинул, точно не было.       — Не сочти за грубость, маленькая фея, — выдохнул он, отсмеявшись, — но это вроде как мой дом. И всё вокруг него — тоже. Так что я вроде как ответственен за этот самый домик и твоё в нём безоблачное проживание.       — Ты…       — Я, я. Назовёшь меня «лорд Маклелан» — клюну в лоб. Больно. Теперь пойдём уже.       Лорд Маклелан?..       На взгляд Эрина, всю более-менее взрослую жизнь прожившего среди убийц и портовых торгашей, лорды выглядят несколько иначе. Что уж там, он и сам в какой-то степени лорд, хоть и не получит титула лэрда до скончания времён. И в его представлении, воспоминаниях, фантазиях лорд — это кто-то вроде его брата. Чопорный, разодетый в старомодные одёжки, шитые канителью, непременно с тонкой шпагой на поясе. Но уж точно не полуголый парень, улыбчивый, солнечный, ко всему прочему — собирающийся помогать ему с домом. А уж запрещающий себя звать тем самым лордом… Нет, это вовсе немыслимо!       Тем не менее несносный лорд-грифон таковым себя вовсе не мнил и, кажется, даже не собирался. Не позвал слуг, прячущихся по кустам, не спровадил Эрина в его лачугу, снятую за бешеные деньги. Фривольно позвал за собой, махнув рукой и прихватив вязанку хвороста. И чужую собаку-грима, от которой приличному главе рода стоило бы держаться подальше, чтобы тот самый род случайно не пресечь.       Двухэтажный дом-шалаш А-образной конструкции, состоящий всего-то из кухни, гостиной, ванной на первом этаже и спальни на втором, в присутствии Шая показался ещё более неказистым и невзрачным. Будто это Эрин виноват в его состоянии, а вовсе не ушлый барыга, сдавший этот кошмар бухого архитектора за приличные деньги.       Впрочем, справедливости ради, как раз в архитектурном смысле дом очень даже ничего. С резными ставнями, с перилами на крылечке и мансарде; бревна еще крепкие — дерево подбирали хорошее, не молодые сосенки, которые морить и красить, чтоб не подгнили — разоришься. И фундамент каменный, за таким от любого наводнения и урагана можно спрятаться.       — Да так-то добротный домишко, ещё нас с тобой переживёт, — Шай неспешно провёл ладонью по перилам крыльца. — Сейчас таких не строят, банально не из чего — каменные берёзы запретили вырубать ещё лет сто назад… Вот крыша — дерьмо, даже смотреть не полезу. Перестелить бы по-хорошему… и фасад подновить… и… и это я ещё внутри не был. М-да.       Он обернулся к Эрину, выглядя при этом чуть неуверенно и даже виновато.       — Как-то не очень вышло. Но я вроде и не ждал, что сюда вообще кто-то захочет въехать. Сейчас вот узнал, офигел, выфигел да полетел разбираться.       — А что с этим местом не так? — нахмурился Эрин. — Ну, помимо всего озвученного…       — Сразу видно, ты не здешний, — усмехнулся Шай, качнув головой. — В Синтаре найдётся немного желающих поселиться аккурат между Неметоном и Даэнэрис. Да ещё и при таком, хм, декоре… С тебя вот за это и впрямь содрали двадцать золотых?       — Тридцать, — машинально поправил он. — Вернее, даже шестьдесят — за два месяца…       С физиономии грифоньего лорда мигом сползло всё благодушие, и теперь он меньше всего напоминал обаятельного простачка. Как есть хозяин штормов, и даже скудная одёжка ничуть не мешает ему выглядеть внушительно, почти пугающе.       — Ах, шестьдесят, — протянул Шай нежным, но почему-то до демонов пугающим тоном. — Полагаю, произошло недоразумение. Я всё улажу.       — А регистратор это «улажу» переживёт?       — Ну разумеется! Как я тебе с мёртвого взыщу честно наворованное? — неподдельно изумился он. И снова окинул домик критическим взором. — Уверен, что хочешь здесь остаться? Мы могли бы подыскать тебе что-нибудь поприличнее.       Эрин глянул на дом. Пойдёт дождь — и плавать ему в своей кровати как на лодке. От людей далеко, и лес жуткий под боком. Да вот только…       — Я должен быть здесь. Неметон этого хочет. И он, и… — Эрин проглотил просившееся на язык «ты», кивнул на улегшегося на крыльце пса. — И ты ошибся, я местный. Откуда ещё может быть фея-полукровка, верно? Просто давно здесь не был.       — Ты жил в Аэльбране, — проницательно заметил Шай, одарив его трудночитаемым взглядом. И тут же уточнил: — По говору слышно. Я сам с востока, а говорю как столичный, потому что большую часть жизни в Иленгарде прожил… Ладно, а чего вернулся-то? Неужто скучал?       — По тучам, ветрюге и сырости? Уж точно нет, — буркнул Эрин. В очередной раз невольно приклеившись взглядом к обнажённому торсу собеседника, он зябко обхватил себя руками. — Тебе не холодно в таком виде?       Шай снова одарил его кривоватой усмешкой. И, внезапно вытянув руку, костяшками пальцев скользнул по щеке Эрина — нежно, деликатно, едва ощутимо. Но и этого хватило, чтобы ощутить лихорадочный жар чужой кожи.       — Я же оборотень, Эрин, мне холодно не бывает.       Странное тепло волной растеклось по телу. До Эрина не сразу дошло, что это не только от дурацкого смущения.       Тучи расступились, образуя просвет в плотной пелене. Яркое летнее солнце залило всё вокруг, согрело и ослепило, вдарив лучом прямо в глаза.       — Заряда хватит часа на три. Завтра возьмёмся твой шалаш чинить, а пока… грейся, — услышал он, пока пытался проморгаться. — Тёмной ночи, маленькая фея. Балти, ты за старшего!       Когда к внезапно посветлевшему миру вернулась чёткость, вместо нахального парня снова был грифон — всё такой же огромный и внушительный, но, как ни странно, уже и вполовину не такой страшный. И даже его орлиный клекот теперь казался не угрозой, а скорее беззлобной насмешкой.       Грифон стремительно взмыл вверх, под самые облака — и с каждым взмахом его крыльев они словно таяли, уступая место пронзительной голубизне неба.       — Вздорная утка, — припечатал Эрин ему вслед. — В яблоках!       Вот только глупой улыбке, так и ползущей на лицо, было всё равно. Ему тепло, уютно, даже магии в нём будто стало больше, что вернуло некоторую уверенность. В том, что завтра всё же настанет. А не потонет во тьме, как обещают его дурные видения.       И нет, дело вовсе не… Ладно, всё же в грифоне. В том, что кружится сейчас где-то в вышине и разгоняет ненавистную тьму.