Хорошие девочки попадают в рай, а плохие - куда захотят

      Желающие отпраздновать все-таки отправились в клуб: маленькой стайкой, группами и старательно не привлекая внимания. Кто-то разбрелся по домам друзей, кто-то просто забил, обрадовавшись, что хоть в этом году не придется ломать голову над костюмом только для того, чтобы выпить в компании. Роза недовольно поджала губы, когда Саша объявила ей о срыве планов, но не посмела ничего сказать, а самой Саше было глубочайше насрать, что она там себе думает. Она, все еще странным образом обескураженная и выбитая из колеи, ближайшее время не хотела видеть никого из своего старого окружения: даже подруг, которые панически ловили ее в школе и пытались выйти на связь в фейсе, чтобы объясниться и попросить объяснений за испорченный вечер хэллоуинской среды, который Саша еще не готова была обсуждать.       Она ждала выходных, чтобы скрыться от своего старого мира в маленьком пузыре нового — в пятнадцати минутах езды от дома, в пригороде Сент-Джеймса, в одноэтажном белом домике с одной изъеденной растворителем стеной. «Заберешь меня?» «во сколько?» «Мы хотим, чтобы было темно и страшно? Давай часов в пять» «у булочной?» «Ага»       Грайм так ничего и не сказал ей про конспирацию, поэтому Саша пользовалась ей без зазрения совести. Какие-то старые установки она еще не могла в себе перебороть, и, раз Грайма все устраивало, даже не собиралась.  — Ты купил мне пива? — отсутствие обычного приветствия уже становилось традицией.       Саша плюхнулась на переднее сиденье, и Грайм с готовностью протянул ей белый пакет-майку.  — Розового не нашел, виноват. Было, ммм, — он заглянул в пакет, — красное малиновое, зеленое вроде как с арбузом, и я не знаю, каким цветом это описать, тут нарисована волна, но мне обещали что-то ежевичное.  — Дай сюда, — смешливо фыркнула Саша.       Founders Rubeus, Founders Green Zebra и Sweet Water с неприлично длинным названием. Все, как на подбор: американский крафт.  — Я думала, ты купишь мне пару бутылок бельгийского крика и успокоишься, — призналась она, довольно прищурившись.  — Я же военный, Саша: патриот даже в мелочах, — он говорил с напускной серьезностью, но Саша хорошо чувствовала тонкий налет иронии в его словах.       Постироничный жабий сын.       Пока они ехали, она что-то рассказывала про школу: про учительницу экономики с чересчур активной гражданской позицией, про Стейси, которая потянула на физкультуре какую-то связку в колене и испортила всей команде чирлидерш тренировки. — Кстати, смотрел новый выпуск «Разрушительного ранчо»? — Разнесенная броня против бронебойных патронов разных стран? Видел, что вышло, но не успел посмотреть, так что не спойлерить.  — Ладно, ну хоть угадаешь, что было с тридцатым ноль шестым?  — Не пробил.  — Вот и смысл тебе спойлерить?       Грайм усмехнулся и загнал додж в гараж.       В доме приятно пахло специями для мяса и чем-то жареным: Грайм явно готовился к приходу гостьи. Саша привычно закинула бутылки в холодильник, походя оценив, что можно будет попросить поесть, если проголодается, любопытно заглянула в сковороду, призывно оставленную на плите, и вдруг испуганно отпрянула.  — Грайм, какого хрена?       В сковороде, трагично заломив в посмертной агонии длинные тонкие лапки, горсткой лежали жареные кузнечики.       Он вопросительно заглянул на кухню.  — Не трогай пока, это на просмотр.       Саша скривилась.  — Я эту дрянь есть не буду, ясно?       Жареный кузнечик смотрел ей как будто бы прямо в душу мертвыми фасетчатыми глазами. Саша никак не могла решить, хочет она блевануть или выкинуть сковороду в окно.       Она обернулась на Грайма, чтобы твердо выразить ноту протеста, но он лыбился так подозрительно широко, что Саша только прищурилась.  — Это ты специально, да? Меня эпатируешь?       Грайм пожал плечами, но лыбиться не перестал.  — Может, немножко, — признался он, закрывая сковороду непрозрачной крышкой. — Для тебя у меня есть чипсы и орешки.  — А ты рядом будешь сидеть и вот это есть?  — Лапки оторву, они в зубах застревают, — заметив Сашино позеленевшее лицо, он хмыкнул. — У тебя же обе подруги азиатки, неужели никогда такого не ела? Не так и страшно.  — Что за стереотипы? — Саша закатила глаза. — Самым страшным, что при мне ела Энн, был рыбный соус: он воняет просто невозможно. А ты мог бы и потерпеть со своей насекомьей диетой.  — Кузнечики хорошо заходят под фильм и сильно полезнее чипсов. Можешь потаскать у меня из тарелки, я не против.  — Если меня начнет тошнить, я сделаю это прямо на тебя, и стыдно мне не будет, — предупредила Саша, но Грайм не внял ее угрозам и только коротко хохотнул — его явно забавляло троллить ее своими видовыми фишками.       Саша, не в силах выдержать соседство с жареными кузнечиками, даже прикрытыми крышкой, позорно сбежала в гостиную. Там, как будто намереваясь окончательно добить ее чувство прекрасного, на журнальном столике торжественно возлежала огромная желтая тыква.  — Ты серьезно? — Саша простонала. — Уже даже праздник закончился, зачем тебе сраная тыква?       Грайм воззрился на праздничный овощ, как будто впервые его увидев или действительно задумавшись: а зачем он ее, собственно, купил?  — Да что-то настроение было, — он неопределенно махнул рукой. — Подумал, что, раз ты хочешь отпраздновать, то надо как-то дом приукрасить.  — Одной тыквой? — Саша скептически хмыкнула.  — Ее и одной слишком много, не находишь?       Саша задумчиво поджала губы. Нет, ну, если вот свечей добавить, веточек, чтобы выглядело, как дизайнерское решение с pinterest, то могло бы и сойти за украшение. Еще, конечно, убрать ее нахрен из дома на порог, но это уже будет немного странно: все соседи собирают в чулан свои хэллоунские декорации, а Грайм только сообразил поставить.  — Ладно, если у тебя есть толстые белые свечи из икеи, то… окей, ее уже ничто не спасет, забей.       Саша обошла тыкву с другого бока, и та воззрилась на нее криво вырезанными кухонным ножом глазами: одним овальным и одним почему-то круглым, — и улыбнулась широким зубастым ртом.  — Ты что, себя на ней вырезал? — разные глаза тыквенного монстра наводили на определенные подозрения.  — Не смог придумать более страшной морды, чем та, которую вижу в зеркале.       Саша одобрительно фыркнула.  — Знаешь, что мне в тебе нравится? Здоровая самоирония.       Может, не такая уж и дурацкая тыква, но сделать из нее красотку для tumblr aestetic уже точно не получится.  — Мне заранее страшно представить, как выглядит твой дом на рождество, — усмехнулась Саша, натужно перетаскивая тыкву со столика на пол — с глаз долой.  — Я не ставлю елку, — честно сообщил Грайм.  — Серьезно? Ты чудовище.  — Но если я смогу распутать клубок гирлянд из гаража, то будут гирлянды.  — Да ты просто душа праздника, — Саша отряхнула ладони и довольно подпихнула тыкву ногой глубже за диван. — Нет, правда, тебе ни один праздник не нравится? Ну, не знаю, может, у вас какие-нибудь свои есть? День…м-м-м…болота?  — Очень смешно, — Грайм хмыкнул и упрямо вытащил тыкву из задиванного небытия.  — Чел, ты пьешь пиво с названием «болотное», давай не будем вот про расовые стереотипы сейчас.       Грайм улыбнулся уголком рта и развел руками. Туше.  — Обычно, если мне хочется с кем-нибудь празднично выпить, я иду к Брэддок с Перси.  — Брэдси, — машинально перебила его Саша, и, поймав вопросительный взгляд, пояснила. — Ну, парочки так удобнее называть: соединяешь два имени и все. Типа Бранджелины вот. Брэдси. Да не смотри на меня так, звучит классно.  — Ладно, Брэдси, — он покатал новое слово на языке, задумался на пару секунд, а затем сам себе кивнул, решив, видимо, что его это устраивает. — Так вот, они постоянно меня зовут к себе, так что мне нет нужды как-то украшать свой дом самому, потому что всегда можно сходить к жабам, которые до сих пор выписывают интерьерные журналы, — он сделал паузу. — Но, если ты захочешь прийти, я повешу гирлянды. И, может, венок на дверь, если найду не очень блестящий.       Саша скептически хмыкнула, но на самом деле ей было немного лестно.  — Что, только для меня расстараешься?  — Не только, — Грайм неопределенно повел плечом, подбирая слова. — Для самого себя мне лень устраивать какую-то атмосферу, но если она порадует кого-то еще, то почему бы и нет. И оставь уже тыкву в покое: я вижу, что она тебе не нравится, но я порезал два пальца, пока вырезал ей лицо, так что она останется здесь.       Саша подняла руки и демонстративно отступила от тыквы на шаг, перестав незаметно подпинывать ее к стене.       Грайм пробубнил что-то вроде «так-то», но возвращать ее на стол не стал. Саша забралась с ногами на диван и приобняла подушку, положив на нее подбородок. За окном начинался дождь: первые жирные капли звонко шлепались на оконное стекло, небо грозно потемнело, запеленываясь в черные тучи. Грайм хлопнул по выключателю, залив комнату желтым электрическим светом, протянул Саше уже знакомый клетчатый плед и утопал на кухню за пивом и чипсами. Саша умиротворенно прикрыла глаза: ей было уютно.  — Что мы сегодня смотрим? — Грайм подтянул журнальный столик ближе к дивану, поставил на него походную синюю термосумку, забитую льдом, из которого гордыми айсбергами торчали бутылочные горлышки и баночные макушки. И кузнечиков своих он тоже принес, но хотя бы отставил от Саши так, чтобы ей было не рассмотреть в подробностях насекомьи трупы.       Саша потянулась, хрустнув позвонками.  — Раз уж тебе так дорог твой видовой национализм, то смотреть мы будем Рене Фроджерс.       Грайм обреченно закрыл глаза.  — Только не это.       Саша довольно, мстительно ухмыльнулась. На поиски фильма она потратила какое-то баснословно долгое время — целый час — и исходила исключительно из соображения «что бы она никогда в жизни смотреть не стала, если бы не подружилась с жабой». Рене Фроджерс была знаменитым режиссером — насколько вообще могла, будучи тритонкой, — и ее фильмография как раз очень удобно пополнилась каким-то мистическим триллером буквально в прошлом году. Саша даже не читала критики: на творчество Фроджерс, как режиссера, ей было глубочайше наплевать, а вот подтрунить над Граймом, заставив его смотреть с собой «настоящее искусство амфибий» так и подмывало.  — Да! — Саша вытащила изо льда свое пиво. — Будем смотреть «Червей песка» или как оно там. Кстати, ты не принес открывашку.       Грайм отобрал у нее бутылку и каким-то хитрым жестом хлопнул горлышком по краю стола. Саша даже немного впечатлилась.  — А говорил, что мы не реднеки, — легонько поддела она, забирая бутылку. — Давай, выключай свет, включай «Червей».  — Я понимаю, почему ты выбрала его, но тебе не понравится, — проворчал Грайм. — Фроджерс сделала себе карьеру, эпатируя человеческую публику «настоящей жизнью амфибий», — он скривился и показал пальцами кавычки. — Ты обвиняешь меня в национализме, но ты просто не видела, как это делают тритоны.  — Во-первых, я тебя ни в чем не обвиняю, — возмутилась Саша. — Просто шучу. А во-вторых, у тебя какая-то нездоровая неприязнь к тритонам, в чем твоя проблема? Вы же все в одной лодке.  — Не все и не в одной, — отрезал Грайм, включая приставку. — Тебе не обязательно в это вникать, но вообще-то у амфибий тоже есть своя иерархия. У нас было жесткое кастовое общество, которое люди сейчас неосознанно поддерживают.  — Мне уже немного скучно, но я все-таки спрошу: и кто у вас самый крутой?  — Тритоны.  — Ха, так и знала: ты завидуешь. А жабы типа самые угнетаемые или что?  — Нет, вообще-то лягушки, но эта граница немного размылась.       Саша фыркнула.  — Ну и чего ты паришься? Тебя даже почти не угнетают, а ты уже разнылся. Какой-то тритон в школе заставлял тебя делать за него домашку? Сейчас заставляет? Если сейчас заставляет, я его отделаю, так ему и передай.       Грайм еле удерживался от смеха, странновато булькая и давя проступающую улыбку.  — Все, закрыли тему, тебе все равно не интересно, — он бросил на Сашу лукавый взгляд. — Но я уже сказал: фильм тебе не понравится.  — Давай я сама решу, нравится мне или нет, ок? Я его теперь еще больше хочу посмотреть, включай давай: он точно есть на нетфликсе, я смотрела.  — Тебя так легко развести реверсивной психологией.  — Надеешься, что я откажусь, только чтобы доказать тебе обратное? Не прокатит.       Саша поставила на колени пачку соленого арахиса и отхлебнула пиво. Сладкое, малиновое, как слабоалкогольный сок. Вкусно, но совершенно беспонтово: в компании она обычно такое не пила, а здесь можно все — Грайм все равно не разбирается в том, что круто, а что нет. Тот, кстати, вдруг вспомнил про свет, но сначала зачем-то ушел из комнаты, вернулся с зажигалкой и уверенно направился к тыкве.  — О, черт, не говори, что в ней есть свечка, — деланно обреченно простонала Саша.  — В ней есть свечка.       В темноте светящаяся желтым огненным светом тыква уже смотрелась не так уродливо. Грайм поставил ее на обеденный стол, задумался, переставил на стул и перенес стул поближе к дивану, видимо, чтобы создаваемая тыквой аура хэллоуинской атмосферы сильно не рассеивалась. Саша даже не комментировала: только чуть посмеивалась про себя, посасывая сладкое малиновое пиво. Ее забавляло, что Грайм купил целую проклятую тыкву и потратил целый вечер и пару капель крови, чтобы привести ее в праздничный вид — и все только для того, чтобы Саше было атмосферно.  — Давай я тебе интерьерных фоток с пинтереста покидаю, чтобы на рождество вот так не было, — безобидно съязвила Саша, накидывая на вернувшегося на диван Грайма кончик своего пледа.  — Покидай, но я уверен, что это не поможет.  — Почему бы?  — Чтобы было, как на пинтересте, придется ремонт делать. Но так и быть: я засуну клубок гирлянд в стеклянную вазу  — Чел, это было модно, типа, лет пять назад.  — Да? А мне все равно нравится.       Саша закатила глаза и поджала ноги, окружив себя гнездом из диванных подушек. Грайму не досталось ни одной, но он, кажется, и не претендовал. Фильм начинался с красивого пролета камеры над девственным северным лесом. Густо зеленые, просвечивающие голубизной макушки хвойников эстетично укрывали обрывки тумана: кадры, конечно, отпадные, но в названии точно было что-то про песок.       Закадровый голос трагично начитывал какой-то длинный стих непонятного, но глубоко символичного содержания.  — Это фестивальное кино, да? — спросила Саша и закинула в рот горсть орешков.  — Это Фроджерс, — мрачно ответил Грайм, отрывая от кузнечика лапки.  — В аннотации было написано, что это триллер. Ну хоть кровища будет?  — Я откуда знаю, я не смотрел. Но тебе точно будет странно. Даже мне иногда странно.       Стихи на фоне леса наконец сменились каким-то движем. Молодая пара лягушек ехала на машине, видимо, по тому же лесу.  — Сразу скажи: они парень и девушка?  — Ты пол угадать не можешь или тебе интересно, встречаются ли они?  — Ну желтенький вроде парень, хотя второй вообще голубоватый какой-то. Окей, они гей-пара?       Грайм закатил глаза.  — Нет, голубая девушка, причем довольно симпатичная. Серьезно, ты думаешь, что мы цвет в зависимости от пола меняем?  — Ну не меняете, но можно же было актрису какого-нибудь нормального цвета подобрать, чтобы понятно было?       Грайм даже не стал опускаться до ответа, но когда лягушачья пара наконец вылезла из машины, чтобы осмотреть снятый ими домик в лесу («ха-ха, классика», — подумала Саша), он тихо проворчал:  — Ну видно же, что девушка.       Ладно, на самом деле отличить можно, но Саша просто откровенно подтрунивала. Она даже честно решила комментировать поменьше, чтобы насладиться невероятным зрелищем амфибийного кино (сама она никогда такое не смотрела, хотя всеядная в плане поп-культуры Марси наверняка что-то об этом знала), но, когда желтый лягух в порыве чувств к своей избраннице раздул горловой мешок и квакнул, Саша неприлично громко заржала.  — Так и знал, — буркнул Грайм и легонько пихнул ее локтем.  — Прости, ну просто реально, — Саша утерла выступившие от смеха слезы, — не, ну ты видел? Он квакнул!  — Потому что у них там романтический момент.  — Какой момент? — Саша прыснула. — Романтический? Вас реально прет, когда вот это, квакают?       Грайм закатил глаза: сегодня вечером он делал это так часто, что Саша опасалась, что они у него уже никогда на место не встанут.  — Я же говорил: Рене любит перебарщивать с нашей «уникальной культурой». Бывает, конечно, квакнешь иногда красивой девушке на свидании, но вообще это не очень прилично.       Саша пока не поняла, пьяненькая она или ее действительно невероятно прет происходящее, но она фыркнула, хихикнула, задумалась, представив квакающего Грайма, и снова фыркнула.  — Ты тоже, что ли, так делаешь?  — Могу, — он не стал отпираться. — И вообще не понимаю, почему это тебя так веселит: ты, вот, например, краснеешь иногда или шерсть дыбом встает, но я же не комментирую.       Саша, потянувшаяся было за банкой с зеленой зеброй, вдруг осеклась и шокированно уставилась на Грайма.  — Что у меня дыбом встает?!       Он оторопело моргнул.  — Шерсть. Угх, эти, волоски у тебя на теле.       Саша оскорбилась до глубины души и как-то рефлекторно спрятала руки в плед.  — Нет у меня никакой шерсти, ясно тебе? Это пушок. И вообще его не так и много, прям так ты и заметил.  — У всех людей он есть, чего ты вскинулась? У нас нет, поэтому заметно.       Саша недовольно нахохлилась, но руки так и не вытащила. Грайм, видимо, осознав, что задел какую-то болезненную точку, но так и не поняв, в чем именно проблема, поерзал, подумал, и продолжил:  — Ладно, раз у тебя сегодня настроение глумиться, то смотри.       Он пошерудил рукой во льду, достал оттуда алюминиевую банку пива и, жестом фокусника на сцене, подкинул ее в воздух. А потом прямо в воздухе же поймал длинным выстрелившим из пасти языком.       Саша от неожиданности аж подпрыгнула. Грайм затянул банку в рот и проглотил целиком.  — Охренеть, ты ее прямо с железкой сожрал? Давай еще! — она радостно гикнула, вытащила из термосумки еще одну банку и зашвырнула прямо к потолку.       Длинный липкой язык играючи поймал ее в воздухе.  — Все, хватит, медленно пить я люблю больше, — усмехнулся Грайм, удерживая Сашину руку от того, чтобы перебросать все пиво.  — А тебе ничего не будет, что ты алюминия наелся?  — От пары банок ничего, — Грайм пожал плечами. — Но это не значит, что я буду доедать за тобой мусор.       Саша смешливо фыркнула, но больше ничего бросать не стала. Она безнадежно упустила завязку фильма: на экране уже кто-то куда-то бежал под тревожную музыку, — но суть-то вечера была не в фильме, а в том, чтобы немного напиться и весело провести время. Пока ее все устраивало.  — Арбузное мне что-то не очень, — поделилась Саша, встряхивая банку Green Zebra.  — Понял, больше не покупаю.       Он протянул ей свою миску кузнечиков: от большей части уже остались только сиротливые длинные лапки со шпорами. И то ли Саша уже набралась, то ли в темноте они выглядели не так страшно, но с какой-то молодцеватой отчаянностью она взяла насекомий трупик. Грайм выглядел немного удивленным.  — Дай почищу тебе.       Он отрывал от кузнечика лапки, взглянув с сомнением на Сашу, на всякий случай оторвал еще и крылышки, и усатую голову, оставив только мягкое брюшко. Если не присматриваться, то похоже на странный орешек или очень странную кукурузную палочку.  — Но если меня стошнит, то ты знаешь, куда, — предупредила Саша, зажмурившись и отправив кузнечика в рот.       Кузнечик хрустнул на зубах хитином и солью, но вообще-то… не так и страшно. Просто какая-то соленая закуска.  — Еще будешь? — Грайм улыбался ей уголком рта.  — М-м-м, не. Не ужасно, но не, — Саша запустила руку в свой пакетик орешков. — Но, может быть, как-нибудь мне захочется.       Вряд ли, конечно, но после целого вечера безостановочного подтрунивания над земноводной сущностью своего друга, Саше хотелось сделать ему приятное.       На экране пролилась первая кровь, а за окном сильнее и крепче забарабанил дождь. Саша задумчиво посмотрела на струйки воды, стекающие по стеклу, чуть поерзала, устраиваясь поудобнее в своем гнезде из подушек и пледа, и подумала, что ей совершенно не хочется никуда уходить.  — Как думаешь, я могу остаться на ночь? — лениво спросила она.       Грайм кивнул.  — Разложу тебе здесь, только скажи, когда потянет спать.       Саша прикрыла глаза и благодарно ткнулась носом Грайму в плечо, тут же отпрянув.  — Ты взяла с собой что-нибудь? Щетку, пижаму?       Саша покачала головой и вдруг вспомнила, что у Грайма наверняка не найдется ни мицеллярной воды, ни ночного крема, и спать ей придется прямо в том, в чем приехала — а она не настолько пьяна, чтобы ее это не волновало.  — М-м-м, черт. Ладно, в следующий раз, — она действительно сожалела — это не то же самое, как когда не хочешь зависать у надоедливой приятельницы на афтепати и не знаешь, как отмазаться.       Грайм пожал плечами: он делал вид, что ему все равно, останется она или нет, но Саше хотелось думать, что он все-таки тоже немного расстроен.  — Заведу гостевую щетку и какой-нибудь человеческий халат, — наконец, выдал он после непродолжительной паузы.       Саша улыбнулась про себя и с тихим щелчком вскрыла последнюю банку пива.