Ghostly

Холод кусает за нос неожиданно до слез. Хана умудряется облиться ими до потекшей туши за короткое расстояние. Она свято верит, что слезы эти исключительно от мороза. Никаких эмоций. В подъезде тепло и тихо. До нужной квартиры она добирается на лифте, сжимая в ослабевших руках сумку. Там все еще звякает чаша и бутылка воды, а амулет похоронен под косметичкой и учебниками. Сегодня она в руки его точно не возьмет. Трижды нажимает на дверной звонок, слыша за дверью громкие голоса и смех. Ли пару секунд все-таки вслушивается в знакомые тембры голоса, живые и, кажется, счастливые. Может, пора уходить? Дверь открывают быстро. На пороге ее встречает Бан Чан в фартуке, перемазанный мукой и еще чем-то, что Хана не успевает разглядеть. — Привет, сестренка, — улыбается Крис, заключая девчонку в легкие объятия. От него приятно пахнет готовкой и солнцем. Бан Чан неловко отходит назад, пропуская гостью, и тут же морщится, извиняясь за белое мучное пятно на ее куртке. — Тогда я возьму первый кусочек, — в знак примирения требует Хана, бросая сумку под ноги. — Не-е-ет, дорогуша, первый кусок мой, я застолбил час назад, — врывается искристым потоком слов Хан, приваливаясь слегка нетрезво к стене. Следом появляются Минхо со своей девушкой, держа в руках кружки. Хана обнимает сладкую парочку, чмокает в щеку и тут же натыкается взглядом на застывшего в проеме Феликса. — Расступитесь, — просит он, протискиваясь между Ханом и Бан Чаном. Парни тут же зажимают его между собой, пытаясь поцеловать кто куда. И если Хану почти удается дотянуться до чужих губ, то Крис сдается первым и просит пройти на кухню новоприбывших. — Ты как? — Феликс умудряется даже не испачкаться после страстных объятий. Принимает куртку из рук своей девушки и замирает напротив, приваливаясь спиной к стене. — Пиво есть? — тихо интересуется Хана, встречаясь с ним взглядами. Короткий кивок и приглашающий жест. До мозга костей галантный и приветливый Феликс сегодня менее радушен. Его холод на лице не отпечатывается и вообще, уловить можно только тем людям, которые его хорошо знают. Хана думает, что ей не показалось то, как Бан Чан что-то тихо шепнул Феликсу тогда, прижимая к себе. Видимо, просил не злиться. И, видимо, просьба отклонена. Горячая вода согревает ледяные пальцы, принося рой неприятных мурашек. Девушка хорошо чувствует Феликса позади себя: он молча наблюдает и уходить не спешит. — Ты бледная, — подмечает парень, глядя на чужое отражение в большом зеркале. Хане даже смотреть туда не хочет. Ежится, будто снова оказалась на морозе, и неловко сдергивает все полотенца, пытаясь достать одно. Ёнбок помогает ей их собрать, вешает аккуратно, отбирая единственное, солнечно-желтое для рук. Молча промокает им женские пальцы, растирает медленно, чтобы не причинить лишней боли, а затем, словно сдавшись собственным мыслям, тяжело выдыхает. — Не спрашивай, — просит его Хана, утыкаясь носом в теплое мужское плечо. — Пожалуйста. — Не задавать вопросы становится все сложнее, — честно откликается на просьбу Феликс. Хана его понимает. Давно бы уже засыпала ими с горкой, но верит, что Ёнбок отличается от нее кардинально. Это не игра в черное-белое, где противоположности притягиваются. Она уверена: Феликс — недостающий кусочек ее собственной души. На кухне пахнет вкусной едой и домашним спокойствием. Бан Чан предусмотрительно вытаскивает тарелки, разливает пиво по стаканам и включает колонки погромче, чтобы ни у кого не осталось совершенно тяжелых мыслей. — Я не представляю, как можно сложить самолетик так, чтобы он полетел без ветра, — спорит Джисон с Минхо, который только над нетрезвым другом посмеивается. — Талант, — просто сообщает Лино, складывая третий по счету бумажный самолетик из доклада Феликса и выпуская его в полет по кухне. — Я думал твой талант пить и не пьянеть, — справедливо подмечает Хан, опрокидывая в себя еще одну стопку соджу. — Ты бы так не налегал, — тихо просит девушка Минхо, за что получает лишь глупую бесстыдную усмешку. — А меня просто так не сломить. Увидишь, Мими, я буду трезвее всех вас вместе взятых, — грозится Джисон, за что тут же получает по кепке от Минхо. Их перепалка перетекает в очередной легкий спор о головных уборах. Хана застает ребят за увлекательными пояснениями плюсов и минусом кепок, шапок и бандам. — Ты сильно голодная? — тут же интересуется Феликс, незаметно подталкивая девушку к закускам на столе. — Еще десять минут, — вставляет Бан Чан, протягивая гостье бокал с пивом. — Этого вполне хватит, — легко улыбается Хана, делая первый глоток. Через десять минут огромная пицца с перцем дымится на столе. Тишина не замирает ни на секунду под гул голосов и причмокивание, под громкий смех и шум колонок в другой комнате. Уже поздно вечером, когда стрелка часов переваливает за полночь, тишина томится в ожидании ухода гостей. Бан Чан и Минхо помогают перебравшему Джисону расположиться на кровати Криса, пока Феликс убирает беспорядок на кухне. Девушки располагаются на диване, когда тишина вдруг вступает в свои права между ними. Хана крутит в руках бутылку, ровно как и Ми, но найти тему для разговора кажется чем-то лишним. Вслушиваясь в голоса в спальне, девушки только переглядываются и довольно хмыкают. — Знаешь, все это так странно, — тихо начинает говорить первой Ми, ежась то ли от холода, то ли от неприятных воспоминаний. — Что именно? — уточняет также тихо Хана, опасаясь привлечь ненужное внимание к ним. — Думала, парни никогда не отойдут от того, что с ними случилось, — запинаясь, выдыхает девушка, отставляя алкоголь подальше. — Я очень переживала за Минхо с Джисоном. Им далось это сильнее, знаешь? — Вижу, — тихо подтверждает Ли, делая еще один большой глоток. — Минхо справился быстрее благодаря тебе. — Кажется, что всё это из-за меня. Фраза тонет в тишине. Хана не хочет этого говорить, но в каком-то смысле, на один процент, так и есть. И процент этот неподъемный для хрупких женских плеч, оттого медиум дотрагивается до чужой руки, легонько сжимая в знак поддержки. — Все через это проходят. Нужно время и немного… — Умения забывать? — горько усмехается Ми, снова сжимая бутылку в руках. — Умения прощать, — почти бесшумно выдыхает Ли, пряча взгляд где-то на потолке. — Себя и других. Но в первую очередь себя. Парни возвращаются вовремя, прерывая чужие тяжелые разговоры. Диалоги ни о чем помогают отвлечься, согреться, улыбнуться, помогают не чувствовать себя одиноким. Чужие голоса достигают чего-то в сердце, голоса родные и знакомые, и с ними хочется идти дальше, слушать дольше, и отвечать слишком искренне и порывисто. Хана умиляется первой, замечая, как девушка Минхо дремлет у того на плече. Лино тут же кивает, ловя на себе взгляд, и по-тихому вызывает такси, пока Бан Чан с Феликсом не предложили им остаться. Вероятность согласиться росла с каждой минутой, потому, когда такси ожидает, Минхо подхватывает свою вторую половинку на руки и недовольно морщится, когда она просит опустить ее на пол. — Не даешь побыть рыцарем, — фыркает парень, надевая ботинки. — Ты и так для меня принц на белом коне, — тут же отзывается девушка, и ребята дружно смеются над покрасневшими ушами Минхо. — Ты с нами? — умело переводит тему Лино, обращаясь к Хане. — Отпросилась у мамы с ночевкой. — Она, правда, думает, что ты с подружкой? — скептично выдает Минхо, за что получает легкий тычок от своей девушки. — Если что, я прикрою, — обещает она и подмигивает, открывая дверь. Бан Чан появляется ровно в тот момент, когда Минхо переступает порог. Кидает на прощание, что у него вдруг возникли планы, которые ходят в коротких юбках и ждут его в паре кварталов от дома. — На вас Хан, не забываете, — напоминает Крис, быстро прощаясь с Феликсом. — Тебе сказать, где мои през… — Хён, тебе пора, — тут же смекает Феликс, выпроваживая гостей с квартиры. Секундная тишина после закрытия двери кажется невероятной. Хана тут же улыбается, зная, что выглядит захмелевшей и взмыленной, но никак не сексуальной. Ей становится все равно, когда Феликс целует ее горячо и долго, прижимая к входной двери, вздрагивает на секунду от прикосновений к обнаженной коже и тихо смеется. — Ты уверен, что Хан спит? — все-таки спрашивает Хана, когда они умудряются дойти до дивана в гостиной. Феликс поднимает указательный палец, заставляя прислушаться. В полной тишине слышно только чужое дыхание и тиканье часов. Но затем Хана нечетко слышит похрапывание из соседней комнаты и честно старается сдержать смех. — Если тебя смущает, можем посмотреть фильм или… — Феликс бегает взглядом по комнате, вспоминая, что у него такое есть, чтобы отвлечься от мысли, что под ним лежит его полуобнаженная девушка. — Думаю, даже если устроим здесь оргию, Джисон вряд ли проснется, — тихо смеется Ли, прижимаясь чуточку ближе. — Думаешь, стоит устроить ее? Ради проверки, — дразнится Ёнбок, немного отклоняясь. — Ради проверки? — Да, а мы погуляем где-нибудь… — … в два часа ночи. — Самое время для прогулок, — усмехается парень, вспоминая давно состоявшийся разговор. Хана прижимается ближе, целует еще раз, медленно и долго, так, чтобы согреться, чтобы забыться. Феликс горячий, в любом смысле этого слова. И она чувствует, как его прикосновения от аккуратных, нежных, превращаются во что-то распаляющее, нужное, без которого воздух в легких лишний. Когда остается только нижнее белье, Ли слышат странный шум. Ёнбок реагирует быстрее: накрывает девушку одеялом, а сам тут же спешит в спальню. Тишина и похрапывание заменяются чем-то протяжным, воющем. У Ханы сердце сжимается, когда она понимает. Закрывает на секунду глаза, вслушиваясь в то, как Джисона бьют панические атаки. Один за одним, его голос срывается, а слова обретают форму. Она четко слышит: я не хотел… Четко вслушивается в: простите, пожалуйста, простите… Ли зажимает уши ладонями, зная, что Феликс за стеной сжимает плечи Хана, тихо зовет его и, как мантру, шепчет: все нормально, друг, все нормально. Его голос тонет в тихих вскриках Хана. Тот мечется по постели и сжимает плечи Ёнбока крепче, чтобы в конце концов сжаться в его объятиях, в чужом тепле. Парень захлебывается слезами и сожалениями, просит о прощении, но выдаются только слезы и разрозненные отрывки. Хана встает с дивана, находит одежду. Натягивает джинсы, затем кофту. Пару секунд сидит на полу, вслушиваясь в глубокий, тихий голос Феликса. — Ты в безопасности, Джисон, ты в безопасности и со мной, слышишь? Вдох, давай делай, глубже, вот так, выдох, медленнее. Еще раз… Кажется, Хан его слушается. Постепенно и уверенно, но Феликс успокаивает друга. Тот крепко сжимает его ладонь, боится снова остаться один. Ёнбок аккуратно касается волос парня, гладит по голове, шепчет заученную молитву и не отпускает. Джисон засыпает снова спустя примерно час. Феликс же уснуть не может, не в состоянии. Он замирает на кровати друга, накрывает замершего Хана одеялом. Боится выйти, оставить, но все-таки на секунду выглядывает в гостиную. Уже пустующую. Феликс секунду ищет взглядом свой телефон, тут же открывает и набирает номер. Сообщение, высвечивающееся на дисплее от нужного ему абонента, висит уже двадцать минут. Увидимся завтра, все хорошо. Парень сжимает телефон сильнее. Прикладывается горячим лбом к дверному косяку до глухого стука, сильно зажмуриваясь. — Простите… — раздается позади него, и Ёнбок слабо улыбается. Закрывает за собой дверь, снова усаживаясь на край кровати. — Ты таблетки выпил? — шепотом спрашивает он у Хана. Тот смотрит пустым взглядом на темный потолок. Феликс уже хочет включить настольную лампу, но Джисон просит оставить все, как есть. — Нет, — честно откликается Хан, натягивая одеяло по подбородок. — Двигайся, — усмехается Ёнбок, направляясь к шкафу. Достает еще одно одеяло, ложится рядом с другом и замолкает. В его голове почему-то шумно, хочется кричать, чтобы этот вой ушел. Но знает, что нельзя. Потому лежит тихо, дыша через раз. — Когда это закончится? — интересуется Джисон, поворачивая голову в сторону, как ему кажется, спящего Феликса. Ёнбок ответа не знает. Потому молчит очень долго, вслушиваясь, как постепенно дыхание Хана становится ровным и тот засыпает. — Когда они окончательно умрут, — одними губами выдыхает Феликс, проваливаясь в тяжелые сны.