Мелкие радости и большие гадости

      Предвестники грядущего Выброса уже ощущались не только в воздухе. Разнокалиберные твари с разным количеством глаз, голов, конечностей и хвостов принялись прятаться по своим уголкам, забиваться в норы и гнёзда, или наоборот - собираться в стаи в предчувствии близкого раздолья, следующего за шквалом пси-излучения, что оставит после себя немало трупов и позволит мутантам на славу потрапезничать. Сталкеры, не хуже тех же мутантов, точно так же собирались в кучи, не разделяя друг-друга по цвету шкур и нашивок, занимали все погреба и крепкие подвалы, в коих ещё не обосновалась совсем иная живность, надеясь лишь на то, что вместе они смогут выжить. Земля под ногами уже начинала бешено вращаться, потряхиваясь, словно в начале очередного землетрясения, но забиться в сухой или хотя бы не осыпавшийся подвал ещё повезло не всем.       Трое сталкеров возвращалось из далеко не самой удачной ходки. Троица, правда, производила впечатление "двоицы", которая тащит нечто бесформенное и, несомненно, тяжелое. На самом же деле здоровяк по кличке Кактус, собрав остатки  сил, взвалил себе на плечо уже отрубившегося товарища - Кильку - с прокушенным бедром, который теперь заливал жидкой бурой соединительной тканью его комбез. Идущий впереди Костяныч одновременно прокладывал дорогу и тащил на своём горбу все лишние вещи товарищей, дабы те могли хоть как-то передвигаться. Кактус уже был уверен: они дотащат, во что бы то ни стало, ведь до предполагаемого укрытия было уже не так далеко, и шансов было достаточно.       Надрывный собачий лай разорвал пространство, перекрыв раскаты грома в один момент. Костян, едва ли не подпрыгнув от неприятной неожиданности, рывком обернулся. Собаки не раздумывали о том, стоит ли им нападать, они уже были тверды в своих намерениях. Кактус когда-то читал, что акул привлекает запах крови в воде, вдруг с собаками это тоже работает? Проверять не хотелось, но, кажется, уже пришлось. Одна из псин, самая крупная и лохматая, страшно разинула слюнявую пасть, словно зевая, и первой бросилась вслед за двумя сталкерами. Надрывно, так, словно его резали здесь и сейчас, заорал Костяныч. Больше Кактус смотреть не стал: страх придал ему скорости. Земля под ногами дрожала, алое небо в обрывках карминово-красных туч пересекла ослепительно-яркая молния. В глазах потемнело всего на секунду, но и этого времени было достаточно. Кактус бежал, а ноги его путались в жестких, длинных и колючих стеблях сорняков, что прорастали даже через бетон, под ноги постоянно попадали мелкие камни и палки, которые приходилось отшвыривать в разные стороны, не сбавляя темпа. Бегущий чуть впереди Костяныч вновь обернулся, заорал что-то нечленораздельное, но, судя по его лицу, непременно содержащее те самые "члены" в наиболее грубой форме, и пальнул куда-то за спину Кактуса, сам едва не споткнувшись. Эхо собачьего лая разносилось по округе, отдавалось в раскатах грома, а пульс оглушительно стучал где-то в ушах. Дышать Кактусу было нечем, Килька уже казался слишком тяжелым; драгоценные секунды бежали куда быстрее самого Кактуса, а вместе с ними уменьшались шансы на спасение. "Своя шкура дороже" - это и Костяныч, и Кактус знали наверняка, но бросать давнего друга, с которым их связывало уже несколько десятков историй и едва ли не год совместных похождений, было неправильно.       В глазах опять потемнело. Лай становился всё ближе, следовал за Кактусом по пятам, приближался с каждым его шагом, и Костяныч уже не оглядывался, просто нёсся во весь опор, гонимый страхом, адреналином и подсознательным желанием выжить.  Здоровяк Кактус вдруг замешкался, запутался в собственных ногах и зацепился за какую-то ветку, едва не потеряв равновесие. Позади оглушительно клацнули челюсти, что-то влажно чавкнуло. Кактус заорал - не от боли, только от страха, и рванул вперед, едва не опрокинувшись. Костяныч тоже обернулся и рванул на подмогу товарищу, пока инстинкт самосохранения не взял над ним гору. Только когда Костяныч с силой рванул его за куртку вперед и вверх, Кактус смог обернуться и осознать произошедшее. Высокая, жилистая и поджарая псина, похожая на искалеченную кем-то гончую, догнала его в самый удобный для себя момент, и зубы её клацнули, сомкнувшись вокруг висевшей аки плеть руки Кильки. Когда Костяныч придал ему скорости, Кактус выпустил Кильку из рук и, сам того поначалу не осознавая, рванулся вперед без лишнего груза. Он хотел вернуться, правда хотел, развернулся даже с этой самоубийственной целью, готовый выпустить все оставшиеся в магазине патроны в свору одичавших собак, что уже принялись заживо рвать его товарища, но был остановлен, хотел верить, что был, дабы сбросить с себя ответственность за это решение. - Оставь его! - заорал Костяныч, - Ходу, мля!       Костяныч уже бежал впереди, и Кактус рванулся за ним, стараясь не поддаваться уже проснувшемуся голосу совести, убеждая себя в том, что возвращение за не имеющим шансов выжить Килькой не будет рациональным решением. Впереди что-то хлопнуло, и прежде чем Кактус понял, что это было, "нечто" уже потянуло его вниз и влево, ухватив за рукав незримыми, но очень сильными лапищами. С хлопком разрядилась аномалия. В преддверии Выброса в сети появились два некролога.