Маленькие люди

Стук в дверь пробился сквозь сон, хотя спала я крепко. Неплохо отключило после слёз. Когда проплачешься хорошенько, всегда отключает намертво. Дома было холодно, как в морозной камере; в этой старой квартирке тёплых полов ещё не существовало, были только скрипучие. Приходилось спать в тёплой фланелевой пижаме с начёсом. Зато влажность уже не так мучила, потому что в те дни было сухо, как в пустыне. Так вот, я спала, как убитая, и всё равно сквозь сон до меня пробились стуки в дверь. Кто-то тарабанил во всю мощь, так что чуть ли не стены дрожали. Сначала я долго ворочалась, отчаянно не понимая, что меня будит, потом всё же едва-едва продрала глаза, и только после, наконец вернувшись в реальность, испугалась до полусмерти. Вскочила на своём футоне и уставилась в сторону двери. Тело было тяжёлое, а голова и того тяжелее. Прихожая в моей квартире была настолько крошечной, что её, можно сказать, не было. Если смотреть в комнату со стороны входной двери, она представляла из себя буквально небольшое углубление в полу площадью в метра два; потом шла ступенька вверх, на пол самой квартиры, где тянулся (если позволительно так сказать в данном случае) коридорчик длиной в метр, а то и меньше, а дальше всё: моя крохотная гостиная-спальня, справа кухня и журнальный обеденный стол в восточных традициях, за кухней ванная и туалет… ну, вы помните. Так что входная дверь смотрела прямо в комнатку, то есть туда, где я расстилала свой футон. Я села и уставилась на дверь с похолодевшим от страха сердцем. Время было не то позднего вечера, не то раннего утра: стояли грязно-голубые сумерки, как если бы уже вовсю темнело или светлело. Стуки заглохли. Я неотрывно смотрела на дверь, буквально оцепенев в ожидании непонятно чего. Как вдруг снова. «БАМ!.. БАМ!.. БАМ!..» Гул повторился три раза с одинаковыми равномерными интервалами… гость ломился в дом не агрессивно, но громко и настойчиво. За дверью кто-то заговорил — я не разобрала ни слов, ни голоса говорящего, но стало ясно, что это была не женщина. Медленно я подняла чугунное тело с футона и на цыпочках поплелась к двери, чтобы посмотреть в глазок. Снова повторился троекратный удар в дверь… «БАМ!.. БАМ!.. БАМ!..» Как если бы били обоими кулаками. Я застыла на месте. Снова гул чьих-то слов. В моей голове тем временем завертелись предположения, одно кровожаднее другого. Грабитель? Но у меня же нечего грабить. Убийца? Что-то он не старался остаться без свидетелей. «А может, Многорукий Дэнни узнал, что мы собрались бежать?..» Дрожа, я всё-таки сделала ещё шаг. Эти проклятые полы без обогрева имели свойство музицировать под твоими ногами. Дверь была уже близко. Наконец я вступила в углубление прихожей, на кафельную плиту, которая не скрипела. На этот раз оглушительные удары раздались почти у самых моих ушей. Я воспользовалась шумом, скользнула к двери и заглянула в глазок… после чего раздражённо выдохнула. Весь колючий испуг мгновенно выветрился. Тем временем мой гость покрутился вокруг своей оси, снова подошёл к двери и… «БАМ!.. БАМ!..» Я поспешила открыть замок и распахнуть дверь, так что ударить в третий раз он не успел. — Ты что делаешь? — спросила я раздражённо. Ким Тэхён застыл с задранными за головой кулаками, глядя на меня ошарашенно. Как вдруг он тяжело выдохнул, прикрыл глаза, весь как-то обмяк, будто с него только что упало несколько килограммов груза, после чего нетерпеливо навернул ещё кружок вокруг своей оси. Не успела я и пикнуть, как он сгрёб меня в охапку, и я уткнулась носом в его осенний бежевый плащ, в холодную уличную свежесть, в запах сухого колючего ноября. Он вжал меня в себя, шатаясь с ноги на ногу, утыкаясь со всей силы лицом мне в шею и едва ли не душа тугими объятиями. Только тогда я наконец вернулась в реальность окончательно. Вспомнила прошлый день и его неурядицы. Вспомнила громкую музыку в Хёндае, холодный смешок и свою одинокую ночь в тёмной квартире. И успокоение прилило к сердцу мягкими волнами, потому что теперь я дышала свежестью первых заморозок, которые он принёс. Потому что он сжал меня едва не до хруста и уткнулся лицом мне в шею. Он не ушёл. Он был здесь. Всё было хорошо. — Я был таким дураком… — пробубнил он едва различимо куда-то мне в ключицу. — Нет, это я, — я тоже обхватила его руками, — зачем я так грубила?.. Не отрываясь друг от друга, пингвиньими шагами мы вернулись в квартиру. Кое-как Тэхён закрыл за собой дверь. Он несколько раз тянулся меня поцеловать и получил отказ из-за того, что я только встала с постели. Тогда он смеялся, поправлял мне волосы, целовал в лоб и снова утыкался лицом в шею. Постепенно и не с первого раза, но мы всё же оторвались друг от друга и в конце концов застыли в прихожей в полуобъятиях, соприкоснувшись щеками. Конечно, нерешённые вопросы никуда не делись. Но они уже не казались такими большими и страшными. — Который час? — было первое, что я спросила, когда нехотя вернулась в реальный мир. — Ты меня так напугал… Произнесла я это едва слышно, чтобы случайно не разорвать хрупкое поле нашей близости. — Вечереет, — так же тихо ответил он. Тут я внезапно отскочила от него, всё-таки ломая всю романтику к чертям собачьим. — Вечереет?! — разразилась я. Тэхён не сразу очнулся и в первую секунду казался по-прежнему сонливо-расслабленным. — Ну да, — сказал он наконец, собираясь и выпрямляясь, — ты не отвечала, я заволновался… Я растерянно потупилась, но тут же всё вспомнила. Прошлой ночью я легла очень поздно, поскольку долго прорыдала над непрочитанными сообщениями. Потом ещё я ворочалась в постели, заставляя себя уснуть. Конечно, отключило меня только под утро, поэтому вполне логично, что я проспала весь день. — Рюджин, — вновь заговорил Тэхён, — прости, что не ответил. У меня сел телефон, пока ехал домой. Я поставил его на зарядку, но уснул до того, как он включился. Утром я проснулся, стал тебе отвечать, а ты молчала… — тут он наконец оглянул меня с головы до ног, — ты до сих пор спала?.. Я тяжело вздохнула. Всё наконец становилось на свои места. «Он не намеренно меня игнорировал…» Сколько же всего я успела себе придумать. — Поздно легла. Будешь кофе? Знаю, ты его не очень любишь, но чая у меня нет… — Давай, — кивнул Тэхён, украдкой осматриваясь: он ко мне давно не заходил, — мне его нормально пить, просто сам бы не взял. Мы прошли в комнатку, и там случилось странное. Мне вдруг стало ужасно неловко находиться в тесном помещении наедине с парнем, да ещё и с «готовой» кроватью прямо под боком. Так неловко, что проснулось едва преодолимое желание выставить своего гостя за дверь. Тэхён вручил мне свой плащ, и я отправилась с ним к шкафу напряжённой деревянной походкой. Теперь, когда я знала, какого рода мысли вертелись в его голове, мне было жутко не по себе. Мы были у меня дома, и мы были одни. Повесив плащ нарочито медленно, я всё-таки заставила себя развернуться и неловко потёрла ладони о швы пижамных штанов. — Рюджин… — проговорил Тэхён. — Обсудим всё, как кофе приготовится. А мне надо умыться. Вышла к тебе вот так… Наконец он слабо улыбнулся. — Лол. Ничего страшного. Он остался в комнате, а я направилась в ванную, где меня встретило опухшее от слёз несуразное отражение. Конечно, перед сном я намыла лицо до скрипа и начистила зубы чуть ли не до стёртой эмали… но существо в зеркале всё равно вызвало жалость. Что ж, не моя вина, что ко мне завалились без приглашения… я наклонилась к раковине и принялась расплёскивать по лицу прохладную воду. Конечно, умывание не спасло ситуацию, но появилось чувство какой-никакой свежести. Мир словно обновился. Когда вышла обратно в комнатку, Тэхён уже послушно уселся за журнальный столик. Я двинулась в кухню, приготовила нам кофе и подсела к нему. Он забрал свою чашку и аккуратно отпил. Какое-то время мы молчали. Все мысли предательски разбежались, как крысы по щелям, хотя ещё минувшей ночью их было настолько много, что голова пухла. Я попивала свой напиток крохотными глотками и лелеяла надежду, что минувший день благополучно исчезнет. Но этого не случилось, потому что разговор Ким Тэхён начал с вот таких слов: — Извини меня, — он глядел в свою кружку, речь у него была какая-то ломкая и неуверенная, — поставил тебя вот так перед выбором… знаю, он твой друг и всё такое. Просто меня от него воротит. Он такой ублюдок, я не понимаю, что ты в нём находишь… «Вау… обошлось без долгих вступлений», — я поёрзала на месте. Что-то подсказывало, что только одна эта мысль и вертелась у моего гостя в голове с самого прошлого вечера. Обновившийся мир вмиг помрачнел на несколько оттенков. — Вовсе он не такой ублюдок, — вступилась я вяло и без энтузиазма, — где-то он узколобый, может, упёрся в свою точку зрения, но он добрее, чем кажется. — Меня бесит, что ты им восхищаешься, что даже сейчас ты его защищаешь… — Тэхён раздражённо поморщился и сделался от этого жеста совсем мальчишкой, — да почему мы вообще должны его обсуждать? Кто это такой? — Не я это начала, — нахмурилась я, — и не я первая поднимаю эту тему каждый раз. — Хорошо, скажи, — он поглядел на меня с прищуром, — когда ты была у него, ничего не случилось? Мне только показалось, что ты сама не своя с тех пор? Или я ошибся? В наступившей тишине счёт пошёл на секунды. Любое вздрагивание могло меня выдать, любое случайно напросившееся на лицо выражение могло порушить всё. Всё же у Ким Тэхёна была удивительная чуйка на подобные вещи: он моментально чувствовал любые изменения микроклимата. Сначала справедливо заподозрил в чём-то Чимина, теперь имел какие-то подозрения и на мой счёт… я раздражалась и называла его параноиком, но его паранойя оправдывалась. «Ты в ловушке, Шин Рюджин». Оставалось только соврать, потому что сказать правду я не могла. Даже если выкрутиться и ответить косвенно, это всё равно будет ложь. Потому что ложь есть не что иное как сокрытие части картины, когда тебя просят описать её полностью. — Конечно, я сама не своя, — я потупилась, — вся моя легенда рухнула. И хотя он пообещал, что не будет вмешиваться, мало ли, что у него на уме… Ложь расстелилась между нами незримой пеленой. — Вот это мне тоже не нравится, — фыркнул Тэхён тем временем, закатывая глаза, — то, с каким благоговением ты о нём говоришь. Как будто он бог, а мы все муравьи у него под ботинками… Мы ходили кругами — всё это уже было. Я искала слова и не находила — в голову шли только оправдания, а оправдываться не хотелось. И снова появлялось бессилие, а вместе с ним и панический страх. — Господи, одно и то же… — я вздохнула, опираясь локтями на стол и роняя лицо на ладони, — из раза в раз один и тот же разговор!.. Может, хватит обсуждать этого человека? Тебе не кажется, что его многовато? — Вот именно, что кажется. «Осторожно, тупик!» Нет, нельзя было идти по этой дорожке. Эта беседа вела в никуда… глухая стена без признаков жизни. Нужно было что-то поменять. «Я отвечаю то же, что всегда, и он тоже… нужно свернуть с этих изъезженных тропинок». — Тэхён, я не могу перестать совсем с ним общаться. Время от времени мне хотелось бы связываться с ним и дядей, даже когда мы уедем. Говорить им, что я в порядке, и спрашивать, как у них дела. Как ты в своём письме братьям. Рано или поздно они примут мой уход, надеюсь… Я решила уйти, но они моя семья, и вычеркивать их насовсем неправильно. Какой я друг после этого? — «Ты ужасный друг», — вспомнились мне слова татуировщика, от которых до сих пор побаливало в груди. — Но я не хочу, чтобы ты так изводился. Я могу сделать что-то ещё, чтобы тебе стало спокойнее? Казалось, я только что пробежала марафон. Тэхён тем временем угрюмо уставился в стол. Он не разделял моего желания сглаживать углы. — У него вообще бывают какие-то отношения? — наконец раздражённо спросил он. — Или он только возле тебя вьётся? Глубокий вдох. Медленный выдох. — У него были девушки. Три. С первой встречался год, со второй полтора — это ещё до армии, с третьей тоже год. Тэхён усмехнулся. — Лол. Удивительная осведомлённость. — Я сказала: мы долго общались, — я нахмурилась, — тебя теперь возмущает, что я что-то о нём знаю? Каждая из них, кстати, чем-то похожа на предыдущую, но ни одна не похожа на меня. — Поэтому и расставался, наверное, — Тэхён фыркнул с ехидной злобой, не поднимая глаз. — Так как, кстати? Он с ними случайно не из-за тебя расставался? Я не сразу нашлась, что ответить. Не потому что слов не было… не находилось сил их произносить. Его ответ ощущался, как хороший удар: у меня от него случилось лёгкое помутнение. Ким Тэхён не разделял моих стараний. Он фыркал, злился и подливал масло в огонь, пока я отчаянно пыталась потушить пожар. Стало так неприятно, что захотелось сию минуту всё бросить, прогнать его толчками в спину из дома, захлопнуть дверь и обессиленно свалиться на пол. И всё-таки я постаралась дышать ровно и ответила фальшиво монотонным голосом: — С последней он расстался ещё до того, как мы познакомились, с первыми двумя и подавно. — То есть, сейчас он свободен, как птица в небе, — усмехнулся Тэхён. «Умопомрачительно». — Тебе всё равно, что я отвечаю, да? — не сдержалась и фыркнула я. — Тогда давай я не буду тратить силы зря. И да, именно так, он свободен, как птица в небе. А ещё он был свободен на момент нашего с ним знакомства. И всё время, пока мы общались, он тоже был свободен! — я наклонилась над столом, даже не заметив, когда успела взорваться. — Представляешь? Если бы между мной и ним были какие-то чувства, он бы сейчас не был свободен, а вот ты был бы! Кажется, моя злость его пугала. Тэхён опасливо поднял на меня глаза и тут же стыдливо потупился обратно в стол. Весь пыл, с которым он подкидывал свои язвительные замечания, вмиг куда-то улетучился. Я тяжело дышала, готовая тотчас же разбить в пух и прах любую колкость, которая посмеет слететь с его губ. Но Тэхён долго молчал в напряжённой задумчивости, а после лишь тяжело вздохнул и насилу потёр лицо ладонями. — Прости, — тихо сказал он, вдруг схватил кружку и сделал крупный глоток, — не знаю, что на меня нашло. Не злись, пожалуйста. — Я стараюсь! — воскликнула я; поздно было просить меня не злиться. — А ты мне совсем не помогаешь! — Прости! — он тоже повысил голос; когда он так делал, становилось страшно, потому что голос у него ого-го какой глубины. — Не могу, не хочу, чтобы он был… я так не могу! Мне казалось, его слова ещё долго звенели колокольным эхом в образовавшейся тишине. Из этого лабиринта вообще имелся выход? Я же думала, что нашла его… но вот они мы, снова оказавшиеся в знакомом тупике. Одно и то же, одно и то же, одно и то же… мы не сдвигались с мёртвой точки. Подобная карусель вымывает всё желание уступить, успокоить и помириться — остаются только злость и раздражение. — Ты настолько в себе не уверен? — наконец холодно и тихо бросила я, скрещивая руки на груди и отстраняясь. — И во мне тоже, да? Как это печально. Последняя фраза была произнесена почти презрительно. В таком тоне и с таким же выражением, как мог бы говорить татуировщик. Тэхён воззрился на меня удивлённо, и на его лице появилось болезненное выражение. Это были обидные слова… я тут же о них пожалела. Чем дольше мы молчали, тем больнее становилось ему, и хуже — мне. — Знаешь… — медленно проговорил он грустным голосом, — я даже рад, что у меня нет подобных подружек, и ты совсем не понимаешь, о чём говоришь. Потому что мне искренне не хотелось бы, чтобы ты почувствовала, каково быть на моём месте. А понравилось бы мне, действительно, окажись у него такие подружки? Вся эта тема вышибала мозг. Я окончательно запуталась. — Прости, — вздохнула я, опуская голову на ладони и говоря сквозь них, — конечно, мне бы тоже было не по себе. Я могу представить, о чём ты. Воцарилась тишина. Тэхён молчал, а я не знала, что сказать, чтобы спор закончился. Это же просто было какое-то недоразумение. Как так получилось, что я не видела выхода? Было совершенно глупо ссориться из-за татуировщика. Но мы ссорились! И не могли прийти к соглашению. Как же так? — Тэхён, — тихо произнесла я, — мы же уедем. Разве это не весомое доказательство? — Весомое… если только он не отговорит тебя. Я отняла ладони от лица и уставилась на своего гостя с чистым недоумением. — Как он может отговорить меня от того, о чём не знает? При всём уважении, он не может быть настолько хорош. — Может, — буркнул Тэхён, — он может заставить тебя передумать на мой счёт. Это будет то же самое, что отговорить тебя от нашего побега. — Получается, это ты считаешь его всемогущим богом, — хмыкнула я, — раз думаешь, что ему по зубам такое. — Как раз нет, Рюджин, — Тэхён слабо усмехнулся, — я верю, что ты считаешь его всемогущим богом, именно поэтому боюсь, что он сможет на тебя повлиять. Мне хотелось ответить обиженным протестом, но я умолкла, потому что вдруг задумалась. Сказать по правде, ещё неделю назад я лежала в кровати, смотрела на Ким Намджуна, сидящего за своим заваленным столом, и испытывала по-детски искреннее восхищение. Так мне ли теперь вопить с пеной у рта, что я не считаю его всемогущим? «Если вдуматься, Намджун уже на меня повлиял, — вдруг поняла я, — ещё недавно мы с Тэхёном обсуждали, как выгоднее потратить деньги с бала, а теперь я пытаюсь убедить Чон Чонгука всё свернуть». Тэхён был прав, если не полностью, то отчасти. За один разговор татуировщик отвадил меня участвовать в любых событиях организации, хотя ещё недавно я просила у Многорукого Дэнни какую-нибудь подработку. Причём Ким Намджун не просто поставил мне ультиматум, а сделал так, что мне самой этого больше не хотелось. Он пообещал, что не тронет моих друзей… но с чего я вообще взяла, что он говорит правду? Конечно, он не знал о побеге, а значит, не мог его предотвратить. Правильно? Или же он мог. Что-то нехорошее зашевелилось в сердце — страх, что опасения Тэхёна вполне оправданы… не насчёт романтических чувств, а насчёт влияния, которое татуировщик на меня оказывал. Потому что когда он говорил, я невольно развешивала уши. Потому что в ту самую секунду, когда сидела напротив Тэхёна в своей комнате, я вдруг почувствовала стыд за то благоговение, с которым наблюдала за татуировщиком совсем недавно. Непозволительно восхищаться тем, кто умеет мастерски ставить палки в колёса, когда эти колёса — твои собственные. Но я не могла перестать общаться с Ким Намджуном: мне всю плешь проел его сумасшедший кульбит с Многоруким Дэнни. Как ни крути, он не был мне безразличен… а Ким Тэхёна утешило бы только безразличие. — Ты не говорил с Намджуном о наших планах? — на всякий случай спросила я. — Не намекал, не упоминал отчасти, никак не выдавал нас? — Что? — Тэхён нахмурился. — Нет. — Хорошо… — я выдохнула. — Ты прав, Тэхён. Нельзя списывать его со счетов. Он действительно может нам всё испортить… — здесь затянулась пауза; кажется, это моё согласие только опечалило Тэхёна ещё больше. Я устало потёрла веки. — Но он не сможет заставить меня отвернуться от тебя. Посмотри на меня, — наконец мы уставились друг на друга в упор, — не сможет. Тэхён снова отвернулся. — Хорошо. Не было похоже, что он поверил. Было похоже, что он сдался и не хотел продолжать ссориться. И хотя подобное положение дел сильно портило настроение, пока мне и этого было достаточно. Главное было — уехать, тогда он непременно успокоился бы. Так я сказала себе. А пока мы вынуждены были балансировать над пропастью на тонком канате мнимого перемирия, и только от моих акробатических способностей зависело, сможем ли мы не сорваться вниз. — Я не хочу ссориться, — сказала я искренне, — меня это пугает. — Меня тоже, — Тэхён гладил пальцами свою чашку кофе, он выглядел уставшим и выдохшимся, — знаешь, о чём я подумал? Когда мы будем ссориться, у тебя всегда будет он. Чтобы поддержать, утешить и быть с тобой, когда тебе плохо. — «Как вчера», — с ужасом поняла я; я звонила татуировщику, потому что была на него зла, а он умудрился заставить меня смеяться. — Это он будет таким твоим человеком, а не я. Рано или поздно он выждет момент и отнимет тебя у меня. «Неправда!!!» Знакомо ли вам чувство, когда бессилие и беспомощность сжимаются узлом в районе солнечного сплетения так, что становится тяжело дышать? Знакомо ли отчаяние, когда донести что-либо до человека не представляется возможным? Мне хотелось закричать ему, чтобы он заткнулся, потому что он с преспокойным видом озвучивал самую страшную версию развития событий. Это было предательством. Мне хотелось вопить, биться, кусаться… что угодно, потому что действенные методы не работали. Но самое невыносимое во всём этом, что его можно было понять. Что я чувствовала бы, будь у Тэхёна подобный человек? Стало нехорошо только от одной мысли, что его во время наших ссор утешает какая-нибудь девочка. «Но я же никогда не задумывалась над такой ролью для Намджуна…» — голова разболелась. Знаете, пожалуй, в этом Ким Тэхён просчитался. Понимаете, подобные опасения с переменным успехом могут сработать, как самоисполняющееся пророчество. Озвучивая самые пугающие вас «плохие концовки» с крайней степенью убеждения на лице, вы рискуете тем самым убедить в них и собеседника, а иначе говоря, материализовать их. Мне не пришло бы в голову ничего подобного о татуировщике, если бы Ким Тэхён не произнёс эти слова. Но он заговорил об этом с твёрдой уверенностью в своей правоте… и я начала сомневаться. Своими руками можно воплотить в реальность собственные химерические опасения. Яростно и упорно ревнуя к определённым личностям, мы невольно делаем этих самых личностей более значимыми в глазах наших любимых. Это не всегда заканчивается плохо, но никогда не действует хорошо. — Мы убежим, и ты успокоишься, — повторяла я, как молитву, и даже не заметила, как начала нервно качаться на месте, — всё будет в порядке. Мы просто убежим, и всё будет в порядке… — Хорошо, — отозвался он мёртвым эхом. Я обмерла на месте. Всё рухнуло — всюду громыхали взрывы. У меня кончилось терпение. — Мне не нужно твоё «хорошо». Мне нужно, чтобы ты верил в это, — прошипела я сквозь зубы, брызжа злостью сквозь каждое слово, — поверь в это или убирайся отсюда. Он снова уставился на меня с испугом. — Рюджин… — прошептал он. Сказать по правде, я почти ожидала, что он действительно уйдёт, и уже была готова биться на полу в яростном бессилии. Наверное, я сильно покраснела и выглядела неважно, потому что, взглянув на меня, мой гость сделался ещё более перепуганным. «Как мы здесь оказались?» Всего один день отделял нас от идеальных отношений друг с другом. Мы попались в маленький узелок — почему было настолько сложно выпутаться? К тому моменту мне уже не хотелось разбираться. Я выбилась из сил и теперь остервенело срывалась на Тэхёна за то, что он не мог свершить малюсенькую невозможность: унять свои ревность, паранойю и беспокойство. Он тем временем вскочил, оббежал стол и уселся рядом со мной. — Прости, — он обнял меня и опустил голову мне на плечи, — прости, прости… конечно, я доверяю тебе. Что на меня нашло? Прости… Он уткнулся мне в шею, бормоча «прости», а я обмякла, чувствуя и тяжесть, и расслабление одновременно. С одной стороны, он не ушёл. С другой — мне было стыдно, что ему приходится извиняться. — Тэхён, — я оторвалась от него с кое-каким спонтанным решением, внезапно вырисовавшимся в голове, — я скажу тебе кое-что о Ким Намджуне. Сейчас это кажется мне единственным вариантом. Он мгновенно отстранился и приосанился. Так, словно не удивился. Словно мы наконец переходили к части, которую он ожидал. «Всё дальше и дальше… насколько далеко мне придётся зайти?» — Да? — произнёс он опасливо, но со всей готовностью. Что он ожидал услышать? Что мы с татуировщиком целовались, миловались, признавались друг другу в любви? Явно что-то из этого разряда, судя по мертвенной бледности, которая появилась пятнами на его лице. Я на несколько мгновений прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. А после заговорила: — С ним кое-что происходит, — это не было лукавством, — со мной или нами это никак не связано, но это серьёзно, — а вот это было. Тэхён смотрел на меня вопросительно, в растерянности сдвинув брови к переносице. Я почти буквально могла проследить, как перед его глазами разбиваются в пух и прах надуманные иллюзорные трагедии. — Что именно происходит? — уточнил он. — Не могу сказать, — я потупилась, — это его личное. Я узнала об этом, когда была у него. И теперь я за него переживаю. Как ни проси, а я не могу просто взять и перестать о нём беспокоиться. С ним может случиться беда… возможно, из-за этого я сама не своя. Тэхён помолчал, глядя в пол и хмуро переваривая. И постепенно на него снисходило долгожданное расслабление. Самые страшные из его опасений не оправдались… едва ли это хорошо, потому что реальность была весьма неутешительной. Каким уже я сделалась агентом? Тройным, четверным, пятерным? Недоговаривать одним, умалчивать от других, лукавить с третьими… ложь опутала меня со всех сторон, как паутина. «Надо бежать». Единственным выходом, который я видела, был побег. — Я могу как-нибудь помочь? — наконец заговорил Тэхён. — Может, нужны деньги или что-то… — Нет. Я бы сказала, — выдохнула я, — но спасибо. Я не хотела говорить, потому что это его секрет. Пожалуйста, если вдруг случится так, что вы снова пересечётесь, не дай ему понять, что что-то знаешь, хорошо? — Конечно! — он вдруг зажмурился. — Я был таким идиотом… надумал себе невесть что! Прости меня, Рюджин. — Ничего, — я улыбнулась, но губы предательски задрожали… улыбка не держалась на лице, и хоть ты тресни. Гадко было всё время врать, честное слово. — Ему нужна твоя поддержка? — задумчиво пробормотал Тэхён. — Он так не считает, — вздохнула я, — а я считаю. Я была ужасным другом в последнее время. — Ты — замечательный друг, — твёрдо возразил Тэхён. Он заправил прядь волос мне за уши. Мы взялись за руки и оба смотрели на наши крепко сцепленные ладони. Теперь, когда у него было какое-то объяснение, он мог не надумывать себе невесть что. Единственная проблема заключалась в том, что объяснение было лживым. Ложь затопила всё вокруг — ложь же служила маленьким плотом, на котором мы дрейфовали по волнам. Всё это началось с простого приглашения потанцевать на балу, но не успела я моргнуть глазом, как уже парила в странном головокружительном танце и не могла остановиться. «Убежать… главное — убежать». Я сжала его ладонь крепче. — Рюджин, — позвал Тэхён, и я подняла голову, — а ты сама? — Что?.. — Тебе… — он облизнул губу и смущённо отвёл взгляд, — не нужна помощь? — Какого рода помощь? — нахмурилась я. — Любого, — наконец он набрался решимости заглянуть мне в глаза, — мне кажется, это чересчур. Ты добрая, отзывчивая, за всех переживаешь и всем пытаешься помочь. Но что до тебя самой? К горлу подступил ком. Я глупо промолчала, уставившись на него глазами беспомощного ребёнка, которого заставили отвечать невыученный материал. — Давай договоримся, — продолжил Тэхён, — если тебе самой нужно будет выговориться и опереться на чьё-то плечо — пусть это буду я, хорошо? Ты можешь рассказать мне о чём угодно. — Да. — «Когда мы убежим, так и будет». — Хорошо. Спасибо тебе, Тэхён. Он медленно приблизился и заключил меня в объятия. Я прижалась щекой к его груди и выдохнула. Как бы там ни было, Ким Тэхён оставался моей тихой гаванью. И я была благодарна ему за это чувство. «Он простит мне моё враньё?.. Может, рассказать ему?» Нет, рассказывать ему было нельзя. Он верил в победу Многорукого Дэнни, желал смерти доносчику и ненавидел Ким Намджуна — слишком много весомых аргументов против. А ещё он удивительно плохо держался так, словно ничего не происходит, когда это было нужно. Можно было бы рассказать обо всём, потому что мне не хотелось держать от него секретов… но только после побега. — Так что, — вновь заговорил он, не отпуская меня из объятий, — ты в порядке? Я бесшумно посмеялась в ворот его пиджака. — Когда ты это спрашиваешь, всё само собой приходит в порядок. Тэхён оторвался от меня, снова облизнул губу и помедлил, прежде чем заговорить: — Ещё кое-что… прости за этот нелепый разговор о свидании. Как вспомню, под землю хочется провалиться… — А, это, — на этот раз смущённо потупилась я, — ничего страшного. — Разве? — надавил он. — По-моему, я тебя как-то задел. У меня какой-то ступор, — здесь последовала долгая неловкая пауза, — тебя обижает, что я об этом заговорил? Я тяжело вздохнула, в смущении задрав глаза к потолку. Выразить бы толком, что меня задевало. Вдруг от стеснения меня задело бы что угодно? Получается, он вообще не был виноват? Это мне следовало извиниться? Я окончательно запуталась. — Да нет же… то, что тут примешан Чон Чонгук, — скомкано проговорила я, но тут же добавила, — и да, то, что ты об этом заговорил, тоже. «Блестящее умозаключение!» — Я больше не буду, — серьёзно заявил Тэхён, — извини за это. — Нет… — я запнулась, потому что голова закипала, как чайник, — стой. Наверное, надо это обсудить, — я принялась теребить рукава пижамы пальцами, — теперь мне неловко. Даже если ты не будешь говорить об этом, я всё равно буду понимать, что ты об этом думаешь. — Это теперь преступление? — он слабо улыбнулся, видя моё смущение. — Я не буду ничего говорить, и ты не будешь ничего замечать — всё, как раньше. — Я пока к этому не готова… — пробормотала я, — сейчас слишком много других забот… — Я тебя не тороплю, — поторопился заверить он, — просто дай мне знать, когда будешь готова обсудить эту тему. Да, это был идеальный вариант. Мне не хотелось торопиться и впихивать ещё один пункт в свой бесконечный список забот. Пока на повестке стояли более серьёзные проблемы. Но придя однажды, оно уже никогда не уходит. Я помолчала, стараясь собрать мысли в кучу. — Главное, чтобы рядом со всем этим не было Чон Чонгука… — Не будет, — перебил Тэхён, — даже не напоминай, пожалуйста. Я себя и так чувствую идиотом. — Я не хочу, — начала я и тут же запнулась, — я боюсь… чувствовать себя куском бифштекса. Воцарилось гробовое молчание, под давлением которого тяжело было поднять глаза. Как вдруг напряжённый вакуум треснул и с хрустом разбился из-за того, что Тэхён прыснул. Я ошеломлённо вскинула на него голову. Он не сдержался и тихо расхохотался на высоких нотах во все свои тридцать два зуба. — Лол… — только и смог проговорить он сквозь смех и снова разразился фальцетным гоготанием. — Что? — обиженно насупилась я. — Не переживай, — он постарался успокоиться, но вместо этого лишь снова прыснул, — ты не кусок бифштекса. — Чонгук как раз… — Пожалуйста, не приплетай его, — перебил Тэхён, вмиг сделавшись серьёзным, — я понимаю: сам виноват, что ты его приплетаешь, но забудь о нём. Давай притворимся, что его не существует. — И всё-таки, — гнула своё я, — тебе не плевать, что он будет думать. — Нет, мне абсолютно плевать, — проговорил мой гость с такой важностью, будто приносил присягу, — я на него в таких делах не ориентируюсь. — Почему тогда ты так сказал? — я смущённо поёрзала на месте. — Не было похоже, что не ориентируешься. — Может, я не осознавал, — вздохнул Тэхён, — как-то неосознанно, может быть, ориентировался. Но как только подумал обо всём этом, понял, что у нас с ним к этому разное отношение. Мне плевать, что он подумает. — А если он будет что-то говорить? — хмыкнула я. — Как-то комментировать? Я не хочу всех этих обсуждений… — Не будет, — отрезал Тэхён, — у него хватает такта. — Чонгуку — такта?.. — Ладно, — он вздохнул, — давай так, если он будет комментировать, я закрою разговор. — Хорошо, — я наконец почувствовала некоторое облегчение, — спасибо за понимание. Только к этому моменту до меня дошло, что сумерки сгустились. Темнеть в последнее время стало раньше: значит, наверняка теперь было около пяти вечера. Мы долго сидели в тишине, держась за руки и поглаживая большими пальцами тыльные стороны ладоней друг друга. В кружках остывал недопитый кофе. В последнее время я стала часто замечать, что не знаю, какой теперь день недели. Раньше, когда работала и училась, я не могла позволить себе подобной роскоши. Жизнь с Ким Тэхёном обещала быть подобным хаосом. В спешке быстро меняющихся приключений дни недели и числа месяца стираются с календарей. И на чистых листах вместо строгого порядка красуются лишь абсурдные каракули. Я невольно вспомнила о татуировщике, о его противопоставлении моих приключений своим однообразным будням. Если подумать, он не был моей противоположностью. В его жизни было мало определённости. Когда-то я спрашивала у него, планирует ли он остаться татуировщиком навсегда, и он покрутил пальцем у виска. «Такая работёнка быстро надоедает, так что заниматься ею, прежде чем станет невыносимо скучно, можно в лучшем случае лет пять… в то же время, она творческая и к ней всегда можно вернуться в случае неудач на других поприщах». Поэтому он её и выбрал — так он тогда ответил. Это было давно, в одни из первых дней нашего знакомства. Вот только на вопрос, что же тогда дальше, он равнодушно пожал плечами. Получается, он пребывал в таком же неведении, что делать со своей жизнью, как и я. Почему же тогда меня это пугало, а его — совсем нет?.. Нет, не совсем так. Даже если его это пугало, он не сказал бы мне. Потому что он никогда толком не открывал свои уязвимые стороны. Сколько я его помнила, он всегда болтал без умолку: об армии, о детстве, о прошлом... и среди всего этого разнообразия не мелькнуло ничего, что поставило бы его в уязвимое положение передо мной. «Нечестно». Я взглянула на Тэхёна, черты которого становились нечёткими в надвигающейся темноте. Он смотрел в сторону невидящим взглядом, казался беспечным и собранным одновременно, но явно был где-то не здесь. На лоб ему падали чёрные кудри, в слегка приподнятых уголках губ пряталась уверенность. Для меня там, в его лице не было ничего скрытого и загадочного. Я знала всё о его чувствах, страхах и переживаниях. Его душа не казалась зашифрованной книгой за семью печатями. Конечно, в самом начале нашего знакомства он всячески старался изобразить из себя некое подобие загадки, но наши отношения стали только крепче, ближе и откровеннее, когда он отбросил всю эту ненужную мишуру. Он был передо мной открыт. Это честно. Что до Ким Намджуна... о, он настолько обвешался мишурой, что мог бы сойти за новогоднюю ёлку. — Мне нравятся наши отношения, — тихо произнесла я, — в таком виде, в каком они сейчас. Он поднял на меня спокойные, но по ощущениям слегка улыбающиеся глаза. Ким Тэхён часто улыбался, не улыбаясь. — Мне тоже, — тихо и беспечно произнёс он, — до того, что меня это пугает. — Правда? — я сменила положение, усаживаясь поудобнее. — Почему? — Даже не знаю, что буду без тебя делать, — проговорил он. — Да, знакомое чувство, — подхватила я, — одна чернота и неизвестность кругом. Он улыбнулся мне, и я ответила ему тем же. Мы были заблудившимися в лесу детьми, и ни один не знал правильной дороги, но держась за руки было не так страшно пробираться сквозь густые тёмные чащи. — Хочешь сегодня провести время с Чимином? — внезапно выдал он. — Он предлагает устроить танцевальное занятие. Я мгновенно приосанилась. Возвращение во враждебный и колючий внешний мир с его злоключениями было столь неожиданным, что могло бы слегка укачать. Порт, бюро, доносчик, Ким Намджун, Пак Чимин, Многорукий Дэнни — все они никуда не делись. И это удивительно, но мне стало хорошо! Как хорошо, когда они являются главной проблемой. Потому что это значит, что с Ким Тэхёном проблем нет. Что он для меня — опора и поддержка, так же как я — для него. — Хочу, — уверенно сказала я. Тэхён обречённо усмехнулся. — Так и знал, что захочешь, — проговорил он, отводя глаза. — Ладно, собирайся. Я сейчас еду на задание, подойду к вам позже. — Задание? — напряглась я. — Ничего особенного, не переживай, — он нахмурился, понимая причину моего напряжения, — сопровождать Шугу на его вечеринке, пока Чонгук в отпуске. — Чонгук, должно быть, счастлив… — хмыкнула я. — Хохотал, как гиена, — Тэхён кивнул. А помолчав, добавил, — так что… мы в порядке, Рюджин? — Да, — кивнула я, не раздумывая, — теперь, думаю, да. — Хорошо… — он медленно выдохнул, расслабляясь окончательно, — хорошо. Мы стали подниматься на ноги. Безо всяких намёков Тэхён тактично удалился на улицу, чтобы освободить мне пространство. Честное слово, в тот момент я его обожала. Я сложила футон, наспех приняла душ, оделась и выскочила. Тот же обшарпанный подъезд, та же пустая улица, та же полупустая парковка. Но мир казался более живым теперь, когда голубой Хёндай и его водитель были здесь. Выйдя из дома, я бросилась к машине счастливая, потому что вчерашний день теперь был лишь глупым страшным сном. Правда, в том числе и благодаря лжи. Я замедлила шаг на полпути, на секунду осознавая масштабы своей проблемы. «Он обязательно поймёт, — отмахнулась я, — главное — убежать». С этой мыслью я влетела на переднее сиденье Хёндая, и мы двинулись в Скворечник, где меня ожидала одна из более насущных проблем.