Маленькие люди

Я запомнила день, потому что тогда впервые за весь август полил дождь. По радио, которое всегда включал Намджун, крутили старые песенки. Я бегала по кухне взад-вперёд, пока Намджун посиживал себе за столом, подпевал и готовил маринад для пулькоги. Нужно было спустить с чердака гриль, разморозить телячью вырезку и разобрать огромные пакеты с продуктами для приготовления панчанов. В основном сложные блюда мы готовили только на праздники, и занимался этим дядя, так что всю «серьёзную» посуду пришлось перемывать от пыли. Но это того стоило. Дядя возвращался домой. Днём ранее Намджун пришёл ко мне помочь вымыть дом, но по итогу убиралась больше я, а он ходил за мной и трещал. Ночью я постелила ему футон в гостиной, и он допоздна читал свои романчики. Когда глубокой ночью я спускалась в кухню поклевать мороженое, он всё ещё не спал. Теперь же новый обед медленно превращался в вечер, и мы занимались готовкой. С магазинными панчанами я могла справиться на ура и самостоятельно, а вот тяжёлую артиллерию доблестно взял на себя татуировщик. Я вообще не готовила… никогда. А Намджун и подавно. Но в этот раз хотелось организовать всё в лучшем виде, в дядиных традициях; он-то был повар. Его не было почти весь август, за это время я успела страшно истосковаться. Мне не нравилось одиночество. Давили все эти мысли, что скоро так всё и будет, то есть, мы с дядей расстанемся, как в море корабли, потому что мне пора было становиться взрослой. По правде говоря, это меня ужасало. Здесь всё было знакомо и привычно, а там, в будущем я оставалась совсем одна. Песенка закончилась. Дружелюбный диктор объявил, что следующий трек попросила поставить какая-то девица, которая поздравляет своего возлюбленного с днём рождения. Заиграла песня «День, когда мы влюбились» группы The Ovations. — Послушай, я тогда сморозил глупость в салоне… про то, что ты трусишка и всё такое, — вздохнул Намджун, когда я расставила все ингредиенты на столе и встала рядом, чтобы тоже приступить к готовке. — Всё с тобой нормально. Только перестань меня наказывать, пожалуйста. — Я сделала это не для того, чтобы тебя наказать, — фыркнула я, хотя это была не совсем правда. — Он мне просто понравился. — У меня чуйка на мерзавцев, Рюджин, — настоял татуировщик, — этот твой брильянтик не может быть хорошим парнем, поверь мне. — Что мне твоя чуйка? Ты себя в зеркало видел? Половина дядиной кафешки о тебе напевает то же самое, что ты мне сейчас поёшь о Ким Тэхёне. Это же не значит, что они правы. Да, он выглядит странно, но и ты не с обложки журнала сошёл. «Хотя Ким Тэхён вполне мог бы». — Проблема не только в его внешности — это поведение, — не унимался он. — Он, кстати, тоже решил, что ты киллер. — Говоришь, он позвал тебя на бал? — анализировал татуировщик. — Он хочет попасть туда с друзьями… держу пари, это те типы, что приходили делать тату до него. Все они из одной шайки и ничего хорошего точно не замышляют. Признаться, эта мысль посещала и мою голову. Я поставила своей целью приглядеться к шеям друзей Ким Тэхёна, когда он наконец решит представить меня им. Но прошло уже несколько дней, а он всё не появлялся. «Почему же он не приходит?» — Перестань говорить о нём гадости, — твёрдо заключила я, — ты его даже не знаешь. Будешь так делать, вообще тебе больше ничего не расскажу. Намджун открыл было рот, но осёкся. Не ожидал. Обычно я выкладывала ему всё на свете. В его взгляде мне померещилось серьёзное беспокойство, близкое даже к страху. Впрочем, оно мелькнуло лишь на секунду, и он снова расслабился. — Ладно, — сказал он, — ты не такая глупая, чтобы пойти на поводу у какого-то жулика. Как только познакомишься с ним поближе и увидишь, что он из себя представляет, сама от него убежишь. Я кивнула, хотя намерений убегать от Ким Тэхёна у меня не было и в помине. Во всяком случае, чтобы от кого-то убегать, необходимо для начала, чтобы он за тобой гнался. Правильно? От этой мысли мне стало и смешно, и грустно — я не стала её озвучивать. Из дома мы вышли где-то в семь вечера, когда все блюда уже были готовы. Из-за туч в это время было удивительно темно, хотя обычно в семь вечера насыщенно-оранжевый закатный свет заливал улицы города. Осень приближалась. Мысль об этом вызывала у меня несварение. Новый учебный год был не за горами, а там и экзамены, и окончательный выбор профессии, и конкурсный отбор в университеты — голова кругом от таких каруселей. И это не в приятном смысле, а очень даже наоборот. И хотя оставалось целых полгода, я всё ещё ни на шаг не приблизилась к решению. Дурацкое чувство. Будто время толкает тебя в спину и крикливо велит поспешить. Мы с Намджуном прятались под зонтами. Настроение у татуировщика было ни к чёрту, хоть он и старался это как-то не показывать. Он излишне переживал из-за всех этих событий с Ким Тэхёном, а я думала о том, какой же он всё-таки дурак. Сам же и говорил мне завести парня, а теперь скалит зубы на первого встречного, который мне приглянулся. Я совсем не думала, что он будет так беситься по этому поводу. Но он как с цепи сорвался. «Вижу я в нём заразу». И хоть ты тресни. «Если с тобой что-то случится — это будет на моей совести». Ну не дурак ли? Благо, дядю пришлось ждать совсем недолго. Когда он появился из зоны прибытия поездов, таща за собой грузовую тележку с горой коробок выше себя ростом, я тут же вскочила с места и бросилась к нему. — Наконец-то! — воскликнула я, влетая в него со всей дури. А он посмеялся таким смехом, каким мог смеяться только тогда, когда был очень уставшим. — Тише, — сказал он, — с ног собьёшь. На словах дядя не очень-то нежничал, но вообще-то он был очень сентиментальным человеком. Даже больше, чем я. А так он просто потрепал меня по голове. К нам подошёл Намджун, и они тоже поздоровались. Мы стали искать, через какой выход вываливаться из вокзала, чтобы туда можно было вызвать грузовое такси. Всё это время они трещали о бешеных ценах, которые задирают на вокзалах и в поездах. В такси меня усадили на переднее сиденье, а дядя и Намджун уселись сзади, стиснутые ещё коробками, которые не поместились в багажник. Мне вручили батат, запечённый с мёдом, и я ела его всю дорогу. Это моя тётя, жена дяди Хонсока, выращивала у себя и готовила всякие вкусности. Выяснилось, что они мне передали целую кучу подарков. Дети сделали какие-то поделки и письма цветными карандашами и фломастерами. Их дядя тоже вручил мне сразу же. Я их долго рассматривала, но потом всё-таки переключилась на окно. Дождик к тому времени уже кончился, и сумерки были синие-синие, а у меня в наушниках к тому же играли какие-то лёгкие грустные песенки. Здорово было, одним словом. Как приехали, мы составили коробки в угол прихожей, решив, что разберём их завтра, когда отдохнём. Дома я почувствовала себя дома. Потому что дядя теперь был здесь. Он рассказывал, как с братом стриг овец и резал поросёнка. А одна малышка, младшая дочь Шин Хонсока, которой было всего три с небольшим, подглядела, как этого поросёнка забивают, разрыдалась и целую неделю ни с кем не разговаривала. Но потом приготовили свинину, и все братья и сёстры стали подначивать её, мол, чего ешь своего драгоценного поросёнка. Тогда она смутилась, но всё равно ела, потому что все остальные тоже ели. С тех пор она постепенно перестала на всех дуться. «Наверное, что-то важное поняла по поводу того, как устроена пищевая цепь в природе», — говорил дядя; да простят меня вегетарианцы, если им приходится это читать. Дядя обожал детей, хоть у него и не было своих. Часами мог о них говорить. Я подумала, он и задержался так сильно, потому что ему нравилось за детьми наблюдать. У дяди Хонсока их целых пятеро. Когда поела, я ушла к себе, а дядя и татуировщик продолжили посиделки. Они ещё и соджу достали из кладовки. «Это надолго», — сразу поняла я. Но тут загвоздка. Я только притворилась, что ухожу, а сама уселась у перил на втором этаже и развесила уши. Я чувствовала, что Намджун станет рассказывать дяде обо всех событиях, связанных с Ким Тэхёном. И было совсем не в моих интересах, чтобы он наговорил ему гадостей про мафию и прочую ерунду. Так что я стала слушать, готовая в любой момент выскочить и заявить, что он всё перевирает и преувеличивает. Поначалу не было ничего интересного, но дальше всё же случилось кое-что. — Так как, присмотрелись? — по голосу Намджуна было слышно, что он захмелел. — Подходит вам такая жизнь? — Я не знаю, — ответил дядя. — Что здесь делать одному? Одинокая молодость — это сносно. А одинокая старость — печальная штука. Там целая орава детишек, я и сам рядом с ними молодею. Да и пользы там от меня побольше, и воздух чище, и ночи романтичнее - прости уж мне мою романтику. — А Рюджин? — Рюджин уже выросла… ты и сам должен понимать. В образовавшейся тишине уханье моего сердца показалось оглушительно громким. — Я бы повременил с решением, но я, наверное, сужу по себе, — протянул татуировщик. — Я пока не тороплюсь. Но и процесс это не быстрый — на него тоже прилично уйдёт и времени, и средств. Неплохо было бы что-то решить. Пока всё это, конечно, вилами по воде… «Дядя хочет переехать в деревню?» Вопросы посыпались на меня градом. А что же с домом? С кафе? Со мной? Разве я выросла? Когда это случилось, и почему я этого не почувствовала? Знаете, иногда я могу очень бурно реагировать ещё до самих событий. Дым без огня, так сказать. И даже когда понимаю, что раздуваю из мухи слона, всё равно не могу ничего с собой поделать. Вот и тут я стала заливаться слезами, потому что меня такая песня напугала до чёртиков. Все уже всерьёз готовились к каким-то масштабным переменам, а я вдруг осознала очень чётко, что я не готова к суровому взрослому одиночеству. стал называть меня той самой сестрёнкой, о которой всегда мечтал и которую родители ему так и не подарили. Мне хотелось бы, чтобы жизнь текла в том же русле. Но так нельзя, правда? Потому что это значило бы застрять на месте. Всё снова навалилось: профессия, поступление, а тут ещё и дядины разговоры о переезде в деревню. И я разрыдалась, как дурочка. Бесшумно, конечно, чтобы двое внизу не услышали. О Ким Тэхёне я и думать забыла в этот момент. И по иронии судьбы как раз тогда завибрировал телефон в кармане тёплого домашнего халата, который я носила поверх пижамы. Я достала его, всё ещё всхлипывая, и увидела уведомление. «Привет». Номер был незнакомым. Рекламщики обычно либо звонят, либо с первого же сообщения беззастенчиво предъявляют услуги. Я открыла какао-ток и уставилась на сообщение. В глазах стояли слёзы, но нахлынувшую волну рыданий как ветром сдуло. Кто это? Ким Тэхён мой номер не знал. Прежде, чем я успела напечатать ответ, пришло ещё одно сообщение. «Шин Рюджин?» А затем ещё одно. «Это Ким Тэхён». И последнее… «Помнишь меня?» Я вскочила на ноги, вытаращившись в экран. Мысли зажужжали, как огромный рой пчёл. Это в самом деле он? Как он достал мой номер? Он обо мне не забыл? Почему пишет так поздно? Утерев глаза и щёки рукавом халата, я принялась печатать. «Привет, я уже и не надеялась тебя увидеть». Это были бессовестные враки. На работе я вскидывала голову на каждого входящего в кафе посетителя. И грустно опускала её, когда входящий не оказывался Ким Тэхёном. Старший бариста-кассир Бан Суян, разумеется, не растерялся и живо растрепал новость о загадочном «мальчике», так что половина стаффа ожидала появления незнакомца не меньше моего. «Откуда ты знаешь мой номер?» — написала я следом. Значок печатающегося сообщения заставил меня трепетать. Я бросилась в комнату, скинула халат и завалилась на кровать. Смех так и рвался наружу, будто что-то щекотало меня изнутри. Не забыл… вопреки всем надеждам Ким Намджуна, он обо мне не забыл. Я помнила о его намерении сводить меня на бал и цеплялась за эту соломинку, как за свою последнюю надежду. Но вдруг ему подвернулся кто-то симпатичнее? Или же кто-то, умеющий танцевать получше моего — таких найти легко, достаточно ткнуть в первую попавшуюся. Какие только кошмары мне в голову не лезли. Но все они развеялись, потому что Ким Тэхён обо мне не забыл. «Я приходил в кафе, а тебя не было, — писал он. — Мне сказали, что ты не работаешь сегодня. И какая-то девочка вручила твой номер. Что-то я забыл её имя… лол». Так завязалась наша переписка. Он сказал, что работы в последние дни было завались, и он совсем забегался. Теперь же он пух от скуки и думал, что бы такое вытворить. Вот и вздумал написать мне. Признался, что не решался поначалу — думал вместо этого снова на днях засветиться в кафе. Ещё он спрашивал, как моё настроение. Мне вспомнился подслушанный разговор в кухне, и я честно призналась, что настроение у меня ни к чёрту. Тэхён стал расспрашивать, и пришлось немного разоткровенничаться. О том, что я стою на пороге больших перемен. О том, что семья заменяет мне общение со сверстниками. О том, что мне невыразимо одиноко. Здесь и начинается самое интересное. Он объявил: «Может, выйдем прогуляться?» — и дополнил предложение смешным стикером и своим привычным словом. Сначала я растерялась. Потом взглянула на часы. Дело уже близилось к одиннадцати. Я вполне могла выйти в такое время побродить по улицам в наушниках. Дядя не был против. Однако другое дело, когда речь идёт о прогулке с незнакомцем. Тут я и задумалась, обязательно ли двум пьянчужкам внизу знать об этом. «Я могу и отказаться», — конечно, говорила я сама себе. Всё-таки час был поздний. Но перспектива оставаться в своей комнате и бояться будущего, когда в кои-то веки появилась возможность завести друзей, меня удручала. «Не самый умный ход», — понимала я, соглашаясь на предложение и скидывая Ким Тэхёну свою локацию. Он пообещал, что скоро подойдёт. Тогда телефон был брошен на кровать. Я кинулась переодеваться. Вся одежда в гардеробе неожиданно оказалась неподходящей для подобной вылазки. Вспоминая, как Ким Тэхён был одет в нашу прошлую встречу, я отбрасывала одну тряпку за другой, потому что ничего из этого не подходило. Злая и всё ещё одолеваемая сомнениями, я остановила свой выбор на вельветовых коричневых брюках и кремовом свитере. Одежда отличницы. Отражение из зеркала смотрело на меня с неуверенностью. Отказаться ещё совсем не поздно — то и дело всплывала мысль. Шин Рюджин у нас трусишка. Я схватила маленькую кожаную сумку-портфель, положила в неё телефон и большие наушники и вышла из комнаты. Оставалось только прошмыгнуть мимо дяди и татуировщика так, чтобы они не задавали никаких вопросов. — Так поздно? — удивился Намджун, когда я появилась на пороге кухни и заявила, что ухожу. — Захотелось прогуляться, — ответила я. Лгунья из меня никакущая, да и молчунья тоже. Дядя и Намджун переглянулись. — Хорошо, — сказал дядя наконец. — Пиши, если что. Я кивнула и развернулась, напоследок успев отметить, что татуировщик смотрит на меня очень пристально, почти с прищуром. Когда кухня осталась почти позади, он вдруг сказал: — Подожди. Мне пришлось притормозить и развернуться. «Вот же липучка». Кто бы сомневался, что именно он испортит мне всю малину. — Что? — спросила я, стараясь звучать беспечно. Серьёзный взгляд от Ким Намджуна может заставить душу уйти в пятки, уж поверьте. Не зря о нём столько судачили в кафе. — Ты будешь одна? — спросил татуировщик. Я готова была его прикончить! Соврать у меня никогда не хватило бы духу, поэтому пришлось сказать: — Нет, — но отчитываться мне нужно было перед дядей, а не перед Ким Намджуном, поэтому и отвечала я именно дяде, — меня друг зовёт прогуляться. — Правда? — обрадовался тот. — Давненько ты никуда не выходила! А чего так поздно-то? — он бросил взгляд на свои наручные серебряные часы, щурясь без очков. — Просто… дома сидеть как-то тоскливо, — технически это не было враньём. — Сходи погуляй, это хорошо, хорошо… — пробубнил дядя. — Тебе нужны деньги? Я заикнулась было, что могу использовать свою зарплату, как вдруг вспомнила совет татуировщика. «Покажи ему, что нуждаешься в его заботе — он очень обрадуется». Может, поэтому дядя решил уехать? Он почувствовал, что я уже достаточно самостоятельная и сама со всем справляюсь? Если так — ничего подобного. Я сказала: — Вообще-то, нужны, — и скромно добавила, — а ты не против? — Конечно! — он вскочил со стула и достал из рубашки, висевшей на спинке, свой кошелёк. Копаясь в нём, он направился ко мне. В мою ладонь легли пять купюр в пять тысяч вон каждая. — Повеселись, — сказал дядя, — а то ты только работаешь да учишься. «Надо же, и правда очень рад». Он прилепил колючий пьяный поцелуй мне в лоб. От него пахло терпким табаком. Дядя улыбнулся мне — я улыбнулась в ответ. Алкоголь его всегда раскрепощал. Мысль о том, что он в самом деле собирается переезжать, превращала моё сердце в протыканную насквозь игольницу. — Расскажешь потом, как прошло и с кем ходила. Упс. — Идёт. — И гуляйте только по приличным районам. — Идёт. Он с несколько секунд подумал, что ещё обычно говорят в таких ситуациях, но, видимо так ничего и не вспомнив, отпустил меня. Напоследок я ещё раз мельком взглянула на хмурое лицо татуировщика. У этого парня был нюх собаки. Я даже не сомневалась, что он обо всём догадался. Ох, как же он меня в эту секунду раздражал. Если они с дядей и не успели обсудить Ким Тэхёна, пока я подслушивала — они обязательно обсудят его теперь. «Ну и пусть», — подумала я. Ким Тэхёна пришлось подождать с какое-то время. Сначала я включила музыку. Потом поняла, что слишком волнуюсь, чтобы что-либо слушать. Ненавижу ждать. Будь это ожидание чего-то хорошего или чего-то плохого — время натягивается, как резина, и становится ощутимо напряжённым. И ты всё вертишься, дёргаешься, чешешься. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я взглянула на часы, и они показывали «11:01». Но вот, я взглянула на них снова, и они показывали «11:02»*. Минуты не могут длиться так долго! Это преступление. — Бу! Волна мурашек пробежалась от позвоночника к шее. Я развернулась и треснула сумкой обидчика, прежде чем сообразила, что это Ким Тэхён. Он засмеялся. — Лол, — и потёр плечо, на которое пришёлся удар, — больно же. — Пугаешь же, — выдохнула я, — кто так подкрадывается со спины? Его слабая улыбка сделалась шире. — Куда пойдём? Я задумалась, где было бы удобно познакомиться поближе. Всё-таки этот человек оставался незнакомцем, и пока что мне было неловко с ним. Я завидовала людям, которые с первой встречи могут спокойно трещать с тобой, как с родным. У меня же все мысли рассыпались в прах, когда я оставалась наедине с малознакомым человеком. Тем хуже, если он мне нравился. — Какая-нибудь кофейня? — предложила я. — Я… — Тэхён отвёл глаза, — кофе не очень люблю. Я хмыкнула. — Но ты взял у меня купон. Он посмотрел на меня сверху вниз, медля с ответом. — Так это было ради новых встреч с тобой, а не ради кофе, — и пожал плечами, будто это должно быть и без объяснений понятно. Выдать нечто подобное для него было раз плюнуть. Это, конечно, ерунда, но не каждый день такой красавец зовёт тебя прогуляться поздно вечерком, когда тебе грустно, и заявляет, что ради новых встреч принимал у тебя купон. Для меня это было редкостью, и я жутко смутилась — так, что он, наверно, заметил. — Можно просто пойти куда-то, где тепло, — предложила я. На этот раз он задумался по-настоящему, но в конце концов объявил: — Лол… я знаю одно местечко. Мы двинулись по маленьким улочкам, и скоро знакомые места сменились незнакомыми. Шумные и людные кварталы сменяли тихие спальные. Улицы ещё не просохли от недавно прошедшего дождя. Фонарный свет блестел на мокром асфальте. Где-то попадались чёрные островки луж, как кривые зеркала отражавшие улицы с их цветастыми вывесками. Я успела заметить, что сегодня Ким Тэхён выглядел несколько иначе. На нём была огромная красная куртка с узорами бута́ и широкими рукавами, широченные тёмно-синие джинсы и обыкновенные чёрные кроссовки. Волосы теперь были золотистыми, а не белыми, как в прошлый раз. Они были завязаны красной банданой. — Рассказывай, кто тебя расстроил и почему, — говорил Тэхён. — А, это… дядя хочет переехать в деревню, — я шмыгнула носом. — Хотя, может, оно и к лучшему. Я не думала никоим разом, что это может быть к лучшему. Просто иногда сразу после слов: «Это так ужасно», — я могу не раздумывая добавить «а может, и не так уж». Не знаю, почему. Никогда не уверена в оценке, которую даю. Учитель из меня точно вышел бы не ахти. — Ты живёшь с дядей, не с родителями? Об этот неловкий вопрос, конечно, спотыкаются все. Но есть и плюс: он остаётся позади, если на него ответить. — А они погибли вместе с моим младшим братом четыре года назад, — сказала я, — лодка перевернулась, и все утонули. — Оу, — выдал он, сдвинув брови к переносице, хотя ни испуга, ни жуткой неловкости я не увидела. — А где же ты была в этот момент? Я улыбнулась: — Дома с простудой. — Лол, — он усмехнулся на одном только выдохе. — Ужасная история, по правде говоря. Не знаю, что и сказать. Но ты выжила. Это настоящее чудо. Мне понравилось, с какой простотой и непринуждённостью он произносил слова. Было нечто магическое в его манере держаться. — Раньше я так не считала, — я вздохнула, — но только свыклась с новыми обстоятельствами, как всё снова меняется. Сказать по правде, я очень боюсь перемен. — Перемены — это своего рода признаки свободы, — воодушевлённо возразил Тэхён, — я о них мечтал всю жизнь. Когда всё осточертеет, можно просто сменить локацию и начать заново. «Это слова человека, который не готов ни за что понести ответственность, — как я знаю, презрительно фыркнул бы Ким Намджун, — а иначе говоря, это слова труса». О татуировщике я в ту секунду не думала, даже задней мысли не возникло. — Правда? — я улыбнулась своему собеседнику. — Конечно! — здесь Тэхён выдержал ужасно долгую паузу. — Я сбежал из дома как раз в погоне за переменами. — Сбежал? — опешила я. — И где же ты живёшь? — Лол, — усмехнулся он, — со своими друзьями в Скворечнике. До моего совершеннолетия оставалось ещё почти полгода. А вот Ким Тэхён мог стать совершеннолетним довольно скоро, хоть завтра — я же не знала, когда у него день рождения. Он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, куда идти и чем заниматься. И всё же… Когда именно он сбежал? И от кого? Неужели о нём не волновались? Столько вопросов завертелось в голове одновременно. Но я спросила только: — Скворечник?.. — Это наше временное пристанище. Я тебя туда отведу в следующий раз, — снова выдержав паузу, он добавил, — сегодня там настоящий балаган. Чимин вне себя от ярости, у него в последнее время настроение не сахар. Следующий раз. Мне понравилось это словосочетание. Не знаю, намеренно ли этот парень создавал вокруг себя ауру загадочности, но выходило отлично. Зато в одном я была уверена точно: почему-то он был намерен продолжать общаться со мной. — Это те самые друзья, с которыми вы хотите попасть на бал? Тэхён воодушевился: — Да, они, — он помолчал, облизнул губы и добавил, — смотри, мы пришли. Мы остановились около огромного трёхэтажного здания, стены которого были сделаны из стекла. — Торговый центр? — догадалась я. — Будет когда-то. Он ещё не открылся, — сказал Тэхён. — Я бывал здесь, когда только приехал в Сеул… паршивое времечко. Пошли, — он резко рванул вперёд, и мне пришлось побежать следом. Вы удивитесь, насколько легко можно проникнуть в некоторые места. Достаточно только знать, где именно проходить, но иногда и этого не требуется. Ким Тэхён оказался знатоком в подобного рода вопросах. Мы оббежали здание будущего торгового центра и, миновав длинную проездную арку, оказались во внутреннем дворе, спрятанном от улицы. Здесь была тёмная парковка, окружённая офисами-пятиэтажками. Где-то позади них вырастали более высокие многоквартирные дома. — Нам сюда можно? — понизив громкость, спросила я. Тэхён прыгал рядом с пожарной лестницей одной из пятиэтажек, чтобы спустить её вниз. Когда это наконец ему удалось, он ответил: — Конечно. Я тысячу раз сюда приходил, и меня иногда видели. Никто ничего не говорил. В сомнениях я обернулась по сторонам и последовала за ним вверх по пожарной лестнице. Ким Намджун убил бы меня, узнай он про это. Мы остановились около запертой железной двери на третьем этаже. Тэхён дёрнул по замку рукой, видимо, ожидая, что так он отомкнётся. Но тот только звонко ударился о засов. — Проклятье, его поменяли, — прошептал он, наклонившись и присмотревшись. — Нам точно сюда можно? — трусливо добавила я. — Лол, — усмехнулся он, — не переживай. Тэхён уселся на корточки, расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана инструмент, смутно напоминавший отвёртку. — Это что? — не преминула спросить я. Он вытащил из куртки ещё какую-то железяку, поместил обе в замок и стал шурудить ими. Теперь это совсем перестало мне нравиться. Наконец замок щёлкнул, и Тэхён спокойно снял его с двери, а затем открыл её и встал рядом, пропуская меня вперёд. — Это — ключ от всех дверей, — сказал он, показывая мне свои инструменты, прежде чем убрать их обратно в куртку, — называется отмычка. Я уставилась на него почти с испугом. — Это законно? — Иметь инструменты? — Пробираться в такие места. — Это не незаконно. Если это было правдой, почему ответ больше походил на попытку увернуться от вопроса? Здесь я, к своему ужасу, вспомнила о словах татуировщика. «Я таких за километр чую». Неужели он оказался прав? Проклятье, как всегда! — Ты в самом деле доставщик? — отстранившись на шаг, спросила я. Ким Тэхён глядел на меня с изумлением, наверное, целую вечность, прежде чем простодушно ответить: — Нет, я соврал. «Можно даже не искать значение тату — этот точно из шайки». Тату! Надпись, к которой я так и не смогла подступиться. — И кем же ты работаешь? — Я охраняю одного парня. Я нахмурилась. — Охраняешь? — Ну да, — сейчас Тэхён точно понимал, что это допрос, но почему-то покорно отвечал на вопросы, — он очень богатый малый — таким вечно приходится охранять себя и свои игрушки. — Что значит твоя татуировка? Тэхён дотронулся до своей шеи. — Эта? — он улыбнулся. — Она означает «несокрушимый». Почему ты спрашиваешь? — Несокрушимый? — уточнила я вместо ответа. — Да, — он повернул голову, отодвинул воротник и показал.

ἀδάμας

Приглядевшись, я заметила, что надпись имела красный цвет. — Это на древнегреческом, — сказал Тэхён. — Означает «несокрушимый», но для нас это слово больше известно как «алмаз». Алмаз. Мне хотелось спросить, набивали ли и его друзья похожие татуировки, но это выдало бы подозрения Ким Намджуна с потрохами. Меня не было тогда, когда другие клиенты с таким же заказом приходили в салон, так что узнать об этом я могла только от татуировщика. — Ты меня боишься? — спросил Тэхён. — Нет, — выпалила я. Моё лицо горело. — Лол, — скромно произнёс он, — я знаю, что я немного странный. Я не хотел тебя пугать. — Почему ты соврал по поводу работы? — Мой наниматель не очень-то любит, чтобы о нём распространялись. — Наниматель? — Тот парень, которого я охраняю. Это имело смысл. Вполне. Я вдруг почувствовала стыд за то, что допрашиваю его. Чувство стыда боролось с расползающимся по всему телу подозрением. Кто носит с собой инструменты, которые могут взламывать замки? Ким Тэхён почувствовал мои опасения. — Я не причиню тебе вреда, — сказал он, — и мы не сделаем ничего плохого. Там просто очень красиво, вот и всё. Я прикусила губу. — Пожалуйста, скажи, что я не буду жалеть о содеянном всю оставшуюся жизнь. — Лол, — улыбнулся он, — если так, то ты была бы странной дамочкой. — Я серьёзно! Он помолчал. Убийственная привычка. — Конечно, не будешь. — И ты не плохой парень. — Я очень хороший. Последовала короткая пауза. — И ты не маньяк, который меня там убьёт. Смех Ким Тэхёна прокатился по всей парковке. — У меня кишка тонка кого-то убить. — Но защищать другого от убийства у тебя кишка не тонка? — Мой наниматель Дэнни — отличный парень. Вряд ли ему грозит убийство. А ещё я люблю приключения. Пошли? Я уставилась на тёмный белый коридор. Где-то вдали горела зелёная вывеска «выход». Изнутри над дверью, у которой мы стояли, тоже она горела. Но это был очень тусклый свет. — Это же не здание торгового центра, — сказала я, глядя на коридор. — Отсюда можно туда попасть, если пройти направо. Я оглянулась направо. И правда, эта пятиэтажка врастала в тело стеклянного торгового центра. — А в самом этом здании что? — Это крыло пустует, а налево будут просто офисы разных компаний. Но тут есть туалеты, их иногда моет уборщица. — А почему это крыло пустует? — спросила я. «Откуда, чёрт побери, ему это всё известно?» — Думаю, что это крыло отдадут под менеджерские для магазинов, которые откроются в торговом центре. Я посмотрела на Тэхёна, который тоже беспечно глядел внутрь здания. — Откуда ты всё это знаешь? Почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня. — Говорю же, я здесь частый гость. Я всё знаю о подобных местечках. — И зачем ты ходишь в пустующий торговый центр? Он улыбнулся и сказал: — Пошли внутрь — и узнаешь. Я вздохнула. Решайся или иди домой. — Если из-за этого у меня будут проблемы, то я и тебе их организую! — Организовываем друг друг проблемы, — кивнул Тэхён, — замётано. Один тёмный коридор сменялся другим, когда мы то и дело сворачивали. Тэхён отлично знал дорогу. По полу, по невысоким белым стенам, по потолку гуляли бледно-серые пятна света от фонариков на наших мобильниках. Мы пробежали через лестничный пролёт. Поначалу всё это было жутко страшным. Но после стало весело. Иногда попадались большие залы, стенами которым служили матовые стёкла. Эти залы были открыты. В них рядами были расставлены парты и одна трибуна. Мы пробежали через все ряды змейкой, светя своими фонариками в разные стороны. Тэхён изобразил выступающего, стоя у трибуны. Мы двинулись дальше и вскоре вышли на ещё один пролёт. Там оказалась белая металлическая дверь, которая была открыта. Пройдя через неё, мы очутились в коридоре торгового центра. Здесь Тэхён неожиданно заторопился. Я бросилась следом, едва не поскользнувшись на керамической плитке. И догнав его, поняла. Сам этаж имел форму квадрата, вдоль которого располагались пустые помещения, однажды обещавшие превратиться в магазины. В центре же этого квадрата были эскалаторы и пустота. Отсюда были видны нижние этажи. Прямо над нашими головами стеклянная крыша центра открывала вид на ночное небо и кучки зданий, заслонявших его. Мы оббежали весь этаж по кругу вдоль балконов и уселись на стоящем эскалаторе. Странно видеть места, предназначенные для большого количества людей, такими пустыми и одинокими. Отсутствие рекламных плакатов и вывесок магазинов лишало это здание жизни. Но самым красивым во всём этом королевстве было освещение. Бледный, почти осторожный свет улицы падал сквозь потолочное стекло толстыми лучами. Под их мерцанием время словно останавливалось. Где-то в глубине души всё казалось мне нереальным. Что я забыла здесь посреди ночи с малознакомым человеком? Это было совсем не в духе Шин Рюджин. Однако то, что было в духе Шин Рюджин, мне ни капельки не нравилось. — Это и правда красиво, — призналась я. Тэхён сидел рядом со мной. Мы протянули ноги на ступеньках. Мои коричневые туфли и его чёрные кроссовки. — Одно из моих любимых мест, — сказал он. — Как ты смог сюда пробраться? Как узнал, что можно сделать это через пожарные входы офисов? — Лол, — Тэхён задрал голову к стеклянному потолку, — ты удивишься, сколько вокруг существует всяких дверей. Просто зачастую никто на них даже не смотрит. Но они всё-таки куда-то ведут. К этой мысли нельзя было добавить ничего, что могло бы заставить её звучать ещё лучше. Поэтому я только сказала: — Отличное место. Помолчав, он проговорил: — Однажды я хочу жить в доме, подобном этому торговому центру. Я засмеялась. — Таком большом? Но Тэхён только серьёзно кивнул. — Огромном, просторном и светлом. — Разве не одиноко жить в таком большом доме? Я подумала о жизни в одиночестве в том доме, который дядя купил для нас. Нет. Я ни за что не стала бы жить там одна. «Наверное, мне стоит подыскать какую-нибудь комнатку». Нужно было заняться этим в ближайшее время. Нужно было готовиться. «В прошлый раз я не была готова к переменам, и это больно ударило по мне. В этот раз я должна быть готова отразить удар». — Мне не бывает одиноко, — сказал Тэхён, — или грустно. Иногда я злюсь, но никогда не грущу. — Везёт тебе, — хмыкнула я, — мне вечно одиноко, и не грущу я разве что когда сплю. Он беззвучно усмехнулся. — Давай я познакомлю тебя со своими друзьями. Спустя неделю общения с одним из них ты будешь умолять оставить тебя в одиночестве. Я хихикнула: — Идёт, — но тут же крепко задумалась и спросила, — почему я? Тэхён вопросительно на меня посмотрел. — Ты просто увидел меня в тату-салоне, — объяснила я, — это же не любовь с первого взгляда, правда? Это был неловкий вопрос. Но почему-то мне не верилось в любовь с первого взгляда. Ким Тэхён выглядел воодушевлённым, даже заинтересованным, но влюблённым… нет. Над ответом он думал привычную вечность. — Ты была первой, кого я увидел, — выдал он наконец. — Что это значит? Тэхён вздохнул и снова замолчал на двести лет. — Помнишь, я говорил тебе про спор? О том, кто первый найдёт платье… то есть, девушку для бала. Я утвердительно кивнула. — Этот спор состоялся в тот же самый день, прямо перед тем, как я пошёл в салон. Никогда не спорь со мной, даже по мелочам. Потому что я становлюсь одержимым. Всю дорогу до салона я думал: «Девушка, девушка, девушка…» — а там увидел тебя. И ты была красивой, идеальной, очень подходящей для этой миссии. Но, понимаешь, войди тогда любая другая симпатичная девушка, и она бы мне тоже показалась красивой, идеальной и очень подходящей… ты не обижаешься? — Нет, — выдохнула я, хотя что-то всё-таки саднило на душе. «Такой красавец!» Вот тебе и отрезвительная оплеуха от реальности. И тут до меня дошло кое-что. — Постой-ка, там ведь была ещё одна девушка, — припомнила я, — та, что делала татуировку до тебя. И она красотка! Он нахмурился: — Правда? — и помычал, думая. — Значит, дело именно в тебе. Ты же чудом выжившая девочка, а у меня глаз намётан на всякие чудеса. Мы побродили по торговому центру ещё какое-то время и ушли оттуда. Мир вокруг снова приобрёл привычные оттенки, а тихая стеклянная коробка в три этажа так и осталась хранить молчание внутри своих стен. — Я бы перекусила, — призналась я, пока мы шагали в неизвестном направлении. В пустой закусочной, в которую мы нагрянули, мы выбрали место у окна. Нам подали картошку фри. Болтовня вертелась вокруг различий картошки из «KFC» и «Бургер Кинга». Я, казалось бы, немного раскрепостилась. Однако где-то на задворках разума всё ещё вертелся вопрос об инструментах, которые Ким Тэхён таскал с собой во внутреннем кармане куртки. Зачем? Потому что он любил проникать в запрещённые места. Но только ли поэтому? Я украдкой посматривала на него, пока он не видел, стараясь хотя бы приблизиться к ответу. В том, что Ким Тэхён не самый обыкновенный парень, не оставалось сомнений. Но хуже всего было то, что мне это даже нравилось. Когда уже провожал меня до дома, он спросил: — Ты всё ещё собираешься грустить, да? — Сегодня я собираюсь только спать, — ответила я. — А вот завтра посмотрим. — Я напишу и узнаю. Сердце больно ухнуло в груди. Он же уже признался, что я нужна ему только как пара для бала! Почему тогда мои собственные чувства не изменились? Это так несправедливо. «Только не влюбляйся в него, Шин Рюджин». Дурная это привычка... влюбляться в первого, кто проявил малейший интерес. Теперь это было бы совсем не к месту. Когда мы снова оказались возле моего дома, перевалило за два часа ночи. Я готова была уснуть прямо стоя. — Спасибо, — сказала я напоследок. — В следующий раз я отведу тебя в Скворечник, — напомнил Тэхён. — Да, показать своим друзьям, что победил, — я кивнула. Видимо, ему не понравилось, как это звучало. — Ты точно не обижаешься? — Нет, ты мне очень помог сегодня. А я в качестве благодарности схожу с тобой на бал. Мы с тобой будем там самой улётной парой. Тут его глаза округлились, прямо как тогда, когда он впервые смотрел на меня в тату-салоне. — Что? — я даже взбодрилась от испуга и стала лихорадочно прокручивать в голове сказанные только что слова. — Я… — заикнулся Тэхён и тут же замолчал. — Нет, ничего. Поговорим после. А сейчас спокойной ночи. Даже когда мы разошлись, я всё ещё старалась вспомнить, что такого могла сказать. Но ничего не шло в голову. Домой я вошла тихо, как мышка. В тёмную прихожую через открытую дверь гостиной падала широкая полоса света. «Они всё ещё пьют?» Однако в гостиной оказался один только дядя. Он, как обычно, решал кроссворды, сидя за своим журнальным столом в огромных очках. — Ты чего не спишь? — провозгласила я о своём присутствии. Дядю никогда нельзя было напугать неожиданностью. Он медленно поднял голову и снял очки. Потёр переносицу натруженными пальцами. — Не слышал, как ты вошла. — Начало третьего уже, — напомнила я, — ты обычно не засиживаешься так долго. — Я ждал, пока ты придёшь. Подойди сюда, надо поговорить. Я прошла в зал и уселась за стол напротив. И тут же, не выдержав, протараторила: — Намджун рассказал тебе о Ким Тэхёне, да? Дядя рассмеялся. — Да, рассказал. Это с ним ты гуляла? Я кивнула и принялась палить, как из пулемёта: — Он абсолютно нормальный! — «Разве что носит с собой отмычки». — И очень хороший. Ему просто нужна пара для новогоднего бала, и он попросил меня пойти с ним. А Намджун ничего не понимает!.. — Хорошо-хорошо, — он перебил меня, — послушай, я узнал о его опасениях. Но, думаю, он преувеличивает. Ты уже взрослая и можешь гулять, с кем тебе захочется. Я замолчала. Взрослая. Почему-то мне стало хуже, а не лучше. Он в самом деле собирался меня оставить. «Не плакать, только не плакать». — Меня интересует кое-что другое, — вдруг снова заговорил дядя. — Намджун сказал, что ты, скорее всего, подслушивала наш с ним разговор. У меня буквально отвисла нижняя челюсть. Чёртов татуировщик! Он что, телепат? — Я… я не… — Только не обманывай, — предупредил дядя, — говори честно. Ты подслушивала? «Не плакать, не плакать, не плакать». Слёзы подступали к глазам. «Пожалуйста, не плачь». Я яростно смахнула набежавшие на глаза слезинки. Дядю это страшно развеселило. — Ну? Чего ты? — хохотнул он. — Дурочка. — Если ты хочешь переехать — переезжай, — твёрдо заявила я, — я просто немного взгрустнула, честно. Мне здесь было не по себе одной, я ещё не привыкла, и к тому же я совсем не знаю, что делать... — Послушай, — он покряхтел, усаживаясь поудобнее, — мне кажется, ты всё неправильно поняла. Речь идёт не о том, чтобы переезжать завтра. Я имею в виду переезд где-то через лет пять или семь, если не все десять. Я глупо поморгала, выпучив глаза. — То есть… — медленно произнесла я. — Ты не уезжаешь? — Конечно, нет! — хохотнул он. — У меня куча дел — какой переезд? Я замолчала, даже не зная, что и сказать. Эта пауза продлилась миллион лет. Интересно, в голове у Ким Тэхёна было так же пусто, когда он подолгу молчал перед ответом? Значит, новая жизнь в одиночестве мне не грозила... пока что. Я смущённо расхохоталась. Дядя уставился на меня, как на умалишённую, а мне от его выпученного взгляда только смешнее становилось. Так мы и просидели в улыбчивом молчании ещё несколько добрых минут. Однако со временем улыбка моя растаяла. И тяжёлое чувство, камнем лежавшее на сердце, никуда не делось. Вообще-то, было не столь важно, когда, как и почему дядя собирался переехать в деревню. Важно было другое. Мне пора было взрослеть. Пора было находить новых людей, становиться самостоятельной и идти дальше. Пусть и без радикальных явлений вроде переезда, но грядущее расставание было неизбежно, а меня, как выяснилось, сама его вероятность приводила в ужас. Я вдруг осознала, что очень скоро должна остаться одна, и испугалась до смерти. Как ребёнок, который плачет, стоит только родителям покинуть комнату, я постыдно страшилась сепарации и впервые заметила это за собой. Мне не понравился этот страх. Нужно было что-то делать, что-то предпринимать, причём немедленно. — Как же хорошо, что я прислушался к Намджуну, — тем временем бормотал дядя, искоса наблюдая за мной внимательными глазами. — Парень тебя щёлкает, как орешки. — Да ну его! — фыркнула я, вдруг растеряв всё веселье. — Дурак. И как он догадался? — Понятия не имею, — пожал плечами дядя. — Может, он пророк. Не хотелось думать о его гнусных догадках насчёт Ким Тэхёна. А вдруг и здесь прав? Этот проклятый пророк действительно всегда оказывался прав. Тут мне вспомнился один из его советов. — Кстати, дядя, неловко просить… но ты не мог бы оплатить часть моих репетиторств? Я так смогла бы гулять почаще. Дядя воззрился на меня с изумлением. — Неужели правда влюбилась? — Нет! — «Надеюсь, что нет». — Просто все эти обязанности изматывают. — Конечно, оплачу, — раздражённо фыркнул он. — Что ж ты такая гордячка и не просила раньше? «Он рад». — Правда? — просияла я, хотя заранее знала, что он согласится. — Оплатишь? Так ты же у меня такой строгий, я и не думала, что оплатишь! Ему о нашей с татуировщиком беседе знать не стоило. Вот я и стала валять дурака. — Глупая ты, — плюнул он, поднимаясь на ноги. — Давай-ка спать. — Ты правда не переезжаешь? — Не дождёшься. — Выходя из зала, он добавил: — А репетиторства я тебе, пожалуй, все оплачу, а не только часть. Но совсем с работы увольняться не вздумай. — Ни за что, сэр, — произносила я, поднимаясь за ним следом. — Главное, гуляй почаще, — приговаривал он, — облепиться обязанностями ты успеешь и в будущем, а пока веселись. Уже когда мы расходились по своим комнатам на втором этаже, дядя вдруг остановился и спросил: — Хотя бы познакомишь со своим другом? Я тоже притормозила и задумалась. — Не сейчас. Мне бы с ним самой для начала познакомиться. Он уставился в пол. Лицо у него было худое, смуглое и щетинистое, а половина волос — седые. Я вглядывалась сквозь полутьму коридора и думала, как же я счастлива, что он дома, и как же тяжело будет покидать его. — Намджун винит себя, — проговорил дядя. — Говорит, он сам тебя вручил в руки бандиту. — Он бандита видит в каждом встречном. — А если, — он поднял на меня глаза, — твой Ким Тэхён и впрямь окажется бандитом, это заставит тебя перестать с ним общаться? — Конечно! — выпалила я. Даже не понимая, что это ложь.