Маленькие люди

Время двигалось медленно. Мой урок истории подходил к концу, но подходил всё как-то неуверенно и стеснительно, как школьник на вечере танцев. Маленький настольный вентилятор гонял по помещению горячий воздух. Я вспотела, как если бы пробежала марафон. А тут ещё не выйдешь и не проветришься, и форточку моя пожилая преподавательница по истории открывать запретила. Говорит, её продуть может. Это просто умереть не встать. Последнее задание всё никак не хотело мне даваться. Признаться честно, я его уже даже не писала, а просто ждала, когда занятие подойдёт к концу. Письменные задания, такие, в которых писать нужно именно помногу, я вообще не любила, хотя и выполняла всё исправно. Вот и теперь писанина совсем не давалась. Тетради были заполнены ровным почерком; кое-где почёркнуты текстовыделителем основные тезисы — тоска смертная. Я смотрела на листы, чувствовала, насколько впустую уходит моё время, и понимала, что больше не выдавлю из себя ни строчки. Мой мозг имел странное свойство иногда отключаться раньше положенного. Я вдруг думала: «Всё, на сегодня хватит», — и после этого не могла решать никакие задачки, даже если хорошо разбиралась в материале. В голове уже вертелись песни из собственноручно сделанного плейлиста, новые фильмы для просмотра ночью и планы на ближайший ужин — что угодно, только не набеги маньчжуров в семнадцатом веке. От невыполнения задания меня отвлекла вибрация телефона в кармане. Учительница Чхве, которая в это время проверяла свои работы, тоже услышала и подняла голову. — Что такое? — спросила она. Я достала телефон и увидела уведомление от Намджуна в какао-токе. «Ты где?» Телефон отправился обратно в карман. — Ничего, извините. Теперь, когда она отвлеклась, пришлось усиленно делать вид, что я пытаюсь писать. Учительница Чхве взглянула на свои изящные наручные часы. — Осталось пять минут, — объявила она, — дописывай, покажешь результат на следующем занятии. Ты уложилась? — Последнее задание осталось. — Плохо, — покачала головой старая женщина, — на экзамене тебе не будут давать дополнительное время. Ровно в эту секунду телефон снова завибрировал. И ещё раз. И ещё. Проклятый татуировщик! — Сегодня я просто расслабилась, — заверила я, игнорируя навязчивые уведомления. — Самостоятельно я уже несколько раз решала весь экзамен на время и всегда укладывалась. Учительница Чхве поглядела на меня с сомнением. Ладно, ладно… это было всего один раз, а не несколько. Но я была уверена в своих силах, честно! Просто этого не хватило бы, чтобы убедить репетиторшу, и пришлось совсем чуть-чуть приукрасить. Сказать честно, я в себе вообще не сомневалась. Мы с учительницей Чхве чудесным образом выучили всё за девять месяцев, и теперь на занятиях я просто прогоняла пройденный материал и решала тесты. Такое репетиторство стоило намного дешевле, потому что толком я ничего нового не узнавала. Дядя предлагал вовсе перейти на самостоятельную подготовку, но я-то точно знала, что сама бы ничего не повторяла и благополучно забыла бы всё на свете. Такой уж я человек. Не могу без пинка под зад. — Ладно, — вздохнула Чхве, — тогда, думаю, на сегодня ты можешь быть свободна. Когда выпрыгнула из её дома, я в первую очередь продышалась на славу. Сквознячок живо проник под одежду. Я полезла в карман за телефоном. Намджун там сходил с ума. «Ты где?» «Шин Рюджин». «Дуй-ка в салон сейчас же». «Ты узнала, что значит та надпись, которую я тебе давал?» Здесь он на пару минут заткнулся, а потом опять началось. «Где бы ты ни была и что бы ни делала — бросай всё». «Даже если так случилось, что ты ассистируешь операцию». «Рюджин?» «Ты здесь?» Я устало вздохнула. Про эту его карточку я думать забыла. Она так и висела у меня над столом. «Ох, и разозлится же он…» Я тут же стала печатать ответ, тем временем медленно двигаясь в сторону автобусной остановки. Между домом репетиторши и дядиным кафе было пять остановок. Я написала Намджуну: «Я совсем забыла про эту карточку…» Он тут же прочитал. Не успела я набросать достойное извинение, как татуировщик прислал короткое: «Дуй в салон. Сама увидишь». Мне, конечно, стало любопытно и всё такое, но с другой стороны я уже тогда догадывалась, что всё это связано с той загадочной надписью, о которой он говорил. Наверняка кто-то ещё пришёл набивать точно такую же татуировку. Это только ещё больше убеждало меня в том, что по интернету бродит какая-то новая мода. «Жалко, что я так и не провела исследование». Было бы чем утереть нос татуировщику. Теперь-то у меня не было карточки с собой — а то проверила бы прямо по дороге. В автобусе я включила музыку и уселась у окна. У меня были большие металлические наушники — дядин подарок на мои семнадцать лет. На восемнадцать он подарил смартфон. Намджун сказал, что такими темпами к девятнадцати у меня будет машина. А дядя посмеялся и почесал колючий щетинистый подбородок, будто и в самом деле собирался машину дарить. Я сказала: «Даже не думай». Но мои подарки мне нравились, а эти наушники — особенно. Жизнь у меня была на редкость скучная; не то, что пёстрый захватывающий мир, в который уносила музыка. Днями напролёт я витала в облаках: то с пиратами покоряла волны, то с археологами вела раскопки, то с экспедицией на севером полюсе махала эскимосам. За остановку до выхода я не выдержала и начеркала Намджуну смс-ку. «Ещё кто-то пришёл татуировку бить?» А он ответил, чтобы я дула в салон. Тоже мне интриган! Больше я ему не писала, но от остановки до кафе шла быстрее, чем обычно. Теперь каждый раз, как я сюда приближалась, вспоминала, что там всем заправляет Одноглазый Ота, и это немного портило настроение. Несколько дней назад дядя написал, что задерживается в гостях… в деревне ему нравилось. Уже почти три недели его не было! Сумасшествие. В салоне у Намджуна, помимо него самого, сидели двое человек. Одна, девушка с дредами, разместилась на кушетке посреди зала и рассматривала обшарпанные стены. Намджун наклонился над ней. Он набивал на её ноге татуировку. Другой, крашеный блондин, сидел на кожаном диванчике у входа. Если девушка хоть сколько-нибудь заинтересовалась мной, то парень меня даже не заметил и, подперев щеку рукой, смотрел себе в никуда. Я всё равно поклонилась им обоим и обратилась к Намджуну: — Привет. Обстановка для болтовни была не самая подходящая. Намджун вскинул на меня голову, затем бросил один мимолётный взгляд в сторону диванчика и снова обратился ко мне: — Посиди пока что. «Да ты издеваешься!» — я поджала губы. Зачем было торопить? Но не успела я толком разозлиться, как мой взгляд снова случайно скользнул по незнакомому парню… и на этот раз задержался. Потому что теперь парень смотрел не куда-то в пол, а прямиком на меня. Чтобы внести ясность, это был не просто взгляд, который нормальные люди бросают на только что вошедшего в комнату человека. Скорее, он как будто заметил привидение. Я невольно опустила голову и посмотрела на себя — всё ли нормально? Парень пялился на меня с круглыми, как блюдца, глазами. Смутившись, я взглядом обратилась за помощью к татуировщику, но тот корпел над ногой клиентки. Наконец парень на диванчике понял, что смутил меня, и вскочил на ноги. — Вот, — сказал он неожиданно глубоким голосом, — присядь сюда, — и указал туда, где только что сидел сам. — Да я, вообще-то, на стульчике могу… — скомкано ответила я и указала в уголок, где Намджун обычно читал или страдал ещё какой ерундой. Парень взглянул туда, куда я указывала. А затем вдруг обратился к Намджуну: — Это твоя подруга? Сразу стало понятно, что эти двое успели пообщаться. Татуировщик исподлобья посмотрел сначала на меня, потом на парня: — Да, это племянница моего арендодателя. А что? Незнакомец снова обратил внимание на меня, на этот раз он пробежался глазами с ног до головы и, выдержав ужасно долгую паузу, сказал: — Лол, — затем, ещё помолчав, добавил, — какое красивое существо… В краску меня бросило незамедлительно. Я даже ответить ничего не смогла. И это естественно! Как можно быть готовым к таким неожиданным заявлениям? К стульчику в углу помещения я прошмыгнула с завидной скоростью, ругаясь на себя почём зря за такую пугливую реакцию. Там, бросив на стол сумку и переждав немного, снова аккуратно обернулась к незнакомцу — смотрит ли? Но он теперь наворачивал круги по комнате и рассматривал стены. Странный тип. Он походил на пёстрого чопорного павлина. Клетчатый ярко-фиолетовый костюм поверх бордовой узорчатой водолазки. Огромные серьги с камнями. Брошь на лацкане пиджака. Обилие колец на пальцах. Белые волосы. Такие люди-блестяшки обычно приковывают к себе все взгляды в метро. Его нарядность не вписывалась в обстановку салона, да и в мир в его бытовой повседневности — тоже. Но его лицо было до того красивым, что я забыла обо всём на свете. И это он назвал меня «красивым существом»? На его фоне я была бледной поганкой. Он несколько раз поглядывал в мою сторону и тут же отворачивался, что-то шепча себе под нос одними только улыбающимися губами. Ох, и здорово же я от всего этого волновалась! Со мной происходило что-то странное, когда меня удостаивал вниманием противоположный пол. Такое случалось нечасто, но всё-таки бывало. Я становилась жутко дёрганной. Порой это даже отпугивало тех, кто успевал мной заинтересоваться. Однажды Намджун, заметив одно из таких явлений в кафе, даже придумал для этого термин. Жаль, я его забыла. Хотя нет, вспомнила, эффект электрошоковой терапии. «Сначала тебя немножко дёргает, а потом ты глупо ухмыляешься безо всякой причины». Я тогда щёлкнула его по носу. Красота у меня, как выражался дядя, «тихая и особенная»; незнакомцев я редко интересовала, зато знавшие меня хоть немного не скупились на комплименты. Может, дело в мимике или голосе, или манере держаться, но именно красавицей я слыла исключительно тогда, когда меня как следует узнавали — короче говоря, я не цепляла взгляды в общественных местах и в те редкие моменты, когда это всё-таки случалось, терялась до неуклюжести. Тем временем работа татуировщика была окончена. Девушка с дредами послушно покивала рекомендациям мастера и спросила, принимают ли здесь картой. Намджун достал из комода аппарат, пару раз пиликнул по кнопкам и вручил довольной клиентке. Она расплатилась и ушла. А я заметила за собой, что с большим облегчением выдохнула, потому что незнакомый парень не последовал за ней. Изначально могло показаться, что они пришли вместе. Но Намджун провозгласил, глядя на него: — Теперь ты. Правда звучало это заявление опасно похожим на угрозу. Будто он синяки ему собирался рисовать, а не татуировку. Давненько я не слышала, чтобы Намджун включал свой бандитский тон. «Этот парень будет бить такую же татуировку», — догадалась я. — Лол, — ответил парень, едва заметно улыбаясь, и прошёл к кушетке. Там он решил снова полюбоваться мной. Татуировщик же готовил свой аппарат для новой работы, надевал стерильную иглу и всё такое. Намджун в этом плане был хорош. Он умел производить впечатление прекрасно знающего своё дело человека. — Тебя как зовут? — неожиданно спросил он у своего клиента. Тот косился на татуировщика с полминуты, прежде чем ответить: — Ким Тэхён, — затем он снова посмотрел на меня, будто пытаясь показать, что и мне он тоже представился. Во всяком случае, мне так показалось. — На шее будет немного больно, Тэхён, — предупредил Намджун, — я буду с тобой разговаривать, чтобы отвлекать, идёт? «Хитрюга», — подумала я. Отличный способ подбить человека отвечать на вопросы, при этом не допрашивая. Татуировка на шее. В том, что Ким Тэхён тоже собирался набить странную фразу на неизвестном языке, не оставалось сомнений. «В словах Намджуна есть доля истины». Если остальные двое, набивавшие эту надпись, выглядели и вели себя так же, как этот парень, то что-то тут точно было нечисто. Намджун, верно, чувствовал то же самое, вот и решил докопаться. Любит же он совать нос, куда не просят. Но когда речь идёт о таком красавчике, я готова пересмотреть свою политику невмешательства. Этот Ким Тэхён то ли в самом деле был тугодумом, то ли просто притворялся; но прошла целая вечность, прежде чем он сказал: — Да, конечно. Намджун стал чем-то растирать его шею и сказал: — Сам я тебе уже представлялся, — он нанёс контур. — Я уже два года здесь работаю, а до этого служил. А ты чем занимаешься? Тэхён поглядел на меня, прежде чем ответить. Ох, и долго же он отвечал… такими темпами к концу сеанса мы много бы не вытянули. Конечно, мой и Намджуна интересы имели совершенно разные корни. Татуировщика интересовали странности его клиента. Я же думала: «Интересно, сколько ему лет? Какая у нас разница в возрасте?» Ким Тэхён не выглядел намного старше… просто все эти его цацки, костюм, сам образ — немного сбивали с толку. Но даже так, если приглядеться, он вполне мог сойти за ребёнка, нацепившего мамины каблуки и намазавшегося бабушкиной помадой. Как оказалось позднее, я не ошиблась. — Ничем и всем понемногу, — ответил клиент. — Учишься? — продолжал Намджун. Он коснулся иглой шеи клиента, и тот зажмурил один глаз. — Нет, — ответил он тем не менее. Мы ступали по тонкому льду. Даже самые ненавязчивые попытки поговорить могут превратиться в подобие допроса, если собеседник не проявляет энтузиазма… и, более того, отвечает уклончиво. Любой уже понял бы намёк и заткнулся. Но это же Ким Намджун, не так ли? — Рюджин собирается поступать в университет, — он кивнул в мою сторону, — тратит на репетиторов кучу времени. Ты, случайно, не как она? Ким Тэхён задержал на мне долгий, странно-задумчивый взгляд. Я совсем не понимала, чем ему так приглянулась. От такого бессовестного рассматривания мне хотелось под землю провалиться. — Рюджин — это ты? — наконец спросил он. — Шин Рюджин, — подала голос я, — приятно познакомиться. Кроткая улыбка появилась на его губах. — Лол, — сказал он, — да. Мне тоже. Очень. Какой же он был красивый, с ума сойти. — Что за словечко дурацкое ты говоришь без конца? — не то усмехнулся, не то фыркнул Намджун. — Тебе четырнадцать? С его манерой себя преподносить совсем неудивительно, что у Намджуна была плохая репутация. Чтобы выяснить, что этот парень вполне себе ничего, надо хорошенько постараться. Клиент покосился на него. Его улыбка сделалась шире. — Привычка. Из одного комикса. И нет, — он снова посмотрел на меня, — я не как ты. — Ты, наверное, взрослее меня? — подала голос я. — Как знать, — поспешил ответить Тэхён, — мне восемнадцать, — и, после паузы, добавил, — а тебе? — Мне тоже, — наконец мне хватило духу на ответную улыбку. Тут Намджун решил влезть: — Подрабатываешь, как и Рюджин, или родители помогают? — при этом он будто бы был сосредоточен на своей работе. Должна признать, у Намджуна получалось вполне ненавязчиво. Но Тэхён всё равно медлил с ответом, поглядывая на него, насколько это было возможно в положении не шевеля головой. — Я, да… — сказал он, — подрабатываю, — ещё одна длинная пауза, — доставщиком. Его можно было бы заподозрить во лжи из-за слишком долгих раздумий над таким простым вопросом. Но штука в том, что этот парень ужасно медленно разговаривал сам по себе. Паузы в его речи были длиннее, чем предложения. Тем временем Ким Тэхён снова обратился ко мне: — А ты где работаешь? — В кафе, в этом же здании, — я указала на выход, — напротив салона. — Лол, — ответил клиент, — не могу повернуть голову, чтобы посмотреть. Я хихикнула, как полная дура. — Ты ничего так разодет для доставщика, — заметил Намджун с улыбкой. Если бы я не знала, что это тайный допрос, сочла бы за комплимент. Ким Тэхён одними глазами, не шевеля головой, оценил свой внешний вид. — Мне тоже нравится. Татуировщик бросил суровейший взгляд куда-то над головой клиента, и в этом взгляде я отчётливо могла прочитать: «Я не говорил, что мне нравится». Тем временем он закончил с работой и теперь смазывал повреждённый участок мазью и накладывал плёнку. — Через несколько часов смени, иначе будет грязно. Промоешь в воде и нанесёшь новый слой мази и новую плёнку. Так надо делать каждые несколько часов. Только под душем не мой. Это можно только завтра-послезавтра. Главное, чтобы прошли сутки. Клиент послушно кивал. И хотя я не могла не заметить, что, пока слушал, он то и дело посматривал в мою сторону, приближался момент прощания. И нечего было с этим поделать. Я до последнего надеялась, что он спросит у меня что-нибудь. Но Ким Тэхён только расплатился и, бросив на меня неуверенный долгий взгляд, неловко попрощался. Его силуэт исчез за стеклянной дверью салона. Я грустно провожала его взглядом. «Ушёл». Намджун ходил по помещению и прибирался. Он всё о чём-то размышлял — я же с головой погрузилась в печаль. Мне было ненавистно чувство связи с кем-то, кого я, вероятнее всего, больше никогда не увижу. И почему я ожидала действий именно от него? Нужно было самой действовать. С этим тяжёлым чувством на груди я вздохнула. — Не работает, не учится, явно не из богатенькой семьи, потому что такие наоборот ходят, как по струнке, а от этого так и прёт праздной жизнью, — сказал Намджун. — Мне кажется, можно даже не искать значение тату, — он посмотрел в сторону двери, — этот точно из шайки. Я таких за километр чую. — А по-моему, он очень милый. К тому же, он работает доставщиком. Татуировщик изумлённо двинул бровью и наконец удостоил меня взглядом. — Ты чего такая красная? — заметил он. Как вдруг до него дошло. — Нет. Серьёзно? Этот? — он снова шокировано уставился на дверь, как будто вслед ушедшему клиенту. — Видит бог, у тебя странные вкусы. Он такой… — его лицо скривилось, — цветастый. Сам Намджун в этот день был весь в чёрном, как, впрочем, и во все остальные дни. — Я ему тоже понравилась, — глухо и печально отозвалась я. Татуировщика передёрнуло. — Если б ты с этим начала встречаться, я бы удавился, — помолчав, он вдруг усмехнулся, — как я счастлив, что ты у нас трусишка. Всей сумасшедшей истории, которая приключилась со мной позднее, не было бы, если бы не эти его слова. Потому что они были подобны щелчку переключателя. Своеобразным сигналом к действию. Честно сказать, я и правда была ужасной трусишкой. У меня за спиной было целых три отказа парней — это не могло не оставить отпечаток. В школе у меня была странная репутация. Надо мной не издевались, ничего такого, но я, если притягивала редкие взгляды, то, скорее, как экзотический зверёк в террариуме, а не как человек, с которым хотелось бы пообщаться. Моя преподавательница по театральному мастерству часто говорила, что я «прекрасный цветок», который никак не может «раскрыться», потому что слишком боится внешнего мира. Я вскочила на ноги. И под удивлённое: «Эй, куда ты?» — выскочила из салона.