Свободным. Свободным. Свободным.
Эта мысль засела в его голове, как надоедливая мелодия уличных певцов. Сколько не пытайся ее прогнать, она крутится и крутится, мешая спокойствию, призывая к действию. Цзян Чэн старается не думать об этом, но чем сильнее он пытается, тем больше об этом думает.Свободным. Свободным. Свободным.
Эта мысль вскоре плавно перетекает в навязчивую идею. Туманя разум, тревожа сердце, не оставляя ему времени задуматься. Цзян Чэн полностью погружается в эту смуту, в болото обманчивых мыслей и идей. Надежд. Он просто хочет быть свободным. Именно поэтому он все чаще пропадает в закрытой от посторонних библиотеке, безумно кидает разного рода талисманы на отрывках книг, записей. Приглашает в орден всех странствующих заклинателей, лекарей без разбору, пытаясь найти ответ, найти подсказку. - Вижу, глава Цзян, ваше сердце неспокойно. Что за мысли омрачают ваш разум? Расскажите этому старому лекарю о ваших нуждах. - Что же вы, господин, так скромничаете? Кто же не наслышан о Вас и Ваших способностях? Вести о Вас распространяются по поднебесью, словно искорка огня по сухой листве. Большая честь видеть великого господина в нашем маленьком ордене. - Глава Цзян преувеличивает. Способности этого бесполезного старика малы и ничтожны, что не требуют упоминания. Однако если глава Цзян полагает, что навыки этого старика могут облегчить вашу участь, тогда этот скромный лекарь в ваших руках. - Премного благодарю, господин Чжоу. Как Вы понимаете, покоя я не видал уже несколько десятков солнц и лун... Однако сколько бы не встречалось в этом ордене великих господинов, как Чжоу, Лин, Ши, Юй, никто так и не смог успокоить волнующее сердце Цзян Чэна. Дать ответов. Найти решение. Казалось, еще немного и он падет в буйство, искажение Ци. Эта идея сковывала все его движения, рассуждения, мешала жить. - Что же делать? Что же делать? Что же делать? - Цзян Чэн нервно грызет ногти. В глазах слой тумана, золотое ядро блекнет, волосы пушатся, одежда мнется. Благородство главы ордена теряется прямо на глазах. Он похож на бешенного дикого кота, потерявшего голову от мучающей жажды и голода. Поддается инстинктам, своей животной сущности. Мучается, теряется, плачет.Свобода.
Она так искушает, манит. Соблазняет. А Цзян Чэн поддается. Падает в пучину иллюзий и мечтаний. Думает о счастье, фантазирует о будущем, планирует настоящее. Неважно, что опытные странники, путные лекари не могут найти ответа, успокоить разум. Он просто сделает все сам. Просто сделает обратное. Дали ему что-то? Просто вернет. Зачем все усложнять? Просто будем свободны. Спокойны. Умиротворены.***
- Что это? - хмурится Вэй Усянь, крутя в руках закрытую нефритовую шкатулку. Она была зачарована, для того, чтобы ее открыть, необходимо заполнить ее обильным количеством духовной энергии, что для тела Мо Сюаньюя пока тяжеловато. Вэй Усянь искренне старается развить новое золотое ядро, закалить это слабое тело, вернуть былую мощь. Но это действительно трудно для бывшего гения, для того, кто никогда не прилагал достаточно усилий для достижения небывалых высот. И пусть весь его путь и мотивация держится на одном азарте, который источается из раза в раз, он не прикоснется к чэньцин больше. Он бросит темный путь. - Это от г-господина Цзяна, - переминаясь, ответил Вень Нин. Не может ответить, что шкатулку буквально швырнули ему в лицо злобные ребятишки из Юньмэн Цзян, ничего не объясняя, только смеясь над живым трупом. И ушли они сразу же, как и пришли. Внезапно. - Любопытно, - усмехнулся Вэй Усянь, переворачивая неожиданный подарочек из стороны в сторону. Что же за чудесную вещь ему мог отправить его бывший шиди? Может там смертельное проклятие или какая-то сентиментальная безделушка? От Цзян Чэна можно ожидать чего угодно. Интересно, даже очень. Но объем необходимой духовной энергии слишком велик. И более того, чужую энергию принимать шкатулка не будет. Досадно. - Где ближайшая деревня, Вень Нин? Напомни-ка, - Вэй Усянь рискнет. Ему действительно хочется знать, что на этот раз преподнесет его любимый брат. - Глава, вам действительно это необходимо делать? - почти отчаянно молит немолодой лекарь, совершенно неуверенный ни в себе, ни в лихорадочно записанных медицинских трактах своего главы. - Ты смеешь сомневаться в моих решениях? - жестко, почти устало затыкает подчиненному рот Цзян Ваньинь. Это, конечно, необходимо, иначе как избавится он от своего внутреннего демона? Чем жить в сомнении и боли, лучше устранить саму причину этих проблем. Не будет искажения Ци, не будет буйства и навязчивых идей, мыслей. Только спокойствие. Свобода. - Разве смею я? Все будет как пожелает того глава. - Это?... - абсолютно бледный, даже не от потери большого количества духовной энергии, а скорее от этого неожиданного подарка, Вэй Усянь млеет и дрожит от смеси страха и ужаса, чуть ли не роняя нефритовую шкатулку. Костяшки пальцев белеют от того, насколько сильно он сжимает гладкий ящик. Но он не может ее разбить. Ему не хватает сил. Темная энергия предвкушающе смеется, чэньцин греется на груди, напоминая о себе. Именно этого и Цзян Чэн добивался? Уничтожить его без всяких проклятий, заставить потерять контроль, осознать собственную слабость и бесполезность? Ощутить беспомощность. Без энергии он не сможет отправиться к нему, потребовать ответов. Используя темную энергию он не сможет пройти и полпути, как она его поглотит, сведет с ума. А Вень Нин не сможет ступить на земли Юньмэн без предварительной договоренности. Безвыходная ситуация, как того и хотел Цзян Чэн. Маленькое золотое солнце, что когда-то принадлежало ему, затем маленькому шиди больно слепит своим ярким сиянием. Сильное, маленькое, и больше ничье. Это решение и восхищает, и ужасает одновременно. Досадно. Грустно. Бессмысленно. И как он должен на это реагировать? Почувствовать может быть облегчение, радость. Думал ли Цзян Чэн, что он ждал этого? Смотрел и жалел о когда-то принятом решении. Если так, то все имеет смысл. И это безразличие, равнодушные взгляды, ответы. Эта легкость, с которой он отпустил его. Это лишь небольшое недоразумение, не так ли? Если так, то все начинает иметь смысл. Вэй Усянь просто вернется в пристань лотоса и разрешит это недопонимание. Исправит глупую ошибку. Вернет все на свои места. Как и во все прошлые разы. Открывая глаза, Цзян Чэн чувствует пустоту внутри тела, в своей голове. Необъятное спокойствие. Свободу. С трезвой головой он, в первую очередь, ругает себя за такой импульсивный и глупый поступок. Но раз сделано, теперь не стоит отворачиваться и от последствий. Главное, на сердце теперь покой. Ничто его не туманит, не тревожит. Кажется, все плохое ушло с чужим ядром. Это был яд замедленного действия. Тьма внутри света. Его внутренний демон. Все ушло и теперь он свободен от всех оков, что сковывали его эти года. От привязанностей, от обид и незаконченных дел. Цзян Чэн, кажется, впервые чувствует облегчение. Это было пусть и слегка необдуманное решение, но необходимое. Он нуждался в этом. Цзян Чэн исправил чужую ошибку, стал обычным человеком, коим должен был стать еще двадцать два года назад. Вэй Усяню не стоило идти против законов небес. Коли суждено ему было стать человеком, он им стал. Через множество преград, совершенных ошибок, он понял истину. Не пытаться делать того, чего делать не стоит. И делать то, что положено. Лишь так можно приобрести истину, душевное удовлетворение. А раз так, то не стоит больше пытаться что-то менять. Пусть происходящее на данный момент будет происходить. Тогда и будущее будет сулить что-то определенное. Например, через месяц другой прибежит Вэй Усянь, не оценивший ответного закрытого долга. Через несколько лун его посетит разъяренный и обиженный Цзинь Лин. А остальные? Что до них, то им и необязательно что-то да знать. Им и сейчас хватает хлопот с Ланьлин Цзинем. Зачем же очередной раз менять политические устои? Ничего особого не поменялось. Цзян Чэн все тот же Цзян Чэн. Глава Цзян все тот же Глава Цзян. Ничего не поменялось.***
И как ожидалось, Цзинь Лин разъяренно шипит на своего дядю, жалко плачет, не сдерживая своих эмоций. Он так устал разбираться с собственным орденом, как и его дядя начинает приносить больше беспокойства в его чересчур насыщенной жизни. Почему же в этой жизни все должно быть именно так? Почему не может быть все спокойно хотя бы несколько ночей. Дать передышку ребенку, который только начал отращивать собственные когти. Он рыдает, выплескивая все, что успел накопить за эти года. Не прячется под маской гордости и силы перед человеком, который сделал его таким слабым сейчас. Забрал последние силы, сжал до хруста его волю, уничтожил барьеры. Собственный дядя. Цзинь Лин не привык плакать. Он должен был стать сильнее, однако остался все тем же глупым ребенком, который ни на что не может повлиять. И несмотря на то, сколько времени и событий произошло он остался плаксивым племянником в глазах Цзян Чэна. Человеком, которого не имеет смысла учитывать, уведомлять. Не имеющий права голоса в жизни своей семьи. И как бы прискорбно это не было, такова реальность. Естественным является то, как глава Цзинь с опухшими красными глазами и обиженным лицом достает Суйхуа и вскоре покидает пристань лотоса с огромным грузом на сердце. Конечно, естественным является и то, насколько быстро созывает совет верховный заклинатель Не, у которого свои источники информации. Глава Цзян не может не присутствовать. Поэтому со скучающим выражением лица, вовсе не беспокойным, он надевает парадное платье, пытается закрепить волосы гуанью, слабо улыбаясь своему отражению. Сердце его пусто, покойно словно гладь воды, ничто не может поколебать. А если же океан бушует, он просто поддается ему, чувствуя, как бывший шисюн влетает в открытое окно на своем мече. Тот буквально падает вниз, не справляясь со своим оружием, последними силами добираясь сюда. Встает, отхаркивая сгусток крови, скопившийся внутри. Но это лишь мелочи. - Рановато, - единственная реакция на это Цзян Чэна. Он даже не оборачивается, показывая, что Вэй Усянь не может быть важнее, чем правильно закрепленная гуань. - Поздновато, - ухмыляется Вэй Усянь, вытирая кровь на уголках своих губ пыльными рукавами. И пусть минуту назад он был готов драться до смерти со своим бывшим братом, то сейчас он попросту растерял весь свой пыл. Спокойствие Цзян Чэна передалось и ему. Поэтому он немного снисходительно вздыхает, помогая Ваньиню поправить волосы. И лишь, когда Цзян Чэн был доволен результатом, Вэй Усянь нахально развернул того к себе. - Что это означает, шиди? - с холодной улыбкой и горящими, пусть и не красным, глазами спросил единственный в этой комнате заклинатель. Цзян Чэн немного недооценил его. Он действительно полагал, что у того займет больше времени добраться сюда. Однако позабыл, что этот гений воистину удивительно удачлив. - Что имеет ввиду господин Вэй? - Цзян Чэн отталкивает нависшего на него мужчину. Тот поддается, позволяя другому встать наравне с ним. - Прекрати увиливать, Цзян Чэн. Ты знаешь, чего я хочу. - Знаю, чего ты хочешь? Нет, этот жалкий человек не может знать чего хочет господин Вэй. Может, он решил, что странствия наскучили ему, а родные края все так же прекрасны, как раньше? Или имеет честь сопроводить главу Цзян на совет в Цинхэ Не? - Цзян Чэн относится к нему, как к стороннему, давая абсурдные предположения, которые в конечном итоге никогда не станут явью. Он знал ответ, но не желал его давать. Природное упрямство не так легко подавить, как злость или обиду. - Хватит! - не выдерживает Вэй Усянь, доставая из-за пазухи знакомую нефритовую шкатулку, - Я об этом, Цзян Чэн. Зачем ты это сделал? - А, - словно вспомнив что-то незначительное, Цзян Чэн слегка удивленно приподнял брови, - Ты об этом. Все просто: ты выплатил свой долг перед семьей Цзян. Я выплатил долг перед тобой. А теперь уходи, Вэй Усянь. Мы больше не связаны, больше ничем не обязаны друг перед другом. Уходи. Хоть Цзян Чэн и прогонял словами незванного гостя, на деле же уходил сам, не забыв прихватить Саньду. Миру пока не стоит беспокоиться об незначительных переменах. Когда время придет, все узнают правду. - Ты действительно вот так уйдешь? - А я не могу? Это мой орден, моя комната, моя жизнь. Больше не вмешивайтесь, господин Вэй.