Люби меня любым

Цзян Чэн тихо скулит в углу, укрытый от внешнего мира старшим братом, крепко обнимающим его и пытающимся заглушить тихой, неровной колыбельной громкие крики со стороны запертой двери. Родители снова ссорились. Яростно кричали друг на друга, бросались посудой, чем-то хрупким или опасным. Дрались. Слышны удары, пощечины, слезы. И зов. Старший брат неловко пытается сконцентрировать внимание Цзян Чэна на себе, но не выходит. Тот то и дело смотрел на дверь, пытаясь понять, что происходит сейчас, можно ли им выходить. Им обоим страшно, ведь они не знают, что родители предпримут на этот раз. Изобьют Вэй Ина или же Цзян Чэна? Или их обоих? Может, кого-то даже выгонят из дома. Но на улице зима, будет холодно. Тогда уж лучше побои. Вэй Ин, жмурясь, снова напевает свою незамысловатую мелодию, пытаясь успокоить то ли младшего, то ли себя. Цзян Чэн в ответ сильнее сжимает кофту брата и закрывает глаза. Если сконцентрироваться на мелодии, можно представить, что жизнь не похожа на ад, что на самом деле они обычная счастливая семья. Вэй Ин старше Цзян Чэна на четыре года. Они не кровные братья, но их привязанность друг к другу намного крепче семейной. Они познакомились в детском доме. Цзян Чэн вырос там, а Вэй Ин попал после смерти своих родителей, оставшись без попечения. Ему было двенадцать. Он был немного застенчивым, но все время улыбался, был интересным, умным и нравился взрослым, что породило лютую ненависть у остальных, ничем не выделяющихся детей. Цзян Чэна тоже можно назвать одним из серой массы, ведь несмотря на свой милый вид, характер имел очень скверный, из-за чего его трудно кому-либо представлять. Но даже в крайне удачных случаях, когда взрослые решались его взять, обещая, что изменят его своей любовью, через полгода всегда возвращали. Живого, но не целого. Озлобившегося. Никто не знает, что происходило в течении этого времени, но комментарий всегда один: «не ужились». А Цзян Чэн сверкал своими серыми глазами и рычал, не признавая свою боль. Поэтому работницы лишь с жалостью и презрением смотрели на него, на старичка, который теперь никому и не будет нужен. Говоря об этом, это и являлось основной причиной по которой здешние дети не особо приветствовали новеньких. Большая часть внимания и заботы воспитательниц перепадала им, ничего не понимающим и испуганным детям. «Старички» считали святой задачей запугать новеньких, пока те, все в слезах не начинали бежать к юбке уставших воспитательниц, искать поддержку, утешение. Но это только сильнее провоцировало обидчиков. Вообще, есть способ избежать травли. Стоит только заручиться поддержкой кого-то из "старших", как все станут с тобой дружелюбными, примут, как родного брата, забыв об издевательствах, пока не найдется новая жертва. Цзян Чэн тоже был одним из "старших", нося почетное звание - Псина. Появилось оно после того, как миловидный шестилетний мальчик чуть не перегрыз лицо другого мальчика, обозвавшем его девчонкой. Воспитательницы в смеси страха и ужаса называли ребенка Бешеной Псиной, так и привилось это звание. Но Цзян Чэн не спешил брать Вэй Ина под свое пустующее крыло, предпочитая игнорировать его существование, как и всех остальных. Все изменила одна улыбка. У Вэй Ина появилась поддержка, а у Цзян Чэна - первый подчиненный. Никто из остальных детей не осмеливался идти против Псины, да и незачем, поэтому жизнь новенького стала в разы проще. Он рассказывал детям про внешний мир, про свое детство, про разные праздники, про школу, детские сады. Кого-то его рассказы доводили до слез, а кого-то восхищали. Сказочника, Вэй Ина, полюбили все дети, да и взрослым он очень нравился. Но в сердце у него был только Цзян Чэн, его младший брат. Он был грубым, хмурым, неразговорчивым, опасным и очень, очень милым. Как дикий кот. А Вэй Ин всегда хотел иметь собственного кота. - Вэй Ин! Цзян Чэн! Выходите, мама хочет с вами поговорить, - они узнают этот тон. Притворно сладкий и нетерпеливый, голос их приемной матери. И, конечно, под разговором она подразумевает выпуск своего пара. Цзян Чэн инстинктивно начинает дрожать и покрываться мурашками, крепче цепляясь за брата, но не издает ни писка, не проливает слезы. Вэй Ин максимально расслабляет свое тело, пытаясь передать свою уверенность и бесстрашие младшему. - Мы обязательно уйдем отсюда, - клянется он. Это больше не «не дам тебя в обиду», «защищу тебя», «буду оберегать». Он знает, что не сможет сдержать эти обещания, поэтому дает другие. Цзян Чэн привычно кивает, не углубляясь в его слова. Просто прижимается поближе в чужие объятия, надеясь, что ожиданием не сделают хуже. - Вэй Ин! Цзян Чэн! Ублюдки! А ну быстро спустились! - переходит на крик женщина, мужской крик приходит ответом. Снова ссора. Цзян Чэн резко расслабляется, радуясь, что те заняты друг другом, а не ими. Жизнь в детском дому нельзя назвать ни хорошей, ни плохой. Хотя Вэй Ин, знающий другую сторону детской жизни, иногда очень сильно скучал по пусть и вечно занятым, но живым родителям, по их объятьям и поддержке. Однако Вэй Ин не унывал, у него, по крайнем мере, есть то, чего нет у других. Опыта и счастливого прошлого. И брата. Хотя это довольно спорно. Все в этом доме являются друг для друга братьями и сестрами. Но Вэй Ин считал, что их отношения с Цзян Чэном особенные. Другие. Из-за чего чувствовал некоторое превосходство над другими, чего не стеснялся демонстрировать, раздражая остальных детей. Цзян Чэна в особенности. - Прекрати строить это лицо. Раздражает, - словарный запас псины был слегка ограничен, не смотря на то, что количество прочитанных им книг из здешней библиотеки намного больше, чем его собственный возраст. Основной причиной того являлось то, что Цзян Чэн не слишком любил разговаривать с другими людьми. Вэй Ин считал себя «особенным», ведь только с ним его младший брат раскрывал себя. Но он не знал, что Цзян Чэн просто не мог его терпеть, поэтому высказывал все напрямую. - Какое? - игриво улыбнулся Вэй Ин, хитро прищурив глазки. - Это, - нахмурился Цзян Чэн, отталкивая это раздражающее лицо от себя. Это только рассмешило другого ребенка. - Вэй Ин, к тебе пришли, - мягко позвала его воспитательница. Ад начался с этого момента. Пара, что хотела усыновить Вэй Ина, состояла из женщины лет тридцати и мужчины под сорок. Они казались дружелюбными, но взгляд, направленный на ребенка, казался немного неправильным. Несмотря на это, они были весьма терпимы к слегка агрессивным действиям ребенка, который в общем-то не желал говорить с ними без своего младшего брата. Воспитательницы ничего не могли с этим поделать, беспомощно глотая свою злость. Пара снисходительно улыбнулась, позволив бедным девушкам привести этого младшего брата. Чуть позже их усыновили. Теперь они жили в маленьком домике в лесу. Цзян Чэн первые дни был подозрителен, очень осторожен. Он не хотел испортить отношения с этой парой, видя счастливое лицо Вэй Ина. Теперь это касается не только него. Он боялся, что их бросят. Но пара казалось пусть и странной, но очень доброй. Они были любезны, не давили, выделили им собственную комнату и даже спрашивали их пожелания. Цзян Чэн робко улыбался, нашептывая по ночам "семья", смакуя это слово на вкус и тихо хихикая. Но для Вэй Ина все было по-другому. Пара бросала на него долгие, странные взгляды. Изучала его слишком тщательно. Касалась словно ненароком, исследуя это молодое тело. Вэй Ин задыхался. Он не хотел это признавать, понимать. Ему только исполнилось четырнадцать, тело уже начало сформировываться, а голос ломался. Сейчас в нем можно увидеть очень красивого молодого человека, слегка широкие плечи и узкие бедра, растущие мышцы и волосы. Он прекрасен. Вот только он проклинает свою выдающуюся внешность, когда "отец" бросает ему похабные комплименты, а "мать" хихикает, стоит ему только наклониться. Ненавидит себя, когда "мать" прижимает его к себе слишком близко. А "отец" так очевидно пытается его трогать, где не стоит. Он дрожит от отвращения при этих ситуациях. Плачет от ужаса по ночам, слыша, как радостно хихикает его очаровательный младший брат. Очаровательный. Вэй Ин пытается скрыть свой крик, прикрывая свой рот, и в слезах поворачивает голову в сторону Цзян Чэна. Нельзя допустить, чтобы он страдал. Вэй Ин увядает изо дня в день, пара же наоборот становится все счастливее, предвкушая будущую трапезу. Цзян Чэн непонимающе мотает головой из стороны в сторону. Он чувствует, что что-то неправильно, но не понимает что именно. Становится более осторожным в отношении и брата, и "родителей". Ему только десять, но он не столь наивен, как остальные дети. Он должен быть осторожнее. Цзян Чэн начинает понимать, когда видит избитого Вэй Ина с разорванной одеждой и кровью на губах. Понимает, слыша крики и проклятия в соседней комнате. Понимает, когда вызывают скорую для отца, а Вэй Ин с пустыми глазами ухмыляется под ненавистный взгляд матери. Той ночью никто не спал. Цзян Чэн обнимал своего старшего брата, не говоря ни слова. Вэй Ин тоже молчал. Никто не пролил слез. - Твари, - через некоторое время отворяет дверь разъяренная женщина, - если бы не вы, все было бы хорошо. Это все ваша вина. Все ее лицо было опухшим от побоев, а на ноге красовался чистый порез, но она этого не замечала, сыпля проклятия на прижавшихся друг к другу детей. Она с силой хватает за волосы Вэй Ина, таща слабого мальчика в коридор. Тот кричит от боли, сжимая ее руки, пытаясь ослабить ее хватку, но безрезультатно. Цзян Чэн также бежит за ними, в слезах умоляя отпустить его брата, на что она холодно смеется. Женщина отпускает его, но только для того чтобы дать пощечину младшему. Он падает на пол, сразу же скручиваясь в круг. - Ты смеешь умолять меня? Где ты был, когда твой отец меня бил? Где была твоя мольба, когда он умер? Где?! - она не жалеет силы, когда пинает его. Тот сдавленно кричит, защищая свою голову. Она жестко переворачивает его, хватаясь руками за тонкую шею. Сжимает. Вэй Ин резко понимает, что сейчас это не просто побои. Это попытка убийства. Он отчаянно пытается ее оттолкнуть: бьет, царапает, кусает. Безрезультатно. Лицо Цзян Чэна краснеет. Вэй Ин с ужасом кричит, толкая ее сильней. Оглядывается вокруг. Ловит взглядом подсвечник. Лицо брата синеет, времени нет. Он бежит к подсвечнику, падая по пути. Время замедляется. Дрожащими руками он хватает его. С силой бьет по голове матери. Через мгновение она падает, ослабляет хватку. Вэй Ин кидает оружие в сторону, бросается к Цзян Чэну. Лицо синее, глаза красные, пустые. Не дышит. И Вэй Ину кажется, что сам он тоже задыхается. Опоздал. Не спас. Убил.