Салем. Война ведьм

Третья сестра живет на окраине того самого леса, где родилась Регина – считает, что родилась. Пройдя сквозь топкие болота, проскользнув мимо тугих сплетений шипастых ветвей, убежав от лесных духов, вздумавших порезвиться, ведьма выходит на залитую солнцем опушку: целый день потребовался ей, чтобы добраться сюда. Маленький деревянный дом, увитый плющом, чуть просел под тяжестью времени. Забился песком колодец, а розы, некогда разведенные под окнами, засохли. Регина идет по поросшей травой дорожке и оглядывается по сторонам – больше по привычке, чем в страхе. Эта сестра всегда любила ее, здесь никто не попытается пронзить сердце ледяной иглой. Дверь скрипит, открываясь, и Регина, чуть склонив голову, заходит внутрь. – Малефисент? – зовет она вполголоса, вдыхая неполной грудью ту смесь, что роится зноем в затхлом воздухе комнаты. У дальней стены разожжен камин, и так странно видеть это в разгаре жаркого, душного лета. Но, быть может, Регина просто забыла, каково это – жить в лесу? Сонливость наваливается на спину, приходится встряхнуться, чтобы прогнать ее. – Малефисент! Ты здесь? И вновь вместо ответа – лишь тишина. Регина неслышно ступает по половицам, рассматривая наваленные повсюду травы и коренья – свежие и засушенные. Вот болиголов, вот волчья ягода, вот ландыш, вот сонный мак… Что это? Что за зелье готовила сестра? И где она сейчас? Тревога колет сердце до той поры, пока Регина не переступает порог спальни, залитой солнечным светом, пробивающимся в низкое запыленное окно. Малефисент спит. Раскинувшись на большой постели, накрывшись вязаным пледом, она улыбается своему сну и не слышит никого и ничего. Будь Регина чуть слабее, она бы непременно присоединилась к ней здесь и сейчас, в месте, где безумно велика концентрация сонного порошка, рассыпанного у изголовья кровати. Малефисент всегда была такой. Одурманивающие зелья, вызывающие видения, оставались ее любимыми. Именно она подсказала в свое время Регине, что стоит опасаться обещаний желтоглазого короля ночи. Именно она предупредила ее о безумии Мэри Маргарет и нашла, где переждать бурю. Именно она покрывала Регину и последнюю сестру, когда те… Регина останавливается на середине разгулявшихся воспоминаний. Сердцу отчего-то все еще больно от них, и сейчас не то время, чтобы позволять себе такое. Она садится на край кровати и осторожно берет руку Малефисент в свою. Мэри Маргарет сплела для нее незримую клетку посередь леса, и ныне ведунья не может покинуть свою обитель: Безумице не хочется, чтобы ей читали будущее. Она пишет его своим пером. – Что снится тебе, моя милая? – спрашивает Регина задумчиво. – Как ты паришь в небесах? Второй и не менее могущественный дар – умение обращаться в дракона. Утешение для Малефисент в моменты, когда видения ввергали ее в апатию, и даже просьбы сестер по Ковену не трогали одурманенное сердце; дракон дремал внутри и во снах своих видел себя могучим и крылатым зверем, опрокинутым вниз силой более могущественной, чем кто-либо мог представить. Иногда Малефисент позволяла ему пробудиться, и было радостно наблюдать, как дракон парит в небесах. Некоторое время после этого сестра была оживленной и говорливой, но затем – всегда – вновь уходила в свои видения и сны. Регина смотрит, как очнувшаяся Малефисент приподнимает тяжелые веки. Светлые глаза под ними кажутся пустыми и безучастными. – Здравствуй, сестра, – говорит она ласково и склоняется для поцелуя. – Что ты видела? Она не сомневается, что для Малефисент, как и для нее самой, не укрылось от внимания: что-то грядет. Это чувствуется в подступивших облаках, никак не проливающихся дождем, в мутной духоте, в обилии мух и слепней. Малефисент чуть улыбается. Светлые кудри ее разметались по соломенной подушке. – И тебе здравствуй, – отзывается она хриплым со сна голосом. А более не говорит ничего, и Регина понимает: она не ошиблась. От Малефисент пахнет сушеной травой, это хороший, светлый запах. Регина вдыхает его, как лучший из ароматов. После неприятного визита к безумной сестре, где все пропитано ее болезнью, здесь хочется задержаться. Но она ведь не просто так в гости заглянула. – Скажи мне, – склоняется она к Малефисент, скользя взглядом по пухлым алым губам, – кто идет в наш мир? К чему нам готовиться? Можем ли мы закрыть двери или уже слишком поздно? Ничего не отражается на лице сестры-ведуньи, ни горести, ни радости, ни страха. Вся она еще во власти своего сновиденья, и, возможно, ей там много лучше, чем здесь. Регина молчит и не двигается. Она верит, что сможет достучаться, верит, что Малефисент не все равно, что будет с их домом – ведь они погибнут вместе с ним. Для того ли они его строили, для того ли обживали? Будущий мир, в который приходит зло извне, представляется чем-то очень близким и неотвратимым, Регина уже чувствует его зловонное дыхание и поспешно делает глубокий вдох, чтобы остаться здесь, с сестрой. А потом видит, как Малефисент шевелит губами, и наклоняется еще ниже, чтобы услышать: – Сходи к ней, сестра. У нее все ответы. Озноб проносится по спине вспугнутой птицей, и где-то неподалеку откликается ворон. Регина вздрагивает. – Но разве ты не можешь мне ничего сказать? Конечно, она пойдет. И наверняка дойдет. Но пропустит ли ее страж дальше, чем допустил в последний раз? Малефисент зевает, лениво прикрываясь ладонью. – Нет ничего безвозвратного, сестра, – безмятежно говорит она, и Регина поспорила бы с ней, думая о смерти, но вовремя спохватывается: разве это не она недавно призвала того, кто не должен был бы вернуться? Словно прочитав ее мысли, Малефисент вдруг поднимается, и глаза ее становятся серьезными. – Не увлекайся вызовами, – предупреждающе произносит она. – Особенно его. Регина послушно кивает. В последний раз они танцевали перед желтоглазым дьяволом много лет назад накануне Самайна, и танец этот сослужил им славную службу: увлекшись его вихрем, забывшись, расслабившись, король ведьм упустил момент. Последняя из сестер, в крови которой смешались день и ночь, обняла дьявола: будто бы для того, чтобы призвать на ложе. И свернула ему шею так просто, как если бы это оказался праздничный гусь. Ни зелий, ни заговора, ни длительной подготовки – Регина долго тогда приходила в себя от изумления, пока сестра-убийца, смеясь, не увлекла ее в танец на исходе светлого времени года. Регина помнит тот танец. Помнит покалывания в ладонях, помнит чужую упоительную силу, переливающуюся в нее из глаз сестры. Помнит, как мрачно, злобно смотрела Мэри Маргарет, уже тогда позавидовавшая: ведь все то дьявольское, что принадлежало желтоглазому королю, переходило убийце. На правах старшей она дала согласие, сплела паутину танца, а получила… Ничего. Потому что промедлила. Более же всего помнит Регина, как трепетали губы, произносившие осенние заклятия на любовь. Не помогло. Регина вздрагивает, когда Малефисент кладет свои ладони ей на щеки. Они прохладно-приятные, расслабляющие. – Мэри Маргарет тебе не поможет, не ходи больше к ней. А дьяволу, если возьмется искушать, напомни о свернутой шее. Будь мудрой, сестра, и рассудительной. Не поддавайся ничьим словам. И мои забудь, если сумеешь. Малефисент улыбается сочувствующе, словно это на ее сердце роится тьма, хранимая Региной. И Регина, уходя, поддается искушению обернуться, чтобы посмотреть, как сестра-ведунья потягивается у окна, подставляя лицо солнечному свету. Обратная дорога тянется между прежних болот, и вылезшие из трясины утопцы следят за ведьмой рыбьими глазами. Они – мирная нечисть, поэтому Регина идет спокойно. Что она узнала? Ничего сверх того, что уже знает. Все нити ведут к последней сестре, а это значит, что, скорее всего, останется лишь ждать. Регина сомневается, что страж пропустит ее, а сил и заклинаний, дабы заставить его отступить, у нее нет. По первости, пока свежи еще были раны, пока верилось в себя, она ходила к дальней башне каждый день и в день по несколько раз. Когда-то – уговаривала, когда-то – пыталась пробиться силой. Но страж был неумолим и даже одним глазком на сестру взглянуть не позволил. Регина прижималась щекой к холодным камням, чертила запретные символы и помечала кровью местных крыс, чтобы потом пройти по их следам. Ничего не помогло. С той поры воды утекло немало: десять лет – большой срок. Улеглось, отболело и лишь накануне каждого Самайна, на исходе светлого года, приходит во снах. Регина печально улыбается, остановившись на мгновение и подставив лицо теплому ветру. Кто знает, может быть, ей повезет.

– * -

Незримой тенью, размытым призраком прячется среди утопцев синеглазая женщина, прибывшая на корабле. Учуяв, унюхав след, она шла по нему через половину леса и, наконец, нашла ту, что выведет ее в нужном направлении. Женщина умеет пользоваться чужим взором, а потому быстро находит башню, в которой прячется самая мощная сила этого мира. Та, другая ведьма, с безумным голосом, считает сильнейшей себя, но гостья-то знает, что это не так. У нее дар – чуять истинного владыку. Сумасшедшая, безусловно, получит свое, но что это будет, решать точно не ей. Женщина смеется, закатывая глаза, и отступает в налетевший ветер. Утопцы молча уходят на дно.