***
Вэл вошла в квартиру, оглядываясь. Было темно. Чертовски темно, что было слишком свойственно Райли. «Случайно» роняя ключи, Вэл решила проверить, есть ли дома кто-нибудь. Шарканья не послышалось. Верить в то, что Райли смылась, она не хотела, снимая обувь и проходя в единственную жилую комнату в квартире. Даже сейчас оттуда никто не выглянул. Скорее всего Райли спит, как обычно не по режиму, потому что «для кого его вообще придумали?» Глаза, привыкли к темноте, не смогли разглядеть никого. Ни лежачего на кровати, ни стоящего на полу. Не теряя надежды, она включила свет и ещё раз огляделась. Здесь точно никого нет, подумала она и вышла из комнаты. Не успев даже подойти к другой комнате, она услышала из-за спины тихое неразборчивое бормотание. Повернувшись, она увидела растрепанную Райли, словно побывавшую на поле боя. Андерсен глядела полными безумия глазами. Они были так широко открыты, что казалось, что глазные яблоки выкатятся из орбит и улетят куда подальше в увлекательном путешествии по полу. Волосы на её голове превратились один сплошной кавардак, за что Райли их очень не любила. Порой она говорила, что хочет их срезать к чертям собачьим и поджечь квартиру и себя вместе с ними, но Вэл отговаривала её, утверждая, что ей нравятся её волосы. Она и правда не лгала. Волосы ей действительно нравились. Их запах, когда Райли только вышла из душа казался благословением, за что Вэл была очень благодарна. Андерсен говорила, что их остаётся больше на подушке, чем их есть на голове. Ортис не спорила, потому что видела, как Райли один раз достала у себя изо рта зуб, просто швыряя его в раковину. Она вообще старалась задавать меньше вопросов, потому что, Господи, упаси, какие ответы на них бывали. Она даже вспоминать ничего не хочет. Некоторые из них ей неделями снились в кошмарах. — Ты написала им. Что они ответили? — Прошептала Райли, едва шевеля своими сухими губами. В нескольких местах они треснули, позволяя струйкам крови стекать по подбородку девушки. Интонация, с которой она произнесла это — сломанная и потертая, как бляшка ремня деда, которую ты решил зачистить, потом получая нагоняй. Потому что она стала шершавой и непригодной к использованию, но дед все равно продолжал носить ее в деревне. Так и с голосом. Райли редко говорит много. Случай с Майклом стал исключением. Голос Райли скрипит, как старая карусель на заброшенной детской площадке, молящая о помощи. Взгляд Райли выдаёт безумие и полнейшую панику, как люди, кричащие о помощи, на тонущем круизном лайнере. Внешний вид Райли показывает усталость, как у потрепанной детской игрушки, которая чего только не видала. И Вэл иногда её боялась. Пугалась, чувствуя, как сердце перестаёт биться в груди. Она уже не понимала, когда в последний раз видела ту маленькую миленькую девушку, которую можно было с чистой совестью называть ласковым «Райли». Ей становилось больно и тоскливо. Она вспоминала, как Райли врезалась в неё, испытывая за время первого разговора все эмоции. От смущения до тревожности. Эта милая девчонка ослепительно улыбалась, не стесняясь брекетов. Она слишком сильно смущалась, что невольно становилось стыдно, что можешь вогнать эту девочку в такую краску. Она рвалась вперёд, пытаясь быть лучше и сильнее, находясь даже на самом исходе своих сил, моральных и физических. Она панически озиралась, когда извинялась за свои поступки, о которых, становилось слишком хорошо видно, она сожалела, загоняя себя в непозволительно тревогу. Эта девочка испытала паническую атаку, потому что сбила свою подругу, что стало кульминацией её переживаний из-за неверно принятых решений. Райли рассказывала, что и правда, похоже, испытала тогда паническую атаку. Конечно, тогда она в душе не чаяла, почему сердце в груди стало биться быстрее и громче, а дыхание непозволительно тяжёлым. Та девочка не понимала, почему все вокруг затихло, а в голове происходил вихрь. Вэл видела тогда, что девочка выглядит нервной и напряжённой, но что бы все оказалось настолько плачевно, она даже не подозревала. Конечно, Вэл как никто знала, насколько в команде бывает трудно, но обычно все шли за поддержкой к другим, да и сама она старалась поддерживать всех членов команды. Но какая-то несуразица приключилась именно с новенькой. Незаслуженно и обидно, но мало кого волновали вопросы кармы. Вэл словно очнулась, когда на лице Райли ухмылка стала больше похожа на признаки инсульта. Да она же сейчас рухнет, подумала Ортис. Она только сейчас пригляделась к лицу Андерсен. Её лицо — острые скулы и выпирающие надбровные дуги, туго обтянутые кожей, сухой как пергамент; рубашка сползает с костлявых плеч в жутковатой пародии на обольщение. Она стояла на паркете, шатаясь на тонких, как у пугала, ногах. Шорты, некогда бывшие даже несколько жмущими, сейчас болтали на ней как на вешалке. — Что. Они. Тебе. Ответили? — Делая гигантские паузы между словами, проговорила Райли, заставляя ещё некоторые трещинки проявиться на губах и начать кровоточить. Её очень уж выводило из себя молчание Вэл, словно та не слышала вопроса. Вэл и вправду всё слышала, даже если в данный момент слова Райли были схожи больше с шелестом листьев под ногами, чем с человеческой осмысленной речью. Только отвечать не хотелось совсем. Портить то, что между ними сейчас происходит. — Вэл, не делай вид, что не знаешь! Просто чтобы вы знали: сегодня Райли очень зла на Вэл. — Они сказали, что позвонят в пятницу, как будут свободны. Мы упоминали о склонности Вэл врать только по важным поводам? Отец Райли всё ещё не прочитал сообщение, что было обыденностью, которую принимали все. Мать Райли ответила спустя сорок три секунды, уточняя хорошо ли всё. Ответ пришел незамедлительно, с привычной для Вэл лаконичностью. Райли сама все расскажет, говорила она. Джилл Андерсен сказала, что позвонит этим же вечером, как только муж вернётся домой. Неописуемая паника явилась на лице Райли, заставляя Вэл прикусить язык. Ортис убежала ровно спустя пятьдесят семь секунд с восклицанием, что она забыла купить яиц. Просто для сведения: для Вэл крайне несвойственно убегать от не важных проблем, которые она может разрешить.***
Райли мычит, стоя под ледяными струями воды из поломанной душевой лейки. Проводя пальцами по впалому животу, она задумывается, как же давно его стало скручивать болью, чаще он стал исторгать из себя всю пищу, чем принимать. Продвигаясь выше — к рёбрам — она почувствовала, как болезненно они выпирают из-под кожи, тонкой как лист принтерной бумаги, на которую ребёнок уронил пару капель жёлтой и зелёной краски и банку воды — такой же бледной, местами потемневшей от гематом, оставшихся из-за лёгких прикосновений.What's in the eye, can you tell me? Watching the time pass me by There's so much locked up inside
Будь Райли сегодня честной она бы сказала Вэл как её ненавидит, а потом бы на коленях прибежала молить о прощении и ещё паре десятков долларов. Сейчас она старательно игнорировала трясущиеся руки и слабость во всем теле. Она чувствовала себя зомби, вылезшим из могилы. Такая же несуразная и немного похожая на человека. Просто к сведению, Вэл: Райли отчаянно ненавидит тебя.***
Райли просто сидела с сигаретой в руке, а когда повернулась к ней, в её глазах было столько печали, что Вэл чуть не споткнулась. Впервые увидев Райли такой раздавленной, Вэл задумалась, а не сошла ли я с ума? Ей хотелось думать, что это просто плод её больного воображения, которое строит издевательские картинки, желая, видимо, добить Ортис окончательно. Она снова задумалась об избирательном восприятии, об удивительном свойстве разума в упор не видеть того, чего ему не хочется... скажем, как ты отворачиваешься от неё, чтобы не видеть этих синюшных мешков под глазами. Её стремительно уменьшающегося веса и проблем с кожей. Райли смотрела пусто. Она не ждала ничего, словно Вэл тут и не было, а Андерсен просто приспичило поглядеть в стену. — Ну что? — Просипела Райли голосом крысы, угодившей в капкан и уже попрощавшейся со своей никчёмной крысиной жизнью. — Что? — Спросила Вэл пребывая в лёгкой прострации. — Купила.. Что там тебе надо было? Яйца? — Купила... Яйца... — бездумно повторила Ортис, глядя на сигарету в чужих руках, медленно опадающую на брюки. Когда она успела переодеться? подумала Вэл. Она чуть не выронила пакет из рук, дергаясь, когда заметила, что Райли стоит перед ней и подняв брови метается взглядом туда-сюда. Пожалуй, так выразительно, как Райли, молчать не умел никто. — Яйца купила? — Да, купила. — Вэл не добавила ничего, засовывая руку в карман. — У меня тоже есть пара вопросов к тебе. — На недоумевающий взгляд Андерсен она вытащила телефон, включая его. — Какого черта, Райли? Просто чтобы вы знали: Вэл сегодня очень зла на Райли. Райли пригладила волосы, сохраняя нейтральное выражение лица. — Я повторяю, Райли. Почему ты выключила телефон? Просто чтобы вы знали: Вэл неимоверно зла на Райли. — И что? Вэл даже опешила от этих слов, явившихся как гром среди ясного неба. От паникующей девушки, которая находилась на грани истерики — когда она, трусливо поджав хвост, сбежала, — куда-то делась, оставляя после себя только пустую оболочку без эмоций. Весь гнев испарился, а Вэл не поняла как на это реагировать. Она хоть и много времени проводила с Райли за этот год, но такого не было точно. Андерсен выключила эмоции, словно просто дернув рубильник, и это было тревожным звоночком. Телефон в руках Вэл завибрировал, и она глянула на время. Половина восьмого. Недавно мать Райли написала о том, что скоро позвонит, потому что муж пришёл с работы. Вэл отсчитывала каждую секунду, ожидая звонка. Вероятно, сейчас он моет посуду и разговаривает с супругой о том, как же он устал от этой работы. Минуты две назад они закончили трапезу, а Джилл всё ещё раздумывает, как сообщить о возможной беде, случившейся с их дочерью. Она, скорее всего, сама ни черта не понимает и боится, потому что естественная эмоция встречающая неизвестность — тревожность. Никому не нравится неизвестность. Особенно когда она связана с состоянием твоего ребёнка. Вэл рассчитывает, что миссис Андерсен не станет медлить и уже скоро скажет о просьбе подруги дочери. Ну вот совсем немного она беспокоится о Райли, которая звонила им последний раз две недели назад. Обычно девочка звонила каждый четверг, говоря о том, как же она устала от учёбы в универе, но всё чувствовалось, что она всё ещё рада тому, чем занимается. Вот она уже говорит Биллу о том, что с их дочерью могло случиться что-то неладное. И вот они сидят вдвоём и слушают гудки, с каждым из них чувствуя, как сердце в груди скукоживается. Когда гудки пропали, а со стороны собеседника послышались шорохи, они оба облегченно выдохнули. Просто к сведению: очень зря. Из динамика телефона донёсся шёпот. Наверняка Райли говорила с кем-то, немного гневно и обиженно. — Говорить как есть? — Прозвучало глухо, наверняка, дочь прикрывала динамик ладонью. Видимо собеседник Райли ответил да, потому что шорохов стало меньше, а до обеспокоенных родителей донеслось сдавленное: — Привет...? — Они оба удивились тому, насколько голос дочери хриплый и тихий. Он попросту слабый и немощный, как и я, говорила сама Райли. — Райли! Привет, мартышка! — Отойдя от оцепенения первым поздоровался отец, грозно смотря на мать, которая тоже сказала приглушенное «привет». Райли снова что-то говорила собеседнику, вопросительно и немного отчаянно. — Может не надо? — Голос дочери был дрожащим, что испугало родителей. Джилл уже успела предположить, что девочку держат в заложниках и заставляют просить выкуп. — Надо, Райли, надо. Мы с тобой уже говорили об этом. — Ответил ей женский голос, что несколько успокоило мистера и миссис Андерсен, потому что к чему, так они точно не были готовы к похищению дочери. Какая там статистика женщин насильников и убийц? Ничтожная. Вот именно. Значит Райли наверняка в безопасности. Просто, наверное, им нужны деньги, а дочь сама стесняется попросить. — И как об этом говорить? Может ну её, эту затею? — Голос полный надежды и испуга. — Райли, нет. Мы договорились, ты ведь сдержишь обещание? — Дальше все было слишком тихо и невнятно. Наверное, телефон полетел в сторону, пока девушки начали говорить между собой. — Да зачем им знать, Вэл? Я не понимаю, все же и так хорошо! — На душе у обоих стало легче, потому что дочь находится в точно безопасной компании. — Да потому что не могу я смотреть, как ты загибаешься в этой дыре! Я не могу спокойно спать, зная, что деньги, которые они отправляют, идут не на учёбу, а на твою гребаную зависимость! Я не могу, Райли, я просто так не могу... — Голос стал совсем тихим, но явно продолжал говорить что-то. Билл пытался прислушаться и понять хоть что-то, но слышал только крики и несвязные бормотания. — Не можешь сказать, Райли? Хочешь, позвони им по видеосвязи! Они увидят и поймут все без объяснений. Я могу сама сказать все и не утруждать тебя. — Кричала Вэл, чего ни один из старших Андерсенов не слышал ни разу. Никто из них даже не думал, что общение девушек проходит на таких напряженных тонах. Сердце миссис Андерсен сжималось сильнее с каждым выкриком. Слова про зависимость эхом звенели в голове. Райли? Их маленькая мартышка? Да не может быть. Вэл явно что-то путает или не допоняла. Райли крикнула Вэл что-то в ответ, но из-за возни слова остались неуслышанными. — Мистер и миссис Андерсен!... — Сказала Вэл в трубку, держа телефон перед лицом, показывая его Райли. — Нет, нет, нет... Нет, нет, нет! НЕТ! — Кричала Райли, да так, что это отдалась мурашками по коже у всех остальных. — Ваша дочь... — продолжала Ортис, уворачиваясь от пощёчины, которую хотела отвесить ей Андерсен. — ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ! — Взвопила младшая Андерсен, все же ударяя Вэл по щеке. Громкий шлепок донёсся из динамика телефона родителей, что их напугало не меньше криков дочери. — Ваша дочь наркоманка. — Сказала Ортис, отбрасывая телефон в сторону. — Да как ты смеешь?! — Заорала Райли, ещё раз отвешивая ей оплеуху. — Райли? Райли?! — Услышав вопли они в унисон вскрикнули. — РАЙЛИ! В ответ только звон бьющегося стекла, гудки и экран телефона, показывающий журнал звонков.