Stride through the house naked Don't even care that the Curtains are open Let the darkness see me Streets are mine, the night is mine All my own
Пройдусь под дому обнажённым, Мне всё равно, Если шторы не задёрнуты. Я позволю тьме посмотреть на меня, Улицы мои, ночь моя, Всё моё
Д. Говорят, винокурня «Рассвет» не пострадала. На стороне ордена несколько рыцарей получили лёгкие ранения. Они скоро поправятся. Только вот пропал работник одного из торговцев. Его место исчезновения совпадает с областью действий ордена Бездны. Орден уже отправил людей на его поиски. Ты должен понимать, что орден Бездны становится всё более опасным. Он даже начал организовывать наступления по нескольким фронтам. Полуночному герою следовало бы рассмотреть сотрудничество с орденом. Это было бы беспроигрышным ходом. Кэйа пишет Дилюку письмо и этим же днём выезжает из города, чтобы осмотреть места и последствия нападения магов Бездны в Спрингвейле и на винокурне. Фатуи всё-таки сильно наследили с приманками для монстров, и разбираться с последствиями приходится ещё несколько недель. Кэйа не надеется увидеться с Дилюком. Он подходит к винокурне, но идёт не к поместью, а спускается к воде. На берегу виднеются склонившиеся лили калла, и непроизвольно его руки тянутся собрать букет. Он просто раздумывает, пока пальцы срывают стебли, и это отвлекает, заземляет. Он оборачивается на дом и наконец идёт в его сторону. Дверь открывает Аделинда, и он немного мнётся на пороге, но затем отдаёт ей цветы. Она хлопает в ладоши, и Кэйа не может устоять перед её просьбой пройти внутрь и выпить хотя бы чаю. Дилюка дома предсказуемо нет, он как будто избегает Кэйю последнее время. Они проходят на кухню, потому что он отказывается от любых гостевых приёмов и не хочет отвлекать Аделинду от дел. Она забирает с полки пузатый заварочный чайник и насыпает внутрь чёрные листья. Кэйе становится так спокойно, когда он наблюдает за её мозолистыми руками, что всю жизнь создают уют. Что создавали уют когда-то и для него. — Я не должна говорить это, но мы по вам очень скучаем. — Я тоже по тебе сильно скучаю, Линда, но иногда случается то, что случается. — Вы заходите к нам хоть иногда, господин Дилюк не будет против, я уверена. Кэйа отрицательно качает головой, улыбаясь. — Мы точно про одного и того же Дилюка говорим? — Точно, — отвечает Аделинда и ставит перед ним ароматную чашку. — Вот как, и где же он сегодня? — Кэйа вдыхает запах мяты. — Спасибо за чай. — Не благодарите, — склоняет голову Аделинда. — Господин вернулся утром и почти сразу ушёл, сказал, что дома его не будет, поэтому на стол можно не накрывать. — Утром? — Кэйа прищуривает глаза и делает глоток чая. — И где же наш дорогой Дилюк пропадал ночью, так сильно заработался? — Да, лично собирает валяшки для самого вкусного сока в линейке винокурни, — говорит Аделинда, разводя огонь в печи. — Это требует обязательных ночных сборов. — Удивительное дело, — со смешком говорит Кэйа. — Главное, чтобы он не наткнулся на таинственного спасителя Монда, который бегает ночами по полям и убивает монстров, кто знает, что у того на уме. — Думаю, с господином Дилюком всё будет в порядке, — отвечает Аделинда, продолжая заниматься готовкой. Она проворно разрезает огромный кусок мяса и натирает его пахучими травами и чесноком. — Кстати, об этом, его видели на винокурне несколько раз, ты ничего странного не замечала? — продолжая улыбаться, спрашивает Кэйа. — Как же, замечала! — продолжает Аделинда, кивая головой и не отвлекаясь от готовки, теперь она наливает масло на сковороду. — Видела фигуру в чёрном, но разве ночью разглядишь что-то? Подумала, что вор, но он даже не пытался пробраться на саму винокурню. — А Дилюк что сказал? — Господин его прогнал, конечно же, — без тени сомнения говорит Аделинда. — Кто-то ещё был свидетелем данного инцидента? — Спросите любого человека в доме, вам расскажут эту историю, — улыбаясь и поворачиваясь к нему, отвечает она, и Кэйа видит запрятанную хитринку в её глазах. Он молчит и делает последний глоток чая. — Что ж, славно, надеюсь, вас больше никто не побеспокоит, но с Дилюком мне всё же нужно лично поговорить, это прямой приказ действующего магистра. — Разумеется, господин должен быть дома на следующей неделе, никаких встреч не запланировано, — Аделинда начинает выкладывать ароматные куски мяса на шипящую поверхность сковороды. — Сэр Кэйа, а может всё-таки останетесь на ужин? — Спасибо за приглашение, но я никак не могу, — он продолжает улыбаться. — Долг зовёт. — Так жаль, что мой новый рецепт попробуем только с Хилли, Моко и Эльзером, — грустно вздыхает Аделинда. — Даже господин Дилюк сегодня не собирается ужинать. Кэйа знает этот запрещённый приём и старается устоять. — Обещаю, что в другой раз обязательно останусь, — отвечает он. — Сегодня, правда, слишком много дел, но я не откажусь от совета. — Совета? — непонимающе спрашивает Аделинда. — Да, подскажи, как говорить с нынешним Дилюком. — Я всего лишь горничная, сэр Кэйа, что на уме у господина знает только он сам. — Линда, — Кэйа посмеивается. — Ты для нас была как мать, и ты знаешь это. Аделинда поначалу ничего не отвечает, но задумывается. Кэйа вертит на блюдце пустую чашку и ждёт. — Я ничего не говорила, сэр Кэйа, но… — она включает кран и моет руки, затем вытирает их о фартук и присаживается на самый край стула, стоящего ближе всего к ней. — Я думаю, вам надо быть более искренним и прямолинейным. — Я уже пытался, — мрачно добавляет Кэйа, указывая на свою повязку. — Да, я помню… — продолжает Аделинда. — Я ведь обрабатывала ваш глаз. Кэйю наконец прошивает воспоминанием, которое возвращается в его разбитую память. Он вспоминает руки Аделинды, он вспоминает кровь, которая капает на губу и рубашку. Вот откуда Дилюк знает, что с его глазом всё в порядке, если не считать шрам. — Момент был неподходящий, сейчас всё может сложиться по-другому. — Ты знаешь, что я ему сказал? — Нет, но мне и не нужно это знать, некоторые вещи матери чувствуют просто сердцем, раз уж вы таковой меня считаете, — мягко говорит Аделинда, склоняя голову к плечу. — Искренность — это ключ к сердцу господина. — У тебя будут нитки, чтобы заштопать мне рану, если моя очередная искренность приведёт к плачевным последствиям, — шутит Кэйа, ухмыляясь. — Они не понадобятся, — она вскакивает к резко зашипевшей сковородке. — Ох, чуть не подгорело, заболталась я! Аделинда переворачивает кусочки, а Кэйа смотрит на неё с нескрываемым теплом. Уходить не хочется, но тогда она точно заставит его остаться на ужин. — Спасибо тебе за всё, Линда, — говорит Кэйа и встаёт со своего места. — Теперь точно пойду. — Доброй дороги, сэр Кэйа, и, правда, приходите хоть изредка. На следующий день в окно стучит орёл. К. Благодарю за письмо. Сотрудничество с орденом имеет объективные преимущества, как, естественно, и недостатки. У всякой монеты две стороны. Уверен, ты хорошо это понимаешь. Не нужно беспокоиться о безопасности. Защитить себя несложно, но всегда сложно продвигаться к цели. Береги себя. Джинн всё ещё требует личных показаний Дилюка по делу Полуночного героя, и Кэйа теперь точно уверен, что она это делает нарочно. И ему хочется лишь закатить глаза, когда он видит Лизу в кабинете действующего магистра, которая прячет улыбку за корешком книги. — Кэйа, я больше не хочу узнавать, что вы с Дилюком дерётесь в таверне, разберитесь уже как взрослые люди. — Да не дрались мы. — Помни, на нашей стороне Розария. Кэйа кладёт ладонь на глаза и стонет. Д. Это стандартная процедура. Необходимо собрать свидетельства всех причастных сторон. Недавно в орден поступило несколько докладов о том, что Полуночного героя видели в районе винокурни «Рассвет». Магистр назначил это задание отряду кавалерии, посему через три дня я приду к тебе с визитом. Расслабься, это всего лишь формальность, и я, разумеется, не скажу ничего лишнего. Три дня на подготовку будет достаточно? — Долго избегать меня будешь? — Я тебя не избегаю, — отвечает Дилюк, не поднимая головы от своего стола. — У меня много дел. Кэйа, пришедший с «официальным визитом», стоит в дверном проёме, сложив руки на груди. На его лице ни капли веры прозвучавшим словам, это можно увидеть под поджатым губам и опущенным бровям, но Дилюк упорно не смотрит на него. — Вообще-то я должен оформить допрос по всем правилам, так что будь добр оторваться от своих бумажек. Дилюк глубоко вздыхает и поднимает наконец взгляд на Кэйю. А тот внимательно осматривает книжную полку справа от входа. Дилюк понимает, что Кэйа видит старенькую банку с ракушками, которую они наполняли вместе, и рядом в рамке стоит снимок, сделанный Джинн. Тот самый, который раньше стоял на камине. С фотографии улыбаются Крепус, Дилюк и Кэйа. Эти сохранившиеся «улики» говорят о многом. Но Дилюк недоволен, что его так просто взяли с поличным, поэтому он снова упирается, язвит и отстраняется. — Ты сам сказал, что это лишь формальность, а теперь противоречишь себе. Кэйа просто пожимает плечами и переводит взгляд с полки на него. На самом деле, ему хочется полистать пару книг, чтобы найти там засушенные цветы, которые наверняка Дилюк тоже сохранил. Но Кэйа решает оставить это на потом. — Передумал, — мягко говорит он, и в глазах появляется что-то лукавое, но при этом очень тёплое. — Хм-м, — задумчиво тянет Дилюк. — А я думал, это просто твоя натура. — Что ты имеешь в виду? Кэйа подходит ближе. — Враньё. И тут же закатывает глаза. — Мы ещё с этим не разобрались? Дилюк вопросительно выгибает бровь. — Брось, ты серьёзно до сих пор мне не доверяешь? — Кэйа хмурится. — Ты поэтому от меня бегаешь после… — Нет, мне просто нужно больше времени, чтобы обо всём подумать. — Спрашивай, — вдруг твёрдо говорит Кэйа, прокручивая в голове слова Аделинды. — Что спрашивать? — немного удивлённо отвечает вопросом Дилюк. — Раз тебе недостаточно того, что я всё это время служил Монду, что я убил чёртова Эроха, что я писал тебе письма обо всём, что я доверил тебе своих информаторов, что я не подставил тебя в тюрьме Снежной, что я… — Стой, — Дилюк обрывает его. — Ты убил Эроха? — Считаешь, я должен был отправить его в отсылку? — Кэйа кривится. — Это всё равно что отпустить его на все четыре стороны, я не мог этого допустить. Они замолкают. Кэйа просто внимательно смотрит на него и ждёт. Дилюк немного думает, прежде чем нарушить молчание. — Я был резок, когда сказал о вранье, но как раньше всё равно не будет. — Так чего ты боишься, скажи? — Кэйа упирается двумя ладонями в стол и слегка нависает сверху. — Слухов, сплетен, перешёптываний, так как будто их и так нет. — Ты говорил о своих чувствах в прошлом, я не уверен, что мы сейчас можем позволить себе подобное. — Я же тебя не замуж зову. — Кэйа… — Ну, пока что. — Кэйа, перестань, — Дилюк хватается двумя пальцами за переносицу и нервно её трёт. — Я серьёзно, в детстве ты говорил мне, чтобы я разобрался со своими чувствами, а сам-то ты разобрался сейчас, что ты вообще от меня хочешь? — Поначалу, когда ты вернулся, я плохо понимал сам себя, скажу честно, — начинает Кэйа чуть отстраняясь и выпрямляясь. — Но потом я заметил, что могу влиять на твои эмоции и настроение… — Поэтому ты выводил меня на ревность? — Какое счастье, что хотя бы это ты заметил! — саркастично выплёвывает Кэйа. — Мне казалось, ты просто шутишь или издеваешься, пытаясь устыдить меня за прошлое, — Дилюк трёт виски. — Я же думал, что плохо с тобой поступил. — Я никогда не держал на тебя зла ни за что, — говорит Кэйа. — Ни за глаз, ни за твои слова, и уж тем более ни за твои поцелуи. — А стоило бы, — шумно выдыхает Дилюк. — Так ты разобрался в себе? — Я понял, что больше не боюсь правды, даже если я тебе не был дорог никогда. — Это странно, — говорит Дилюк, складывая руки в замок. — Я хотел извиниться перед тобой, но когда мы первый раз поговорили, я чувствовал одну злость то на себя, то на тебя, то на орден, то на прошлое, то на настоящее, а потом ты подливал масла в огонь со своими чередованиями холодности и теплоты. — У меня тоже война в голове, Дилюк, и ты это знаешь, я не понимал, чего хотел добиться, просто эмоций, просто действий. — Я хотел поцеловать тебя несколько раз, чтобы ты перестал кривляться и показал что-то настоящее. — Почему не сделал этого? Дилюк поднимает брови, как бы без слов отвечая: «А сам не понимаешь?». Но Кэйа стоит и ждёт ответа. — Мне хотелось услышать о твоих желаниях более прямолинейно, я не хотел, чтобы было так, как раньше. — Поцелуй меня, — говорит Кэйа. — Достаточно прямо? Дилюк смотрит на него, переводит взгляд на губы, но не двигается. Кэйа упирается руками в бока. — Так что мы будем делать? — Пока ничего. Кэйа снова закатывает глаза. — Хорошо, то есть ты предлагаешь продолжать делать вид, что между нами ничего не было и быть не может, пока я снова не вытащу из тебя чувства, которые ты постоянно сдерживаешь? — А как тебе идея оставить друг друга в покое и ничего больше не вытаскивать? — Отклоняю. — Кэйа… — Ты любил меня? Дилюк немного теряется от этого напора. Кэйа идёт ва-банк, и это прямодушие чувств, эта прямолинейность слов слишком подкупает. — Всегда, — честно отвечает Дилюк после небольшой паузы. — Но ты должен понимать, что одной любви недостаточно. — Так спроси меня. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. — Спроси меня то, о чём боишься узнать, просто спроси, — Кэйа кладёт руку на сердце, и этот жест выглядит таким искренним и в то же время решительным, что ему сложно не поверить. Но Дилюк осторожен. Всегда осторожен. — Если придётся выбирать между Мондштадтом и Каэнри'ах, что ты выберешь? — Я не могу дать тебе точный ответ, — сразу говорит Кэйа, будто он знал, о чём его спросят. — И я не увиливаю, я говорю искренне, всё зависит от условий, в которых я буду находиться, от того, что будет лежать на чаше весов. — Хорошо, — Дилюк кивает. — При каких условиях ты однозначно выберешь ту или иную сторону? — Я предпочту ту сторону, которая гарантирует, что тебя не тронут. — Ты думаешь, тебе кто-то может гарантировать мою безопасность, кроме меня? — складывая руки на груди, говорит Дилюк. — Думаю, я в состоянии позаботиться о себе. — А ты всё такой же упёртый баран, — смеясь, отвечает Кэйа. — Даже дыра в спине не способна уничтожить твою самоуверенность, да? — Речь не о самоуверенности, а о том, что у меня тоже есть голова на плечах, я понимаю, каким рискам мы подвергаем друг друга, если наши враги узнают о глубине нашей связи, — быстро говорит Дилюк, замолкает, но после короткой паузы продолжает. — И сам ты баран. Кэйа улыбается, снова наклоняется к нему, протягивает руку и кладёт ладонь на шею Дилюка, касаясь большим пальцем щеки и уголка губ. Тот немного вздрагивает, но не отстраняется и смотрит прямо в бездонный зрачок-звёздочку напротив. — Если будет выбор между тобой и Мондштадтом, Каэнри'ах, хоть всем Тейватом, — шёпотом начинает говорить Кэйа. — Я выберу тебя, и это всё, что я знаю, моя любовь. — Это не похоже на того стратега, с которым я недавно познакомился, сэр Кэйа, — также шёпотом отвечает Дилюк. — Вы рыцарь, вы защитник, вы должны отталкиваться от рациональности и логики. — Я никудышный рыцарь, потому что хочу служить не народу или народам, а лишь своему сердцу. Дилюк кладёт свою ладонь сверху на руку Кэйи, склоняет голову к ней и вдруг отстраняет от себя. Он встаёт из-за стола и обходит его. Кэйа делает шаг назад, и Дилюк встаёт ровно напротив него, задумчиво хмурясь. Кэйе не нравится это выражение лица. — Ну что ещё, скажи, хватит думать, Дилюк. — Кто бы говорил. Кэйа снова делает шаг вперёд, он осторожно приобнимает Дилюка за пояс, а второй рукой снова касается его лица. Большой палец ложится ровно на переносицу и трёт складки между бровями. — Расслабься, я прошу тебя, — комментирует свои действия Кэйа и невесомо целует поджатые губы. — Это всё так далеко, может, мы умрём раньше, чем придётся делать какие-либо выборы. — Ты такой оптимист, — слегка улыбаясь, говорит Дилюк. — К сожалению, наша с тобой реальность такова, — без улыбки в ответ произносит Кэйа. — Мы смертны, за нашу безопасность отвечаем мы сами, произойти может что угодно, когда угодно, и вместо просчётов всех невозможных и возможных сценариев, я хочу наслаждаться столько, сколько смогу. Кэйа кладёт обе руки на шею Дилюка и прижимается ближе. — Я устал притворяться, что между нами ничего нет и не было, если это взаимно, сделай уже что-нибудь. Он почти виснет на Дилюке и дышит ему в губы, но больше не касается их. — Всегда было взаимно, но мы не можем… Дилюк кладёт руки на пояс Кэйи, и тот чувствует лёгкую дрожь сомнений, словно внутри этого тела борются две силы. Сердце просит прижать ближе, а разум кричит, что нужно оттолкнуть. Кэйа предпочитает не полагаться на волю судьбы, выбирая вытащить несколько соблазнительных козырей из рукава, перед которыми Дилюк точно не сможет устоять. — Может, ты хочешь, чтобы я умолял? — шепчет Кэйа, улыбаясь и зарываясь пальцами в волосы на затылке Дилюка, аккуратно притягивая его лицо ближе к своему. — Ну, пожалуйста, сделай что-нибудь… Дилюк придерживает одной рукой Кэйю за пояс, а второй пытается удержать их обоих от того, чтобы не упасть. Он всё ещё продолжает сомневаться и просчитывает все возможные события, но… — Пожалуйста… — губы Кэйи мягко стирают все мысли из головы Дилюка, они касаются так нежно и невесомо, когда он говорит, что это немного щекотно. — Вся моя лояльность, весь я принадлежат только тебе, пожалуйста, верь мне. Дилюк наконец перестаёт сдерживать свои истинные желания и впечатывает тело Кэйи в собственное, тянет к себе за бёдра и целует его с искренней жадностью. Кэйа принимает весь жар напора, который безумно напоминает пыл юного Дилюка, часто целовавшего его так, словно они видятся в последний раз. Кажется, эта черта совершенно не изменилась, и Кэйа рад отдаться страстной грани натуры Дилюка, он жмётся в ответ ближе, сильнее зарывается пальцами в красные локоны, притирается бёдрами и шепчет, шепчет, шепчет. — Скучал… Дилюк, как же я скучал, поцелуй меня ещё. И Дилюк подчиняется, он снова целует, прикусывает и сминает прохладные губы своими. Кэйа срывается на тихий стон и опускает руки на воротник сюртука Дилюка, намереваясь снять его. В комнате будто подскакивает температура. По крайней мере, Дилюк чувствует, как ему стало жарко, поэтому, не разрывая поцелуя, он позволяет себя раздеть, и когда его руки выпутываются из рукавов, он снова обнимает Кэйю, прижимая его к себе за талию. Руки тянутся к рубашке. Пальцы Дилюка сжимают корсет Кэйи сильнее, когда он чувствует прохладные ладони на своей обнажённой груди. — Подожди… — Ну что ещё, — раздражённо выдыхает Кэйа, чуть отстраняясь и заглядывая ему в лицо. — Если ты так решительно настроен меня раздеть, я согласен, но… — Дилюк кивает на дверь. — Давай не в кабинете. — В коридоре? — смеётся Кэйа. — Как в детстве? — Ты договоришься и пойдёшь сейчас обратно в Монд. Но Кэйа улыбается и целует его снова.How I love me after you King of all the land I'm king of all the land
Как же я люблю себя после тебя, Король всех земель. Я король всех земель