You believed me like a God I betray you like a man
Ты верил мне как Богу Я предаю тебя как человек
Кэйа меняется. Как паук-крестовик он сидит в центре своей паутины и выжидает, когда нити дрогнут. Благодаря расследованию преступлений Эроха он обзавёлся обширным кругом знакомств, который постепенно превратился в доску информаторов средней и неплохой паршивости. Продолжая сплетать прочную сеть, он распределил каждого человека по критериям надёжности, полезности и доступности. Его сеть расширялась, а влияние распространилось вглубь и вширь материка. Имена самых необходимых Кэйа прятал и щедро осыпал своим радушием и отполированной чеканной монетой, не боясь переплатить лишней моры; для более строптивых у него была золотая ложь, ледяная сталь и свинцовые запугивания. Они с Джинн играют в «хорошего» и «плохого» рыцаря, Кэйа — её правая рука, прикрытая спина и шпионская маска. Кэйа — это сила, ловкость, ум и бесконечно растекающаяся хитрость. Но их безупречному рыцарскому дуэту всё же не помешает третье звено, особенно когда ситуация обостряется снова, и в деле появляются Предвестники. Доктор присылает гонца с письмом, в котором матовым отливом сияют буквы, говорящие, что это он, великий Второй Предвестник, причастен к убийству дракона, из-за которого погиб Крепус. Дотторе предоставил неопровержимые доказательства в виде когтя Урсы и металлического жука, одного из которых разбирал и собирал Альбедо в своей лаборатории несколько раз. Снежная хочет установления дипломатических отношений, достойный приём и обсудить некоторые дела. Джинн хочет порвать официальную бумагу на тысячу кусочков. Кэйа высылает письмо Дилюку с одним словом: «Дотторе». За последние два года в Мондштадте пропало пятеро детей, но изначально это выглядело не как пропажа. Дипломаты Снежной набирали новобранцев и обещали достойное обучение военному делу, которому нет равных на всём континенте. Джинн предупреждала сограждан об опасности, но многих слишком пленила идея отдать своих детей на престижное обучение. Некоторые из родителей долго тянули с признанием, что ребёнок перестал выходить на связь. Они боялись, что их будут упрекать и смотреть с осуждением, но Джинн злилась только на Снежную и чёртовы «тёплые отношения между странами». Расследование всё больше уходило в тупик, связь между пропавшими детьми отсутствовала, за исключением того, что они были из одного города. Кэйа с помощью информаторов нашёл одно-единственное имя, которое объединяло троих из пяти пропавших — некий Крапп. Тем временем в Мондштадт пребывает Дотторе, а Варка пишет короткую весточку, что его след тоже ведёт от Эроха ко Второму Предвестнику, и Кэйю начинает тошнить. Его тошнит от Предвестников, от вновь грубо расковырянной раны на сердце и проснувшейся жажды мести. Что могло понадобиться Дотторе спустя столько лет? Зачем ему нужны именно сейчас эти лавры героя Мондштадта? Для чего он упоминает Крепуса, будто с наслаждением смакуя подробности его смерти? И появится ли новая зацепка о пропавших детях? Джинн отдаёт тайный приказ играть в дипломатию так долго, как получится, пока они с Кэйей будут выяснять истинные мотивы выдвигающейся делегации фатуи. Она ещё раз обращается к жителям, собирая их на площади, и настоятельно просит не отдавать своих детей в снежнайскую армию. Кэйа хмурится, думая о возможных развилках на пути. Но его первый импульс даже спустя годы — написать Дилюку. — Хорошо, если бы винокурня сейчас была с хозяином, — Джинн думает о том же, о чём и Кэйа, это заставляет его немного приподнять уголок губ. — И мы могли задержать их «тёплым» приёмом. — Ты хотела сказать пламенным, — ухмыляется Кэйа. — Самым жарким из возможных, — вторит Джинн его ухмылке. В тот же вечер Кэйа пишет письмо с одним словом. И Дилюк молча возвращается через три недели, ровно за день до прибытия фатуи. Слухи об этом, вплетённые в каждый порыв ветра и осевшие меж пустот тонких зелёных листьев, долетают до города за считанные часы. Дилюк вспыхивает ожидаемо и в то же время непредсказуемо как июльский пожар в забытом сухостое, и Кэйа не знает, куда бежать от навалившегося жара предвкушения встречи и завесы едкого дыма сожалений. Его самоконтроль саботирует и покалывает на кончиках пальцев, которые хотят вцепится в незнакомый ныне сюртук. Кэйа изучает Дилюка сначала издали. Он всё же вздрагивает, когда видит его первый раз после разлуки. Дилюк с прямой спиной выглядит собранным и абсолютно уверенным, он стоит у двери «Доли ангелов» и разговаривает с Чарльзом. А Кэйа застывает на пересечении переулков и не может подойти ближе. Красные волосы больше не струятся водопадом по плечам, они, завязанные в тугой низкий хвост, выглядят потускневшей, но всё такой же непослушной копной. Наверное, больше не такой мягкой. Дилюк почти весь в чёрном, Кэйа не может с этого расстояния толком рассмотреть эполеты на его плечах и довольствуется лишь очертаниями силуэта. Дилюк, выученный кожей чувствовать пристальный взгляд, поворачивается в его сторону. Замирает и разглядывает в ответ. Кэйе хочется верить, что на пару секунд, но всё же Дилюк теряет контроль, ведь по его безразличному лицу пробегает удивление, перемешанное с облегчением. Его по-совиному большие глаза больше не метают искорки энтузиазма, а щёки потеряли юношескую припухлость, но всё же он оставался достаточно миловидным, несмотря на появившуюся заострённость на скулах и хищность во взгляде. Кэйа вдруг думает, удавалось ли Дилюку хитрить с помощью обманчиво нежных черт лица, но тут же сам спорит с собой. Вряд ли прямой, как шпалера, Дилюк даже задумывался о своей красоте как об оружии; буйно виться закрученной лозой и пускать в ход дипломатическое очарование — дело нынешнего капитана кавалерии. Но Дилюку только предстоит знакомство с новым старым лучшим другом. Им обоим предстоит рассмотреть души друг друга на свету и отметить отблески на каждой грани. Дилюк кивает ему головой, и Кэйа решается подойти ближе и заговорить первым. — Здравствуй. — Здравствуй, — повторяет Дилюк бесцветно, но Кэйа решает не обращать на это внимание пока. Теперь можно посмотреть поближе. Кэйа видит, что выше на полголовы, и внутри зудит как хочется сказать что-нибудь дразнящее старому другу, словно и не было этих лет и пропасти тишины между ними, но он давит в себе появившееся желание и просто протягивает руку для рукопожатия. Дилюк кажется удивлённым этому жесту, но руку в ответ пожимает. Коротко и едва сжав. — Полагаю, Джинн уже сообщила вам о дипломатическом визите фатуи и о том, как наш орден рассчитывает на приём на винокурне. Дилюк дёргает бровь вверх на слове «вам» и изучающе смотрит на глаз Кэйи, не скрытый под повязкой. — Да, я именно здесь за этим, мы занимаемся с Чарльзом приготовлениями. — Надеюсь, вы не против, что я также буду присутствовать на вечеринке, как и ещё несколько рыцарей. — Безусловно, почему я должен быть против? — Оу, — Кэйа натянуто улыбается. — Формальная вежливость, простите, я уверен, что вы не будете против. Дилюк хмурится, делает шаг в сторону и жестом манит Кэйю пройти за ним в «Долю ангелов». Конечно же он подчиняется. — Вам нужна помощь, господин Дилюк? — спрашивает Кэйа и прикрывает за собой дверь. — Ты эту комедию кому ломаешь, нас подслушивали на улице? Кэйа выдыхает и садится на ближайший стул, Дилюк после секундного раздумья присоединяется к нему рядом. — Нет, но на всякий случай. — Чего нам ожидать от этого визита? Кэйа слышит знакомый командный тон бывшего капитана кавалерии, и на секунду ему кажется, что и не было этих лет разлуки. — Они вербуют подростков, мы не знаем, что происходит на самом деле, — Кэйа складывает руки в замок. — Их добровольно отдали родители на обучение в Снежную, но они больше не могут связаться со своими детьми. — Кто последняя жертва? — Энтони, мальчик из пекарни. — Сколько детей забрали? Дилюк напряжённо барабанит пальцами по столу, и Кэйа рефлекторно хочет положить сверху на них ладонь, но его разум действует быстрее тела, которое по привычке жаждет потянуться к знакомым рукам. Он мысленно одергивает себя, остаётся неподвижным и отвечает: — Из Монда пропало пятеро, теперь сюда заявляется Дотторе, ему зачем-то нужно выставить себя героем. — И вы только сейчас зачесались? — цедит Дилюк, резко вспыхивая горячей злостью. — Неудивительно для рыцарей. Кэйа хмурится и недовольно косится на него. Теперь он часть той силы, что вызывает в Дилюке гнев. Теперь у Кэйи нет способностей, которые могли бы заставить жар Дилюка спасть, хоть по иронии судьбы он управляет льдом. — Мы делаем то, что в наших силах, родители заявляют о пропаже спустя несколько месяцев, фатуи забирали детей с приличным интервалом, единственная зацепка — некто Крапп, как ты предлагаешь искать концы? Дилюк сам гасит в себе раздражённость и отмахивается. Кэйе кажется, что он что-то прячет за этой эмоцией, но не может ничего разобрать в этом когда-то знакомом лице. — Слушай, ты правда хочешь начать с претензий к работе ордена? — ровным голосом говорит Кэйа. — В письменном виде подай жалобу на имя Джинн через канцелярию. — А ты ожидал чего-то другого? — также безэмоционально спрашивает Дилюк. — Я уже ничего ни от кого не ожидаю, — отвечает Кэйа и, кажется, догадывается, почему на самом деле Дилюк злится. — А действую только по ситуации. «Скажи уже, что ты во мне разочарован окончательно». Ему ничего не говорят. Они сидят в подвешенно-удушающей тишине, в которой разливается горечь недосказанности. Можно вести себя так, словно вас ничего не связывает, можно сделать вид, что вас волнует только работа, но чем дольше они будут молчать, тем сильнее накатит желание выпалить какую-нибудь обиду. Кэйа слегка качает головой, будто отгоняя непрошенные мысли, и нарушает тишину. — Мы прибудем на винокурню незадолго до начала официальной части, нужно проследить любые странные активности на территории, Шеймус Пегг и часть рыцарей приедут позже, такой расклад не доставит хлопот? — Нет, сэр Кэйа, — вдруг холодного говорит Дилюк и переходит на «вы». — Действуйте, как считаете нужным. — Прекрасно, я передам имеющуюся у нас информацию в письменном виде через Чарльза и, пожалуйста, сделайте вид при сенешале Шеймусе, что вы ни о чём не в курсе. Дилюк кивает, Кэйа встаёт из-за стола и выходит на улицу, не попрощавшись. Он занимает свои мозги планами, раздумьями и наблюдением. Ему некогда переваривать желчь Дилюка, поэтому Кэйа ведёт плечами, будто стряхивая с себя неприятный разговор, и снова входит в свою привычную среду обитания. Он достаёт свой ежедневник и записывает планы на ближайшие три дня: установить новые манекены для Ноэлль, забрать из архивов наработки Альбедо по металлическим жукам. И дальше рука стопорится. Он неоднократно думал, что столбец «справедливость» после увольнения Эроха можно убрать, или сейчас заменить на «убить Дотторе», но ему надоело жить одним желанием кровавой мести. Кэйа делает глубокий вздох и пишет в третий пункт: «прийти на винокурню так, словно это всё ещё мой дом». Вот только винокурня совершенно изменилась. Когда Кэйа прибывает на место с тремя рыцарями, и его радостно встречают Эльзер и Аделинда, он обещает себе не сравнивать ни-че-го, и в первые же секунды проваливается в ностальгию. Под сердцем печёт и ноет, но он должен выполнять свою работу. Дилюк не высовывает и носа из кабинета, и Кэйю это совершенно устраивает. Виноградники всё также пышно раскинуты по всему периметру, появилось даже три новых ряда. Но вот сам дом стал более пустым. Дилюк избавил гостиную от мягкого дивана у камина и поставил там два кресла, на стенах не хватает трёх пейзажей, столик, за которым они раньше играли в шахматы, сдвинут к окну. Кэйа смотрит над камином и понимает, что там больше нет фотографии их троих. Крепуса, Дилюка и Кэйи. Им было по шестнадцать, отец Джинн привёз для неё фотоаппарат из Фонтейна, и тогда она сделала много тёплых мгновенных снимков. Кэйа уверен, что те совместные фотографии, которые хранились у них дома, Дилюк выкинул или, скорее, недолго думая, импульсивно закинул в горящий камин. Он даже не хочет об этом спрашивать. Кэйа смотрит в распахнутое окно. Солнце скоро сядет, и винокурня наполнится людьми. Рыцари занимают периметр внутри и снаружи, Кэйа же остаётся в доме и теперь выжидает, стоя у перил. Из своего кабинета наконец выглядывает Дилюк. Он в том же сюртуке, что был днём ранее, только рубашка на нём парадная и перчатки кроваво-красные. Кэйа отворачивается, не дожидается кивка или какого-то приветствия со стороны Дилюка. Зал быстро наполняется шумом сминаемых платьев, смехом, музыкой и винным ароматом. На контрасте с которыми чернеют маски фатуи, мелькающие всё чаще и чаще. Дилюк полностью примерят роль радушного хозяина, которую всегда брал на себя Крепус, и посвящает всё своё внимание приходящим. Кэйа, стоя в тени, сверлит взглядом парадную дверь и ожидает самого главного гостя. Когда наконец Дотторе появляется на пороге, Кэйа тут же пересекает зал и подходит как можно ближе, плавно забирая бокал с ближайшего подноса для придания своему виду большей лёгкости. Ему прекрасно слышна приветственная речь сенешаля Шеймуса, наконец компаньон Доктора официально представляет Второго Предвестника и себя. — Крапп. Кэйа слышит это имя и переводит взгляд на Дилюка, который не выдаёт себя ни малейшим поворотом в его сторону. Дилюк стоит к нему спиной, он складывает руки на пояснице, вытягивает указательный и большой палец, поворачивая указательный вниз. Кэйа помнит каждый тайный жест, каждый тайный язык, которыми они просто баловались и которые использовали в своей работе. Кэйа закрывает лицо бокалом и выдыхает. Там, где Предвестники, там много импровизации. Дотторе в письме не упомянул Краппа, ни один фатуец не обронил это имя в разговоре, а теперь им приходится иметь дело с главной зацепкой по делу о пропаже детей. Кэйа небрежно болтает вино в бокале, не делая ни глотка, и продолжает внимательно вслушиваться. После приветствий Шеймус предлагает Дотторе и Краппу не мешать гостям с делами первой важности, сенешаль разворачивается в сторону хозяина поместья и просит предоставить им уединённое место. Дилюк сразу же отвечает: — Я исполню просьбу сенешаля, господа, но только при одном условии. Кэйа хмыкает. Слуги начинают перешёптываться, глядя на фигуры в центре зала, фатуи заметно притихают, наблюдая за действиями Предвестника. Дотторе и Краппа действительно хочется поскорее вывести в отдельный зал, но Дилюк терпеть не может, когда что-то происходит не на его условиях. — Позвольте мне присутствовать на вашем собрании. Конечно же с ним соглашаются. Дилюк снова убирает руки за спину, разгибает вместе четыре пальца и складывает в кулак. Кэйа понимает, что нужно следовать за ними. Дилюк ожидает, что они все ни до чего не договорятся, главное — позволить Кэйе вытянуть из них столько информации, сколько получится. Впрочем, не проходит и нескольких минут, после того, как они усаживаются за стол переговоров, как Крапп заговаривает о вербовке, а Кэйа ему парирует. — Звучит как дань крови, оплачиваемая жизнями наших детей. — Но это совсем не то, что мы имеем в виду. «О, это как раз то, что ты имеешь в виду!» Сенешаль молчит, Кэйа тянет свою самую неискреннюю улыбку, а Дилюк прижигает фатуи взглядом. «Крапп не должен уйти целым и невредимым». Кэйе даже не нужны жесты, чтобы понять, что планирует Дилюк. Нужно отказаться от всех предложений и заманить Краппа в погреба винокурни. — А вы что скажете, сенешаль? — Да уж, вопрос действительно серьёзный… — над губой Шеймуса появляется испарина, а его голос заметно дрожит. — Мы не можем принять решение, пока гранд мастер не будет уведомлён. — Боюсь, мой господин потребует дать ответ сейчас же! — резко отвечает Крапп, ударив кулаком по столу. Дилюк вдруг встаёт со своего места, и он выглядит совершенно спокойным. — Маленькое предложение, если не возражаете, — в уголках его губ расцветает хитрая улыбка, Кэйа сразу узнаёт её, именно с таким выражением лица Дилюк подбивал его на всевозможные авантюры: от украденного вина до ночного купания в озере посреди экзаменационной недели. — Предлагаю вернуться к гостям, раз уж в этом вопросе мы зашли в тупик, наши мысли могут проясниться после пары бокалов вина. — Как будет угодно, — недовольно цокает Дотторе. — Мне надоели вы и ваше жалкое пойло. — В таком случае мне придётся извиниться за наш недостойный приём, — Дилюк улыбается ещё шире, но в его глазах ни капли сожаления, а лишь кровавые огоньки предвкушения. Кэйа ухмыляется, открывая грань нового Дилюка. Дотторе шумно отодвигает кресло, словно намеревается его уронить, но оно лишь покачивается на задних ножках, плавно возвращаясь в обычное положение. Они наконец уходят. Шеймус хватается за голову, рассыпаясь в благодарностях перед Дилюком. Кэйа молчит и просто смотрит на золотой метательный клинок, который Дилюк крутит в руках, вынув из рукава. Они наконец сталкиваются взглядами, впервые за вечер, Кэйа кивает и выходит из зала, возвращаясь в парадную комнату к гостям. К Краппу. Намекнуть о богатствах в погребах и заверить в том, что сенешаль раздумывает над предложением о вербовке, не составляет для Кэйи никакого труда. Крапп добровольно спускается за вином, а Кэйа засекает время, наблюдая за минутной стрелкой настенных часов и вслушиваясь в шум под собственными ногами. Но каменный пол не пропускает ни малейшего вскрика Краппа. И это хорошо, меньше сплетен среди гостей. Дилюк появляется ровно через тринадцать минут. Он проходит быстрым шагом мимо колонны и оказывается в непозволительной сейчас близости к Кэйе, который стоял, облокотившись на неё спиной. Дилюк замечает его и делает показательный шаг назад. Кэйа давит в себе желание закатить глаза, вместо этого он поправляет свою форму и смотрит себе под ноги. — И как? — спрашивает он, поднимая взгляд. — Оно того стоило, тратить драгоценное вино вашего отца на каких-то вредителей и крыс? — От вредителей я уже избавился, — вздыхает Дилюк. — А вот ужасный дракон, боюсь, вином его задобрить не выйдет. — Помощь нужна? — вполголоса спрашивает Кэйа. — Нет, всё под контролем. — У тебя теперь всегда всё под контролем? — хмыкает Кэйа. — Что? — Поздно, говорю, — отвечают ему. — Где Дотторе? Дилюк задумывается, и Кэйа уже видит эту наливающуюся раздражённостью складку между бровями. — Ушёл, надеюсь, завтра будет в разы спокойнее, чем сегодня. Кэйа склоняет голову и вдруг улыбается ему так знакомо и тепло, что Дилюк перестаёт хмурится. «Лю-бо-пы-тно». Кэйа чувствует, что всё ещё может влиять на его настроение. — Думаешь? Дилюк пожимает плечами. Кэйа хотел бы ещё немного постоять с ним, но гости постепенно начинают расходиться, а он терпеть не может уходить под конец вечеринки. — Оставлю здесь двоих рыцарей, для непредвиденных… — Не стоит, мне не нужны здесь лишние некомпетентные руки, — тут же перебивает Дилюк. — Вы можете идти, я со всем справлюсь, если что-то случится, я пошлю письмо утром. — Как скажете, — Кэйа складывает руки на груди и выпрямляется. — Господин Дилюк. Что-то натягивается и лопается внутри, но Кэйа просто идёт к выходу, опять не попрощавшись. Ему в спину прилетает лишь хмыканье. И судя по всему, оно снова раздражённое. «Лю-бо-пы-тно». Утром становится ясно, что Дилюк оказался не совсем верен в своих прогнозах. Весь орден стоял на ушах. Три рыцаря рапортовали о неизвестном мужчине, который выжег среди ночи четыре лагеря хиличурлов и помешал заданию по устранению двух магов Бездны близ винокурни. А часом ранее карета с делегацией не успела отъехать и пары метров от города, как на дипломатов фатуи напало нечто и убило двоих из них. Кэйа стал свидетелем появления змея из чёрного тумана, но рассмотреть нападавшего он не смог, всё произошло слишком быстро. Благо, Дотторе уехал ранним утром и не застал ни одно происшествие. Джинн экстренно созвала весь орден. Неизвестный выросший из-под земли ночной убийца отродьев Бездны, два трупа в городе, пошатанные дипломатические отношения, свирепеющие фатуи, требующие выдать им преступника за убийство коллег. Любой бы начальник начал рвать волосы на голове, но только не Кэйа, пускающий по своей крови ещё больше холода, когда наступает хаос. Джинн однажды сказала, что чем хуже дела в городе и чем больше опасности, тем более спокойный Кэйа, и это пугает и восхищает одновременно. Кэйа в своём кабинете привычно расчерчивает доску, прописывает события и добавляет детали. Одна из нарисованных стрелок неизбежно тянется к Дилюку, и Кэйа улыбается. Теперь ему хочется проверить все свои теории, оседающие в его груди и разуме последние два дня. Пытливый ум Кэйи анализировал каждую эмоцию, каждый жест Дилюка, хочет сам того капитан кавалерии или нет. Систематизировать знания можно, только в очередной раз поговорив с Дилюком с особым пристрастием. В дверь кабинета коротко стучат, Кэйа сразу узнаёт Джинн. Магистр держит в руках какие-то обгоревшие документы. — Взгляни, тебе понравится. Кэйа кивает и забирает бумаги, быстро пробегаясь глазами. — Чёрное пламя? — Да, один из фатуи сказал, что сила, которую они называют «чёрным пламенем», убила их коллег, знаешь, у меня ощущения, что они тоже боятся, — говорит Джинн и делает небольшую паузу. — И мы нашли подтверждения об этой силе в этих фрагментах, также там есть информация по металлическим жукам и глазам Порчи, а ещё Лиза допросила девочку Коллеи, которая появилась из ниоткуда… — Поразительно много людей вырастают словно из-под земли, когда в городе фатуи. Джинн проходит внутрь кабинета, складывает руки и опирается бедром о стол. — Моё чутьё говорит, что все странные события связаны, но я ничего не могу доказать, за этой девочкой присмотрит Эмбер, на тебе расследование, — Джинн смотрит на погрузившего в чтение Кэйю. — Идеи есть? — Да, — кивает он. — Я наведаюсь через несколько дней к господину Дилюку. — Почему не сейчас, если около винокурни активен орден Бездны? — Ещё не время, у меня много дел здесь, а Дилюк мальчик взрослый, справится пока с магами Бездны. — Я видела его на площади, думаю, он в таверне… — Нет, это важно сделать позже, у меня кое-что не сходится. Джинн скрещивает ноги и смотрит на носки своих сапог, задумавшись. — Как всё прошло? — Нормально, всё как обычно. — Кэйа… — Джинн, — Кэйа знает этот тон, она хочет поговорить по душам, а он снова увиливает, когда понимает, что разговаривать они будут о его душе. — Всё нормально. — Но у вас… — Беспокоиться не о чем, — Кэйа прикрывает глаза. — Наше общение нормальное, вежливое. — Но не близкое? — Как раньше всё равно ничего уже не будет, меня устраивает. — Ладно, — Джинн понимает, что не вытянет из него ни слова, она отталкивается от стола. — Зайди ко мне вечером с докладом, Лиза занимается делом в библиотеке, нам нужно будет всем поговорить. Кэйа кивает. Он подходит к доске с расследованием и вносит новые пометки. Грядут тяжёлые деньки. Каждый член ордена испытывает это на протяжении всей недели. Они находят много металлических жуков в городе, каждый из них привлёк монстров в округе. Точно такой же «жучок» нашли на повозке Крепуса и Дилюка несколько лет назад во время нападения Урсы. А Джинн добавляет ещё одну зацепку с обгоревшим документом фатуи, в котором говорится о чёрном пламени и красуется Глаз Порчи. Все дороги ведут на винокурню. Все дороги ведут к событиям, случившимся в день совершеннолетия Дилюка. Все «совпадения» ведут к тому, что металлический жук оказался на повозке Крепуса, чтобы привлечь Урсу и убить Рагнвиндров. Но кого фатуи собираются убить сейчас? Джинн вместе с Лизой и Эмбер собираются в кабинете и обсуждают найденные в ходе последней вылазки документы и металлических жуков, что привлекают монстров. В углу, почти не дыша, сидит Коллеи. Она за эту неделю уже настолько приросла к Эмбер, что её допускают даже на собрания, не видя в этом что-то неправильное. Лиза заваривает чай, и комната наполняется запахом мяты. — Вы должны допросить господина Дилюка для чистоты расследования, — вздыхает Эмбер. — Никто из нас с вами не свидетель гибели господина Крепуса, а Лиза так вообще присоединилась к ордену чуть позже этого инцидента. Джинн смотрит на притихшую Коллеи в углу. — Так отправьте Кэйю, — пожимает плечами Лиза. — Это самоубийство, — отвечает Джинн и отворачивается от девочки к окну. — Им нельзя об этом говорить пока, Дилюк подумает, что это злая насмешка от меня или от Кэйи, если я пошлю его. — Тоже верно... а где он вообще? Джинн молчит. — И кто же из нас должен допросить господина Дилюка? — спрашивает Эмбер. — Я думаю, нам нужно отправить Лизу, — почти сразу говорит Джинн, задумчиво кладя пальцы на подбородок. — У нас, конечно, острая нехватка кадров, вызвать Альбедо из его лаборатории мы не можем, Эола присоединилась к эспедиции Варки, а доверить это дело хоть кому-нибудь я не могу. — Ох, я не могу отказать, хотя мне очень хочется, — зевая, отвечает Лиза. Джинн кивает. — Это лучшее, что мы можем сделать, я давно не видела Монд таким неспокойным. Когда Джинн снова поворачивается, чтобы посмотреть на Коллеи, её и след простыл. На столе лишь чашка с нетронутым чаем. Этим же днём Кэйа принимал уже шестой рапорт о некоем герое, выжигающем хиличурлов и магов Бездны, но ни у одного из рыцарей в голове не мелькала и малейшая догадка об истинном облике этого спасителя города. Кэйа был на грани поверить в каждое слово Дилюка о некомплектности ордена, но он лишь кивал на постепенно появляющиеся всё новые и новые слухи о таинственном «полуночном герое», как его окрестили жители. «Как же Дилюк будет недовольно ворчать», — усмехается про себя Кэйа, выйдя наконец из своего кабинета на воздух. Как вдруг он видит выбежавшую зеленоволосую девочку, которая снова попадается ему на глаза, но с которой он лично так и не поговорил. И в этот раз удача не на его стороне: он успевает лишь задержать её, как из ниоткуда выскакивает Эмбер, чтобы защитить новую подругу от всех допросов. — Капитан Кэйа, надеюсь, вы не успели испугать Коллеи своими расспросами? «Точно, Коллеи». Кэйа вспоминает её имя, которое написано на его доске с расследованием. К ним присоединяется Джинн. — Кэйа, как хорошо, что ты тоже здесь, — выдыхает она. — Ты читал последний доклад Адлера? — О полуночном герое и подозрительной активности ордена Бездны? — сдерживая улыбку, отвечает Кэйа. — Да. — Отлично, но отложи пока эту историю, мы точно знаем, что металлические жуки привлекают монстров, теперь это не гипотеза Альбедо, но это не всё... В их разговор вдруг снова вмешивается девочка и протягивает документы Кэйе. Он вскидывает брови и понимает, что её обязательно надо допросить лично без свидетелей. И особенно без Эмбер. Кэйа смотрит содержимое, и его глаза расширяются. — Это… — Да, — тут же отвечает Джинн. — Урса находился под влиянием чёрного пламени, при этом дракона привлёк фатуйский металлический жук, именно такие мы сейчас находим по всему городу, ещё, кажется, они ищут какой-то конкретный сильный Глаз Порчи, я не знаю, может ли это быть связано с Урсой и Крепусом… я уже отправила Лизу для сбора официальных показаний Дилюка о нападении дракона, я надеюсь, это что-то прояснит. Клинок Кэйи начинает стонать по крови, но он держит себя отрешенно-спокойно, как и следует капитану кавалерии. Он снова пристально смотрит на Коллеи, а затем отворачивается и возвращает на своё лицо хитрую улыбку. — Ах, тот самый инцидент, который произошёл на восемнадцатилетие Дилюка. Джинн непонимающе смотрит на его выражение лица, хмуря брови. Ей неясно, откуда в его голосе проснулась радость при упоминании прошлого. Но затем она переводит взгляд на Коллеи. — Немного осторожности нам не помешает, правда, Джинн? Она смотрит на девочку и кивает. — А что с Глазом Порчи? — Пока неизвестно, где может быть артефакт. «О, зато я знаю». — Когда вернётся Лиза? — Я думаю, сегодня к вечеру. — Отлично, тогда я наведаюсь к господину Дилюку завтра, могу захватить пару заданий рядом с винокурней. — Жду тебя утром, в таком случае. На следующий день Кэйа сталкивается с неизбежностью. Ему хочется и не хочется видеть Дилюка, амбивалентные чувства разрезают его грудную клетку, когда голова должна быть как никогда холодной. Он убивает несколько прискакавших к виноградникам слаймов, прежде чем постучать в дверь, где ему не рад хозяин. По крайней мере сейчас. Кэйа делает шаг в пасть дракона, и его настроение поразительным образом меняется. Оно пропитывается лукавством и чем-то ядовитым, когда он видит, что Дилюк сегодня гораздо злее, чем был в первый день. Кэйа чувствует, что хочет довести эту пороховую бочку до взрыва и посмотреть на последствия, даже если они вдруг будут цвета его крови. Безумное веселье, перемешанное с ноющей болью, курсирует по его венам и заставляет его мозги работать в полную силу. «Лю-бо-пы-тно». Дилюк встречает его в кабинете, запуская дротики в мишень. Если это не намёк, то Кэйа Альберих никогда не носил повязку на глазу. Теперь они разговаривают не шифрами, а двойными смыслами и тройными обидами, закутанными в недосказанности и при этом кристально-чистую ясность смыслов. Кэйа легко принимает такие игры, но готов ли к этому Дилюк? И Кэйа пробует. Он говорит: «Но ведь ты могучий защитник Мондштадта, ой, сказал, не подумав, ты был защитником Мондштадта, но ты больше не в ордене». Дилюк слышит: «Можешь не притворяться, будто я не знаю, как ты разгуливаешь уже которую ночь подряд в маске с Глазом Порчи и желанием справедливости». Возможно, Дилюк сдерживается, чтобы не загнать иглу дротика ему под кожу. Кэйа хочет знать наверняка. Он говорит: «Обычно ты первым узнаёшь новости». Дилюк слышит: «Кажется, внутри города твои информаторы не так хороши, как снаружи». Дилюк сжимает дротик, и Кэйа удивляется, как тот не хрустит под его пальцами. Возможно, он всё же немного ломается. Кэйа растягивает губы в улыбке. Он говорит: «Нашему дорогому сенешалю нужно как-то придумать оправдание произошедшему, и если тебе интересно, это оправдание будут слушать фатуи, и у Монда будут серьёзные проблемы, если наше оправдание их не устроит. Судьба Монда тебя тоже не касается?» Дилюк слышит: «Помоги мне придумать правдоподобную ложь, фатуи купятся на фокусы твоего Глаза Порчи, я знаю, что тебе не всё равно». — Теперь ты решил при каждой встрече выводить меня из себя? — А ты теперь так легко выводишься? — усмехается Кэйа, отвечая вопросом на вопрос. — Знаешь, — Дилюк поворачивается всем корпусом в его сторону и добавляет вымученного спокойствия в свой голос. — Я объездил полконтинента, но по ощущениям дома за день событий больше, чем за месяц странствий. — Знаешь, — вторит Кэйа. — С твоим приездом я чувствую абсолютно то же самое. Дилюк не смотрит вперёд и промазывает, попадая дротиком в вазу. Она качается и падает на пол, вдребезги разбиваясь. Кэйа картинно прикладывает руку к сердцу и клянётся купить ему новую вазу. Дилюк что-то недовольно шипит себе под нос, а Кэйа переступает с ноги на ногу и посмеивается. — Даже не хочу думать, сколько раз ты там представил мою голову, — наконец озвучивает он одну из своих постоянно пробегающих мыслей. — Много чести, — недовольно буркает Дилюк и возвращается к своему столу. Кэйа цепляет руки в замок и расслабленно кладёт их на свой затылок. — Я своими глазами видел огромного змея из чёрного пламени, уж очень похоже на твои игрушки. Последний дротик всё-таки ломается под пальцами Дилюка на две части, и жало рвёт тонкую ткань красной перчатки. — И? — Кэйа видит, какие титанические усилия прикладывает его собеседник, чтобы создавать хотя бы подобие спокойствия. — Ты считаешь, что за этим стою я? — Ну что ты, — следует ответ, Кэйа решает недожимать его своей мнимой подозрительностью и показным недоверием, это черта, которую переступить нельзя. — Я не посмею потребовать от тебя алиби, хотя оно наверняка у тебя есть. Дилюк вдруг хмыкает. Он догадывается, к чему идёт разговор, но всё ещё он смутно, он пытается рассмотреть карту разума Кэйи, которая разворачивается в голове, полной стратегий, ставших наверняка совсем безумными за эти годы. — Слушай, орден Бездны последнее время беснуется, фатуи и чёрное пламя в городе, неужели не хочешь объединить усилия? Вопрос вызывает недоумение, Дилюк чувствует кожей, что Кэйа прямо сейчас начинает чуть более неочевидную игру, в которую они играли до этого. — Я не сотрудничаю с Орденом Фавония. — Я про себя, — Кэйа пожимает плечами. — Неофициально, и мне будут нужны некоторые твои информаторы. — И как ты себе это представляешь? — выгибает бровь Дилюк и с трудом останавливает себя от резкого отрицательного ответа. Кэйа улыбается и вытаскивает из внутреннего кармана свёрток, Дилюк забирает бумаги, соприкасаясь с ним пальцами и чувствуя электрический заряд, прошедший по телу. Дилюк злобно сжимает челюсти. Он отвлекает себя бумагами, видит, что это список имён. — И что это значит? — Это мои информаторы. — Почему здесь есть и мои информаторы? — спрашивает Дилюк, грозно сверкая глазами поверх бумаги. Кэйа пожимает плечами и разводит руками, но ничего не отвечает. — Так ты предлагаешь объединить нашу сеть? — Мои знания — твои знания, как тебе? Межбровная складка разглаживается, и Дилюк чешет подбородок, прямо как Крепус, вот только в отличие от отца у него нет бороды. — Ты хочешь на время расследования или… — Навсегда, Дилюк, я хочу навсегда, — произносит Кэйа вполголоса, как-то даже слишком интимно и нежно, учитывая наэлектризованный злостью воздух. Дилюк слышит: «Доверься мне, испытай меня, проверь меня, дай мне шанс». Соблазн согласиться прямо сейчас слишком велик. Но Дилюк не обнажит перед ним ни одной слабости, ни покажет ни одну мысль, назойливой мухой пробивающую его черепную коробку и заставляющую колотиться сердце. — Мне нужно подумать, — он отдаёт бумагу назад, но Кэйа выставляет ладонь, отказываясь забирать свёрток. — Оставь себе, пригодится, пока будешь думать. Кэйа направляется из комнаты, в этот раз снова без прощаний. Кажется, они обзавелись новой традицией, но Дилюку всё равно. На выходе Кэйа тут же наталкивается на новую горничную. — Надеемся ещё увидеть вас, капитан. — Ох, — тут же разливается мёд в его голосе. — Я готов вернуться только, чтобы увидеться с тобой ещё раз. Если бы в комнате была ещё одна ваза, Дилюк прямо сейчас разбил бы и её. Кэйа оборачивается, смотрит на него и ухмыляется. Этим же вечером Дилюк получает письмо. И он буквально слышит, как из каждой строчки сочится смех. Д. Вот так совпадение. Вскоре после твоего возвращения в городе появилась таинственная личность. Говорят, его прозвали «Полуночным героем». Он неоднократно сражался с похитителями сокровищ и чудовищами в окрестностях Мондштадта. Да что там, он даже нападал на крепости ордена Бездны. Пока что он, по всей видимости, действует на стороне Мондштадта, но орден ни за что не допустит существования силы, которая берет закон в свои руки. Думаю, вы с ним прекрасно поладите. Поскорее познакомься с ним, а еще лучше постарайся убедить его. Нельзя, чтобы орден схватил его. «Сукин сын, не мытьём, так катаньем». Дилюк умён, но Кэйа всегда был хитрее. Однако теперь он кажется недосягаемым в своих стратегиях, и Дилюк заинтригован в открытии граней нового Кэйи. На обратной стороне письма приписка их шифром: «Позволите стать могилой ваших секретов, господин Дилюк? Я отвечу взаимностью. Я пьянею только после четвертого самого крепкого коктейля в вашей таверне и после полторы бутылки одуванчикового вина. Также я не прихожу в «Долю ангелов» голодным, а с Чарльзом у нас есть условный знак: когда я отдаю стакан, накрывая его ладонью, это означает, что мне нужно налить что-то безалкогольное. Как думаете, может это стать и нашим с вами знаком, когда вы будете за стойкой?» Дилюк выбирает самый короткий из ответов. К. Я согласен. На следующий день в «Доле ангелов» Дилюку передают копии бумаг расследования, которым занимается Кэйа, и картинка происходящего в городе наконец становится очевиднее. Дилюк смотрит на нарисованный Глаз Порчи, выглядящий точь-в-точь, как тот, что он проносил столько лет на своей руке. В бумагах говорится, что это один из самых мощных и ценных артефактов. Дилюк сжигает документы в печке и подменяет Чарльза за барной стойкой. Через полчаса в таверне появляется Кэйа, мгновенно получая внимания посетителей и приветствия. — Капитан, присоединяйтесь к нам! — Извини, Гарри, — Кэйа машет рукой и улыбается рыцарям. — Сегодня я не один. Дилюк снимает камзол и завязывает на поясе фартук, чтобы приготовить кончающиеся закуски. Он занимает свои руки и не смотрит на Кэйю, который садится ровно напротив него за столик перед барной стойкой. «Если он здесь, зачем передавал документы через информатора, а не отдал сам?» Дилюк клянётся себе, что это последний раз, когда он пытается разгадать, что в голове у Кэйи, как видит вошедшую незнакомую девушку. Она одета в сумерские одежды, вероятно, студентка Академии. Она плавно приземляется за столик к Кэйе, он целует её руку и улыбается со знакомым теплом, с узнаваемой искренностью. Дилюк принимает от них заказ и смешивает два коктейля. Он клянётся не копаться в этом, не слушать ни слова из их разговора, не реагировать ни на один из украдкой брошенных взглядов, что он видит боковым зрением. Когда ему совсем надоедает избегать Кэйю, Дилюк поворачивается к ним спиной. Таверна начинает пустеть. Однако простоять в тишине ему не дают. Уже через десять минут знакомый голос обращается к нему. — Не видел вас вчера за стойкой, господин Дилюк, как так вышло? — В отличие от рыцарей у меня много работы. Кэйа улыбается и быстро взбирается на стул за барной стойкой. Дилюк разворачивается к нему, тут же складывает руки на груди и вопросительно изгибает бровь. — Самое время для… — тут же говорит Кэйа и ненадолго задумывается, внимательно смотря на бутылки. — Бокала «Полуденной смерти», пожалуйста. — А как же ваша спутница? — как можно более небрежно спрашивает Дилюк. — Разве стоит так оставлять её. Кэйа мягко и искренне смеётся, жмуря глаза в точности, как раньше, и в груди Дилюка что-то тихо надламывается. — Моя спутница уже покинула меня, — отвечает Кэйа, поставив локти на стойку и сложив руки. — Поэтому мне хочется посидеть тут и выпить. — Разочаровываешь женщин прямо на первом свидании? — вдруг «втыкает шпильку» Дилюк, закидывая полотенце на плечо, и начинает смешивать коктейль. — Если бы я не знал тебя, подумал бы, что ты нарочно такой грубый сегодня. — Знаешь меня? — хмыкает Дилюк. — Ревнуешь? — вдруг резко бросает Кэйа на его вопрос, улыбаясь. Рука Дилюка, наливающая одуванчиковое вино, даже не дёргается, он продолжает молча готовить напиток. — Ваш коктейль, сэр Кэйа, — говорит Дилюк, игнорируя предыдущие реплики и с громким стуком ставя бокал на барную стойку. — Спасибо, господин бармен. После этого они не видятся ни в городе, ни в таверне, Кэйа не пишет писем, и Дилюк со спокойной совестью запирается на винокурне, занимаясь чтением отчётов Эльзера. Три ночи он, облачаясь в чёрные одежды, укутывающие его силуэт и узнаваемые красные волосы, продолжает стоять на страже порядка. Аделинда беспокоится, видя мешки под глазами Дилюка, но он лишь просит не переживать за него. Эльзер пытается вытащить своего начальника на приготовления к Луди Гарпастум, но Дилюк отмахивается. Он говорит, что у него много дел, но на самом деле каждый мондштадтский праздник пропитан не только терпким вином, соком спелых закатников и разливающимися по переулкам песен, но и горько-сладкими воспоминаниями. Каждый праздник — это Кэйа, его прикосновения, смех, искренность, тепло и обещания. Длительное путешествие и отсутствие родного Глаза Бога повлияли на память Дилюка, он начал забывать лица, незначительные события, чувства. Он думал, что оброс толстым панцирем, а сердце навеки заковал в железные прутья. Но стоило Дилюку увидеть Кэйю, как ему захотелось вернуть то настолько эфемерное, то незавершенное, то недоговорённое и глубоко зарытое в самых далёких уголках памяти, что он наконец снова понял, что такое чувствовать. Это сделало его уязвимым. Чувства копились в нём, а Кэйа подливал масла в огонь, распаляя и без того ошеломлённое сердце Дилюка. Даже если бы ему не пришлось работать в праздничный день, Дилюк никак не мог бы прийти на Луди Гарпастум в качестве гостя, позволить праздничному воздуху проникнуть в его лёгкие и наполнить его организм сладкими и навсегда ушедшими воспоминаниями. Вместо этого Дилюк на протяжении трёх дней каждую ночь по шесть часов тратил на уничтожение монстров. Что не могло не привлечь внимание очередного патруля Ордена Фавония, и он снова получает письмо. Д. Отбив прошлую атаку ордена Бездны, Полуночный герой и в самом деле выиграл ордену немного времени. Благодаря этому Джинн убедила орден больше не бросать все силы на попытки остановить Полуночного героя. Полуночный герой теперь менее стеснен в действиях, но вряд ли его положение станет лучше. Чрезвычайно острые предметы легко повредить. Ты должен отлично понимать, какие риски сопряжены с работой в одиночку. Не советую продолжать в том же духе. Подпись шифром: «надеюсь увидеть тебя на празднике, чёрное пламя связано с девчонкой, я охочусь за последним доказательством, ты же не хочешь, чтобы ещё один ребёнок пострадал? Помнишь девушку, с которой я приходил на днях? Дотторе невероятно наследил в Сумеру, она передала мне документы о некоторых из его пациентов и показания бывших коллег. Лиза написала письмо своему знакомому исследователю из Академии, его зовут Сайно, он уже ответил и скоро пребудет в Монд. О последних доказательствах расскажу лично». Кэйа на этом Луди Гарпастум, разумеется, тоже не становится гостем. Он наблюдает за Эмбер и Коллеи и с каждой секундой всё больше понимает, что девочка знает, что такое убийства. Вот только это самозащита и самооборона, или самый величайший обман внешности? Ощущение опасности скребётся где-то на затылке, но Кэйа выжидает момент, когда девочка остаётся одна, и предлагает проводить её. Она, хоть и будто побаивается, но соглашается. Смутное чувство тревоги, кажется, объяло их обоих, но капитан натягивает маску дружелюбия. — Для туристов Монд вечно кажется лабиринтом, — радушно говорит Кэйа, хотя внутренние «инстинкты» кричат ему бежать или напасть первым. Что-то леденит кровь, и это не собственное Крио. — Долго ещё? — спрашивает Коллеи, и по голосу она сейчас кажется больше уставшей, чем волнующейся или напуганной. Снежинки кружат на пальцах и хотят высвободиться. Кэйа собирается с мыслями и считает про себя шаги: пять… Четыре. Три. Два. Крио искрит и вырывается. Один. В плечо девочки врезается острая льдина, и Коллеи в оцепенении и ужасе в глазах смотрит на окрашенную собственной кровью футболку, которая очень быстро пропитывается красным цветом. — За что ты так со мной? — совсем тихо спрашивает Коллеи, и Кэйа молча возводит ледяную стену, чтобы не видеть её лица. «Не смотри на неё, вытащи монстра». — Долго ещё будешь притворяться? — спрашивает Кэйа. — Сбежать не выйдет. За ледяной стеной с трудом можно различить силуэт девочки, она садится на корточки и в абсолютно беспомощном жесте закрывает руками уши. Но ошибки быть не может. «Чем ближе монстр к разоблачению, тем более сострадательный образ он принимает», — думает Кэйа и достаёт последнее оружие. Такое, каким уколол бы сам себя, будь он на месте Коллеи. — Можешь и дальше прятаться, твоя подруга всё узнает! Лёд трескается, Коллеи пытается встать, но невидимая сила отшвыривает девочку как тряпичную куклу, Кэйа замирает и ждёт, пока в дымке появится другое сияние. Появится тот, из-за которого его волоски поднимались, а по затылку бежала неприятная связка мурашек. — Ага, а вот и ты. Фиолетово-чёрный змей показывается из тела Коллеи, становясь более различимым и огромным, словно забирая её энергию, здоровье и жизнь. Внутри Кэйи щёлкает переключатель, заставляющий собрать всю концентрацию в руках. Он материализует меч из острого льда и готовится атаковать, как вдруг чувствует кожей движение со стороны его слепой зоны. «Вот чёрт!» Страх лишь на секунду касается его зрачка, Кэйа успевает отпрыгнуть от неожиданной атаки Коллеи и создать ледяной барьер, который она не в силах разбить. Змей же выжидает. — Эта сцена для тебя, покажи, на что способна! Девочка пытается напасть, но её собственных усилий хватает только на то, чтобы биться среди ледяных глыб, созданных Кэйей. — Кажется, твои змеи не очень слушаются тебя, — капитан решает продолжить воздействие. — Интересно посмотреть на лицо твоей подруги, когда она увидит, что ты тут вытворяешь. Девочка меняется в лице, в её глазах не остаётся места для страха, когда чёрный дым обволакивает её хрупкое тело, стягиваясь дымчатым полотном вокруг неё. Она становится неподвижной, пока эта сила окутывает её коконом, и Кэйа с трудом начинает различать силуэт Коллеи. «Эмбер пора бы уже унюхать, что здесь происходит». Кэйа ловит себя на мысли, что слишком понадеялся на собственные силы, не оставив ни Джинн, ни скауту ордена даже намёка на план по разоблачению монстра внутри Коллеи. «Эта самоуверенность кого-то напоминает», — вкрадчиво и неуместно подкидывает мысль предательский разум. Кэйа сосредотачивается на фигуре рядом и крепко сжимает ледяной клинок, готовясь давать отпор. Но проходит секунда, две, десять… Коллеи не шевелит даже пальцами, окутанная чёрным саванном змея с ног до головы. Остаётся только одно, и Кэйа решается напасть первым. Возможно, он об этом пожалеет. Вспышка, удар, и Кэйа сам оказывается в лапах монстра, сдавливающего его шею. Но когда смерть уже совсем близко перекрывает кислород, никаких мыслей не появляется, кроме: «Бездна, только не сейчас». Кэйа понимает, что выронил клинок, и у него нет сил сформировать новый, монстр будто гасит буйство стихии внутри него. Остаётся лишь вцепиться обеими руками в чёрную петлю вокруг собственной шеи и молиться, чтобы сил на противостояние хватило. «Эмбер, ну давай же!» Кэйа крепко стискивает зубы и пытается дышать так глубоко, как может, пока обманчиво эфемерные для глаза, но по ощущениям практически стальные тиски не дают ему двинуться. Наконец он видит боковым зрением что-то красное, как… — Я не хочу убивать, не хочу делать больно, — кричит девочка, обняв себя руками. — Я не хочу! Чёрный туман рассеивается, Кэйа тут же пользуется слабиной врага и хватает отброшенный клинок, стараясь нанести последний удар. Он чувствует подступающую злость, из-за того, что ему никак не удаётся вывести эту силу в полной мере. — Повторяю ещё раз! — направив клинок точно в шею девочки, говорит Кэйа. — Сними свою маску. — Убей меня, — не раздумывая, отвечает Коллеи. И рука Кэйа останавливается в паре миллиметров. «Не может же она даже сейчас продолжать играть». — Нет! — раздаётся громкий знакомый девичий голос со стороны переулка, где виднелось красное пятно. Огненный взрыв Эмбер оставляет вывороченную брусчатку, расколотый ледяной клинок и пыльное облако. Кэйа закрывает лицо в сгибе локтя и, когда поворачивается в сторону Коллеи, видит, как ту уносит на своих руках Эмбер. Хочется прямо сейчас пойти к Джинн и написать рапорт о неподобающем поведении скаута, но так делают правильные рыцари. И в конце концов Кэйа знает, на что могут пойти ради близких те, у кого в крови плещется пламя и справедливость. В любом случае Эмбер теперь знает правду, пусть она всё ещё защищает свою подругу. Но одно остается для Кэйи загадкой. Почему Коллеи была готова умереть, но не использовать свою силу? И сколько сейчас в этом теле самой девчонки, а сколько — нечеловеческого? Кэйа смотрит на высоко висящую луну в небе, он видит на крыше силуэт, закутанный в тёмный плащ. И можно поклясться собственной душой, что даже с этого расстояния видны красные локоны, торчащие из-под капюшона. — Как тебе представление, Полуночный герой? Кэйа салютует двумя пальцами, а фигура разворачивается и уходит. Здесь есть кто-то ещё, в темноте горят два жёлтых кошачьих глаза на человеческом лице, но об этом он подумает завтра. Кэйа садится на ближайшую скамейку, закрывает глаза и приводит мысли в порядок. Через десять минут он встаёт и идёт сторону «Доли ангелов». Когда Кэйа приоткрывает дверь таверны, Дилюк стоит спиной ко входу. И даже в таком положении он может почувствовать настроение вошедшего. Элементальный след Крио слишком мягко расползается по помещению, учитывая, что Кэйа бился несколько минут назад, и Пиро Дилюка рефлекторно реагирует на его силу, согревая. Для этого даже не нужен Глаз Бога, Дилюку просто становится теплее. Кэйа прислоняется плечом к дверному косяку и опять начинает издалека, оборачивая свои слова в намёки и туманные смыслы. Дилюка сейчас это невероятно раздражает. Он не знает, что хочет больше: врезать Кэйе или поцеловать, чтобы сменить эту однотипно льющуюся мёдом песню из его рта. Но Дилюк не посмеет сделать ничего из этого. — Наконец-то я готов поделиться своими мыслями касательно одного недавнего дела… — Простите, мы уже закрываемся, приходите завтра, — бросает Дилюк. Поцеловать, чтобы сбросить эту маску самодовольства. Их отношения в юности кажутся теперь историей из прошлой жизни, но почему-то Дилюку представляется, что именно поцелуй раскрыл бы эмоции Кэйи больше всего. Но Дилюк запирает эту мысль внутри себя. Он думает, что Кэйа, скорее, обрадуется идее реванша на мечах, чем поцелую от него. — И тебе даже не любопытно послушать? Кэйа сегодня звучит слишком мягко. Он оббегает взглядом таверну, думая, что своим холодным приветствием Дилюк пытается предупредить, что их подслушивают. Но на втором этаже тишина. — Меня не касается. И тут Кэйа понимает, что Дилюк всё ещё злится. Но всё ещё согласен сыграть в их бесконечно уморительное «расшифруй, что я имею в виду», раз отвечает хоть что-то. — Ты прав, — Кэйа делает шаг вперёд. — Не касается тебя, зато касается некоторой вещицы, Глаз Порчи, который достался тебе от отца. Дилюк слышит шум позади себя, наконец разворачивается и с громким стуком ставит наполненный стакан на барную стойку. Он толкает его к противоположному краю, и Кэйа довольно привычным жестом ловит стакан, будто они оттачивали эту подачу напитков каждый день. — Так же, как и в деле о чёрном огне, мы зря бросаемся обвинениями, — Кэйа делает глоток и морщится, в стакане сладкий виноградный сок. — Если бы это и вправду были фатуи, они бы не оставили позади кучу документов и улик, по которым их можно вычислить, многие верят, что фатуи стоят за всем этим, но ты-то… Кэйа делает выразительную паузу, но Дилюк упорно продолжает молчать. — Но ты-то, — повторяет Кэйа. — Лучше всех знаешь, как работает эта сила, это не их рук дело, ведь они выслали целую делегацию, чтобы забрать свои бумаги. Дилюк продолжает слушать монолог и снова поворачивается к собеседнику спиной, чтобы убрать бутылки на полки, но одну с вином он случайно забывает на стойке. — И к чему они точно приложили руку, так это к железным птицам, привлечению монстров… — Кэйа ненадолго затихает, пользуется моментом и наливает себе вина из бутылки, Дилюк слышит, но намеренно не поворачивается. — Сорванному фестивалю и прочему хаосу, разве не звучит знакомо? Просто потому что они снова хотели выставить себя героями. — Ну а чего ты ждал? — наконец нарушает своё молчание Дилюк. — Фатуи есть фатуи. — Инцидент с Урсой три года назад случился именно из-за железных птиц, Иль Дотторе воспользовался случаем и выставил себя героем лишь для того, чтобы Монд снова почувствовал себя в долгу перед ним, — продолжает Кэйа и делает глоток. — Затем последовали вербовка солдат, телесные модификации… Они создают непобедимую армию. Дилюк понял это по копиям документов, которые получал от Кэйи. Он ведёт плечами, но всё ещё не разворачивается к своему собеседнику. — К сожалению, все железные птицы были найдены и уничтожены, тебе не показалось странным, что Иль Дотторе покинул банкет раньше всех? — Кэйа продолжает пить вино. — Вряд ли они ожидали такого исхода, разработка реагентов, производство Глаз Порчи, другие семена, что они посеяли, выросли шипами, о которые они сами и порежутся. — Уже порезались, — говорит Дилюк и ждёт, когда Кэйа перейдёт к основной сути. — Завтра приезжают фатуи, чтобы забрать уцелевшие документы и «плоды» своих экспериментов, репутация Монда ужасно пострадает, если мы во всём не разберёмся, — Дилюк чувствует спиной улыбку Кэйи, тот знает, что он согласится на всё, чтобы спасти город. — Эх, что же нам делать? Дилюк поворачивается к нему и наконец соглашается. — Вернуть долг. Кэйа прячет зубы и улыбается хищно, готовый к финальному прыжку. Он делает глоток и заговаривает, понизив голос. Даже если в таверне кто-то есть, его не услышит никто, кроме Дилюка. — Спасёшь одну невинную душу, как минимум, а как максимум… Девчонка и твой Глаз Порчи не должны достаться обратно Дотторе для исследований, кто знает, в кого ещё он сможет подселить чёрное пламя. — Как он сделал это с Урсой. — В точку. Дилюк опирается двумя руками на барную стойку и тоже понижает голос. — И ты думаешь, что они не разыграли убийство своих же коллег? — Нет, Коллеи здесь по ошибке, их цель — сорвать фестиваль, сделать нас должными и потребовать детей для их армии и экспериментов, остальное пошло не плану, и они стали экстренно заметать следы. — И ты хочешь, чтобы они убрались из города вместе со мной? — Доверяешь мне? — улыбается Кэйа. Дилюк складывает руки на груди и отвечает вопросом на вопрос. — Кто ещё знает о твоём спектакле? — Только ты и я, Дилюк, — говорит Кэйа, ставя пустой стакан на стойку. — Только ты и я.You're an angel, I'm a dog Or you're a dog and I'm your man You believed me like a God I destroy you like I am I'm sorry I'm the one you love No one will ever love me Like you again So, when you leave me, I should die I deserve it, don't I?
Ты ангел, я собака Или ты собака, а я твой человек. Ты верил мне как Богу,
Я уничтожаю тебя по-своему.
Мне жаль, что я единственный, кого ты любил. Никто никогда не полюбит меня, Как ты, снова. Что же, когда ты покинешь меня, я должен умереть, Я заслуживаю это, не так ли?