I want someone to take this soul I can't bear to keep it I'd give it just to give And all I will take are the consequences Will somebody take this soul?
Я хочу, чтобы кто-то забрал эту душу, Для меня невыносимо хранить её. Я бы отдал её просто, чтобы отдать, И всё что я приму — это последствия. Кто-нибудь заберёт эту душу?
Дилюк целует его, а Кэйа хочет кричать на него. Злость и недосказанность бурлят где-то в желудке и подступают желчным комом к горлу. Дилюк почти две недели сидел в поместье после очередной ссоры с отцом из-за приёма. «Торчал там с Джинн». Пока Кэйа был на заданиях недалеко от винокурни. А теперь Дилюк возвращается, просто зажимает его у стены и наваливается всем телом. Волосы больно застревают в деревянной щели, а в спину давит что-то острое, похожее на гвоздь. Кэйа расставляет ноги шире и откидывает голову назад, чтобы случайно не дёрнуть свои пострадавшие пряди. «Если бы твой отец не одобрял Джинн, ты целовал бы её». Кэйа хочет увернуться от бунта, который опять разгорается внутри Дилюка. Губы — его оружие. Это не поцелуй любви, это поцелуй протеста, а Кэйа — лишь средство достижения цели. Это революция. Дилюк целуется неумело, стараясь втянуть сразу обе губы Кэйи. Хочется глотнуть воздуха. Но пламя цепляет его, манит, греет и будоражит, и это самая позорная часть. Кэйе хочется расплакаться от злости на него, на себя и от того, что ему всё равно приятно. Ему нравятся эти суматошные ласки, несмотря на то, что невозможно безболезненно повернуть голову и что под рыцарской формой пот течёт ручьём. Дилюк оставляет на секунду его губы и осыпает жалящими поцелуями всё его лицо. Потом он спускается ниже. Кэйа зажмуривается, когда чувствует острые зубы на коже. Дилюк запечатывает своим ртом наливающийся краснотой засос на влажной коже. При этом его руки такие горячие-горячие. Кэйа чувствует, как они пылают на его талии. Как же жарко. Воздуха не хватает. Ему хочется оттолкнуть и притянуть Дилюка одновременно. Кэйа не замечает, как всё-таки начинает плакать. Но замечает Дилюк. Сначала он замирает, а когда осознаёт — отшатывается от него, и Кэйа чувствует себя мерзким, недостойным и некрасивым. Слёзы текут сильнее. Дилюк так сильно похож на сову, когда удивлён. Единственное, он дышит заполошно-заполошно. Чёлка прилипла к мокрому лбу, щёки горят, а глаза, о! тёмные глаза полны сожаления и непонимания. — Кэйа, прости, прости, я не должен был… Дилюк протягивает руку и тут же одёргивает себя, и Кэйа чувствует, как его сердце ухает куда-то в пятки. Дилюк сожалеет о поцелуе, Дилюк не хотел целовать его, Дилюк хотел персональную революцию. А Кэйа жалеет, что Крепус в этот момент не поднимался по лестнице, что Аделинда не вышла из кладовой, что кто-то из слуг не пробежал мимо. Тогда бы все уже узнали, какой Дилюк неидеальный, какой он бунтарь, и он отстал бы от Кэйи вместе со своими слюнями. Слёзы не прекращаются. — Кэйа, прости меня, Кэйа, скажи что-нибудь, — шёпотом молит Дилюк. Но из глотки не вырывается ни слова. Кэйа только сейчас осознал, как он возбуждён, и из-за этого хочется не плакать, а разрыдаться ещё сильнее. Прямо в голос. С перекошенной гримасой, шмыгающим носом, с краснющими глазами и громкими всхлипами. Вместо этого он просто закрывается ладонями и пытается привести себя в чувство, растирая лицо. — У меня волосы застряли, — куда-то в пол отвечает Кэйа. — Я просто дёрнул головой, и слёзы потекли сами. Дилюк хмурит брови и пытается всмотреться в глаза напротив. Кэйа тяжело вздыхает и собирается с силами, чтобы задать свой вопрос. — Зачем ты делаешь это в коридоре? — А где ещё? — непонимающе звучит Дилюк. Кэйа приподнимает голову, поворачивается к стене и наконец высвобождает свою многострадальную прядь. — Мог бы прийти в мою комнату ночью, когда все спят. — Когда все спят, я тоже сплю, — пожимает плечами Дилюк. — Да тебе слабо просто, — ухмыляется Кэйа. — Мне-то? — тут же распаляется собеседник. — Ну, а кому ещё? — отвечают вопросом на вопрос. Дилюк недовольно сопит и не знает, что ещё можно сказать. Кэйа отмахивается. — Я тебе не тренировочный манекен, чтобы ты потом впечатлял Джинн. Дилюк, кажется, сопит ещё громче. — Да не собирался я никого впечатлять! — Вот уж действительно, — бормочет Кэйа. — Даже меня не получилось. Кажется, это было зря. — Да я просто… Теперь он выглядит совсем потерянным. Но Кэйа не чувствует себя виноватым. — Дилюк, я напоминаю тебе, что у меня тоже есть своя жизнь и… — Да понял я! — тут же перебивают. — Прости, ладно? Кэйа трёт виски и уже чувствует, что, как только он перешагнёт порог комнаты, он запрётся в своей ванной, включит воду и будет рыдать, как мечтал несколько секунд назад. — Ты можешь просто поговорить со мной, а не затыкать меня просьбами о прощении. — Ты знаешь, что я плох в разговорах. — А придётся учиться, язык нужен не только для того, чтобы запихивать ему кому-то в рот, знаешь? Дилюк что-то расстроенно булькает себе под нос и опускает голову. — Я слушаю тебя, Кэйа. Следует глубокий вздох. — Дилюк, я тебе не площадка для каких-то игр, не земля для исследования, не поле битвы, понятно? — Если честно, не очень, — жмуря глаза, отвечает Дилюк. — Хорошо, давай по-другому, — кивает Кэйа. — Чего ты хочешь от меня? Дилюк резко поднимает голову и его губы складываются в трогательное «о». И тут же его рот закрывается. Кэйа вопросительно выгибает бровь. — Я не знаю… Кэйа раздражённо выдыхает. Да, без слёз его вечер сегодня точно не пройдёт. — Разберись с этим, Дилюк, с Джинн, со своими желаниями и… — Да что ты всё цепляешься к Джинн, я не понимаю. — Ну, вы же поженитесь рано или поздно. — Да с чего бы я на ней жениться должен? — Ну, не знаю, все вроде как говорят, что вы созданы друг для друга, нет? — Понятия не имею, мне всё равно! Дилюк надувается и захлопывается за сложенными руками на груди. — Так вы не встречаетесь? Дилюк смотрит на него так, будто он сказал, что дважды два — это пять. Но Кэйа задаёт этот вопрос, потому что может. — И в мыслях не было ни у кого из нас. — Странно, я был уверен, что вы нравитесь друг другу… — многозначительно заканчивает Кэйа. — Ты дурак, ты знаешь об этом? — тут же отвечают ему. — Наглухо отбитый причём. Кэйа улыбается. Дилюк хмурится ещё сильнее. — Ладно, не встречаетесь, так не встречаетесь, понял. Кэйа собирается уже уйти, как Дилюк резко останавливает его, вытянув руку и перегородив ему путь. — Ну что ещё? Дилюк кусает нижнюю губу. — Ты думаешь, что я мог целовать кого-то другого, если бы был в отношениях? Кэйа вздрагивает, но ничего не отвечает. Тогда Дилюк продолжает. — Или что я бы не рассказал тебе первым делом, если бы у меня были отношения? Кэйа не знает, что ответить и на этот вопрос. Вернее, он знает. Он просто не может. Он боится правды, какой бы она ни была. — Иногда мне кажется, что я ничего о тебе не знаю, Дилюк. — Взаимно, — холодно выпаливают в ответ. Путь наконец свободен, и Кэйа может уйти в свою комнату и включить кран на всю мощность.You're a cage without me Your pain is eased but you'll never be free, for Now I'm taken, the night has me
Ты — клетка без меня. Твоя боль утихла, но ты никогда не будешь свободен, Потому что теперь меня захватили, ночь захватила меня