белый лотос

— … представляешь! Труп в одном из горшков! Говорят, его туда впихнули, словно все кости переломали! Когда Рен делает округлые глаза, будто бы действительно напуганная, Тихиро вдруг понимает, насколько же они разные: несмотря на то, что описание звучит страшно, он не чувствует ничего. Ни страха, ни отвращения, для него это становится нормой жизни за этот год — ужасы, кровь и расчлененные тела. Любого нормального человека даже при одной лишь мысли об изломанном трупе в горшке затошнило бы, но Тихиро лишь думает о том, кто виноват. Был ли это Сиба-сан? Или кто-то другой тоже проник сюда и плетет интриги? В любом случае… это не то, на что он может хоть как-то повлиять сейчас. Плюс, как он размышляет, Рен говорит ему это по секрету. Значит, остальные дети не должны об этом знать, и, следовательно, Сиба-сан тоже, если, конечно, это не его рук дело. Ему нужно быть осторожным, он не может его выдать! От мысли, что с Сибой что-то случится, его начинает колотить, но спустя секунду он тут же берет себя в руки и просто качает головой, не зная, что ответить на сплетни Рен. Та же странно на него смотрит. Когда тебя осуждает мико — наверное, это плохо? В смысле, она же посланница богов, разве нет? Так им говорили. Тихиро не знает, верит ли в это. Ему думается, что он приобретает ту частичку едкого прагматизма от Сибы, не верит в божеств. Люди благодарят богов за удачу, просят спасти от бед. Но не боги забрали у него папу, это были злые люди. И они все еще живы… Где справедливость?.. Богов… не существует. Лишь сильные люди. Иначе бы папа все еще был жив. Он должен стать таким же сильным. — Ты как-то даже не удивился. Ты такой странный! Тихиро касается закрытого повязками шрама. Это намеренный жест, чтобы отвадить лишние вопросы. Он уже понимает, что люди не любят говорить об увечьях, им неловко, и это работает и сейчас — скорее всего Рен думает, что у него что-то случилось, а потому замолкает, решив больше его этим не беспокоить. — Все хорошо? — Да, — вымученно произносит он. Ничего не хорошо. Он все еще торчит тут, не может толком разведать территорию, не может помочь Сибе! А ведь он навязался, чтобы облегчить ему работу! Это жутко злит Тихиро. За этот год он привык не выдавать своих эмоций, но внутри него плещется ярость, обида, и сейчас они становятся лишь сильнее, словно пробуждающийся вулкан. Он просто теряет время!.. Ему нужно поскорее найти этот клинок, о котором говорил Сиба, и, если это один из шести отцовских мечей — забрать его!.. Он и так потратил почти год на одну лишь тренировку, слишком долго!. Так он ничего не добьется! Но ночам он иногда выбирается осмотреть территорию, но нельзя уходить слишком далеко. Это опасно. К счастью, им довольны. Значит, его никто не подозревает. Значит, в будущем он может получить больше поблажек. Плюс… Он поднимает взгляд на Рен, которая смотрит в сторону угла сада, где находится тайный проход (и где, как понимает Тихиро, нашли труп в горшке). Ему доверяет Рен, а она, как он понимает, дочь местной важной шишки. Если Рен заступится за него, он может выкрутиться из опасной ситуации, это очень кстати, хотя Тихиро вовсе не хочется ее подставлять. Получается, он просто ее использует… Это тоже неправильно. — Да уж, — вдруг произносит она, а потом разворачивается к Тихиро, смотря на него своими странными глазами красно-зеленого оттенка. — Хорошо, что ты тут. Не представляю, что было бы, если бы… — Все было бы как обычно, — фыркает Тихиро. Это же разумно. Он тут не так давно. Жила же она как-то до этого. Но Рен широко распахивает глаза и жестикулирует будто бы в панике. — Но тогда я не знала, каково это — когда рядом есть ровесник! И такой смешной! Ты очень смешной, Сиба-кун! — Неправда. — Правда! Они немного спорят, но это бессмысленно — просто шутливая глупость. Но потом взгляд Рен вновь обращается в сторону тайного прохода, и что-то в ее взгляде меняется, незримо. Тихиро замечает это изменение, но он не может понять, что не так конкретно, потому что Рен вдруг смотрит на него с убойно серьезным взглядом, а затем произносит: — Моя кошка пропала. Обидно, да? Кошка?.. Та самая, которую она ему не показывала? Тихиро хочет сказать пустые слова соболезнований (за последний год он слышит их так часто, что оттачивает искусство равнодушного сочувствия до идеала), но потом его посещает мысль… Рен — дочь местной большой шишки, значит, у нее есть доступ на территории, куда ему самому путь заказан. Если они попадут в закрытые места под предлогом, что просто ищут кошку… Ему могут простить появление в неположенном месте. Он ведь будет рядом с Рен. Да. Это будет немного нечестно, но Тихиро наконец-то поможет Сибе! Потому он натянуто улыбается, насколько может (получается криво из-за плохо работающих с левой стороны лица мышц), и осторожно произносит: — Я могу помочь тебе найти ее. — Правда?! Когда глаза Рен загораются восторгом, Тихиро чувствует себя нехорошо, словно он поступает как злодей. Но ему придется… Все это ради того, чтобы отомстить за отца! Сиба предупреждал его о компромиссах. Выбора нет. Он угадывает, и Рен ведет его в места, где до этого он никогда не был. Ночью, чтоб никто не заметил. Они ищут эту таинственную кошку везде: на заводе, в тех цехах, где Тихиро никогда не был. Заходят в залы, где он видит изготовление оружие, и в этом производстве клинков нет ничего утонченного, нет изящества и старания, о которых рассказывал ему отец при обучении ковке. От этого становится мерзко, но это не то, что интересует Тихиро — ему плевать на простое оружие, единственное, что его интересует — магические клинки. Ему нужно вернуть наследие отца, ему нужно отомстить за папу, нужно… Столько дел впереди… Столько людей, которых он должен убить… Различные производства. Странные запахи. Мигрень лишь усиливается. Подобно теням они бегут все дальше и дальше, все глубже погружаясь в сложный запутанный лабиринт храмового комплекса, где молятся неизвестной богине огня. В какой-то момент, когда они уже покидают цеха и оказываются посреди узких одинаковых коридоров, Рен сжимает его запястье, у нее необычайно крепкая для, казалось бы, хрупкой девочки хватка. Она резко оборачивается, и они сталкиваются нос к носу. Тихиро замирает, не зная, что ему сейчас нужно делать, а Рен вдруг распахивает глаза шире, прижимая палец к своим губам. — Мы сейчас в месте, куда простых людей не пускают. Ее шепот едва можно различить. — Будь осторожнее. Не отставай от меня ни на шаг. Понял? Он кивает, не издав ни звука, и это явно удовлетворяет Рен, отчего она улыбается — жестче, чем обычно — и кивает, уже довольная. Удивительно, что она так легко ему верит. По мнению Тихиро они недостаточно хорошо друг друга знают… Или это нормально? Так зарождается дружба, верно? Если подумать, он тоже ей верит, и, несмотря на наличие еще одного повода пробраться так далеко, он все равно соглашается пойти с ней в опасное место, где велика вероятность, что сейчас кто-нибудь его скрутит, а потом начнет использовать как приманку против Сибы-сана. Или все дело и правда в том, что тут больше нет ровесников? Впрочем… Он наблюдает за Рен, когда они тайком пробираются по коридорам и отсиживаются в тенях, когда кого-то слышат. Это довольно весело! В смысле, это напоминает игру, но… Какую-то другую. С папой все было иначе. Было давно. Наверное, вот так чувствует себя нормальный человек, у которого есть друг-ровесник, у которого нет никаких проблем. За этой глупой беготней почти забывается настоящая цель, хотя Тихиро все же поглядывает по сторонам — но помещения тут выглядят настолько одинаковыми, что он не может ничего особо запомнить, чтобы потом доложить Сибе. Это нервирует. Потом они начинают рыскать по кабинетам, и дело принимает совершенно иной оборот. Большая часть из них напоминает простые офисные помещения, в которых они рыщут по углам: Рен ищет кошку, а Тихиро — информацию, но пока что не находит ничего, кроме бесполезных бумажек о покупке товаров, которые к его цели не имеют отношения вообще. Он гадает, видит ли его Рен, но она не говорит ничего, просто предлагает поискать в другом месте, и Тихиро уверен, что ей не особо интересно, ищет ли он кошку в самом деле — все дело скорее в совместной игре, притворстве, что они работают сообща. Наверное, это правильно? Тихиро не уверен. С отцом и Сибой-саном всегда все было иначе, а других друзей у него и не было. Но он следует за Рен, позволяет вовлечь себя в эту игру. — Почему ты думаешь, что она здесь? — Я не знаю, — искренне признается она, и, когда Тихиро хмурится, она примирительно поднимает руки. — Не злись! Я просто думаю, что она наверняка спряталась в такое место, где ее вообще невозможно найти. Ты бы видел эту кошку! Она постоянно прячется в тенях! — Тебе нравятся кошки, да? Рен странно на него смотрит. — А тебе нет? — У меня были рыбки. Он видит, словно в голове Рен вращаются шестеренки. — Типа карпов, да? Ты на них тоже охотился?! Тихиро невольно вспоминает лицо отца после фразы о свежих золотых рыбках. Как он всего на секундочку задумался о том, чтобы их съесть. И вот теперь опять охота на карпов. Губы у него подрагивают в улыбке, но потом он качает головой, смотря в пол. — Нет. Я не охотился. — У тебя такая улыбка хитрая, я тебе не верю! Ну-ка расскажи, какие они на вкус?! — Я не ел рыбок! — Врешь! Рен, будто настоящая кошка, распахивает глаза и шуточно атакует его, прыгая и пытаясь свалить с ног; но Тихиро легко удерживает равновесие, и они просто отшатываются назад, ударяясь о стол, едва не свалив книжный шкаф рядом. Они вцепляются друг в друга, но это опять игра, Тихиро не чувствует враждебных намерений. С Рен они просто смотрят друг другу в глаза, когда она нависает над ним. Ее дыхание щекочет ему ухо, когда она произносит: — Я тоже… не ела карпов. Пинком он отбрасывает ее в сторону, и Рен хихикает. — И к чему эти разговоры? — он не знает, злится ли по-настоящему, потому что повод такой глупый, такой бессмысленный. — Я думал, ты реально на них охотилась. — Я охотилась! Я просто не успела зажарить карпа! Они носятся вокруг стола некоторое время, но потом Тихиро напоминает, что они ищут кошку; приходится прервать игру, хотя, когда они идут к следующему кабинету, он ощущает странное незнакомое доселе приятное чувство где-то внутри, какое он не испытывал уже очень давно, оттого оно и позабылось. Не понимая, что именно творится в его голове сейчас, он послушно проходит следом за Рен в следующий кабинет… Веселье мигом испаряется, потому что она шепотом произносит: — Нам надо быть осторожнее. Это очень важное место. Кабинет главы? Пока Рен рыщет под столом и между шкафами, Тихиро аккуратно подходит к рабочему столу, на котором в несколько хаотичном порядке разбросаны бумаги. Первые листы не представляют из себя ничего интересного: в основном это просто договоры о купле-продажи, как и в других кабинетах, но он все равно перелистывает их, один за другим, пока не натыкается на то, что вынуждает его нахмурится. «Живой товар», указано там, в документах говорится о скоте, но Сиба объяснял про торговлю людьми, потому Тихиро знает, про что тут ведется речь — секта покупала себе кого-то… Но зачем? Разве суть секты не в том, что их послушники сами готовы отдать жизнь за своего фальшивого бога? Надо запомнить все это и потом рассказать Сибе-сану. Тихиро продолжает листать бумаги, помимо документов тут есть и деловые письма, не особо интересные, но потом… Одно слово, одно крохотное упоминание в письме, где некто рассуждает о необходимости заключения договора… Оно словно прорывает плотину эмоций внутри Тихиро, вынуждает вулкан гнева наконец-то взорваться — все потому, что на бумаге, на которую он смотрит, он видит одно слово. «Хисяку». Перед глазами он вновь видит татуировку в виде черного пламени. В нос ударяет спертый запах дыма и крови, отчего становится трудно дышать. Кожа мгновенно покрывается потом, и он чувствует, как слабеют ноги, потому что, когда Тихиро моргает, он видит вовсе не кабинет, а огненное зарево, а прямо рядом с ним, в луже крови, лежит… — Что вы тут делаете? Когда Тихиро моргает во второй раз, страшное видение исчезает. Он вновь в кабинете. Но сейчас их тут трое: он, Рен и человек, которого он уже видел — тот, что забирал Рен с собой ранее, что стоял рядом с горшками за секретным проходом. Теми самыми, где нашли труп, да?.. Он напряженно на него смотрит, но взгляд неизвестного мужчины обращен вовсе не на него, а на стоящую рядом девочку. Тихиро кажется, что от ужаса она вжимает голову в шею, не в силах что-либо вымолвить. Отец Рен подходит ближе, хмуро глядя на нее. Тихиро замечает на себе быстрый взгляд, но его спасает то, что из-за приступа паники он выпустил бумагу из рук — легко притвориться, что он просто искал что-то рядом со столом. — Я говорил тебе не приходить в эту часть комплекса. И тем более не приводить с собой чужаков. Он подходит ближе. Заносит руку. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Громкий шлепок словно выводит Тихиро из оцепенения. Он видит, как откидывается назад голова Рен, когда мужчина ударяет ее по лицу, как на щеке появляется красное пятно. Это простая пощечина, после такой даже следа не останется, но он посмел поднять на нее руку, он посмел… Для Тихиро, выросшего с любящим отцом, который никогда его не ругал по пустякам, который был строг лишь в обучении ковке, это кажется диким, неправильным, и он чувствует, как его начинает колотить от злости, пробужденной болезненными воспоминаниями. Он опускает взгляд вниз, на стол, и видит нож для бумаги. Бездумно он хватается за него и за пару прыжков добирается до отца Рен. Нож трещит, когда Тихиро выдвигает из него лезвие. Он замахивается. В его голове нет ни единой мысли. Абсолютная пустота. Мужчина смотрит на него завороженно. Лезвие разрезает ему грудную клетку… … так Тихиро думает, но понимает, что не видит раны, а вместо этого что-то на груди начинает болеть у него. Всего секунду длится это ощущение, но в следующую его словно отшвыривает прочь к ближайшей стене. Сильно ударившись спиной, он сипло ахает и падает на пол, невольно прижимая руку к груди, а когда отводит пальцы, то видит на них кровавый след. Это его грудную клетку пересекает кровавая полоса, а мужчина как стоял, так и стоит, и… Внезапно что-то в боку отдается болью, словно печень вдруг заболела, и он вдруг осознает, что не может вздохнуть, будто что-то просто мешает. Несчастный нож для бумаги выпадает из пальцев, пока Тихиро корчится на полу, а в голове в это время крутится лишь одна мысль — ах, если бы тут была «Небесная Бездна», если бы только тут был его клинок… — Не надо, пожалуйста! Помилуйте его! Мы просто искали кошку! Он, наверное, испугался! Просто рефлекс! Голос Рен звучит плаксиво, она едва ли не на колени встает перед мужчиной, и тот некоторое время отстраненно смотрит сначала на нее, а потом — на самого Тихиро, когда тот переворачивается и встает на колени, протягивая руку за бумажным ножом. Если не выходит нормально вдохнуть… Не страшно, он попробует еще раз! Внезапно, рот мужчины искривляется в ухмылке. — Интересные рефлексы. Это так? Ты испугался? Зачем атаковал меня? От него не чувствуется угрозы, значит, делает вывод Тихиро, он спрашивает чисто для своего интереса. К горлу подходит желчь, но он сглатывает ее и с трудом произносит: — Вы ударили Рен. — И все?.. Неожиданно, мужчина начинает смеяться: это не злорадный дикий хохот, просто легкий нервный смешок, который заканчивается довольно быстро. Он еще раз смотрит на свою дочь, съежившуюся, словно ее сейчас ударят еще раз, потом — на Тихиро, и тот чувствует, как пристально его изучают, как обследуют каждую деталь. Да, ему действительно везет, что он очень тощий. Легко можно обмануть людей. Первое впечатление всегда важно. — Ну ладно, юный рыцарь… — он перестает улыбаться и хмуро смотрит на Рен. — Убирайтесь отсюда. Жестом он отсылает их прочь, а сам начинает возвращать книги, выпавшие из шкафа при ударе о него, на место. Тихиро кое-как поднимается на ноги и тут же чувствует, как Рен хватает его под локоть и торопливо тащит прочь. Лишь напоследок он оборачивается назад, на мужчину, который задумчиво глядит на рабочий стол, пока в голове Тихиро вращается упоминание «Хисяку». Спустя пару минут их ухода прочь по коридорам Рен вдруг разжимает его руку и виновато заглядывает в глаза, и Тихиро кажется, будто она сейчас и правда заплачет. — Прости! Я не знала, что он сюда придет! — потом она виновато смотрит на рану на груди Тихиро, она не глубокая, но неприятно кровоточит. Он переживал ранения и похуже, Сиба подтвердит, а это — так, царапинка. — Идем в медпункт… — Они спросят, откуда рана. Это ничего? — Меня, — вдруг хмуро произносит она, — они не спросят. Тихиро очень интересно, почему это, но он решает не интересоваться, молча следуя за Рен. Он чувствует, как крепко она сжимает его руку, так, что начинает болеть кожа, все тащит и тащит, и он решает сказать что-то… не успевает, потому что Рен то ли чувствует, то ли просто случайно так получается, но она бормочет: — Спасибо. Но больше так не делай. — Прости. Меня это взбесило. Ему кажется, что она поджимает губы, но следующая ее фраза звучит строже, холоднее, и это неприятный тон — так обычно Сиба отчитывал Тихиро в начале их тренировок, когда у того не получалось что-то, когда он не мог запомнить простые движения. От такого по коже ползут мурашки, будто от внезапно холода. — Нам очень повезло, что отец не рассердился и простил нас. У него много власти, он легко бы от тебя избавился… В конце концов, он — основатель «Белого Лотоса». Хино Хабакири, вдруг вспоминается Тихиро голос Сибы. А Рен, значит… его дочь.