белый лотос

Последний год принес в жизнь Тихиро множество разнообразных эмоций: злость, агонию, тоску. Жажда мести смешалась с болезненными воспоминаниями, убив в нем все, что было с огромным трудом выстроено отцом за пятнадцать лет жизни вместе — одного дня хватило, чтобы светлые воспоминания померкли. Главной среди всех них, этих новых горьких эмоций, конечно же, была скорбь. Тихиро скорбел по отцу, скорбел по утраченной жизни. Скорбел по ночам, когда снились цветные сны. Скорбел по отражению в зеркале, где он не видел уродливого шрама в виде полумесяца на виске. Но все это было безвозвратно утрачено в пламени, которым «Хисяку» спалили их родной дом. Которым… Каждый раз, когда Тихиро думает об этом, у него начинают дрожать руки от невероятной злости. Но сейчас он чувствует новую эмоцию — она тоже соотносится со злостью, но это пустое безобидное раздражение, какое он обычно испытывал, стоило отцу заняться чем-то глупым, несерьезным, что мгновенно вынуждало Тихиро задуматься, правдивы ли были истории Сибы про героизм отца во время войны. Но раздражение это не связано с чем-то конкретным, это просто эмоция, которую он ощущает, хотя понимает, что не должен… Она вызвана их новым с Сибой делом, в котором он должен играть роль примерного племянника, втянутого в водоворот так называемой секты. Проблема в том, что все, что Тихиро пока что делает — просто сидит на месте. Все дело в его возрасте. Как он понимает, младших — тех, кто не достиг хотя бы восемнадцати лет — отправляют в единую группу, где им проводят так называемые «уроки», на которых довольно скучного вида юноша со стрижкой под горшок и вытатуированной полосой через переносицу рассказывает про чушь, которой поклоняются местные последователи. Тихиро видится это глупым. Сиба достаточно понятно объясняет, что такое пропаганда, и он прекрасно видит, что именно ею тут и занимаются — пытаются вдолбить им в голову что-то абсурдное, на что нормальный человек ни за что не купится. Сам Тихиро ловко уклоняется от того, чтобы ухватиться за эту последнюю соломинку, лишь потому, что у него есть куда более важная цель. Сам он смутно догадывается, что она такая же ненормальная, но… Все это неважно. Учитель весьма нудным голосом зачитывает им очередную бредятину про спасение божеством. Тихиро усердно делает вид, что слушает, хотя сам мыслями в этот момент совершенно в другом месте. Вчера у них был осмотр (медицинский, кажется?), где их словно под микроскопом рассматривали на предмет болячек. Пришлось раскрыть, что глаз у него все еще есть, но никто не задал ему лишних вопросов, словно так и должно быть — наверное, они тоже считают, что шрам сильно уродливый, вот и позволяют ему его скрыть… Но кое-что все же напрягло Тихиро; он, может, только встал на путь мести, но он хорошо понял наставление от Сибы — не выделяйся, тут это будет опасно. Но дело в том, что на фоне остальных детей он намного лучше сложен, спасибо тяжелым тренировкам, и единственное, что его спасло — то, что ему повезло уродиться тощим. Но это опасно. Вдруг они поймут, что он умеет сражаться? Опасения роятся в голове Тихиро, словно стая мух, пока он со скучающим видом сморит на учителя, едва удерживая себя от желания погрызть краешек карандаша. Он так долго отучал от этого отца, не может же он и сам пасть жертвой вредной привычки! Он начинает нервно стучать пальцами по столу. — Сиба-кун, принеси, пожалуйста, еще бумаги. Однако, он молчалив; и это играет ему на пользу. Тихиро наблюдает за окружением, и, пусть оно несколько ограничено, легко сделать некоторые выводы: те, кто тут давно, начинают постепенно втягиваться в чушь, которую им тут пытаются объяснить, но новички обычно скучают, как и он. Может ли эта дрянь повлиять и на него?.. Страшно подумать, но Тихиро кажется, что чем активней кто-то показывает скуку, тем больше внимания ему уделяют, и тем активней работает науськивание на местные учения. Главное в этом деле — просто делать вид, что тебе интересно. Ну, так говорит Сиба-сан. Надо только не забыть, что он тут под его именем… Тихиро выскальзывает за пределы класса и идет по коридору, наблюдая за окружением. Тут полно взрослых, и у каждого это нелепое счастливое выражение лица. Все они одеты просто, в белые рубашки и холщовые штаны, ему тоже выдали такое тряпье. Странно. Им везет, что их учитель не такой. «Учитель»… Даже думать о таком странно; все детство его учил либо отец, либо Сиба с Азами, потому школа пролетела мимо него, а тут надо стараться делать вид, что он самый обыкновенный подросток. Не в его положении подобным заниматься. Об этом и говорил Сиба-сан? В том, чтобы принести бумаги, нет ничего сложного. Никто не смотрит на Тихиро с подозрением, никто не озирается, ему просто верят. Но Сиба-сан говорил быть осторожнее… Почему? Из-за людей, которые тут заправляют? Но пока что они явно не видят в них никакой угрозы. Осторожно Тихиро косится за окно, на внутренний сад, где видно искусственный пруд с карпами, а потом на здание напротив. Забраться на крышу тут не будет чем-то сложным. Он возвращается в класс, где в него тут же впивается несколько глаз. Их тут, таких неудачников, десять человек, все разного возраста. Есть даже дошколята. Обучение тут явно только для галочки, да? Он отдает бумаги учителю, и тот хлопает его по плечу. Ему доверяют, потому что он молчалив. Доверие — больше свободны. — Спасибо, Сиба-кун. От неожиданного контакта по коже словно пробегает статические напряжение, но Тихиро не шевелится, просто затаивает дыхание. Обычно он позволяет подобное лишь Сибе и Азами, но в этом чертовом месте все пытаются нарушить его личные границы. Только самых близких людей он может допустить так близко к себе, дать пересечь незримый барьер. С этим… немного тяжело. Но он просто сцепляет зубы крепче и пытается вежливо улыбнуться. Получается не очень, но его старания видят, и учитель позволяет ему вернуться на место. В общем-то, дни проходят однообразно и скучно. Интересно, как там Сиба-сан? Он редко выходит на контакт, кажется, он что-то выискивает… Он размышляет об этом ночью, когда лежит под тонкой простыней в общей спальне. Это одна из тех ночей, когда сон не идет — стоит ему закрыть глаза, как он чувствует запах огня, от которого слезятся глаза (слезы текут не только из-за этого, но Тихиро предпочитает думать, что это не так). Рядом доносятся сонные звуки невольных соседей, бормотание, кто-то хихикает — явно не спит и болтает с соседом. Тихиро жадно вслушивается в каждый этот новый звук, после чего резко отводит взгляд в сторону. Тут нет луны, в пещере темно, и единственный источник освещения — установленные тут фонари. Это может сыграть ему на руку. В том, чтобы тихо выскользнуть из общей спальни, нет ничего сложного — Сиба-сан учит Тихиро и не такому. На цыпочках он выбирается в общий коридор, избегая светлых участков, передвигается в основном по теням. В его вылазке нет никакого смысла, но Тихиро хочется проветрить голову, хочется наконец побыть одному. Одному… быть намного проще. Он на мгновение задерживается в коридоре, наблюдая за тем, как свет фонарей отражается в пруду с карпами, а потом продолжает свой путь. Честно сказать, он хочет просто посидеть на крыше, ничего криминального, но стоит Тихиро выскользнуть во внутренний сад и коснуться босыми ногами травы, как он понимает, что он тут не один. Не то, что за ним следят — нет, но он чувствует чужое присутствие рядом, а когда вскидывает голову, то вдали, там, где фонари почти не освещают угол внутреннего сада, он замечает белую фигуру, которая словно призрак ускользает от него прочь за угол. Логика говорит Тихиро не двигаться и вернуться назад в комнату, притвориться, что он ничего не делал, но горло будто обхватывает липкая рука страха: вдруг за ним следили? Вдруг он подставил Сибу-сана? Он не может потерять еще и его!.. Потому Тихиро срывается с места, забывая про все, он гонится за белой фигурой, а та, будто играясь, от него убегает. Эти кошки-мышки выводят его в самому дальнему углу сада, где между кустов в изгороди он видит круглое отверстие с деревянной дверью, будто бы тайный проход. Неужели этот белый призрак скрылся там? Ему нужно… Ему нужно добраться до него, пока… В нос бьет неприятный стальной запах. Перед глазами знакомое страшное зрелище. Только теперь рана рассекает не лицо папы, а… Он тянется к двери, но в эту же секунду его хватают за запястье. Тихиро едва сдерживает позорный напуганный вскрик и тут же оборачивается, выворачивая руку; однако, вместо кого-то из старших или человека хоть более-менее угрожающего, перед ним стоит… — Куда ты лезешь? Это то приведение! У него белые спутанные волосы, равнодушный взгляд, но глаза привлекают внимание Тихиро больше всего — зеленые с красным отливом, будто странный градиент. Сложно сказать, кто это конкретно, призрак в белой юкате выглядит и женщиной и мужчиной, кем-то вне всех привычных Тихиро знаний. Но, кажется, они ровесники. Когда он не отвечает, просто грозно раздувая ноздри, приведение вдруг хмурится. — Молчишь, значит?! И делает ему подсечку ногой. Тихиро, не ожидав такой подставы, едва не теряет равновесие, но удерживается на ногах, однако его тут же прижимают лицом к стене. Вырваться из такого захвата нетрудно, но Тихиро замирает, выжидая, а призрак (кажется, это все же девочка) вдруг агрессивно шипит: — Ничего. Сейчас ты быстро расколешься. Стоит мне только достать «пырялку», и… Дожидаться, что такое «пырялка», Тихиро не хочет. Он вырывается, ударяя девочку по руке, потом они сцепляются в клубок и катятся по земле, пытаясь друг друга оседлать, чтобы занять лидирующую позицию, но Тихиро не хочет ранить девочку или вообще бить ее (он знает, что это некрасиво), а вот девочка явно хочет выковырять ему глаза, хотя тоже как-то не очень активно. Некоторое время они просто катаются по земле, пачкая одежду. Это весело.. Никто из них не серьезен, это просто игра. Девочка кусается, царапает его, но в этом нет агрессии, просто… Веселье, и невольно он поддается. Но потом Тихиро решает, что достаточно этих игр. Он заламывает руку девочке и садится на нее сверху, прижимая к земле, и она начинает шипеть и брыкаться, пока сам он пытается понять, что это было и зачем он все это проделал. Он видит, как девочка под ним раскрывает рот, чтобы заорать, но тут он слышит иное — шум позади, будто чьи-то голоса. Черт, понимает Тихиро, он заигрался! Он замирает всего на мгновение, пытаясь сообразить, что делать, но потом чувствует, как его спихивают на траву, а следом хватают за запястье. Его тянут в ближайшие кусты, где девочка наваливается на него сверху и закрывает рот ладонью, говоря замолчать. И они замирают, оба, после чего настороженно смотрят в сторону, за листву. Там Тихиро различает нескольких взрослых, тащащих что-то в тот самый секретный проход с круглой дверью. Это происходит быстро; они избавляются от мешка, кажется, оставляя его там, слышен звук, будто двигается что-то каменное. Потом они покидают тайный проход, и Тихиро вслушивается в то, как медленно отдаляются шаги. Потом неизвестная девочка убирает руку от его рта и наклоняется вперед. Она так близко, что ее волосы падают ему на лицо, он чувствует ее дыхание на коже. Тихиро… не знает, смущен ли он тем, что она ворвалась в его внутренние границы, или тем, что ситуация довольно абсурдная. С кем еще сначала подерешься в траве, а потом спрячешься в кустах? Но его интуиция подсказывает, что девочке можно доверять (настолько, насколько возможно верить человеку из культа). Они садятся друг напротив друга. Девочка сдувает растрепанные волосы с лица. — Э. Клево дерешься. — Я тебя не помню, — произносит он, намекая на уроки. Девочка делает крайне капризное лицо, после чего упирает руки в бока. Все это время они говорят шепотом: — Не люблю всю эту муть. Кто вообще захочет слушать такие вещи? Тихиро медленно вскидывает бровь, но решает ничего не говорить. Он медлит, не слишком понимая, что предпринять. Обычно он решал все силой, это было легко. Там не надо было думать ни о чем, кроме тактики. Но тут?.. — Ты знакомо пахнешь. — Ч-что? Он закашливается, слишком удивленный, и девочка поясняет: — Табаком. Как мой папа. Табак… Это все Сиба! Они виделись недавно, и… Сколько же он курит, что она это чувствует? — Ты забавный. — А ты — нет. — А еще грубый, — девочке будто наплевать. Она прикрывает глаза, и в это мгновение ее лицо преображается от немного наглого до ледяного величественного спокойствия, пугающего и красивого одновременно. Это напоминает Тихиро осмотр старой картины, когда ты любуешься искусством. Никакой влюбленностью тут и не пахнет. — Прикольно. Мне нравится. Наконец-то что-то новое. Меня зовут Хякурен. Или просто Рен. А тебя? — Тихиро, — не задумываясь, отвечает он. Поддержание амплуа наивного мальчика очень важно. Она не должна знать, что он ее подозревает. Рен повторяет его имя по слогам, будто катая на языке, потом кивает. — Классное имя. Покажешь потом, как пишется? — оглядывается по сторонам. — Но очень потом. Нам надо расходиться. — Кто ты?.. Но странная новая знакомая ничего ему не отвечает и просто машет рукой на прощание, и Тихиро провожает ее подозрительным взглядом. Потом он озирается обратно на круглую дверь, щуря глаза. Что ж… пожалуй, об этом нужно сообщить Сибе. На следующий день невероятно скучные лекции возвращаются, но долго они не длятся; во всяком случае Тихиро не успевает заскучать на очередном уроке про бога местного культа (богиню пламени, если быть точнее), когда как вдруг дверь в кабинет раскрывается и туда входит вчерашнее приведение. Учитель заметно напрягается, видно по тому, как он замолкает, но он не произносит ничего, лишь опасливо наблюдает за тем, как Рен бодрым шагом (она все еще босая) проходит внутрь и в наглую садится рядом с Тихиро, отчего тот начинает гадать, чем это вообще может быть вызвано. Впрочем, внимание детей вокруг быстро угасает, потому как Рен не произносит ничего, а скучная лекция возвращается, хотя Тихиро готов руку на отсечение дать, что учитель знает, кто такая эта Рен, потому что он с опаской на нее поглядывает. Она очень странная. За последний год Тихиро встречал много странных людей, но из них всех Рен самая странная. Пока лекция продолжается, Тихиро наклоняется к ней. — Что ты тут делаешь? Разве наша встреча — не тайна? — Мне было скучно, — отвечает она с таким видом, будто это самый лучший аргумент. Тихиро… лишь хмурится, не зная что возразить. Ему все еще не нравится такое тесное соседство! После окончания лекции она почти за руку вытаскивает его во внутренний двор, и Тихиро чувствует смущение от того, что на него все смотрят — но не как любой мальчик, который переживает пубертат и прочие прелести юности (так сказал бы Сиба), а потому что эта Рен привлекает к нему слишком много внимания. Он должен оставаться скрытным, чтобы помочь Сибе!.. Почему на его долю вообще все это выпало?! Они останавливаются рядом с прудом с карпами, и Тихиро осторожно на них косится. Когда он глядит на разноцветную рыбку, он резко отводит взгляд, чувствуя неприятный зуд на пустом бедре. Без меча непривычно. Рен обходит его кругом, будто бы осматривая, потом встает прямо перед ним. — Зачем ты тут? — Вот так сразу? — Мне интересно, — она пожимает плечами с таким видом, будто бы это невинный вопрос. — Это плохо? — Да нет… Он припоминает фальшивую историю, которую придумывает Сиба (которая все же хранит в себе часть правды) и рассказывает ее. На упоминании отца, когда его голос пробивает на дрожь, взгляд Рен неожиданно темнеет, и она смотрит в землю. Так и надо? Это нормальная реакция? Тихиро не общался со сверстниками так… близко, потому он замирает, готовясь вновь повалить ее на траву. Насилие хотя бы понятно. — Ой, — произносит она. — Прости. Не хотела тебя расстраивать. — Все уже в порядке. Ничего не в порядке. Рен хмурится, будто ему не верит, она явно хочет что-то добавить, но не успевает, потому что позади них двоих они слышат оклик — кто-то зовет ее по имени. Резко оборачиваясь, Тихиро видит человека, что кажется ему отражением Рен как две капли воды: мужчина неопределенного возраста с красивым лисьим лицом и точно таким же необычным цветом глаз, у него длинные волосы, заплетенные в косу, а его одежда намного богаче, чем у кого-либо тут, хотя, казалось бы, это просто рубашка и брюки — но благодаря Сибе Тихиро может научиться отличать хорошие галстуки. Он молча наблюдает за тем, как мужчина подходит к Рен и кладет ей ладонь на голову, и от этого зрелища становится необычайно горько. Но он замечает, как напрягаются плечи Рен. Как спешно она отводит взгляд. — Идем. Не трать время. Ему кивают на прощание, и Тихиро нелепо кланяется. Он провожает странную парочку взглядом. Когда же ему самому ложится рука на плечо, он чуть не взвизгивает. Сиба же, спонтанно появившийся у него за спиной, с ехидцей шепчет на ухо: — Хо-хо, Тихиро, да ты уже себе девчонку нашел! Не промах!