Дубин, ты дубина!

↺

      Проследив взглядом за пьянчужкой, которого задержали за нарушение общественного порядка, Дима закрывает решётчатую дверь камеры. До конца смены ещё пара часов. И младший лейтенант рад бы провести их беззаботно, как играющий в «Сапёра» Цветков, но вынужден сесть за составление рапортов. Подкопилось их… Фёдор Иванович, конечно, мужик понимающий, но даже его терпение рано или поздно лопнет. А на личной шкуре узнавать то самое «поздно» Дмитрий не хочет.       — О, Дубин!       Молодой человек слышит донельзя радостный возглас из соседней камеры и вмиг замирает, надеясь, что это — настигшие его слуховые галлюцинации, вызванные усталостью, а не то, о чём он думает. Только вот надежда тает, когда лейтенант медленно поворачивается и видит почему-то счастливую Соню.       Она подходит к решётке и приветливо машет за металлическими прутьями, словно встреча произошла где-то на улице, а не в полиции. Ладно Дубин — он тут работает. Но Золотарёва что здесь делает?!       — А меня вот, — девушка разводит руками, — задержали.       Мысленно Дима с ходу накидывает десяток причин, почему соседка могла оказаться в отделении, и тихо вздыхает, прежде чем задаёт животрепещущий вопрос.       — За что?       — Хулиганство, — нехотя признаётся Соня, немного помолчав. — Мы граффити рисовали.       Дубин вдруг ощущает себя отцом, чью дочь накрывает период подросткового бунтарства. На прошлой неделе, когда они пошли за продуктами, Золотарёва отчего-то решила, что грубить мужику вдвое больше и шире неё — хорошая идея. До этого чуть не довела бабу Зину, соседку по лестничной клетке, до сердечного приступа. Теперь вот — административка. Досчитав до десяти, чтобы вернуть самообладание, Дима окидывает взглядом камеру, где никого, кроме студентки, больше нет.       — Мы? — переспрашивает.       — Ага, — Соня кивает. — Ребята увидели ментов… Ой, то есть патрульных, и разбежались. А я в наушниках была, не услышала их.       Хороши друзья, думает лейтенант.       Но вслух уточняет другое.       — Кто задерживал?       Студентка пожимает плечами, и теперь Дима вздыхает уже обречённо.       — Имя не знаю. Но шутил он тупо. Если в твоём отделе не у всех с чувством юмора проблемы, то знаешь, наверное, кто это был, — в спину говорит Соня, когда он идёт к дежурному.       Немного саркастичное «Ну спасибо, помогла!» Дубин проглатывает, не позволив этим словам сорваться губ, и только кивает, мол, понял. А затем подходит к Селиванову, заступившему утром на дежурство. Уж он-то должен знать.       — Посмотри, кто Золотарёву задерживал? — спрашивает Дима.       Коллега шуршит страницами журнала и говорит: «Костян», подтверждая догадку лейтенанта. Честно? Несколько секунд Дубин даже хочет оставить соседку за решёткой, потому что Цветков не упустит возможность подколоть Диму. И подшучивать будет не только он, а весь отдел. У Цветкова же язык без костей. По всему Управлению разнесёт новость, что Дима Дубин — впервые! — за кого-то поручился.       Четверть часа лейтенант набирается решимости, потом ещё столько же убеждает Цветкова отпустить Золотарёву и выписать только штраф. Кто же знал, что полтора года назад девчонку под белы рученьки уже приводили в отделение? Костя ломается, мол, никакого блата и кумовства на работе, но скорее набивает цену, потому что вскоре сдаётся.       — Твоя свобода обошлась мне в два билета на матч «Зенита», — говорит Дубин.       Выпущенная из камеры Соня за столом Цветкова подписывает протокол. И после этой фразы поднимает взгляд на стоящего рядом Диму, вновь ярко улыбнувшись. Будто не её едва не посадили на пятнадцать суток.       — Я всё отработаю, товарищ лейтенант, — кокетливо обещает Золотарёва.       И Цветков с ещё большим подозрением глядит на Дубина, которого шутки Сони вгоняют то в краску, то в ступор. Но, оказывается, студентка решила перевыполнить какую-то лишь ей известную норму. Когда Костя объявляет, что она может быть свободна, Золотарёва поднимает с пола рюкзак и спешит к выходу.       Однако, сделав несколько шагов, вдруг останавливается и смотрит на Диму.       — Спасибо, Дубин! Домой не опаздывай, а то съем ужин без тебя, — и улыбается так гаденько, послав ещё воздушный поцелуй.       Лицо Цветкова в удивлении вытягивается, поэтому Дмитрий, спасаясь от расспросов и дурацких шуточек, торопливо возвращается к своему рабочему месту. Вот же ж… Золотарёва, а.