Дубин, ты дубина!

↺

      — Дубин, помоги!       Призыв о помощи прозвучал одним воскресным утром, когда Дима наслаждался законным выходным днём после богатого на события дежурства. Соня звала его из ванной комнаты. И именно это «Дубин, помоги!» привело к тому, что теперь Дима стоит в цветастом фартуке и с несчастным видом орудует кисточкой для окрашивания волос. Причём орудует так неумело, что в краске уже не только Сонина голова, но и всё вокруг — бортик ванны, раковина, руки Димы.       Когда парень отделяет новую прядь, в его вздохе почти звучит вопрос: «Почему я вообще на это согласился?»       — Потому что помогать гражданским — ваша работа, товарищ лейтенант, — отзывается Золотарёва.       Кажется, Дубин спросил это вслух.       Он думает, что оказание услуг колориста вряд ли входит в его должностные обязанности, но молчит. И продолжает закреплять на практике новый для себя навык. Вскоре получается так хорошо, что грешным делом Дима подумывает об увольнении. А что? Пройдёт обучение — и вперёд, покорять Олимп бьюти-индустрии. Во всех модных журналах потом будут заголовки о полицейском, который нашёл своё призвание в колористике. Однако стоит признать: вероятность сойти с ума гораздо выше, чем стать популярным, потому что соседство с Соней всё чаще подталкивает на странные и несвойственные Дубину поступки.       — Ну что ты возишься? — недовольно тянет девушка. Задумавшись, Дима уже несколько раз прокрашивает одну и ту же прядь. — Если не хватит краски, сам пойдёшь в магазин!       Что разницу между окрашенными и неокрашенными прядями никто не заметит, Дубин так и не говорит. Лишь смотрит на синие волосы Сони, гадая, как её вообще не заставили перекраситься. Вряд ли в институтах стали толерантно относиться к цветным головам будущих педагогов.       — Тебя в деканат ещё не вызывали?       — Не-а, — Золотарёва качает головой и Дима, промахнувшись, пачкает руку. — А должны?       Он вздыхает — который раз за последние минуты? — и вытирает пальцы о фартук, пожав плечами. Соня видит это в отражении косметического зеркала, которое поставила на стиральную машинку, чтобы контролировать процесс. Сама девушка сидит на табурете посреди ванной комнаты.       Её взгляд вдруг задерживается на светлых волосах соседа. На такие краска хорошо ложится, с завистью думает Золотарёва, и гадает, мягкие ли они на ощупь.       — Слушай, а давай мы тебя тоже покрасим? — предлагает Соня.       Дубин представляет, как завтра придёт в Главное управление с синей шевелюрой, и в ужасе качает головой. Ну уж нет! Ни за что. Потом от Цветкова с его дурацкими шутками не отобьёшься. А Фёдора Ивановича вообще, наверное, удар хватит.       — Лучше мы на тебе остановимся, — отвечает парень. И оглядывает результат своих трудов. — Ну, вроде бы всё.       — Не всё. Шею мне вытри, чтобы пятен не было.       На это Дима тратит ещё несколько минут. А когда возвращает Соне ремувер и упаковку ватных подушечек, то девушка быстро целует его в щёку.       — Спасибо, Дубин!       Торопливо покинув ванную комнату, Золотарёва скрывает от изумлённого лейтенанта свой смущённый румянец.