Дубин, ты дубина!

↺

      Напоминанием о прошедших сутках стали гематомы от пуль, очередью выпущенных в предусмотрительно надетый бронежилет, и бесконечная усталость. Когда всё закончилось, потребовалось много времени на наведение общественного порядка, размещение патрулей и подсчёт раненых и погибших сначала в полицейском участке, потом — на улицах Санкт-Петербурга.       Итоги: Сергей Разумовский мёртв, Хольта госпитализировали на вертолёте, а Олега Волкова поместили в одиночную камеру, приставив вооружённую охрану, даром что тщательно обыскали на наличие какого-нибудь хитроумного оружия. Игорь под непрошибаемой настойчивостью Пчёлкиной сдался, согласившись поехать в больницу. Дубин же патрулировал частично разрушенные улицы вплоть до приказа Архиповой, велевшей отправляться домой — отдыхать. И только в такси лейтенант понимает, что стрелки на часах давно перевалили за полночь.       Он умудряется задремать на заднем сиденье серого седана, проснувшись уже во дворе-колодце у парадной, а когда поднимается на свой этаж, то от усталости лишь с четвёртой попытки вставляет ключ в замочную скважину. Свет в коридоре не зажигает. Привычно споткнувшись о бесячий пуф, Дима тяжело опускается на него, впервые радуясь, что соседка упорно возвращает этот предмет мебели ужасающего пурпурного цвета на место около тумбочки.       Обычно Соня встречает Дубина с издёвкой, мол, проникновение в квартиру одинокой девушки, товарищ лейтенант, — уголовно наказуемо! И её вообще не смущает, что изначально эта квартира принадлежала Диме, а не ей, и что молодой полицейский согласился на подселение неугомонной студентки ради экономии. Сейчас же Соня в коридор даже не выглядывает. Это так непривычно, что Дубин невольно прислушивается к звукам в их двухкомнатной квартире.       Из комнаты — его, между прочим, комнаты! — доносятся приглушённые рыдания.       Дима даже не вспоминает об усталости, когда шустро вскакивает с пуфика и торопливо подходит к спальне, с грохотом распахнув дверь. А в следующий миг замирают оба: и напуганная девушка, прижимающая к себе толстовку Дубина, и растерявшийся от представшей картины Дмитрий.       В неловкой тишине Соня комично икает. Она во все глаза смотрит на соседа, будто увидела призрака, а затем откидывает толстовку в сторону и стремглав оказывается рядом с парнем, начиная колотить по плечам и груди. Диме остаётся лишь корчить гримасы, когда Сонины кулаки задевают свежие синяки.       — Дубин, ты… ты… да ты дубина! — воет Золотарёва.       …и продолжает плакать, но уже у Димы на груди.       — Сонь, ну ты чего? — он растерянно похлопывает её по спине. — Случилось что-то?       В полученном сквозь рыдания ответе парень не уверен, потому что не улавливает связь между Сониным неразборчивым «Ты случился, Дубин!» и собой. Они больше суток не виделись, так чем же успел обидеть?.. А когда девушка отстраняется, Дима убирает руки с её плеч. Вместе со слезами Золотарёва размазывает по щекам розовую тушь. И по воспалённым глазам Дубин понимает, что Соня проплакала не один час.       — Я думала, тебя у-убили. В новостях показали, как в тебя… к-как… эти чёртовы роботы в тебя с-стреляли, а потом ты у-упал…       Девушка резко замолкает, шмыгнув заложенным носом, и поджимает дрожащие губы. Сонин взгляд замирает на рубашке Дубина. Он даже предпринять что-либо не успевает, как студентка уже задирает её, обнажая мужскую грудь. От вида багровых гематом Золотарёва вновь начинает плакать. А когда Дима, опомнившись, со вздохом прижимает девушку к себе, та не сопротивляется.       — Ну всё, Сонь, ничего страшного не произошло, — говорит он.       И всё-таки улыбается. Соседка-заноза переживала за него, вон, все глаза выплакала. А это что-нибудь да значит, верно?