Safe place / Безопасное место

— Я позову Татти, и она побудет с тобой, пока я буду в Министерстве. Вся квартира в вашем распоряжении, — говорил Драко, стоя перед зеркалом и застегивая свою мантию, — сюда не может попасть никто ни через камин, ни путем аппарации, если никогда не был здесь и не имеет разрешения от меня. Ты в безопасности, Гермиона. Драко повернулся к девушке, сидящей на кровати, в уже другой его футболке. Ее лицо почти вернуло прежний цвет, а на щеках даже появился здоровый румянец. Мистер Солт еще во время своего визита залечил её порез на щеке, а благодаря всем его назначениям, выполнение которые контролировал Драко сам лично, значительно улучшилось состояние ведьмы. Она стала спать спокойнее за прошедшие пять дней и вздрагивала значительно меньше. Она была в безопасности, и Драко повторял ей это каждый день столько раз, сколько считал нужным для её успокоения. Драко собирался в Министерство, где уже через полчаса состоится суд над рыжим уродом, именуемым Рональдом Уизли. Малфой получил письмо от министра через два дня после того, как отправил заявление от лица Гермионы. Оно было незамедлительно рассмотрено, а суд был назначен на сегодня. За время проживания Гермионы в квартире Драко произошло много интересных вещей. Ведьма поделилась еще некоторыми подробностями их совместной жизни с Уизли, желая, чтобы Драко показал это в суде тоже. Она плакала, рассказывая детали их отношений, уткнувшись носом в грудь или плечо Драко. Он мягко гладил её по волосам или спине, говоря этими жестами, что он здесь, с ней, и она под надеждой защитой.  Оказалось, что не закрывать двери — это то, что позволяет Гермионе спать спокойно. Также, как и палочка, лежащая на её тумбочке, как открытое окно, из которого дует легкий весенний ветер. Как кофе с молоком и ложкой сахара. Как обсудить то, что же общего в защите прав волшебников и магических существ. Оказалось, что Драко смотрит телевизор, висящий у него в спальне. Все еще играет в квиддич по воскресеньям, именно поэтому в первый день Гермиона ложилась спать в одной из его командных футболок. Еще он очень любит шоколадное мороженое и перечитывать перед сном «Маленького принца» Экзюпери. Именно эту книга и расположилась на коленях девушки, пока она наблюдала за тем, как собирается Драко. В его спальне. Гермиона заверила его в том, что здесь ей будет спокойнее. — Как только все закончится, я сразу вернусь, хорошо? — Драко присел на край кровати возле Гермионы, — скоро мы покончим с этим кошмаром. Гермиона кивнула, сглатывая, и протянула ему руку. Драко сразу же взял её и поднес к губам, осторожно оставляя там совсем невесомый поцелуй. Затем встал с постели и спиной проследовал к выходу из спальни, не отрывая взгляд от своей гостьи. Он хотел запомнить все частички её образа, прежде чем первый раз за эти покинет дом и оставит её (почти) одну. Если он будет думать о ней, и о том, как вернется к ней домой, то заседание суда явно пройдёт легче. Улыбнувшись на прощание, Драко словил взглядом улыбку ведьмы, а потом вышел из комнаты, не закрывая дверь. В гостиной кинул порох себе под ноги, стоя в камине, и исчез в зелёном пламени. ***  В зале суда было шумно. На местах позади трибуны подсудимого сидела вся чета Уизли, Гарри Поттер и Лаванда Браун. Удивительно. Все они что-то тихо обсуждали между собой, бросая взгляды на Малфоя, который расположился на скамье позади трибуны, на которой ему предстояло появиться, выступая от имени своей подзащитной. Позади него сидел Блейз Забини, которого Малфой позвал, чтобы успеть хотя бы так пересечься и заодно объяснить , что послужило причиной невозможности из встречи. Рядом с мулатом сидела Нарцисса Малфой. Мама пришла поддержать Драко, зная, как для него это важно. Как важно для него это дело, и как важна та, из-за которой он здесь сегодня. В зал вошёл судья и поднялся на свое место. Все присутствующие встали, приветствуя его. — Прошу садитесь, — начал старик, — сегодня слушается дело номер восемьсот сорок девять. Обвиняемый, Рональд Билиус Уизли, прошу Вас встать. Рыжий ублюдок закатил глаза и встал. Его руки были облачены в наручники, да и весь его вид был мягко говоря не очень: несколько дней в камере предварительного содержания дали о себе знать. — Рональд Билиус Уизли, Вы обвиняетесь в применении магического, физического, эмоционального и сексуального насилия по отношению к Гермионе Джин Грейнджер. По вполне объективным причинам пострадавшая сегодня отсутствует на суде, поэтому её интересы представляет Драко Люциус Малфой, представитель отдела защиты прав волшебников и магических существ, — судья повернулся к Драко, — защита пострадавшей, встаньте, пожалуйста. Драко поднялся на трибуну и посмотрел на Уизли. Тот вызывал у него лишь отвращение и ничего больше. Такие, как он, попросту не имели права на существование, ни в магическом мире, ни в маггловском. — Разве тот, кто спит с этой самой пострадавшей, может представлять её интересы на суде? — Уизли усмехнулся, а на его лице появилась мерзкая ухмылка. Хотелось плюнуть ему в лицо. Раздался стук судейского молотка. — Вы будете говорить, когда я дам Вам слово, обвиняемый, — старик начинал злиться, — Рональд Билиус Уизли, любое Ваше слово или молчание может быть использовано в вашу защиту или против Вас. Подумайте, прежде чем начать говорить, — судья опустил глаза с бумаги перед собой, — представляет ли кто-то Ваши интересы сегодня, обвиняемый? — Нет, Ваша честь, — коротко ответил рыжий, вероятно всецело уверенный в том, что он уже сегодня снова будет на свободе. — В таком случае, я предоставляю слово защите пострадавшей. Драко Люциус Малфой, пожалуйста, начинайте, — судья сложил руки перед собой и устремил свой взор на Драко. Блондин откашлялся, еще раз пробежал по пергаментам и склянкам с воспоминаниями Гермионы перед собой, и начал свою речь. — Благодарю, судья, — Драко кивнул, скорее сам себе, — сегодня я представляю интересы своей коллеги, Гермионы Джин Грейнджер, что допускается Сводом правил о защите прав волшебников. С её слов записаны показания и взяты воспоминания, все заверено ее подписью, — Драко передал копию показаний Гермионы судье и продолжил, — Гермиона Джин Грейнджер обратилась ко мне с просьбой о предоставления ей защиты от воздействия на неё со стороны её жениха, ныне, обвиняемого Рональда Уизли, с которым она находилась в длительных отношениях с двухтысячного года. Также, они находились в сожительстве с две тысячи пятого года, то есть в течении трех лет и одного месяца. Отношения моей подзащитной и обвиняемого длились около восьми лет, и я получил показания о том, что именно со времен начала их совместного проживания Гермиона Джин Грейнджер стала подвергать разного рода насилию.  Драко ненадолго замолчал, поднимая взгляд на зал. Все как один, находящиеся позади Уизли, в том числе и сам Гарри Поттер, с недоумением смотрели на Малфоя. Он едва заметно поднял уголок рта и продолжил. — Я предоставляю суду заверенный в отделе магического здравоохранения отчет о состоянии моей подзащитной на момент подачи заявления, где указано следующее, — Драко сглотнул, — у пациентки сломано три ребра, осколок одного из которых находился в смертельной близости к правому легкому; следы продолжительного удушья руками зафиксированы на шее пациентки, цвет которых показывает, что предыдущие не успели сойти; на теле обнаружено восемнадцать гематом разного диаметра и разной силы тяжести; на руках и ногах обнаружены следы связывания, так как цвет кожи неравномерен на запястьях и лодыжках; на голове также имеется шрам от удара о тупой предмет мебели; на щеке зафиксирована ссадина с крошками стекла внутри. Суд молчал, судья смотрел то на Драко, то на Рона, не перебивая выступающего, и сверяя все им сказанной с пергаментом, подписанным Целителем Солтом. — В ходе осмотра осмотра установлено так же, что случилось прерывание беременности на сроке примерно шесть недель впоследствии перенесенного стресса и физического насилия. Также… — Драко замялся, не в силах закончить эту часть отчёта. — Также на половых органах пострадавшей обнаружены следы насильственных действий и совершенно небольшое количество волшебной энергии обвиняемого, что свидетельствует о совершении сексуального насилия над пострадавшей, — закончил за Драко судья. Эти слова ощущались как ушат ледяной воды для блондина. У него было чертово дежавю, ведь почти идентичные слова он слышал, когда был на суде над своим собственным отцом. — Это всё бред! — закричал Уизли, — она не могла быть беременна от меня! Эта шлюха… Он не успел договорить, так как его перебил стук судейского молотка, а затем невербальное брошенное судьей Силенцио. — Мистер Малфой, продолжайте, пожалуйста, — судья снова обратился к Драко. — Благодарю, Ваша честь, — блондин снова вернулся к своим материалам, — у меня есть воспоминания мисс Грейнджер, которыми она попросила меня сегодня поделиться. Драко спустился со своей трибуны, держа в руке маленькие светящиеся баночки и пошел по направлению к судейскому омуту памяти, который работал как маггловский проектор: воспоминание, опущенное в него, тут же всплывало в воздух в увеличенной проекции, чтобы все присутствующие могли видеть содержание светящейся нити. Драко откупоривал и выливал воспоминания одни за другим, начиная с тех, которыми Гермиона поделилась с ним в первое утро в его квартире. Судья пристально следил за всеми деталями, что-то помечая в пергаменте перед собой. Драко обернулся на свою мать, и увидел, как она вытирает глаза платком, не глядя на картинку. Она смотрела на Драко со всей возможной материнской любовью и гордостью. И поэтому он чувствовал, что все делает правильно.  Блейз Забини, сидящий недалеко от Нарциссы Малфой, после первых трех воспроизведенных воспоминаний просто закрыл лицо руками, уперев локти в колени. Смотреть на это было тяжело, тяжело ему, крепкому парню. Просто, блять, смотреть. Каково было это все переживать маленькой хрупкой девушке? Два следующих воспоминания были еще сложнее предыдущих. Никто иной, как Рональд Уизли, стоял посреди дома родителей Гермионы, держал её за волосы и прижимал к себе, второй рукой держа палочку у её шеи. Тогда он угрожал стереть им всем память друг о друге, если они попытаются забрать её или заявить на него.  И последним был День Рождения Гермионы. Она праздновала его с подругами и коллегами из Министерства в ресторане, когда за соседним столом услышала разговор одной из бывших однокурсниц о том, что её жених её бьет, а она все терпит, лишь он не ушел от неё, потому что она никому кроме него не нужна. Веселиться все сидящие рядом с Гермионой перестали, уставившись на неё в непонимании. Уставились и другие посетители ресторана, зная, о ком шла речь. Тогда Гермиона спокойно встала из-за стола, поблагодарила всех и молча удалилась из ресторана, выйдя за дверь которого, сразу же аппарировла домой. Рон сидел на диване с бутылкой сливочного пива и смотрел телевизор. Когда Гермиона подошла и спросила, откуда Лаванда знает то, о чем говорила в ресторане, Рон рассмеялся. — А кто этого не знает? Это ведь правда. Рон встал с дивана и поставил пиво на стол, подходя к Гермионе. — Ты не нужна никому, видишь? Ни своим подружкам, ни семье, ни даже своим идиотам-эльфам, — он скалился, наступая на неё, — даже если я сегодня тебя убью, едва ли кто-то заметит, любимая. В тот день Гермиона в первый и последний раз отвесила Рону смачную пощечину. Он даже не отшатнулся, продолжая стоять как вкопанный. И больше не сказал ни слова, ударяя Гермиону в ответ. Он повалил её на землю и бил до тех пор, пока её лицо не залило кровью, и она не начала литься из её рта. Когда он увидел, что она едва дышит, то решил наконец встать и уйти, пнув ногой напоследок. И она так и осталась лежать, почти не различая ничего вокруг себя, хрипя и истекая кровью. Воспоминания потухли, и на суд обрушилась оглашающая тишина. Драко вернулся на свое место и обернулся назад. Блейз кивнул ему в поддержку, а мама одними губами произнесла «я люблю тебя». Драко слабо улыбнулся и обернулся. Рональд Уизли стоял, опустив голову, и было видно, как бегают его глаза по трибуне и лежащим на ней рукам. Ты мёртв, рыжий ублюдок. Судья встал, оглядел зал и заговорил. — Рональд Билиус Уизли, обвиняемый по делу восемьсот сорок девять. По полученным судом данным, Вы обвиняетесь в причинении умышленного вреда по отношению к Гермионе Джин Грейнджер посредством сексуального, физического, эмоционального и волшебного насилия. Это статьи девяносто четыре, девяносто пять, девяносто шесть и девяносто семь Магического Кодекса о правах волшебников. Также Вы обвиняетесь в причинении умышленного вреда сотруднику Министерства Магии, статья тридцать семь Кодекса о неприкосновенности сотрудников Министерства, — судья взял в руки лист пергамента, не принадлежащий Драко, — также в ходе обыска места проживания Рональда Уизли было найдено кольцо, которое ранее носила в течении долгого времени пострадавшая, что позволяло обвиняемому отслеживать перемещения мисс Грейнджер благодаря наложенным специальным чарам, что является нарушением по двум статьям: статья семьдесят один дробь один Кодекса о неприкосновенности сотрудников Министерства, которая гласит о том, что перемещения и действия сотрудников Министерства могут контролироваться исключительно Министром магии; и статья двенадцать Магического Кодекса о правах волшебников, которая запрещает отслеживать перемещения взрослого волшебника, не дававшего на это согласие. Суд приговаривает Вас к двадцати трем годам заключения в тюрьме для волшебников Азкабан. Приговор окончательный и может быть обжалован исключительно по заявлению пострадавшей. Благодарю всех за внимание!  Судья ударил молотком, встал из-за своей трибуны и вышел из зала суда, сбросив заклинание молчания с рыжего. Из соседней двери сразу же вышли два аврора и двинулись по направлению к Уизли. Никто не встал со своих мест, чтобы попрощаться с ним, кроме Лаванды Браун. Она побежала к нему сразу же после удара судейского молотка. Молли и Артур Уизли пребывали в шоке, как и все остальные члены семьи. Джиневра плакала в плечо Поттеру, который гладил её по голове и смотрел куда-то вдаль совершенно пустыми глазами. Драко вышел из-за своей трибуны и подошел к Уизли, держа в руках все свои пергаменты и палочку. — Я сделаю всё, чтобы ты никогда не вышел из тюрьмы, а если вдруг у меня не получится, то я найду способ вернуть тебя обратно, — спокойно сказал блондин, развернулся на пятках и пошел на выход из зала суда. Возле двери его уже ждали лучший друг и мать. Забини похлопал его по плечу, но ничего не сказал, лишь посмотрел на него со всем возможным пониманием и сожалением, будто разделял все те переживания, которые терзали Драко. Нарцисса все еще казалась заплаканной, когда Драко обнимал её. Он вспомнил тот день, когда глава его отдела так же защищал его мать.  — Я обязательно хочу с ней встретиться, — тихо сказала бывшая миссис Малфой, — ступай, сынок. И они отошли друг от друга. Драко кивнул им на прощание и улыбнулся, направляясь в Атриум, чтобы наконец-то вернуться домой. *** Выйдя из камина своей квартиры, Драко прислушался. Было очень тихо, только смех доносился откуда-то из глубины. Драко на автомате улыбнулся, догадываясь, кому принадлежит этот смех, и сразу же пошел по направлению в свою спальню.  Дверь была как всегда приоткрыта почти наполовину, когда он подошел к ней и стараясь не выдать себя заглянул в комнату. На кровати сидела Гермиона, закрутив из кудрей высокий пушистый пучок, а рядом с ней сидела Татти. Они обе заливисто смеялись по только им двоим известной причине. Драко слишком редко видел настолько широкую и искреннюю улыбку Гермионы, что залюбовался. Оказывается, в такие моменты на её правой щеке появляется ямочка. Блондин осторожно постучал о дверной косяк костяшками, привлекая внимание, и прошел внутрь своей спальни. Гермиона слишком резко обернулась в его сторону, и улыбка была стёрта с её лица. Эльфийка испуганно посмотрела на неё, а потом на Драко, и резко вскочила с кровати. — Мистер Малфой вернулся, — будто сама для себя сказала Татти, — Татти нужно позаботиться об обеде. Она быстро исчезла, оставляя двух волшебников наедине. — Привет, — сказал Драко, отмерев, и пошел ближе к Гермионе, на ходу снимая мантию и сбрасывая её на кресло. — Привет, — Гермиона заёрзала на кровати и не могла отвести взгляд от Малфоя. Она нервничала слишком сильно, это было видно по тому, как она начала кусать губы и крутить свои же пальчики. Драко присел возле кровати, прямо на пол, и протянул свои руки к Гермионе, ожидая, что она вложит свои ладошки в его. Что она, собственно, и сделала. — Всё кончено, Гермиона, ты в безопасности, — Драко смотрел снизу вверх, прямо в большие карие глаза, надеясь найти там облегчение. Ему пришлось немного подняться, когда Гермиона резко вскинула руки и бросила к нему для объятий. Его голова оказалась где-то на уровне её груди, и он услышал, как она всхлипнула, отчего по всему телу прошла вибрация.  Драко гладил её по спине, стоя на коленях возле кровати, пока она положила свою голову на его и несколько раз прошептала сквозь слезы едва различимое «спасибо».  — Почему вы смеялись, когда я вошел? — отстранился Драко, решив сменить обстановку. Гермиона снова села на кровати и смахнула слезу, вновь начиная улыбаться. — Она рассказывала мне, как учила тебя готовить без магии, — девушка смущенно опустила глаза и улыбнулась еще шире. Драко рассмеялся, и в уголках его глаза собрались маленькие морщинки. Картина в спальне была поистине интересной: на мятой наполовину расстеленной кровати в одной большой футболке и с пучком из волос сидела Гермиона Грейнджер и широко улыбалась Драко Малфою, сидящему на коленях на полу возле кровати в дорогущем костюме и кожаных туфлях. Такая картина могла появиться разве что в воображении Драко, когда он первый раз встретил Гермиону в отделе, в который устроился работать. Они так хорошо поладили, что даже ходили во время перерыва пить кофе в кофейню неподалеку от Министерства. И в один день любые картинки в его голове с её участием стерлись, когда она пришла с кольцом на безымянном пальце и едва ли поздоровалась, забегая сразу в свой кабинет. Долгих три года Драко наблюдал за ней и не понимал, что произошло, почему она резко отдалилась, хоть и была в отношениях до этого. Ему даже не приходило в голову, что что-то не так. Казалось, что дело лишь в том, что они просто коллеги, а у неё есть любимый жених, и она уважает то, что он не хочет её тесного общения с другими. И так только казалось. На деле все было куда страшнее. И вот наконец-то этот кошмар окончен, и Драко хотел верить в то, что как минимум кофе во время перерывов точно вернется к ним.