Хроники Нирна

      Дж`зарго принялся сосредоточенно исследовать руны на стенах, если находил их. Он по собственному произволу для этого усовершенствовал рабочие перчатки, снабдив подушечки пальцев чувствительными чарами на двемерской стали, которая, как известно, лучше, чем обычная сталь хранит и проводит магию.       Он нахмурился и повел назад ушами. Дж`зарго приходилось раньше один раз бывать в нордских руинах, и он был в составе наемных рабочих не раз во время раскопок на Эльсвейре, но то, что он сейчас чувствовал, он не чувствовал раньше никогда. Короткая шерсть на загривке у него встала дыбом, он почувствовал, как чешутся пальцы от побуждения высвободить когти. Дж`зарго с тревогой огляделся по сторонам. Никто, кажется, ничего не замечал.       “Это что-то очень опасное, там в глубине”.       Он оставил свое место и быстро прошел к Толфдиру, чтобы сообщить ему, что именно он заметил. Но он застал учителя перед решеткой. За решеткой с мрачным видом стоял Каин, вертя в руках какой-то древний амулет.       – И как, позволь спросить, это случилось? – вздохнул мастер.       – Мне показалось странным, что амулет торчит прямо из стены, я хотел рассмотреть его поближе, взял в руку, и сработала ловушка.       – Можешь прочесть рисунок на амулете?       – Ничего особенного, это часть печати.       – Но, если она в виде амулета, то стоит попробовать надеть его, – сказал Толфдир.       Каин застегнул у себя на шее изделие из камней и костей. В пространстве раздался резонирующий гул, который шел со стороны части стены, в которой изначально нашелся амулет.       – Это ключ, – нахмурился эльф.       Он швырнул в стену сноп колючих ледяных шипов. По стене прошел неприятный треск, и она освободила, обваливаясь, невысокий арочный проход, подняв в воздух облака пыли. Глаза Дж`зарго стали круглые от тревоги. Когда прутья ловушки отъехали вниз, освобождая проход, каджит сказал, подойдя к учителю:       – Мастер, в глубине этих руин что-то есть. Что-то опасное. Я почувствовал это, когда разбирал руны на стенах.       Но Толфдир не выглядел удивленным, только несколько озадаченным.       – У тебя отличное чутьё, Дж`зарго. Знаешь, у меня к тебе просьба. Мы с Каином сейчас отправимся на разведку. Нужно действовать быстро, магические следы скоро выветрятся, и я должен всё успеть проверить. Если ты увидишь что-то подозрительное или за нами закроется дверь, или… если сюда приблизится кто-то, кого не должно тут быть, немедленно вернись в коллегию и сообщи обо всём Фаральде. И предупреди Гейна, конечно. Понял?       Каджит решительно ответил:       – Конечно, мастер, вы можете на меня положиться.       Просто Толфдир неожиданно вспомнил, как именно начались раскопки. Это случилось на третий день после прибытия Анкано. Кажется, именно альтмер тогда надоумил его начать раскопки в этих руинах. Откуда-то он точно предположил местоположение Саартала. Но тогда Толфдиру не показалось это странным. Анкано объяснял свои догадки прочитанными якобы где-то статьями об исследовании на тему Ночи Слёз, и это выглядело убедительно. Настолько, что Толфдир решился эту догадку проверить, а потом просто полностью ушел в работу. К тому же, Анкано не беспокоил его и вообще не выказывал какого-либо подозрительного интереса к Саарталу. Но теперь всё это казалось ему странным.       Он и Толфдир вошли в каменный кривоватый коридор, выдолбленный в скале как бы наспех. Он был достаточно узкий, создавалось впечатление, что пользоваться им часто не собирались.       Каин и учитель уперлись в тупик. Это было, казалось бы, небольшое помещение, гробница для трех солдат. Два гроба стояли друг напротив друга и третий в центре стены. Перед ним простой алтарь для подношений, ничего необычного. Но Толфдир тронул Каина за локоть, призывая его остановиться. Эльф и сам заметил – тут горели факелы. Горящие факелы и жаровни в запертой гробнице может значить только, что здесь активна нежить. Но дело было не только в этом.       – Это место запечатано, потому что впереди…       Толфдир внезапно замер. Буквально застыл на месте. Пространство стало… умирать.       Каин ощутил подступы ужаса – почти животного страха. Он увидел, что время остановилось, погибло, мир подернулся слабой пеленой, как катаракта на глазах умирающего. Ему во мгновение стало ясно, что он сейчас не в Нирне, где-то в его тени, где время движется во всех направлениях. Каину показалось, что если он сделает хотя бы шаг, то навсегда потеряется, никогда не вернется обратно. Руку его схватила чья-то другая рука – крепкая и сильная. Каин резко обернулся и увидел альтмера в очень странной на его взгляд серебристой мантии с капюшоном. Был необычным и сам мягкий покрой капюшона и то, насколько мантия показалась легкой, невесомой. Взгляд у незнакомца был совершенно невозмутимый, словно всё в порядке. Всё ровно так, как должно быть, и никакой мир не умер.       – Остановись и послушай меня, – негромко вымолвил незнакомец. – Слушай внимательно.       Каин молчал, он был не в силах вымолвить хотя бы слово. Тот, с кем он говорил, вообще не казался ему человеком в первые секунды. В обратном его убеждала только ощутимая сила его рукопожатия. И не слышать его внимательно было невозможно. Характерные эльфийские желтые глаза словно впивались ему в душу.       – Тобой запущена цепь событий, и остановить её уже нельзя. Далее события пойдут по предначертанному пути. Приговор за это тебе не вынесен, ибо своих действий ты не осознавал. Но приговор тебе будет нами вынесен за то, какие деяния ты совершишь и какой выбор ты сделаешь. Я – представитель ордена Псиджиков. Тебе придётся теперь самостоятельно остановить цепь событий. Ибо она ведет к катастрофе. Впереди в этой гробнице тебя ждёт большая опасность и одновременно – ответы. Ответы на множество твоих вопросов, и к ним ты не готов. Остановить своего учителя ты уже не сможешь. И ты не сможешь никак предотвратить то, что предотвратили твои предки множество лет назад путём великой жертвы. Но ты сможешь сделать так, чтобы последствия не привели к катастрофе. Отныне мы будем следить за тобой и направлять тебя.       Монах, произнеся всё это, отвел, наконец, от Каина взгляд и отпустил его запястье. Он сделал шаг назад, выпуская Нирн из ужасающей ловушки. Точнее, эльф понял, что с Нирном как раз было всё в порядке, просто псиджик вытащил его… в тень мира. В то жуткое место, где очевидна его хрупкость, смертность и где течение времени очевидно становится величайшей иллюзией и трюком богов. В сознании Каина отпечаталось каждое сказанное псиджиком слово.       – Хм, прелюбопытно, что это сейчас было, – озадаченно сказал Толфдир, оглядываясь. – Вспышка энергии, но едва уловимая. Каин, ты ничего не почувствовал?       – Мастер, вы поверите мне, если я скажу, что только что со мной в каком-то вневременном пространстве общался человек из ордена псиджиков?       Каин стоял, ошарашено опираясь о каменный алтарь и глядя перед собой. Толфдир хлопнул его по плечу, и эльф понял, что быстро приходит в себя, он моргнул.       – Объясни-ка мне подробнее, – мягко сказал волшебник.       Каин рассказал ему всё, что произошло, включая слова псиджика об опасности.       – Остров Артейум исчез две сотни лет назад, – помолчав, вздохнул Толфдир. – Что с ними сейчас и как они теперь живут, нам не ведомо. И отношения к этим руинам они не имеют. Мы не знаем, чего добивался монах от тебя. Но, во всяком случае, можно счесть это комплиментом. Псиджики ведут дела только с теми, кого считают достойными.       – Я правильно понимаю, что мы сейчас пойдём вперед? – сухо спросил Каин.       – А ты предлагаешь остановиться, потому что призрачный монах давно исчезнувшего ордена попросил нас об этом? – удивленно поднял брови Толфдир.       Каин собирался ответить, но оба они услышали металлический лязг и треск. В тесном пространстве эльф использовал свои кинжалы. Он впервые дрался с драуграми, но для него была нередкой ситуация, когда он сходу не мог определить тип своего противника и опирался ровно на то, что видел.       У нордов к смерти было очень особенное отношение. Это теперь некромантия запрещена, а в древности на ней была основана львиная доля магии северян. Загробный мир изучали и понимали лучше порой, чем реальный. Отношение к смерти характеризуется именно драуграми. Когда хоронили жреца или высокопоставленную личность вместе с ним в усыпальницу клали его любимые вещи, его оружие, а нередко вместе с ним умерщвляли и его преданных вассалов, чтобы они следовали за господином и в другой мир. Жрецы проводили в гробницах долгие дни и недели, зачаровывая тела усопших и привязывая их к своему господину так, что если гробнице кто-то угрожал мертвые восставали из могил. Только эта традиция не была придумана нордами, она повелась с начала зарождения жестокого драконьего культа. В частности, абсолютно все гробницы были связаны с главой культа – верховным драконом того времени, которого, как говорит история, убили в битве на горе Глотка Мира. Суеверные норды считали, что слишком частое пробуждение драугров говорит о том, что верховный дракон мог каким-то образом вернуться, и мёртвые чувствуют это.       За столетия жалкого и страшного существования мёртвые норды, обращенные в драугров, выглядели, как кошмарный сон. Это были высохшие частично мумифицированные человеческие тела, на которых неуклюже висели ржавые доспехи. Кожа обтягивала их черепа, из которых клочками торчали волосы. Тела их – почти обнаженные – внушали одновременно омерзение и ужас. Серо-пепельного цвета с частично обнаженными костями, покрытые сетками черных вен и сосудов – они двигались дерганно, на первый взгляд неуклюже, только оружие держали крепко и некоторые из них прекрасно им владели. Причина крылась в их глазах. Закрытые веки, впавшие, а некоторые вообще без глаз… но изнутри черепа из глазниц струился слабый бело-голубоватый болезненный свет, вызывающий ассоциацию с тем самым “светом в конце тоннеля”, смертью.       Нет ничего удивительного в том, что даже самые закаленные бандиты или воины остерегались заходить в нордские руины. Даже если не брать в расчет жуткий вид ходячих трупов, нужно понимать, что все они прокляты. И кто знает, каким образом проклятие перекинется на тебя, как болезнь, если ты потревожишь неживую тварь. Каин сделал то, что велел ему рефлекс и опыт. Он блокировал одной рукой удар драугра, а второй рассек ему пергаментно-сухую шею, великолепная сталь кинжала на мгновение наткнулась на твердые сухожилия, но потом они поддались, треснули, и Каин выдернул кинжал, вонзил попутно ему в глаз второй и отбросил от себя неуклюжую нежить. По коже его пошли мурашки от отвращения. Запах, который исходил от нежити, не спутать ни с чем и очень сложно отмыться от него потом.       Он повернулся к Толфдиру, у ног которого уже валялись два других трупа.       Когда он успел?       Безоружный волшебник с интересом рассматривал открывшийся им проём в стене. Крышка гроба упала, обнаружив вместо стенки узкий проем, из которого сочился свет факелов.       – О, этого следовало ожидать. Да, Каин, – он повернулся к эльфу, – тебе всё-таки стоит иногда практиковать магию в бою. Это полезно, в особенности, против нежити. Оружие – даже такое, как у тебя – заставляет тебя контактировать с нежитью, что может быть достаточно рискованно.       Каин нахмурился, глядя на него. Толфдир имел вид самого обыкновенного ученого. Это был невысокий худощавый норд с пожалуй слишком крупной головой и всегда каким-то чуть рассеянным взглядом голубых глаз. С двумя друграми он расправился без оружия и так быстро, что эльф этого не заметил. Заметив взгляд ученика, мастер слабо улыбнулся, но ничего не сказал.       – Так-так…       Толфдир остановился в конце коридора с опущенной решеткой. Впереди за ней Каин увидел двустворчатые огромные двери. В огромном круглом помещении в центре горела гигантская жаровня. А вдоль стены и до самого потолка вверх были вмурованы гробы. Каин насчитал больше двадцати штук.       – Давай поступим так, – Толфдир подошел к решетке и вгляделся внутрь, – я вхожу первый и на десять или пятнадцать секунд замораживаю все имеющиеся там саркофаги. Иначе их можно повредить. Некоторые из них, конечно, содержат в себе пробужденных драугров. Они начнут выбираться, как только мы ступим в этот зал. Тебе нужно призвать на помощь атронаха и, пока гробы заперты мной, начертить подле них огненные руны. Справишься?       – Я не умею призывать атронаха. Только матерь-дымок, – ответил Каин. – Но огненные руны рисовать умею.       – Ого, – Толфдир посмотрел на него заинтересованно. – Что ж, мы обсудим это позже. Открой решетку через этот рычаг, пожалуйста.       Каин потянул рычаг, и решетка поднялась с отвратительным скрипом.       Гробов было так много, что на секунду эльф ощутил тревогу, потому что перевес в физической потенциальной силе был чудовищный. Гробы были вмурованы в круглую стену и уходили высоко под потолок в темноту.       Мастер Толфдир создал сложный пасс руками, и по огромному помещению прокатилась голубоватая волна запирающей магии трансформации. Каин начал накладывать руны. Это было сложно. По сути своей, такое он практиковал впервые. Онмунд два дня нещадно терзал его магическими формулами, чтобы они отскакивали у Каина от зубов. Без этого он читал бы формулировку намного дольше.       – Дымок…       Он произнес это в тот момент, когда на каменный пол с грохотом стали падать крышки гробов. Одна, три, десять…       Матерь-дымок привольно раскинула в стороны руки и закружилась в смертельном танце. Каин отступил и от нее и от взрывающихся огненных рун, которые оглушали и убивали выбирающуюся из гробов нежить. Он почувствовал за своей спиной присутствие врага и отреагировал, мгновенно вытащив нагинату и отсекая драугру голову. Нежить сыпалась со стен одна за другой. Обрадованная добыче матерь-дымок, звеня хрустальными колокольчиками на рукавах скользила между мертвецами, замораживая их движение, врзывая их ледяными шипами. Эта низкосортная нежить была ей не ровня. Толфдир флегматично наблюдал за происходящим. Он ловко уходил от атак нежити просто чтобы она не мешала ему.       – Мастер… а вы не хотите мне помочь? – прорычал Каин, отбрасывая от себя драугра и готовясь к атаке еще одного.       – Не уверен, что тебе нужна помощь, – совершенно спокойно ответил Толфдир и огляделся по сторонам: – О, какое необычайно странное расположение гробов в этом помещении. Интересно, для чего это сделано? – он мягко уклонился от удара нежити и швырнул в нее зеленоватую вспышку парализующего проклятия, а потом подошел к одному саркофагов. – Ба, да они тут все зачарованы в виде этакого диковинного замка.       – Твою мать, – прошипел Каин.       Толфдир посмотрел на него слегка укоризненно и покачал головой.       Эльф отбросил от себя последнего драугра и огляделся. Похоже, он справился. Каин с гневом посмотрел на совершенно спокойного Толфдира, который водил ладонью над крышкой саркофага.       – У тебя поразительные способности, как и говорила Фаральда, – заметил, не поворачиваясь к нему, Толфдир. – По моим расчетам, еще месяц, и сможешь со спокойной душой поступать на эксперта в области магии разрушения и колдовства. Не знаю, как тебе удалось приручить снежного лича, но в любом случае это говорит о незаурядном даровании в области колдовства. Тебе не стоит прогуливать занятия мастера Гестора. Пока что твоя мать-дымок слишком уж агрессивна, даже тебя задеть может. А такого быть с призванными созданиями никак не должно.       – Вам стоило предупредить, что вы не собираетесь помогать мне в бою.       – Во-первых, ты на меня и не рассчитывал. Только на себя. И это крайне ценная привычка, хочу заметить. Во-вторых, тебя ведь даже не поцарапали, – сказал Толфдир, нимало не смутившись. – Теперь у меня для тебя еще одно маленькое задание. Все эти гробы связаны между собой в хитрый замок, который отпирает вон ту большую дверь. Помоги мне его снять. Я буду работать над этим с северной стороны, а ты с южной.       Это был экзамен. Старый волшебник пытался понять, на что я способен. Конечно, он не дал бы мне погибнуть, просто хотел убедиться в моих возможностях.       Каин со вздохом пошел к южной стене и занялся расшифровкой чар. Это было прекрасной практикой, учитывая, какие еще замки с рунами он собирался взламывать в дальнейшем. Он заставил себя сосредоточиться и примерно два часа разбирался в чудовищно сложных для него чарах.       – Неплохо, – признал Толфдир, наблюдая за его работой. – Можно было и быстрее, конечно, но и это прекрасный результат.       – Вы бы и сами справились.       – Верно. Но разве это не чудесная возможность попрактиковаться для тебя? – улыбнулся Толфдир. – Тебе бы перекусить чего-то. А то от такого напряжения ты побледнел сильнее, чем следовало.       Каин стянул с плеч свой небольшой рюкзак, зачарованный под увеличенную вместительность и вытащил оттуда сверток с вареной курятиной и холодным картофелем в мундире. Он действительно был голоден.       – Как тебе возвращение на твою историческую родину? – спросил буднично Толфдир.       Каин чуть не подавился. Похоже, что каждый второй в коллегии был способен сходу понять, что никакой он не альбинос, а снежный эльф. Старый волшебник удивленно на него посмотрел.       – Не знаю, всё так изменилось за последнюю тысячу лет, – хмуро ответил Каин, а потом резко спросил: – Весь учительский состав уже в курсе, кто я такой?       – Не весь, только я, архимаг, мастер гро-Шуб, полагаю так же мастер Анкано… может быть, Древис и, конечно, леди Мирабелла, – он задумался. – Прошу прощения, я не знал, что ты намеревался хранить это в тайне. Тогда тебе бы следовало изменить цвет твоих глаз или волос.       – Это не тайна. Просто не привык, что кто-то вот так запросто может понять то, что большинству не очевидно. Про снежных эльфов мало кто слышал.       Толфдир печально посмотрел перед собой. Какое-то время он молчал.       – Что-то кроется в этих руинах, – произнес он. – Что-то тут спит. Разумное и очень сильное. Ждёт, когда его отыщут. Может быть, мы все в долгу перед Ночью Слёз. Кто знает, что было бы, если бы это нечто разбудили когда-то еще очень давно.       – Почему мы тогда, вообще, туда идём?       – Потому что оно уже найдено, друг мой. И если не мы придем к нему, то кто-то другой. Тебе знаком принцип упреждения опасности?       Каин опустил голову:       – Да. Вы хотите найти и изучить это, чтобы оно не могло навредить.       – Меня немного утешает тот факт, что магическая сила, которую я чувствую тут, не тёмная. Это не магия колдовства, не даэдрическая магия и не разрушение. Хотя одновременно с этим она мне совершенно незнакома. И это уже не очень хорошо.       Я немного узнал про этого волшебника. Толфдир получил звание мастера-мага несколько лет назад. Таким званием официально обладает в коллегии только он, архимаг и Мирабелла. В целом, во всём Тамриэле людей с этим званием наберется чуть больше двадцати, и некоторых из них можно назвать гениями. Толфдир – в их числе.       Всё-таки Онмунд оказался прав, и мастер Толфдир быстро признал это. Нордские города частично находились под землей, этот обычай вёлся еще с Атморы. Ледяной континент постепенно становился непригоден для жизни, поэтому постройки, начиная от домов до целых городов строили глубоко и подальше от сильных смертельных ветров. Но только Саартал не был городом. И раскопки и всё убранство этого центрального строения указывало на то, что это было небольшое жреческое поселение вокруг гигантского могильника. Внутри он выглядел, как стандартная нордская усыпальница с редкими комнатами для жрецов, молельнями, кабинетами для бальзамирования. Исключая тайного прохода, который случайно обнаружил Каин, вытащив амулет из стены, Саартал казался даже почти скучным.       Толфдир понял так же и кое-что еще очень странное. Несомненно, на дверях стояли нордские печати, но их использовали повторно, причем, так, словно никаких подношений или посещений центра гробницы не планировалось. Что очень странно, так как нордские жрецы стремились сделать проход к главной усыпальнице, пусть и охраняемым, но пышным и открытым. Это было нужно для того хотя бы, чтобы приносить жертвы и подношения почившим воинам. Получалось, что тут захоронили некоего человека, захоронили вместе с ним огромное количество нордской знати и воинов, оставили тут вещи, а потом тщательно замуровали и ушли, чтобы никогда не возвращаться. Еще более интересным мастеру показались драугры. Обычно нордская нежить имеет отношение к тому, кто покоится в центре гробницы. Это могут быть его рабы и слуги, даже семья и ближайшие соратники, а так же многие люди, которых захоронили тут позже, но которые так же могли вырасти с ним на одной земле или состоять с ним в одном ордене. Драугры, которых изучал Толфдир тут, были явно с разных концов Атморы, они были разной степени состоятельности, носили совершенно разные символы на доспехах. Слуги тут резко чередовались с воинами, часто не имеющими общих знаков отличия на доспехах. Этот беспорядок был для нордов не типичен совершенно.       Толфдир остался исследовать помещения подробно и отправил Каина вперед прочищать путь от нежити.       – Уверен, что ты прекрасно справишься, – напутствовал он его с улыбкой.       Каин не был в этом так уверен, но ничего ему не сказал.       Опасность была не только в драуграх, мимо которых эльф мог просто проскользнуть, так как большинство из них глупы и могут крепко спать. Саартал был наполнен ловушками и лабиринтами. А заблудиться в нордской гробнице очень страшно. В пещере естественного происхождения вы еще можете встретить съестные растения, питьевую воду и грибы, грызунов, на худой конец, а в гробнице опасно даже просто засыпать без соответствующей подготовки. Поэтому весь археологический лагерь располагался строго снаружи, несмотря на страшный холод и ветер.       Сами стены гробницы пропитало проклятие, и это не метафора.       Чтобы не заблудиться Каин делал себе пометки на стенах угольным карандашом. Но коридоры начинали ему казаться ему бесконечными. В полной тишине слышно только, как горят нечистивым огнем жаровни. Очень душно, так как вентиляция давно сильно забилась. Пахло отвратительно, тут буквально смердело плесенью и смертью. Временами воздуха не хватало настолько, что у Каина темнело в глазах.       Он вытер со лба пот и остановился на пороге просторного зала. Сколько он уже тут? Два часа или больше? Дело не в расстоянии, просто идти приходится медленно. Конечно, часть драугров Каин по возможности бесшумно ликвидировал зачарованными кинжалами, но огромная часть спит. Впрочем, эльф не сомневался, что Толфдир с ними справится.       Каин выдохнул, морально готовясь, нащупал на рукаве крохотную склянку с зельем зрения в темноте и выпил его. Пора бы привыкнуть к отвратительному вкусу и горечи. По голове тут же пошли мурашки, темнота перед глазами стала рассеиваться, и жаровни, как показалось, начали ярче светить в открывшемся ему помещении. Он убедился, что на пороге нет ловушек и аккуратно пересек его. Драугры обычно привязаны к конкретному помещению, так что могли его почувствовать. Только драугров тут не было. Просто огромный зал, расписанный фресками. К дальней стене под потолок поднималась торжественно широкая лестница и прямо перед запертой дверью находился богатый саркофаг. Каин не смог увидеть с этого расстояния символы, которые могли бы подсказать ему хотя бы, жрец там погребен или воин.       – Каинар…       Эльф быстро обернулся, крепче сжав в ладони кинжал. Но позади никого не оказалось.       Галлюцинации? Странно, я не дышал тут ядовитыми парами и постоянно читаю заклятие защиты разума от магии.       Он потер лоб и стал сосредоточенно по стеночке бесшумно продвигаться к лестнице. Он собирался медленно начертить по углам саркофага священные руны Аркея, обжигающие нежить. Тогда можно было бы разбудить спящую тварь и, пока она дезориентирована, снести ей голову. Он так примерно уже делал.       – Держи меня за руку…       Голос был женский – повелительный и решительный, но такой родной ему, такой близкий, живой, что Каин вздрогнул и обернулся.       Линлиит.       Сердце его заколотилось от волнения. Ему в голову пришла безумная мысль – что, если тут ее душа? Что, если именно тут ее призрак?       Ему мучительно сильно хотелось позвать ее по имени или услышать слуховую галлюцинацию еще раз.       Он заставил себя сосредоточиться.       Линлиит, умоляю, не сейчас. Прошу тебя. Я счастлив тебя слышать, но сейчас это может убить меня.       Он попытался угомонить свой пульс, но получилось плохо.       Каин начал выводить руны, аккуратно и бесшумно приблизившись к гигантскому саркофагу. Ему начало казаться, что он видит где-то сбоку край белого платья свободного покроя. Она не любила эти платья, ей больше нравились свои походные костюмы с брюками и латами на них. Каин упорно не отвлекался. Он игнорировал мелькающий силуэт, едва задеваемый боковым зрением, хотя каждое такое мгновение заставляло его пережить сладкое мучение, побуждало его немедленно поднять голову и взглянуть, наконец, ей в лицо, окончательно вспомнив его.       – Ты вернулся ко мне, мой принц?       Сердце Каина охватила глубокая тоска, он замер на секунду, и это едва не стоило ему жизни, магия чуть не вырвалась из-под контроля, руна могла взорваться раньше времени. Он вовремя продолжил рисунок. На лбу его выступили капли пота.       Он стал медленно отступать по лестнице назад, но оказался слишком дезориентирован, он не заметил, как нога его скользнула вниз – лестница была без перил. Каин упал, несильно повредив колено. Он услышал металлический скрежет, успел вжаться в стену – руны взорвались белым светом и огнем, на мгновение всё помещение словно окатило приятной легкой свежестью. Нежить закричала, это был жуткий громкий захлебывающийся скрежет из окаменевших голосовых связок.       Нужно было действовать быстро, а Каин оказался от твари слишком далеко. Он выхватил нагинату и взлетел по лестнице вверх. Перед носом его молниеносно сверкнуло лезвие отличной нордской секиры, но Каин ушел назад, спустившись на ступеньку.       Это было уже сотни раз. В драке с врагом Каин мгновенно ощутил себя в родной стихии. Пользуясь тем, что горящая священным огнем нежить дезориентирована, он сделал секущее движение нагинатой, но драугр парировал этот удар в последний момент, отвратительно заскрипела, открывая рот, из которого вырывалось белое пламя.       Каин отметил, что это была воительница. В бою он замечал каждую деталь происходящего, но в этот раз с ним сыграло эту злую шутку. Он увидел уникальный узор на лезвии секиры и застыл на месте. Он уже видел этот узор. Всего на мгновение ему показалось, что он снаружи, верхом на коне. И на него несется норд. Своим топором он владеет так легко, будто это перо. Перед тем, как убить его, Каин замечает на топоре богатый серебристый узор…       – Каинар, берегись!       Он вздрогнул, успел в последнее мгновение уйти от удара секиры, которая должна была надвое рассечь его голову, но удар сильно задел плечо. Боли в первые мгновения, конечно, не было. Каин резко сделал выпад вперед, его нагината двигалась быстрее секиры, он вонзил лезвие в горло твари и дернул в сторону, рассекая его так, что голова нежити сильно накренилась на плечо. Каин добил ее, окончательно снеся голову, и увидел, как на каменные ступени капает его кровь.       Он действовал по давно отработанному алгоритму. Быстро выпил обезболивающее, потому что боль вот-вот должна была начаться, и он не смог бы двигать рукой. Потом сел на ступени, стянул со спины рюкзак и начал снимать поврежденные латы. Он обнажил себе плечо. Выглядела рана очень плохо. Топор сделал вертикальный глубокий разрез над подмышкой, повредил кость. Еще немного, и Каин остался бы без руки.       Кровь выталкивалась слишком сильно и быстро, времени почти не было. Пришлось использовать магию восстановления. Каин плохо владел ею и знал, что потом будет плохо, но, во всяком случае, выживет. Он замедлил кровотечение и заставил ткани начать сходиться. Он застонал от дикой боли в руке, выругался с таким большим количеством бранных слов, какие вообще на ум пришли. Почему-то это всегда немного помогало.       Торопливо вытащил из рюкзака швейный полевой набор. Действовать одной рукой неудобно, еще и дрожит, но выбора особенно не было.       – Ты так изменился, Каинар, – прошелестел над ухом печальный голос.       – Прошли сотни лет, возраст дает о себе знать, – он улыбнулся сам над собой, понимая, что пытается шутить с собственной галлюцинацией.       – И почему ты так странно произносишь моё имя? – он говорил еще и для того, чтобы не терять концентрацию, не впасть в шоковое состояние. Рука начинала слишком сильно дрожать.       Галлюцинация ничего ему не ответила.       – И какой я еще, к даэдра, принц… – добавил он сумрачно, сцепил челюсти и продолжил делать стежки один за другим. Ему начинало казаться, что он пришивает руку к телу обратно, настолько жутко смотрелась рана. Он напомнил себе, что это не так страшно. Однажды зачарованный рог минотавра задел ему печень. Бой он тогда всё-таки выиграл, потому что в этот же момент вонзил ему под череп кинжал, но это едва не стоило ему жизни. Толпа буквально с ума сходила, когда он начал терять сознание, заливая песок арены кровью. Вот тогда и правда ему казалось, что это конец. А сейчас – ерунда, он выкарабкается, просто нужно не терять сознание.       – Линлиит, – тихо вымолвил он, – не молчи.       Он услышал мягкое, тихое пение, но не смог разобрать слов. Песня сводила его с ума тоской, которую вызывала.       – Послушай, ты убить меня собираешься? – спросил он. Он спросил спокойно, не сердито, просто желая уточнить факт. И еще один факт заключался в том, что если бы ей вздумалось его убить, он бы ей позволил. Он бы позволил ей делать всё, что ей захочется. Потому что он верил в неё, как верят в справедливость решений бога. Линлиит была монолитом своих принципов и чести. Если она казнила, то делала это по справедливости. Если она щадила врага, то по зову совести. И если бы она сказала ему, что он должен умереть, Каин бы только спросил, как именно.       – Я обязательно дождусь тебя, Каинар, – пообещал уверенно ее голос, и от этого у эльфа заболел центр грудной клетки. Он зажмурился, запрокинул голову к потолку, тело его прошибла ледяная дрожь. Он уже слышал эту фразу.       На мгновения он увидел огромное окно в белой мраморной стене помещения, гибкий силуэт в красном платье, закрытом до горла – знак траура. На мгновение увидел белые локоны, почувствовал прикосновение ее рук. Услышал уверенное и твердое, как сам закон:       – Я обязательно дождусь тебя, Каинар. Просто вернись ко мне.       Когда она давала обещание, когда она клялась, давала слово, то никогда не нарушала его. Ни единого раза в своей жизни. Потому что она – есть порядок. И что будет, если порядок нарушит сам себя?       Ослепительная боль пронзила его тоской и таким неизбывным черным отчаянием, что он выронил иглу из ладони, откинувшись на ступени. Очень вовремя он вспомнил спасительное заклинание иллюзии. Заклинание равновесия разума, которому в обязательном порядке его обучил Онмунд.       Каин вспомнил, как норд, вздохнув, склонился, стоя рядом с ним, над учебником:       – Смотри, это же так просто, у тебя почти получилось. Повторяй за мной и следи за произношением…       Каин повторял слово за словом, пока пелена в разуме не рассеялась. Он потерял слишком много крови, но дошить рану всё-таки смог.       Основной труд был позади, но он не знал, сколько еще ему идти до своей цели.       К его счастью зал легенд оказался прямо в конце следующего коридора. Каин читал про него, но никогда раньше не видел. В зале легенд строго никогда и никого не хоронили. Это было священное место. Стены тут исписаны и изрисованы, как страницы книг. Правда, обычно зал легенд стоит прямо перед драконьей дверью. Это дверь, сделанная жрецами по уникальным технологиям. Открыть их можно лишь специальными ключами, каждый из которых магически и физически связан с дверью. Вместо нее была простая решетка и механический замок, который было не слишком сложно взломать. Раньше тут стояли магические руны, но магии свойственно истончаться со временем, так что от них остался лишь слабый след.       Сильно бледный и уставший Каин пытался разобрать надписи на стенах, когда его догнал Толфдир. Точнее, не совсем догнал. Старик неспешно шел по гробнице, внимательно осматриваясь, и за ним в воздухе плыл его блокнот, по которому неустанно что-то писало зачарованное перо.       – Тебя ранили? – удивленно спросил Толфдир. – Как же так вышло?       Казалось, он и впрямь не представлял, что это возможно.       – Отвлекся, – мрачно ответил Каин.       – Ну-ка подойди ко мне.       Толфдир открыл свое зачарованное хранилище, которое было не в виде сундука, как у всех, а в виде дверей красивого деревянного шкафа.       – Боюсь, силы тебе пригодятся. И на сей раз я попрошу тебя держаться от меня и от неприятностей подальше в бою, хорошо?       – Хорошо, – ответил Каин.       Он взял из рук старика свиток.       – Что это?       – О, несравненная леди Колетта снабдила учителей на раскопках свитками исцеления девяти божеств, – сказал Толфдир. – У меня всего два и, надеюсь, второй использовать не придется. Разорви его прямо сейчас. Должен предупредить, что потом…       – Минимум сутки валяться с ощущением, что я вот-вот умру, – мрачно сказал Каин.       – Организм не способен без вреда для себя так мощно задействовать свои резервы, которые активирует в нём магия. Ничего не поделаешь. Но тебе станет лучше.       Каину очень не хотелось этого делать.       – А почему вы считаете, что нам придется драться?       – Увы, я в этом уверен, – сказал Толфдир. – Мы уже очень близко. Разве ты не чувствуешь? Он не звал тебя?       – Кто?       – Голос самого Магнуса, – задумчиво ответил учитель.       Каин посмотрел на свой свиток и разорвал его. Высвобожденная из пергамента магия заклинания рассеялась золотистыми искрами, осела на кожу, и Каин ощутил, что прекрасно себя чувствует, выспался и, вообще, заново родился. С одной стороны, это хорошо. С другой, магия и впрямь сейчас заставила организм мобилизовать все силы для полного восстановления, и организм за это отомстит, когда действие магии выветрится. Ему станет настолько же плохо, насколько сейчас хорошо.       Толфдир, пока Каин приходил в себя, изучал рисунки на стенах. Каину было, что у него спросить, но старик был слишком занят, и лучше его было не отвлекать. Он прислонился к стене и только тогда почувствовал это. Стоило ему прислониться спиной к каменной стене, по позвоночнику его прошлась гудящая дрожь. Он вздрогнул. Как он раньше не замечал?       – Мастер… – напряженно вымолвил Каин, побледнев, – почему стены вибрируют?       – Ты почувствовал, наконец. Даже странно, что раньше не ощутил, – почему-то голос Толфдира был несколько печальным. – Это и есть сердце Саартала. То, за что воевали люди и эльфы.       Каин впервые чувствовал такой сверхъестественный страх. Ему захотелось броситься отсюда прочь, но он заставил себя стоять на месте. Перчатки на нём были с открытыми подушечками пальцев для ворожбы и чтения рун. Он прикоснулся к стене осторожно пальцами и ощутил мерный величественный гул, который имел медленный, тяжелый ритм, словно вращался гигантский мощный цилиндр. И оно было живым. Живым, как бьющееся большое сердце спящего существа. Точнее, оно уже просыпалось, и Каин ощущал на себе его сонное рассеянное внимание. Под давлением этого внимания он почувствовал себя незначительным, ничтожным.       Он заставил себя мысленно прочесть заклинание равновесия разума, зажмурился, сделал от стены шаг назад.       Чтобы там ни было в глубине, Каин не мог себе представить ни одно живое существо, которое было бы хотя бы в теории справиться с ним или хотя бы понять уровень могущества этого нечто.       – Тут закончили, – сказал Толфдир, открывая решетку. – Помни, Каин, держи дистанцию от меня и от врага.       – Мастер, с тем, что там находится, мы не справимся.       – Не придется. Если бы оно было настроено агрессивно, мы были бы мертвы. И все вокруг были бы мертвы, – совершенно невозмутимо ответил Толфдир, но Каин видел, что старый учитель сильно взволнован, просто старается этого не показывать.       Через два широких проема впереди обозначилась большая двустворчатая дверь. Толфдир вошел первым, и на мгновение Каина ослепило ярко-голубым сиянием.       В большом прямоугольном помещении, ярко освещенном, стоял плотный магический фон совершенно неизвестного эльфу происхождения. В центре над рунической каменной платформой парил гигантский шар. Каин ожидал увидеть что угодно, но только не это. Голубая сфера гудела и вращалась вокруг своей оси. На ее дымчатой невообразимой сияющей поверхности танцевали диковинные символы. Сфера была живой. Она ощущалась, как большое, нейтральное существо, находящееся в дреме. Ощущалась ее странная и непостижимая воля, которая была будто бы чем-то скована. Или кем-то.       – Освободи меня, Каинар…       По рукам эльфа побежали мурашки. Теперь он понимал, что сфера звала его голосом Линлиит. И не просто звала. В этой самой сфере будто бы была и она, и сам Каин, и Толфдир, и Саартал и вообще всё в Нирне. У Каина возникло чувство, что сфера знает его, читает его мысли ясно и просто.       – Освободи меня, и я смогу тебя обнять…       – Откуда ты знаешь меня? – прошептал Каин.       – Соберись, – приказал ему учитель, – не позволяй ей на себя влиять. Но и не нападай, в этом нет никакого смысла. Печать в любом случае сломать придется.       – Печать? – Каин моргнул, сбрасывая с себя наваждение.       – Да. И, похоже, я нашел ее.       Каин проследил за его взглядом. Действительно, прямо перед сферой находился трон. Но не такой, какой обычно ставят в гробницах военачальников континента Атмора. Этот трон был сделан из железа и уже заржавел, он не был украшен. На драугре были странные темные доспехи. Настоящий эбонит, но зачарованный каким-то проклятием.       Драугр стал медленно подниматься с места.       Толфдир резко протянул к нему руки, и с ладоней его запросто сорвались голубоватые грозовые молнии. По идее, от драугра должен был только пепел остаться.       – Так и думал. Заклинания не действуют. Каин, отвлеки его.       И учитель быстро подошел прямо к сфере.       Каин не думал в таких ситуациях, как и было сказано, он реагировал.       – Дымок, – позвал он.       Снежная дева возникла прямо перед драугром и, танцуя, закружилась вокруг него, формируя растущие ледяные глыбы прямо из пола. Каин оставил деву сражаться с ним, а сам, выдерживая расстояние с учителем, начал формировать вокруг них щит. Совершенно бессмысленно было сражаться с драугром, на которого не действует заклинания высоковольтных грозовых молний.       – Мастер, что вы делаете сейчас? – с тревогой спросил Каин, заметив, что Толфдир плетет какие-то замысловатые чары, голубоватые нити которых тянутся к сфере.       – Мы разговариваем, мальчик, не мешай нам…       Каин решил молчать. Это был захватывающий диалог между волшебником и этой сферой. Он телом чувствовал, что она слышит Толфдира, отвечает ему.       Драугр, разобравшись с матерью-дымком, теперь направился к Каину. Двигался он совсем не так, как другая нежить – куда более проворно и ловко. Лезвие нагинаты никак ему не вредило, Каин будто пронзал лезвием воздух. А вот топор нежити едва не отсек ему кисть руки. Каину пришлось вспомнить свои старые занятия в казармах, когда их бросали безоружных против воинов с оружием и всё, что от них требовалось – уворачиваться. Этим и занимался Каин. Дикая пляска с топором длилась, кажется, вечность. Кем бы ни был при жизни этот драугр, он прекрасно им владел. Но и Каин всю свою жизнь учился выживать в таких плясках. Проблема была в том, что драугр был готов так драться хоть всю вечность, а Каин мог устать.       – Атакуй его, – внезапно услышал он голос Толфдира.       Эльф выхватил из-за спины нагинату, парировал удар топором, оттолкнул от себя нежить, которая вдруг стала слабой и не такой ловкой, а затем пронзил насквозь ему грудную клетку. вытащив лезвие, он отрубил ему голову, и она с тихим звяканьем в темном шлеме покатилась прочь. Каин почувствовал крик страшной боли и одновременно облегчения. Это из проклятия вырвалась давным давно плененная тут душа. Он устало оперся на свою нагинату и посмотрел на Толфдира. С ладоней мастера неторопливо капала кровь.       – Всё хорошо, ерунда, – побледневший учитель посмотрел на свои руки, – цена за то, что я торопился, этого следовало ожидать.       Каин слышал о том, что некоторые особенно сильные заклятия в буквальном смысле выжимают из мага все соки.       – Вы поняли, что это за штука? – спросил эльф.       Толфдир покачал головой и улыбнулся:       – Нет. И это самое потрясающее. Она прекрасна, не так ли?       Каину так совсем не казалось. Он взглянул на сферу и услышал:       – Спасибо…       – Прекрати говорить со мной ее голосом, – мрачно прошептал Каин.       – Так ты тоже ее слышишь, – печально произнес Толфдир. – Она говорит с тобой голосом единственного человека, ослушаться которого ты никак не можешь. И это может быть даже твой собственный голос. Может быть голос умершей матери. Чей угодно.       Каин почувствовал себя опустошенным и обманутым. Не было в этой гробнице души Линлиит. Она не говорила с ним, не напевала нежно ему на ухо и не касалась его рук, не бередила его душу такими знакомыми и родными словами. Потому что она очень давно мертва, и никогда ее не вернуть.       – Мой принц, ты так и не вернулся домой…       Каин покачнулся, чувствуя, что от боли в груди теряет опору. Он успел оглянуться.       Перед самым троном поверженного драугра он увидел каменную стелу, которую совершенно игнорировал в бою. На этой стеле находилась металлическая скрижаль. Каин остановил на ней слепой взгляд…       Сфера бешено вращалась. Слишком быстро.       Линлиит быстро ворвалась в помещение черным вихрем, с плеч ее развевался недлинный меховой плащ.       – Пытались контролировать с помощью вот этого мертвого воина, – услышал Каин голос. Он принадлежал одному из солдат, который вошел сюда первым. Остальные, вытянувшись в две шеренги стояли у стен. Это рыцари солнца, люди Каина. Он мельком посмотрел на них и сосредоточил взгляд на парящей сфере. Всё ровно так, как описывали разведчики. Сила слишком велика, контролировать ее невозможно физически.       – Придется запечатать целиком, – произнесла Линлиит. – Я нанесу печать, но мне нужен будет второй человек. Каинар, – королева повернулась к Каину и протянула ему свою ладонь: – Держи меня за руку. Никто и никогда не должен найти это место. Файм затопит его в огне, мы сбросим сверху камни. Саартал подлежит вечному забвению. Эта сила никогда и никому не может принадлежать. Уж тем более она не будет никогда принадлежать Исграмору и его варварам.       До того, как он коснулся ее ладони вспышка боли озарила его сознание с такой силой, что в глазах его взорвались ослепительные звезды. А потом он понял, что это не звезды. Это искрящиеся на солнце снежинки, падающие с неба. И больно ему, потому что меч пронзил ему грудь и вышел через спину.       А потом Каин умер.       – Снежный Принц!       – Снежного Принца убили!              – Наконец-то. Я уже начал думать, что ты и впрямь умер.       Каин с усилием сфокусировал взгляд на старом учителе. Сфера продолжала спокойно парить над полом. В груди разливалась пульсирующая боль, Каин зажмурился.       – Как ты сейчас?       – Как будто на меня мамонт наступил, – хрипло ответил эльф.       – Это, конечно, хорошо, что вы знаете древнеэльфийский, молодой человек, но попрошу вас изъясняться на более современном наречии.       – Да, простите.       Каин приподнялся на локтях. Боль в груди отступала. Он прикрыл лоб ладонью. В голове было совершенно пусто. В ушах его всё еще звенели крики, которые он слышал перед смертью.       У меня воспоминания Снежного Принца.       Эта мысль ничего в нём не вызвала, ни малейшей мысли или эмоции, он был слишком шокирован, чтобы реагировать.       Для чего они мне?       Почему они у меня есть?       Я же не могу в самом деле им являться, это абсурд.       – К сожалению, позволить тебе отдыхать я не могу, – серьезно заметил Толфдир. – Если ты в порядке, я должен дать тебе поручение. Мне крайне интересно, что с тобой только что было, но сейчас есть нечто намного более серьезное. Ты слушаешь меня?       – Да, – твердо ответил Каин.       – Тебе придется быстро выбраться отсюда и добраться в одиночку до коллегии. Архимагу и только ему ты должен передать мои записи, которые я тебе дам, и всё рассказать ему. Никому больше. Это важно. И сделать это придется срочно.       – Ясно, – сказал он, а потом поднялся.       Он бросил взгляд на сферу. Он ненавидел ее. Ненавидел ее жгучей, черной ненавистью.       Мы заплатили страшную цену за то, чтобы это было запечатано. И всё зря? Всё для того, чтобы время совершило свой чудовищный оборот, и я снова стоял тут без неё, ощущая исходящую от сферы опасность. Всё для того, чтобы эта сфера опять проснулась.       Только на этот раз… на этот раз всё и правда закончится.