***
Каин медленно поднялся в холл. Пустой, конечно, среди ночи. Почти. У двери в его комнату на скамейке сидел Онмунд. Он успел снять магическую закрытую мантию, оставшись в простой хлопчатой рубашке и штанах. Судя по всему, пытался готовиться ко сну. – Поговорим? – без всякой интонации чуть хрипло спросил Каин. – Заходи, у меня есть мёд. Онмунд посмотрел на него с легкой тревогой. Эльф выглядел еще бледнее обычного, на левом плече не было лат и оно наспех перебинтовано. Да и вообще он казался каким-то очень потерянным и уставшим. Что бы ни произошло на раскопках, ему пришлось очень непросто. Норд вошел в комнатку эльфа и слегка поднял брови. Обстановка тут была необычной. Кровать заправлена почти по-армейски, а вот на алхимическом столике беспорядок. Под рабочим столом валяются какие-то подозрительные пузырьки. Тут терпко пахло табаком, кофе и цветами паслена. Вместо того, чтобы класть одежду в шкаф, эльф пошвырял ее поверх дорожного сундука. – Не против меда Хонинга? – уточнил Каин. – Будет отлично, – сдержанно ответил Онмунд. Эльф скинул обувь, забрался на кровать и потянулся к высоко расположенному окошку. Он открыл его и сунул руку куда-то вниз. Оказалось, мед он хранил на улице, спрятав на широком подоконнике, что находился высоко над землей. Онмунд улыбнулся, потому что эту студенческую привычку он хорошо помнил. И помнил, сколько раз его ловили, пока он не выучился специальному безопасному заклинанию, который способен охлаждать немного температуру предметов. Онмунд взял глиняную бутылочку из рук Каина. Он, подумав, сел на стул у стола, а Каин стал переодеваться. Норд хотел отвернуться, но не знал, как это тактично сделать. Эльф чуть нахмурился: – Что-то не так? – Нет, всё нормально, – Онмунд решил смотреть строго вниз. Он был невероятно талантливым магом, прекрасным воином, имел множество полезных навыков, разбирался в людях, обладая привлекательным внешним видом, Онмунд при этом был страшно стеснительным, не смотря на то, что ему было двадцать два. Это касалось людей обоих полов, хотя девушек, конечно, смущался сильнее. Он не любил в себе это и тщательно от всех скрывал. Только близкие ему люди были в курсе, что заставить его покраснеть элементарно просто. Он умел, впрочем, держать себя в руках. Спокойно сидел, лишь скулы слегка покраснели, он старался смотреть в сторону, а потом осторожно позволил себе посмотреть на Каина. Смущение выветрилось моментально, когда он увидел шрамы. Тело Каина было практически лишено волос, вероятно, из-за особенностей генетики, поэтому оно казалось высеченным из белого камня. И оно могло бы показаться почти совершенным, если бы только не эти шрамы, покрывающие его тело пятнами, росчерками, хлесткими мазками. Посмотрев на них, Онмунд опытным глазом определил, что большинство из них получены не на поле боя, и по спине его пошли мурашки, поднимаясь к голове. Он уже видел такие на телах запытанных насмерть пленников и некоторых рабов. Очевидно, история Каина не оканчивалась ареной. Особенно жуткий шрам, поразивший Онмунда – в центре грудной клетки. Рваная узкая клякса в центре солнечного сплетения. И, что самое ужасное – примерно похожая на спине. Словно Каина когда-то пронзили насквозь тяжелым широким мечом. Вот только это было невозможно. После такой раны не выживет ни один человек. Онмунд нахмурился: – Откуда это? – спросил он, глядя ему на грудь. – Родимое пятно такое. Всегда у меня было. Онмунд недоуменно присмотрелся к нему и покачал головой: – Подожди, это не родимое пятно. Постой. Он, словно забыв про всё, встал с места и сделал к Каину шаг. Он с интересом внимательно и сосредоточенно смотрел на шрам. Склонив голову в полном недоумении, он попытался прикоснуться к нему, но Каин схватил его запястье и больно сжал: – Что ты делаешь? – спокойно спросил он. – Мне показалось, от нее исходит слабый магический фон, – убежденно произнес Онмунд. – Но я почти ничего не понял. Каин отвел в сторону его руку, а потом сказал: – Всё равно не поймешь, что это. – Ты сказал, это у тебя с тех пор, как ты помнишь себя? Кто-то мог проклясть тебя, например? Он осекся, понимая, что ответ всё равно не получит. Каин прикоснулся к своему шраму: – Никто меня не проклинал. Но это пятно изучено всеми способами, и не понятно, что это и зачем. Оно мне никогда не мешало, так что я пока просто не обращаю внимания, у меня есть вещи поважнее. В голову Онмунда пришла странная, дикая догадка. Она была слишком смелой и безумной, чтобы высказать ее. “Снежного Принца пронзили мечом, – подумал он. – Меч вошел ему в центр груди и вышел со спины, так написано в исторических источниках. Примерно так же выглядел бы его шрам, если бы Принц всё-таки как-то… Нет, боги, это безумие. С другой стороны, как же история Нереварина? Он был благословенной Азурой реинкарнацией святого Неревара – великого данмерского вождя. Почему такая история не может повториться?” Но догадка эта, хотя и показалась ему поэтичной, красивой, всё же никак не подкреплялась здравым смыслом и реальностью, так что Онмунд перестал думать о ней. К тому же ни на какого Снежного Принца Каин не тянул. Это был безусловно очень красивый эльф, но всё-таки больше напоминающий разбойника, наёмника средней руки или проходимца, которого безопаснее обойти стороной. Да и повадки у него специфические. – Ты же пришел попросить меня о том, чтобы помогать мне изучать найденный артефакт, верно? – спросил Каин, не глядя на него. Онмунд опустил взгляд, в очередной раз поражаясь его умению внезапно говорить тебе в лоб неудобную правду. – Хорошо, – ответил Каин сам себе, не дожидаясь реакции норда. – Будем работать вместе. Он чуть нахмурился, не совсем понимая его. – Ты сказал мне держаться от тебя подальше. – Да, и теперь ты сидишь у меня в спальне, пьешь мед и пытаешься меня потрогать там, где нельзя. Давай так. Делай, что хочешь, но ты не будешь пытаться ударить меня в спину. Во-первых, у тебя не получится. Во-вторых, я тебя убью. Онмунд сделал глоток меда, подумав, что долго будет привыкать к специфическому чувству юмора эльфа, и посмотрел на Каина: – Мне надоело тебе объяснять, что я тебя не боюсь. Попробуй использовать что-то, кроме угроз. – Что-то типа объяснений и уговоров по-человечески? Мне лень. К тому же, я не угрожаю, а объясняю условия нашего сотрудничества. – Позволь мне снова восхититься твоим самомнением, из-за которого мне регулярно хочется съездить тебе по морде. – Позволяю. Но найди другой способ, в рукопашке я запросто тебя сделаю. “Может, и найду. Я умею искать такие вещи в человеке”. Онмунд сделал над собой некоторое усилие, чтобы не швырнуть в него бутылку мёда. – Почему ты соглашаешься? – Ты лучше меня подкован в истории и нужных мне областях магии, – Твои уроки магии иллюзии спасли мне сегодня жизнь и рассудок. А еще тебя проще изучать, если ты близко. – Давай кое о чём договоримся, Каин, – вздохнул Онмунд, подбирая слова. – И это важно. Я даю тебе своё слово, что не стану совать свой нос не в свое дело. Не буду следить за тобой. А ты ответь мне взаимностью. Каин смерил его изучающим взглядом. – Справедливо. Онмунд протянул ему руку, и эльф крепко пожал ее. Норд почувствовал, что с его плеч словно упал булыжник. Кое что они друг о друге успели понять – они не способны предать того, кто им искренне нравится. А они нравились друг другу, и это было уже совершенно очевидно обоим. Следовательно, вот этого рукопожатия для первоначального доверия вполне достаточно. Каин встал с кровати и вытащил из своего походного рюкзака записи. Он протянул их Онмунду: – Это я записал свои выводы и выводы мастера Толфдира касаемо находки. Утром должен показать это архимагу. Онмунд начал пролистывать их. – Это огромная сфера, парящая на какой-то зачарованной установке над землей. Она вращается несильно, – пояснял Каин. – Излучает чистую магию. Покрыта символами, но мне они не знакомы. Их даже Толфдир никогда не встречал. А еще эта штука разумна, – мрачно подытожил он. – У нее чудовищный какой-то разум. Даже когда я уже выбрался из руин, мне казалось… она смотрит на меня. И она очень голодная. Онмунд слушал его и читал записи: – Я пока даже близко не представляю, что это может быть. Постой, а тут расшифровка с древненордского? – Да, это записи со стен в зале легенд. – Зала легенд, это точно? Очень странно, – вымолвил Онмунд. – Норды всегда в этом зале коротко что-то писали об усопшем в гробнице – плохое или хорошее. Изображали церемонию погребения и проводы в Совнгард. Но тут нет имени усопшего. И он даже не центральная фигура… “Глубоко под землей Змей спрятал солнце. Волею богов Солнце было найдено и воссияло”. Далее идут перечисления жрецов – жрецы Ястреба-Кин, Дракона, Кита и Совы-Сна. И очень странная фраза: “Да, послужит душа его сном Солнцу. Питает его вовек. Такова участь предателя, покоя не ведающего”. Они ненавидели того, кого заключили вместе с этим “Солнцем”. Или глазом. Трактовка этого слова сложна, норды так называли и солнце, как звезду и как глаз бога в небе. Но они не написали даже имя этого человека, а это не типично. Кем бы ни был человек, они пишут его титул или имя, хоть что-то о нём. – Там дальше есть имя. На печати. Там их две. – Да, вижу. Постой, я знаю это имя, – сказал Онмунд. – Но это старая нордская сказка. Про архимага и трех его сыновей. Сказка назидательна тем, как опасна слепая жажда могущества. А это… – Онмунд нахмурился, – но я с трудом могу это прочесть. Это, что, фалмерский? – “Сия печать да будет здесь, – заговорил тихо Каин на языке снежных эльфов. – И не отворит свои врата навеки проклятый Саартал. Души павших – могила для Ока. Тела людей накроют веко его, камни и земля накроют его, время на века укроет забвением силу его. Ибо ни мер, ни человек, ни бог не может смотреть в него и не ослепнуть. Так писано мной – Линлиит рожденной от рода Белого Пламени, скреплено кровью моей и волей”. Онмунд смотрел на него во все глаза: – Идеальное произношение, – тихо сказал он. – Но я, признаться, почти ничего не понял. Каин перевел ему, и Онмунд встал со стула, а потом как-то возбужденно прошелся по комнате: – Ты понимаешь, что это значит? Там были снежные эльфы, они замуровали Саартал, чтобы не дать никогда тому, что там находится, покинуть усыпальницу. И это имя в конце… Это кто-то высокопоставленный – совершенно точно! – Это королева, – как-то безжизненно ответил Каин, набивая свою небольшую трубку табаком. Он подумал меланхолично, что табак заканчивается, и пора наведаться в Вайтран, где продают тот, что ему нужен. – Линлиит от рода Белого Пламени, названная в народе Белым Драконом за свое доброе и одновременно сильное сердце и умение справедливо править. Онмунд посмотрел на него внимательно. Пальцы Каина чуть дрожали, когда он закурил и посмотрел в окно. Норд не решался спрашивать, хотя ему страстно этого хотелось. Он пристально смотрел на эльфа и молчал. Порой мне кажется, я помню каждую деталь ее облика. Но когда приближаюсь к нему, он расплывается и растворяется. Порой мне кажется, я вот-вот смогу увидеть ее, но потом я просыпаюсь и напоминаю себе, что та, кому принадлежит моё сердце, давным-давно мертва. Любить мертвую королеву снежных эльфов… Знал бы ты, Онмунд, как глубоко я безумен. – Спасибо, что не спрашиваешь. Я всё равно не расскажу, – произнес Каин. – Я не уверен в той информации, что у меня есть, и у меня нет доказательств. Может, позже. Каин, конечно, не мог знать, чьи именно внимательные глаза следили за ним с тех самых пор, как он пересек границу с территорией коллегии. Анкано стоял перед окном арканеума и смотрел во двор. Потом легкой черной тенью стремительно спустился с башни Стихий по ступеням. Он вежливо поздоровался с несколькими учителями в коридоре, а потом направился к башне Учеников. В этом не было ничего удивительного – там располагались и его собственные гостевые покои. Он успел увидеть, как Каин исчезает за порогом своей комнаты вместе с одним из студентов. Кстати, странный малый. Анкано даже подумывал его проверить, но, если верить наблюдениям Фаральды, это был просто талантливый маг, хотя и физически слабо развитый, неуклюжий. Родители фермеры, про них уже немного узнал агент Эстормо. Классическая для норда ситуация – ортодоксальные родители не пускали сына в коллегию, и тот сбежал. У Анкано не было ни времени ни энтузиазма заниматься мальчиком. А вот этот эльф интересовал его более, чем. Новенький был невероятно талантлив и в области магии и в области боевых искусств, у него определенно есть опыт, как у ассасина. Но Анкано уже убедился в том, что Каина он не интересует. Значит, он здесь по другой причине. И вот теперь по безумному стечению обстоятельств… он находит то, ради чего здесь всё затевалось. Именно Каин сделал эту находку под чутким руководством наивного и управляемого Толфдира. Анкано невесомо коснулся пальцами ладонью двери в комнату Каина, как бы вскользь, а потом направился к себе. Он на ходу надел перчатку, чтобы сохранить магический след. В своей комнате он перчатку снял и подошел к светильнику. Закрыл глаза. “Да, он контактировал с артефактом. Даже через этот слабый отклик я чувствую влияние великого Ока”. Он улыбнулся, а потом стряхнул с ладони магический след и подержал руку над огнем в небольшом камине в стене. Он помнил слова своего Куратора, который сказал ему: “Очень скоро мы станем свободны. Мы все, Анкано. И ты – будешь моим оружием”. Теперь Анкано понимал, сколько истины в этих словах, и почему куратор выбрал именно его для поездки в Винтерхолд. Потому что только он по-настоящему понимал важность Доктрины. А Доктрина гласит, что в результате предательства богов Нирн стал изуродован Смертью. Смерть проникла в души, и они пали на землю в смертных слабых оболочках, где стали влачить жалкое существование, попутно время от времени пытаясь уничтожить мир. Доктрина гласит, что чтобы вернуть Нирн в состояние гармонии и освободить души от смерти, нужно то, что и отыскал под землей этот снежный эльф. Ведь для того там и спрятан ключ бога. Для того, чтобы кто-то нашел его однажды, использовал, открыл им клетку. Онмунд нахмурился, приложил палец к губам, и Каин замолчал. Глаза норда сделались холодными, серьезными. Он подкрался к двери и медленно приоткрыл ее, но никого не увидел. Он повернулся к Каину и сказал: – Я еще изучу твои записи перед сном. Но от эльфа не укрылась эта странная настороженность норда. Он спросил: – Нам что-то угрожает? – Нет. По крайней мере, не сейчас, – и Онмунд опустил взгляд. Каин не стал спрашивать. Они ведь дали друг другу обещание.***
Он проснулся по всем законам магии с чувством, что его неделю держали в темном подвале без еды и воды, попутно выматывая депривацией сна. Организм, исчерпав естественные силы на восстановление, которое задействовала магия, теперь экстренно требовал отдыха. Хотя плечо зажило, неровно наложенный шов ныл, как будто внутри пульсировала опухоль. Иллюзорное чувство, просто нервные окончания сходят с ума и запоздало передают сигналы в мозг. Всё произошедшее казалось ему диким сном. Всю ночь ему виделись в дрёмах путаные лабиринты, снилось, как заканчивается воздух, а в легкие проникает застоявшийся горький яд. Ему снилось гудение вращающейся вокруг своей оси сферы и ее нацеленное на него хищное внимание, словно она рассуждает, съесть его или нет. Очень хотелось вымыться, наконец, попить холодной воды и хоть как-то позавтракать. Каин кое-как поднялся с кровати, на которую упал прямо в одежде, а потом набросил на плечи мантию и вышел из комнаты, чтобы добраться до купальни. Вид у него, конечно, был, мягко говоря, неприбранный. Густые белые волосы растрепаны и не собраны, падают ему на грудь и спину, руки и шея частично в пыли и саже, одежда на плече порвана и окровавлена, под глазами пролегли черные синяки, а сам бледный, как снег. Ему и в голову не пришло, например, позвать дежурного, чтобы он добрался до Колетты, которая могла бы устроить его в целительское крыло. Примерно в таком виде его увидел Онмунд, который торопился с каджитом на занятия. Он всё равно собирался проверить, почему эльф не поднялся к завтраку. Увидев его, он кивнул Дж`зарго: – Как смотришь на то, чтобы прогулять первую лекцию? Тот критически посмотрел на Каина и сказал: – Фаральда нас убьёт. А потом направился в сторону эльфа. – Ты слева, я справа, – сказал норд, а потом подхватил руку Каина и перебросил его себе за плечо, поддерживая его. Эльф попробовал вырваться, но получил от каджита ощутимый тычок под ребра. Вот, спрашивается, какое им до меня дело? Я же не умираю. А, впрочем, даже если бы и умирал… Я редко встречаю этот тип людей. Которым не всё равно. Как правило, мимо страждущих принято проходить без внимания по ряду вполне объективных причин. Но есть люди, которые не проходят, не боятся вмешаться в чужую судьбу со своей помощью в уверенности, что она необходима. Наверное, со стороны я выгляжу довольно жалко, раз они ко мне прицепились. – Отвалите, – прошептал Каин, – и дайте мне добраться до купальни. Ай! – и выматерился, потому что получил от Дж`зарго еще один тычок. Он мрачно посмотрел на каджита, но тот был невозмутим. – На тебе использовали экспертную магию школы восстановления? Почему ты не сказал? – спросил Онмунд, но тут же понял, что знает ответ на вопрос. – А с какой мне стати тебе говорить? Ты мне жена, что ли? Не смертельно. Просто пару часов поваляюсь, и всё. Дж`зарго немедленно представил Онмунда в свадебном платье и ехидно хихикнул, решив вслух ничего не говорить. – Тебе придется привыкнуть к тому, что мы с тобой сотрудничаем, – упрямо нажимал норд. – И это значит, что такими вещами лучше делиться. – Не обойдется тут дело парой часов, – заметил Дж`зарго. – У него критическое истощение. Но я знаю, что делать. Его же на ноги быстро надо поставить, верно? – Ты чего задумал? – насторожился Онмунд. Эй, я вообще-то здесь. – Есть у меня пара микстур, – задумчиво сказал каджит. – Буквально воскрешают из мертвых. Но есть нюанс… – Ты собираешься поить его какой-то своей эльсвейрской гадостью? Серьёзно, хватит говорить обо мне в третьем лице. – А что ты предлагаешь? В другом случае он проваляется до завтрашнего утра. – Ладно, а что именно за зелья? – спросил Онмунд с сомнением. Это вот так вот тут принято друзей заводить? Когда тебя переломанного без твоего дозволения куда-то тащат и попутно думают, как тебя вытащить, не сильно обращая внимания на твои протесты. Потому что и правда беспокоятся. По крайней мере, Дж`зарго. У него нет никаких эгоистичных или вторичных причин, чтобы меня вытаскивать, я просто ему нравлюсь. Но кот этот так устроен, что нравятся ему вообще все и общается он буквально со всеми. Редкий тип обаяния. Такие люди добры к миру, просто потому, что искренне считают, будто мир добр к ним в ответ. Что бы ни случилось. Из тех, кто радуется разным мелочам в жизни, печалятся, как и все, но недолго, потому что Нирн повернут к ним светлой стороной. Нирн ни к кому и никак не повернут. Но когда внутри тебя самого светло, этот свет озаряет всё вокруг. По-моему, я таких людей всего два раза встречал за всю свою жизнь. Они никогда мне не нравились, потому что я понятия не имею, как с ними взаимодействовать. Мы слишком разные. Я рисую по ткани мира черным цветом, цветом крови, и в моих картинах сияет величественное отчаяние. И друзья мне не нужны, объективно говоря. На это есть ряд причин. Дружба это всегда взаимозависимость, а такого рода вещи подразумеют твою гипотетическую беспомощность. Не говоря о том, что в дружбе тебе есть, что терять. Вот ведь прицепились... Зелья, о которых туманно говорил Дж`зарго, на самом деле таковыми не были. Каджита на курсе все считали уникумом, почти гением, в особенности, для своей расы. Он принципиально не дрался оружием на тренировках. Дж`зарго был развит разносторонне, как в областях, типа математических выкладок рун магии изменения, так и в боевой и динамичной магии разрушения. Он брался за всё сразу, следуя зову своего неутомимого любопытства. Хотя больше всего он обожал составление свитков, зачаровывание предметов и ремесленность, вообще. Для него это было чем-то вроде поэзии. Про артефакты он любил и читать и искать их и создавать мечтал однажды. Это говорится к тому, что Дж`зарго нагрузил себя занятиями так сильно, что у него практически не было времени на отдых. Будучи живым организмом из плоти и крови, он, конечно, сильно уставал. И прибегал для тонизирования к не совсем легальным методам. Каин уже заметил, что именно он курит. Довольно крепкая курительная смесь с черными пустынными ягодами. Не незаконно, но часто такое курить вредно. В критические моменты для сосредоточенности и мобилизации организма он использовал свои настойки на живице сонного дерева. По сути своей у этих настоек только один минус – эффект эйфории и быстрая сильная привыкаемость. Негативный эффект на организм накладывается только со временем. В краткосрочной перспективе – наоборот – эта настойка действовала на тело, как настоящая сыворотка богов. Она была очень питательной, снабжала тело необходимым количеством витаминов. И, в целом, не зря отдельные компоненты этой микстуры используется в целебных целях. – Вам приходилось когда-нибудь наблюдать кота в состоянии, когда он перебрал с лунным сахаром и алкоголем одновременно? – мрачно спросил Каин. – Мне нельзя такую штуку. Мне потом еще захочется, я к ней быстро привыкаю. И это не говоря о том, насколько я становлюсь невыносим. – Ну, ты можешь заявиться к архимагу вот так. Хотя не дойдешь сам, – сказал Онмунд, усаживая его на диванчик у дверей в купальню. – И я не уверен, что сможешь сам сейчас привести себя в порядок. – Ты со мной туда напрашиваешься? – в слабом недоумении склонил голову Каин, кивнув на дверь в купальню. – Боги, нет, – вздохнул Онмунд, прикрыв глаза ладонью. – Ни за что в жизни моей. Я хотел позвать сиделку из крыла магии восстановления. – Я сам, всё будет в порядке, спасибо. – Ладно. Постой тут, Онмунд, а я схожу за своими микстурами, – решительно ответил каджит. Каин выбрался из купальни, спустя сорок минут. Было видно, что этот поход его вымотал, но Онмунд поразился тому, что он всё-таки способен передвигаться сам. По его расчетам Каин сейчас должен просто лежать и не двигаться. Передвигался, правда, медленно, опираясь подрагивающей рукой о стену. Он со слабым стоном опустился на скамейку, чувствуя бешеное раздражение от беспомощного состояния своего тела. – Держи. Я чуть-чуть ее модифицировал, она не такая сильная, какой должна быть, – сказал Дж`зарго, протягивая Каину пузырек. – Буду тебе должен, – ответил он, принимая его из руки. – Ерунда. Мне всё равно интересно, как это на тебя подействует. Я знаю, как. И морально готовился к провалам в памяти. Я никогда и ничего не помню того, что делал, когда принимал настойку на живице сонного дерева. Это было всего несколько раз. – Онмунд, тебе придется всюду за мной таскаться сегодня, потому что я ничего не запомню, – сказал, вздохнув, Каин. – Я и так собирался, – совершенно не смутился он. – Но она не должна так действовать, я же изредка и сам ее принимал, – озадачился каджит. – Она должна быть слабее. Может, в этот раз обойдется без потери воспоминаний? Каин мысленно попрощался с реальностью и выпил густую, сладкую жидкость нежно-розового цвета. Это, вообще, сладкий наркотик, как и все, что придумали каджиты. Только в отличие от приторной скуумы с запахом брожения от живицы пахло цветами жасмина и малиной. Каину она нравилась, и именно поэтому он ее не принимал. Очень просто получить зависимость. И выглядело вещество соблазнительно потому, что в первые приемы практически не оставляло после себя похмелья. Наркотик не распространен в Скайриме, потому что он дорогой и делать его непросто. Каин закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки. Дж`зарго заинтересованно нахмурился, наблюдая за ним. – Сознание, что ли, потерял? Он хотел проверить это, но не успел. Каин открыл глаза. На первый взгляд, это действительно был он, причем, вполне адекватный. Эльф посмотрел в потолок, чуть раскрыл глаза будто в удивлении, затем взглянул на свои руки и слабо улыбнулся. Подняв брови, он посмотрел на Онмунда и Дж`зарго: – Действенная штука, спасибо. Норд озадаченно прищурился. Что-то было не так. Каджит смотрел на Каина с большим интересом: – Как ты себя чувствуешь? Каин неожиданно встряхнул правую ладонь и посмотрел на нее, на поверхности кожи начали танцевать и погасли несколько крупных снежинок. – Я в полном порядке. Может, впервые за очень долгое время. Онмунд понял, что именно не так. Взгляд у Каина обычно очень тяжелый. Не зависимо от того, улыбается он или спокоен, его брови всегда чуть сдвинуты, а взгляд кажется неподвижным, ледяным. Теперь этого не было, и он видел, что его большие бирюзовые глаза буквально созданы, чтобы улыбаться, излучать какой-то внутренний чистый свет. – Так вы лекцию, получается, из-за меня прогуляли, – сказал он, бодро поднимаясь. Онмунд отметил, что его осанка изменилась, стала более прямой, а походка более плавной. – Ага, Фаральда нас убьет, – подтвердил рассеянно Дж`зарго. – Ты какой-то другой. Настойка по идее не должна так действовать. – Просто я особенный, – улыбнулся с таинственным прищуром Каин, а потом направился в сторону своей комнаты. – Это как понять? – устремился за ним каджит. – У каждого человека есть его темная сторона, – внезапно философски заметил Каин. – У него ее нет… Он этой темной стороной и живёт на свету. А светлая вроде как в полной заднице по ощущениям. Но под этой штукой проявляет себя. “Я про такое слышал, – осенило Онмунда. – Когда в человеке помимо основной личности может быть еще одна и даже не одна. Но это страшная редкость, я всегда считал, что это вымысел”. – Он? – недоуменно спросил каджит. – Как тебя зовут? – в лоб спросил Онмунд. – А ты неглупый, – с удовольствием заметил Каин, повернувшись к нему, – потому ты мне и нравишься в числе прочего. Но я тебя разочарую. Меня зовут Каин. У него была совершенно обезоруживающая улыбка, которая делала его красивое лицо почти ослепительным, Онмунд оторопел и опустил голову. Этот вот взгляд и улыбка будто стрелой насквозь прошили ему сердце. Приятно и почти безболезненно, но сильно. Отчего оно заколотилось, как сумасшедшее. “Нет, если в человеке две личности, они, как правило, друг о друге не знают. Или знают плохо. И имена у них разные, они строго разграничивают между собой, кто и кем является. С другой стороны, у него не зря провалы в памяти”, – рассуждал сильно озадаченный норд. – Тебя одного оставить-то можно? – спросил с беспокойством Дж`зарго. – Ни в коем случае, – Каин сгреб одной рукой в охапку изумленного Онмунда, притягивая к себе. – Он будет сопровождать меня и следить, чтобы я никого не покусал. Как минимум, должен будет запоминать то, что происходит, у меня ведь память может пропасть. Онмунд, пыхтя, честно попытался выбраться в страшном смущении, но проще было выбраться из эбонитового капкана для ловли даэдротов. Каин отпустил его сам и открыл дверь в свою комнату. – Ты и правда присмотри за ним. Я пойду к Фаральде на поклон, она всё поймет, если я ей расскажу. Попрошу ее отпустить тебя на сегодня с занятий, – сказал каджит. – Странно это всё. Он, вроде, нормальный, но… – Дж`зарго посмотрел на дверь в комнату Каина, за которой тот исчез. – Похоже, в нём не одна личность. Но я точно не знаю, – пожал плечами совершенно растерянный Онмунд. – В любом случае, есть причина понаблюдать. И спасибо тебе. Мы оба у тебя в долгу. – Что ж вы все такие кодексом чести-то обремененные. Ладно, мне же лучше. Онмунд, с тебя три бутылки вина Сурили. Из Скинграда. – Договорились, достану, – улыбнулся Онмунд и помахал ему рукой, когда тот уходил. – Ты чего тут стоишь? – спросил Каин, высунувшись из-за двери, а потом за шиворот втащил опешившего норда в комнату. Эльф был не просто на себя не похож. Онмунду показалось, что это отдельный какой-то другой человек со своими воспоминаниями, своей собственной личностью. У него другая осанка, походка, манера говорить и манера одеваться. Каин обычно не обращает внимания на свой внешний вид, он одевается сугубо практично, но теперь вертелся у небольшого зеркала, прикидывая, как он выглядит. Он надел робу мага разрушения, бросил в сторону свои стальные наручи, пробормотав: – К робе это совсем не подходит… У него, что, браслетов нет? Потом повернулся к Онмунду: – Помоги волосы заплести. Он два раза моргнул: – Что, прости? – У тебя же сестра была? Волосы ей заплетал? Мне нужно заплести две косы из прядей волос, но неудобно самому. Какую выбрать ленту – фиолетовую или черную? – Фиолетовую… наверное, – сказал норд, неуверенно указав на ту, что лежала в его левой ладони. – Это верно. Я сомневался, потому что черный создает красивый контраст с волосами и подходит под цвет робы. Зато фиолетовая, в целом, идет к цветовой палитре моей внешности. Так, что, заплетешь? – Ладно, как скажешь… – норд растерянно подошел к нему и коснулся мягких, светлых волос, а потом начал осторожно заплетать косу так, как попросил его эльф. Каин попутно вертел в руках записи Толфдира, взгляд его, наконец, сделался серьезным и спокойным. – Давай я прямо тебя спрошу, – решился Онмунд. – В тебе не одна личность, верно? – Ага, – подтвердил невозмутимо он, продолжая рассматривать записи. – Но тебя тоже зовут Каин. – Каинар, – уточнил он. – Если интерес у тебя академический, помочь тебе ничем не могу. Мне скучно удовлетворять такого рода любопытство. Онмунд немного подумал и ответил: – Нет, на самом деле, интерес больше личный. Ты сложный человек, мне нравятся такие. – Тогда спрашивай, пока время есть, сейчас к архимагу пойдём. Онмунд улыбнулся такому откровенному признанию в том, что ему нравится его внимание к своей персоне, когда оно носит личный характер. – Почему Каинар? Зачем в имени третий слог? Чтобы отличать друг от друга? – Нет, просто у всех драконов имя состоит из трех слогов. Ар – третий в моём имени. – Ты не дракон… – Откуда ты знаешь? – улыбнулся Каин. Онмунд, увидев в зеркале эту улыбку, снова быстро опустил взгляд. – То есть, ты считаешь себя драконом, – уточнил он. – Я не считаю себя драконом, Онмунд, я он и есть, – и Каин посмотрел на него уже серьезно с некоторым достоинством. – Причем, я круче всех остальных, потому что у меня есть моё шикарное человеческое тело, а вместе с ним и все возможности в этом мире. – Ты летать не умеешь и дышать огнем, – подразнил его норд. – Ничего, я научусь, у меня это в планах, – невозмутимо парировал Каин. – То есть… летать и дышать огнём? – Ты маг. Ты правда считаешь, что есть что-то невозможное в этом мире? – усмехнулся Каин. “Даже если допустить, что он безумен, его безумие очень красиво…” – Я не сумасшедший, – проницательно глядя на него, неожиданно сказал Каин. – И со временем ты в этом убедишься, а пока что мне лень тебе объяснять, – он тронул косу у себя на голове. – О, прекрасно. Теперь косы мне будешь заплетать ты. – С чего бы это? – растерялся Онмунд от такой неописуемой наглости. – А тебе не понравилось заплетать мне волосы? Мне казалось, наоборот, – он посмотрел на норда в простодушном удивлении и завязал пряди с косами в хвост, высвободив вперед длинную челку, разделенную ровным пробором. Ему и правда очень это шло. Онмунд как-то растерялся. Он и сам за собой не заметил, насколько ему понравилось сейчас методично и аккуратно складывать одну прядь волос на другую. – Вот и отлично, – улыбнулся Каин. – Ладно, пошли, пора поболтать с архимагом, у меня к нему тьма вопросов. Правда, тебя со мной не пустят. Толфдир мне настрого велел, чтобы я никому ничего не разболтал. А я всё вообще разболтал подозрительному типу с навыками профессионального диверсанта, который мне просто понравился. Учитель был бы недоволен, – Каин с сомнением посмотрел в потолок, а потом развернулся и вышел из комнаты. – Подозрительный тип – это я, да? – вымолвил смущенно Онмунд, выкатываясь за ним в коридор. – Ты, вообще, заметил, что ты уже второй раз говоришь, что я нравлюсь тебе? – Второй? Что ж, такое может быть, – пожал плечами Каин. – Ну и что? Просто факт, к слову пришлось. – А это только одной твоей личности касается? – Нет, – широко улыбнулся он. – И, вообще, на самом деле личность одна. Просто стороны у нее две. Иначе я бы не помнил того, что происходит с другим Каином, верно? А я, как раз, всё хорошо помню. – Получается, ты и есть основная личность, – заключил Онмунд. – Нет, – неожиданно серьезно вымолвил он и посмотрел на норда: – Он главный. Поверь мне, на это есть масса причин, и все они очень важные. Общаясь с Каином, Онмунд будто проваливался в какую-то пропасть. Но это было не головокружительное и страшное падение, скорее, больше похоже на приятную невесомость и полет. Пока они говорили, у норда возникло странное впечатление, будто пространство вокруг них заключено в непроницаемый пузырь собственного пространства-времени. За стенками пузыря длилась и жила реальность со всеми остальными людьми, но она казалась Онмунду от него бесконечно далекой и не важной. Норд поймал себя на этом ощущении, когда оно внезапно рассеялось, и Каин вошел в башню архимага. Онмунд растерянно и недоуменно подошел к окну в коридору, оперся на него ладонями, посмотрел во двор, где можно было увидеть центральный вход и часть гигантской статуи, поставленной Шалидору. “Удивительный человек, – подумал он задумчиво и немного восхищенно про Каинара. – У него с символической точки зрения поэтичное помешательство. Личность разделена на черное и белое. Черное – Каин. Белое – Каинар, дракон, который однажды научится летать. Только на безумца он всё-таки не похож при этом. Отлично отдает отчет в своих действиях…” Ему доставляло удовольствие тщательно анализировать то, что он видел и замечал. При мысли о том, что Каинар неминуемо исчезнет уже через несколько часов и совершенно не факт, что Онмунд когда-либо застанет его вновь, норд ощутил внезапно нахлынувшую на него печаль. Ему совершенно не хотелось вот так быстро обрубать с ним общение. У него было много вопросов, да и вообще в обществе этого Каинара очень комфортно и приятно находиться. “Не стоит думать и печалиться, – строго сказал он себе. – Нельзя забывать, что это иллюзия и при том – не норма. Я ведь не знаю, какие еще подводные камни скрыты в этом глубоком омуте и насколько они потенциально опасны, например”. Печаль отступила, но совсем ненамного, и Онмунд долго с потерянным видом смотрел в окно, с трудом приводя мысли в порядок. Кабинет Савоса Арена представлял собой круглое, симметричное помещение, накрытое стеклянным куполом, на котором искрилась серебристая надпись: “Истина – есть свет, свет – это магия”. В самом центре огромного помещения прямо под куполом был разбит дикий алхимический сад. И в самом же его центре стояли каменные башенные часы с циферблатом, которые в тишине мерно считали секунды. Впереди расположился массивный стол из черного дерева Чернотопья с удобным, но потертым креслом. Перед столом расположились мягкие диванчики для посетителей. Сбоку – стол для собраний с картой, расстеленной на ней. В целом, это было лишенное роскоши, но уютно обставленное помещение, принадлежащее опытному волшебнику. Каинара особенно поразило обилие книг, которые заполняли высокие шкафы, подпиравшие стены. Над садом весело летали заводные двемерские феи, которые опрыскивали водой разного рода диковинные цветы в саду. Где-то под потолком шумела вентиляционная труба. Похоже, если в Скайриме и была цивилизация, то была она именно в коллегии и концентрировалась в кабинете архимага. С самим главой коллегии лично Каинар виделся впервые. И он не сразу заметил невысокого данмера. Он спокойно сидел в кресле у окна, листая какую-то книгу. Носил на себе серую форменную мантию, покрой которой не менялся традиционно последние сотни лет. Это был пожилой темный эльф с совершенно невозмутимым лицом, которое украшали редкие морщины. Его седые добела волосы были аккуратно зачесаны назад, опускались до пояса в многочисленные косы. Он носил аккуратную, недлинную бородку. Черты его лица были слишком острые, но всё же приятные из-за больших по-лисьи несколько сощуренных глаз темно-рубинового цвета, которые казались еще теплее из-за контраста с белыми волосами. Говорили, что архимаг Савос Арен очень стар, застал еще существование Псиджиков и даже виделся с ними. Говорили, что в юности это был заядлый авантюрист и прекрасный воин. Он не произвел на Каинара впечатления сильного мага, но понимал, что это ничего не значит. Архимаг умел скрывать свой след в пространстве, становясь почти неощутимым. – Доброе утро, – вежливо произнес эльф, отрываясь от книги. – Что вас ко мне привело? Каинар вкратце рассказал обо всём, что произошло в Саартале. Архимаг слушал его невозмутимо и не перебивая, только пристально глядя в его лицо. Каинар положил ему на стол свои записи. Архимаг сказал: – Спасибо. Скажите, кто именно сопровождал вас на пути в коллегию? Вопрос показался Каинару странным, но он ответил: – Как меня и попросил мастер Толфдир, я пришел один этой ночью. – И вам не показалось, что кто-то мог за вами следить, не так ли? Каинар чуть нахмурился, задумался. Он ответил не сразу, потом покачал головой: – Этого я не заметил, был очень уставшим. Почему вы спрашиваете? – То, что вы нашли с мастером Толфдиром, имеет первостепенное значение для мировой истории, – аккуратно произнес Савос. – Имеет значение сейчас каждая деталь. Вы кажетесь мне очень способным юношей. Если не ошибаюсь, вы учитесь иллюзии и трансформации. Не подскажете, зачем? Вы очень талантливы в области магии разрушения и колдовства. Так ты успел обо мне всё разведать до моего прихода к тебе, старик? Ну, да, так я тебе сейчас и скажу, что у меня в планах есть веселая резня во дворце королей Виндхельма, а для этого нужны кое-какие магические навыки. – Да, так, для личных целей, – улыбнулся Каин, беззаботно пожимая плечами. – Что ж… – архимаг неожиданно поднялся с места. Эльф понял по его пружинистой и энергичной походке, что старым выглядит только его лицо и то – лишь отчасти. Он выглядит по человеческим меркам на сорок лет. Истинный возраст выдает взгляд и цвет волос. Но тело двигалось совершенно легко, будто ему только двадцать. Архимаг Арен подошел к одному из запертых шкафов и вытащил оттуда простой на вид и не слишком длинный посох, который венчал темный камень. – В ваших кругах принято вознаграждать посланника за добрые вести, – он ловко кинул посох Каину, и тот поймал его с удивленным видом. – Архимаг, вы настолько проницательны, что меня это почти смущает, – признался с усмешкой Каин. – В “наших кругах” – это в кругах наемников? – А вы наемник? – Не скажу, – улыбнулся эльф. – Потому и приходится быть проницательным, – архимаг позволил себе едва заметную слабую улыбку. – Посох поможет, если вы соберетесь еще поисследовать нордские руины. Там может быть довольно темно. А неживое света, как правило, боится. – Благодарю. Арен почти по-юношески сунул руки в карманы своих форменных брюк и окинул высокого эльфа взглядом: – Вы, должно быть, понимаете древненордский, верно? – Верно. – И, вообще, хорошо разбираетесь в жреческой символике и истории? – Так и есть… – Мастер Толфдир наверняка будет собирать группу специально для изучения находки. Вас не позовет, потому что вы не из его курса. Я впишу вас в группу сам. Но действовать вы будете… самостоятельно. По своему произволу. – Мхм, – медленно кивнул Каин, хотя на лице его отобразилась легкая озадаченность. – Вам ведь любопытно, Каин. Позвольте себе это любопытство удовлетворить в полной мере, я не стану вам препятствовать и обо всем скажу мастеру Толфдиру. И дам вам первый совет – обратитесь в арканеум к мастеру гро-Шубу. Пусть он даст вам трактат “Ночь Слез” второго дополненного переиздания. Там есть нечто любопытное, насколько я помню. Это может помочь. Каинар остро ощутил, что архимаг знает намного больше, чем говорит. Но почему-то осторожничает. К чему бы ему осторожничать наедине с ним в собственном кабинете? Однако, он только вежливо кивнул: – Так и поступлю. Большое спасибо, мне действительно очень любопытно. У меня есть еще вопрос. Там в руинах стояла Стена Слов. Когда я подошел к ней, я сумел выхватить вниманием одно из Слов и сходу понять его, это было как озарение. А потом я произнес его. – Вы произнесли Слово Силы? – уточнил Арен. – На языке драконов? – Да. Это было слово “лёд”. Когда я его сказал, стена передо мной и впрямь льдом покрылась, будто… будто мир услышал меня и просто повиновался. Арен посмотрел на Каинара внимательно и покачал головой: – Боюсь, то, что вы мне сейчас описываете, невозможно. Ни один человек в мире спонтанно без надлежащей подготовки не способен произносить Слова Силы. Это просто физически невообразимо. Если только вы не… – он осекся, нахмурился. – Боюсь, я не в силах вам тут ничего подсказать. Подобное явление мне стоило бы понаблюдать самому, чтобы поверить ему. Каинар понял, что архимаг что-то понял в эту секунду. Что-то важное. Но совершенно точно этим сейчас с эльфом не поделится. Интересно, почему? Сильно озадаченный, он спустился из кабинета по лестнице в коридор. Там его встретил Онмунд. – Ну? – нетерпеливо спросил норд. – Мне архимаг подарок подогнал. Просто магические свечи. Видимо, считает, что я слабоумный, потому что заклятие магической свечи могут знать даже люди, которые в магии вообще не смыслят, – он отдал посох Онмунду. Но тот, рассеянно посмотрев на эльфа, явно ожидал другой информации. Каин неожиданно покачал головой: – Мы не будем обсуждать это в коллегии. Пошли в таверну. Онмунд кивнул и нахмурился. Новость эта ему не понравилась. Архимаг неуверенно чувствует у себя в собственном кабинете, а он один из самых сильных волшебников во всём Тамриэеле. В коллегии есть что-то или кто-то, чего не может проконтролировать даже Савос Арен. Лучше перестраховаться и не болтать в стенах замка лишнего. Каин сказал, что им нужно в Арканеум, и они уже почти достигли библиотечной башни, когда в коридоре, как мрачный призрак, возникла мастер Фаральда. И смотрела она прямо на Каинара. Это была очень статная, красивая альтмерка со свободно падающими ровным пробором на плечи медными кудрями. Глава курса магии разрушения внушала ужас своим присутствием даже тем, кто на ее курсе, вообще, не учился. Она привыкла, что на нее смотрят, как на кошмарный сон. Тому были причины, нравом она обладала жестким. При этом, когда нужно было решить какую-то проблему, часто обращались к ней, а не Мирабелле, потому что Фаральда умела действовать быстро, в обход инструкций и строго по справедливости. Ее и правда боялись, но уважали. Каинар ее не боялся. Вообще-то, он положил на нее свой нахальный глаз в первый же день в коллегии. Он и сейчас помнил, каким холодным взглядом он был удостоен на первом уроке, когда тот позволил себе флирт прямо на занятии. Он не собирался ее завоевывать, но ему доставляло удовольствие изредка пересекаться с ней. – Каин, на пару слов, – сказала она эльфу. Эльф ослепительно улыбнулся ей, ничего не ответив и оттолкнул от себя Онмунда, давая ему знак немедленно скрыться. Норд покачал головой, подняв брови. Каинар был выше ее на полголовы, и ему доставляло некоторое удовольствие смотреть на мастера школы разрушения как бы сверху вниз. Он был не первым учеником на потоке, который мечтал с ней переспать, и Фаральда прекрасно это понимала, попросту игнорируя эльфа. – Вопрос достаточно деликатный, – негромко сказала эльфийка. – Тебе приходилось общаться с мастером Анкано? – Нет, просто пару раз видел его. По-моему, он не рвется заводить друзей. – Интересно, почему он ищет с тобой встречи с самого раннего утра, – пробормотала она, посмотрев в окно. – В общем, просто знай, что он хотел бы видеть тебя. Каинар, помолчав и глядя в окно, заложил руки за спину. – Вот значит, как, – теперь он очень внимательно и без попытки выделываться смотрел ей в лицо. Потом негромко произнес: – Мастер Фаральда, у вас на лице написано, что вы еще мне что-то сказать хотите. Она нахмурилась, смерив его мрачным взглядом. Сахара лунного он что ли сегодня наелся или храбрости где-то глотнул с утра? – Мастер Анкано мой коллега, он прекрасный и опытный боевой маг, входит в состав совета безопасности, – осторожно сказала Фаральда. – О нём ходят различные слухи. Верить им или нет – решать только вам. – А, вы про то, что он шпион, – несколько легкомысленно сказал Каин. – Что-то такое слышал. Только из него шпион, как из меня танцующий мамонт, его же тут все остерегаются, и он даже не думает снять свою мантию посланца Доминиона. Он буквально находка для параноика. – Считай, как хочешь, но прошу тебя, будь осторожен с тем, что ты ему говоришь, – выговорила она, раздраженная его шутливым тоном. Ей страшно. Невероятно, но ей сейчас страшно, я чувствую это, вижу по тому, как она сжала в одной ладони свою вторую. Она знает что-то еще и не говорит. И архимаг… Каинар перестал улыбаться, он неожиданно слегка коснулся ее ладони. Фаральда нахмурилась, посмотрев на наглого ученика. Она привыкла считать Каина каким-то безалаберным. Талантливый парень, далеко пойдет, но мальчишка. Только теперь она рассмотрела и его лицо и его взгляд. Каин не пытался больше дурачиться. Во взгляде его было холодное и чистое понимание, уверенность. Почему-то в эту секунду Фаральде стало спокойнее. – Я вас услышал, мастер, – произнес Каинар, глядя ей в глаза. – Всё будет хорошо. Спасибо. – Всегда пожалуйста, – кивнула она. Он слабо улыбнулся ей одними уголками губ и отправился догонять Онмунда. Я не смогу проследить за сэром-зловеще-черные-штаны, у меня не хватит сноровки. И я не знаю, у кого хватит. Разве что у кого-то из учителей тут. Выходит, все странности, которые я тут наблюдаю: появление здесь Онмунда, скрытность архимага, поведение леди Фаральды – всё это связано с намерениями талморца. Только, опять же, если он и шпион, то очень плохой. Его подозревают, вообще, все. При этом, однако, никто ничего не делает… Странно. И теперь он хочет поговорить со мной? Ладно, я не против. Совсем не против. Но сначала следовало забрать из арканеума книгу, о которой дал подсказку архимаг. Арканеум представлял собой огромное круглое помещение, он занимал собой почти всю башню, которую от того и называли библиотечной. Шкафы из камня с зачарованными стеклами исполинами подпирали балконы, которые один за другим поднимались вверх почти до выхода на крышу. У самой дальней стены на первом ярусе за массивным деревянным столом сидел невысокий худощавый орк в серо-голубой мантии. Подле него меланхолично парил в воздухе грозовой трелл. Ураг гро-Шуб выглядел сердитым. Надо сказать, это его основное состояние духа, но сегодня что-то явно случилось. Заметив приближающихся Каинара и Онмунда, он вопросительно посмотрел на них из-под сдвинутых мохнатых бровей. Никто не знал, сколько лет старику. Большинство учеников были уверены, что он был уже седым и сердитым, когда сама мастер Фаральда еще лишь училась здесь. – Мастер, мы ищем одну редкую книгу, – сказал Каинар. – Архимаг сказал, вы мне с этим поможете. Это «Ночь Слез»... Орк тут же досадливо фыркнул: – Нет ее. И если архимаг вас за ней послал, сам пусть и ищет. В кои то веки. Каинар уже заметил, что, пожалуй, только орк в коллегии мог отзываться о ком угодно и как угодно, общаясь с большинством учителей на ты. – А что случилось? Книга же должна быть в арканеуме, – удивился Онмунд. – Это ты верно подметил – должна быть. Но ее украли. Этот новичок Орторн выкрал несколько книг из коллегии. И сбежал. Среди них была «Ночь слез», – мрачно ответил гро-Шуб. Каинар слабо помнил его. Орторн появился в коллегии раньше него. Он очень старался понравиться Толфдиру на вводном занятии. Улыбчивый альтмер с веселым прищуром лисьих глаз. – Известно, где теперь его искать? И что, конкретно, известно о краже? – спросил Каинар, которого эта новость не смутила и даже не раздосадовала. Орк сконцентрировал на нём свой взгляд, этот ученик ему нравился – спокойный, аккуратный с книгами и вопросы задаёт по существу. Только выглядит сегодня как-то странно, чуть-чуть по-щегольски. Праздник сегодня что ли какой? – Искать собрался? – Ага, – с удовольствием подтвердил Каинар. – В общем, этот Орторн стал якшаться с группой из старших учеников, которые стремились изучать некромантию. Они с курса колдовства. Мастер Финис им позволил практиковать некоторые не запрещенные элементы, но эти пошли дальше. Настолько дальше, что весь совет безопасности повелел им убираться прочь. – То есть? – нахмурился Онмунд. – Их должны были отдать ярлу. – Ага, а как ты себе это представляешь? Этот Корир скорее сожрет свою руку, чем пустит к себе магов в тюрьму. Их же содержать надо. А казнить... призраков боится, наверное. В общем, пришлось просто выгнать. Онмунд выглядел разгневанным, он прошептал: – Вот, почему так опасно дремучее узколобие нордов Скайрима! – В общем, Орторн, чтобы выставить себя в лучшем свете, украл из коллегии несколько книг и убежал за ними, – мрачно подытожил гро-Шуб. – И ничего не известно об их местоположении? – уточнил Каинар. – Специалисты с мастером Анкано их вычислили, они должны быть в каком-то глухом заброшенном убежище во владении Вайтран. Если вы скажете, что вы от архимага, он сам вам скажет, – ответил орк. – А что, конкретно, они практиковали? – спросил Каинар. – Они учатся расщеплять живые человеческие души на части, чтобы делить их по камням душ, – ответил орк. – Древняя нордская некромантия. И книги у меня просили, только я им не дал. Каинар вдруг помрачнел, и взгляд его сделался тяжелым, будто во мгновение ока он перевоплотился в прежнего-Каина, потому что даже на слух это было просто чудовищно. Онмунд в ужасе округлил глаза. Черная алхимия душ – действительно часть нордской некромантии. В некотором смысле, не удивительно, что им потребовался трактат «Ночь Слёз», где помимо описания исторических событий рассказывается, как именно норды использовали своих еще живых врагов. Рассечь живое тело на части – бесконечно больно, а рассечь на части душу – страдание, оценить которое человеческими мерками невозможно, но это высвобождает огромное количество магической энергии. Другое дело, что ее нужно уметь использовать. Когда они собирались уже покидать арканеум, Онмунд внезапно сказал Каинару, что ему нужно поискать какую-то книгу. Эльф увидел у входа в библиотеку, как тень, Анкано, который смотрел на него с вниманием, характер которого было невозможно есть. Вот тебя-то мне и надо. Говоря с ним, я рискую, конечно, но выбора у меня особенно нет. – Каин, пройдите ко мне в кабинет, пожалуйста, – холодно бросил ему эльф. – Есть несколько вопросов. – Как замечательно всё совпало, у меня тоже к вам вопросы. Альтмер ничего ему не сказал. Он легким шагом дошел до своего кабинета и впустил туда ученика. Кабинет его не был украшен как-то и, вообще, сложилось впечатление, что Анкано бывает тут редко, лишь по делу. Обстановка аскетичная и какая-то безликая, так что сразу и не поймёшь, кто тут работает. Странным Каинару показалось только открытые ставни и окно. Здесь высоко, и в помещение влетал поистине ледяной ветер. Анкано прикрыл ставни и подошел к своему столу, но в кресло не сел. – Насколько я понимаю, вы в Саартале сделали кое-какую находку, – начал альтмер. – Да, мы постоянно там находим какой-то древний мусор, – пожал плечами Каинар. Анкано мазнул по нему разочарованным, почти усталым взглядом: – С вашими навыками я рассчитывал, вам сразу удастся понять, что пытаться со мной играть бессмысленно. Я не спрашиваю вас, я утверждаю. Вы сделали находку. Я хотел спросить вас, как вы себя чувствуете. Каинар моргнул и ответил: – Ну, плечо вот побаливает. В горле першит, – он поднял глаза к потолку. – А сегодня мне снился такой странный сон, где я убегал от драугров, потом оборачиваюсь, а у драугра голова мастера гро-Шуба, а в руках мой табель по успеваемости, и он… Анкано раздраженно бросил: – Не паясничайте, Каин. За исключением этой чепухи, нет у вас желания вернуться на раскопки тайком, например? – Да, ни в жизнь я туда не вернусь, – искренне ответил он. – Я потом свою мантию два часа от пыли пытался отстирать. И у меня, кстати, тоже есть вопрос. Недавно из коллегии сбежала группа учеников. Прихватили с собой трактат “Ночь Слёз”. Мастер Ураг сказал, вы вычислили их местоположение. “Этих идиотов разве что слепой бы не вычислил”, – подумал с досадой Анкано. – Кто вам поручил искать книгу? – Голос моей совести и кодекс благородства. Анкано раздраженно потер пальцами свою переносицу: – Ну, конечно… Нет. Для вас там слишком опасно. Восемь магов уровня адепт, и их глава, полагаю, эксперт. Вы пойдете на их территорию, где им будет комфортно обороняться. – Да, ладно вам, на что там там эти маги способны, у них нормального оружия даже наверняка нет… – он осекся, увидев, как пламенеют от ярости глаза эльфа. – Ну… в смысле, вы-то другое дело, боевой маг из Доминиона. А они шушера, я точно справлюсь. – Похоже, вы считаете, что это будет весело, – мягко улыбнулся Анкано, но в голосе его льдом звучала угроза. – Позвольте мне вас заверить, как вы ошибаетесь. Альтмер неожиданно резко, быстро схватил его за руку и сжал. Ладонь эльфа стало покалывать пламя. Он застыл и видел перед собой только жуткие глаза Анкано – оранжевые, как языки пламени. Сделалось больно. Это заклятие внушало противнику, что он загорается пожирающим его огнём. Каинар резко сделал над собой усилие и, разорвав заклятие иллюзии, выдернул руку. Улыбаться он перестал и теперь совершенно спокойно, с некоторым ожиданием, внимательно смотрел в лицо Анкано. “Это еще что? – быстро подумал альтмер. – Огонь должен был вызвать реакцию мгновенно. У него есть навык самозащиты от иллюзии? Тогда что он делает на курсе новичков?” – Любопытно… – нахмурился альтмер и склонил голову на бок, сунув руки в карманы своей мантии. – Где вы до этого учились? – У бабушки с дедушкой, – продолжая на него смотреть, ответил Каин. Анкано разборчиво рассмотрел его. “Намного сильнее, чем я полагал изначально. Намного опытнее. Я ему не нравлюсь, и добровольно он ничего не скажет, но это ничего. Мне не важно, что он говорит, мне важно, как реагирует на мои вопросы”. Потом неожиданно спросил: – Вас не посещали никакие странные иллюзии или видения на раскопках? Вопрос прозвучал неожиданно и в цель, поэтому Каин отреагировал, лишь спустя мгновение: – Нет, мой рассудок в порядке, спасибо. “Ну, разумеется…” – скептически подумал талморец, а вслух произнес: – Такие иллюзии, если не знать их источник, очень опасны. И верить им нельзя. А зачем вы носите на своём теле запечатывающую руну? Каинар чуть вздрогнул, сделал незаметно шаг назад. Ладно, не важно, всё равно он ничего не поймёт. Но сам факт того, что он заметил шрам, не видя и не прикасаясь ко мне, очень и очень занимательный. – Не понимаю, о чём вы, – пожал плечами Каинар. Анкано медленно, почти демонстративно вытащил руку из кармана и несильно ткнул двумя пальцами в центр груди Каина: – Вот тут. – А, это ерунда. Одна ревнивая волшебница наложила на меня. Анкано начинало раздражать, что его принимают за идиота. Хотя, казалось бы, должен был к этому привыкнуть. Ему страшно захотелось просто пытать нахального эльфа заклинаниями иллюзии, но делать тут этого было нельзя. “Да, точно, эльфийская руна, но я не узнаю ее характер, никогда не чувствовал такого раньше. Руна мощная. Очень. Но след при этом едва заметный. Я бы ничего не понял, не будь мы вдвоем в замкнутом пространстве. Совершенно непонятно, кем она нанесена и что именно запечатывает. Я узнаю, откуда этот эльф прибыл”. – Для чего вам нужна книга “Ночь Слез”? – быстро спросил он. – Я не говорил, что она мне нужна. Просто узнал о пропаже из арканеума. Мне тут скучновато, вот я и вызвался помочь. Каинар явственно ощутил на себе кожей желание Анкано его ударить и понял, что таким образом ничего от него не получит. Ничего он ему не скажет о том, где искать этого Орторна и книгу. Нужно было пойти на уступку и перестать его раздражать. – Просто в этой книге говорится о причине того, почему эльфы могли напасть на Саартал. И это очень меня интересует, – выговорил Каин с неохотой. – Похвальный академический интерес. – Ведь с этого всё и началось когда-то, – пробормотал Каин, склонив голову набок. – Война, падение, уничтожение культуры, потом рабство и деградация. Вечная тьма и ненависть. Очень любопытно разобраться в первопричине. А вам нет? – он чуть поднял брови, прямодушно глядя эльфу в глаза. “Сейчас он не врёт”. – Не имеет значения, что интересно мне, – холодно ответил альтмер. Каин слабо улыбнулся, и Анкано вновь сосредоточил на нём взгляд. “Быть этого не может. Он снежный эльф? Я бы знал о нём, если бы он числился среди вражеских агентов, слишком приметный тип. И я видел его с нагинатой, еще подумал, насколько это странный выбор оружия для мага. Но тогда это очень многое объясняет”. – Хотел заметить, что у вас интересное оружие. Не знаю, известно ли вам, – Анкано подошел к своему столу и вытащил оттуда какой-то небольшой свиток, – но в древности в том числе ее использовали, как посох. – Знаю. Я однажды наведу на нее морозные чары. Но пока что не умею. Преподаватель по зачарованию утверждает, что я феноменальный бездарь. – Он всем так говорит, – спокойно ответил Анкано. – Они спрятались в старом военном форте Феллглоу. Хорошее место, уединенное, но карт подробных о нём нет. Предполагаю, что он очень ветхий, и должен быть сейчас частично затоплен. – Спасибо. С вами, оказывается. можно иметь дело, – улыбнулся Каинар. – Зря вас так называют. – Как? – сощурился эльф. – Ладно вам, вы в курсе. – Так как именно? – Ну… жуткий отвратительный даэдрот или ужас, летящий на крыльях ночи, – совершенно не стесняясь, честно ответил Каинар. – Я почти польщен, – ответил прохладно Анкано. “Он не агент, о котором меня предупреждали, но я всё равно проверю. И всё-таки… это же настоящее чудо. Если жив этот парень, должны быть и другие фалмеры”. Когда Каин покинул его кабинет, Анкано еще некоторое время смотрел на дверь. “Подытожим. Снежный эльф с навыками профессионального воина и убийцы проникает в коллегию. Целенаправленно учится изменению и иллюзии. Разумеется, ищет информацию о причине падения своей расы. И что самое потрясающее – именно ему удалось найти то, что необходимо. Именно ему суждено было попасть в центр Саартала, – Анкано с усмешкой подошел к окну и распахнул его, впуская в помещение ледяной ветер. – Только у меня нет времени на длительную вербовку. Если бы этот мальчик появился тут раньше, то еще был бы шанс. На быструю вербовку надежды тоже особенно нет, но я должен попытаться. Он был бы полезен”. Каинара слегка потрясывало. Это вполне нормальная реакция, очень многие выходят из кабинета Анкано с таким лицом, словно из них вытрясли душу. Этот альтмер не ломал его, не допытывался, как ожидалось. Он действовал тоньше, эффективнее, осторожнее. И запросто мог бы не давать сведений насчет книги, он сделал это словно бы… как одолжение. И для чего он спрашивал про видения, сны, самочувствие? Онмунд встретил его в коридоре. Увидев эльфа, он понял, что встреча прошла не очень хорошо. – Всё в порядке? – как можно более спокойно спросил норд. Каин потер себе шею и ответил: – Узнал, что книга сейчас в каком-то заброшенном форте. – Значит, тебе удалось выведать у старого инквизитора то, что нужно, – восхищенно улыбнулся Онмунд. – Прекрасно! И мы можем отправляться в путь, когда скажешь. А что он у тебя спрашивал? – Про тебя вот заинтересовался… Реакция норда была безупречной. Он удивленно и растерянно поднял брови с видом полного недоумения: – Правда? Странно. Чем я заинтересовал его? – Говорит, что тайно в тебя влюблён, – улыбнулся Каинар. – Очень смешно, – с прищуром протянул Онмунд. – А теперь пошли отсюда, – и эльф решительно хлопнул его по плечу, уводя за собой. – В таверну. А все остальные в это время на занятиях. Приятно, правда? – он ехидно улыбнулся. Онмунд падал. В Каинаре было то, чего не было почти ни у кого. Исключая, конечно, Айрэйт. Но только она мертва, так что теперь он видел это лишь в Каинаре – странном осколке чужой личности, который совсем скоро растворится, развоплотится, будто его не было никогда. Светлая сторона мира. В Каинаре чувствовался свирепый свет его уверенности в том, что всё будет хорошо. Не слепой оптимизм, не жизнерадостность, как у Дж'зарго и не просто какая-то общительность или поверхностное обаяние. Общаясь с Каинаром, Онмунд сам преисполнялся уверенностью в том, что всё будет в порядке. Собственно, уже, потому что мир сам по себе способен существовать исключительно в порядке и никак иначе. Иначе – хаос. При ближайшем рассмотрении Каинар не казался оптимистом даже, просто воспринимал неприятности, горе, беды и проблемы через призму уверенности в том, что любой ад конечен. Абсолютно любое горе однажды рассеивается. Ты можешь приложить к этому личные усилия, а можешь не прикладывать, но всё пройдёт. – Я заметил у тебя на теле много шрамов, – решился произнести Онмунд, потому что дальше сдерживать свой интерес оказалось слишком сложно. – Рассматривал меня, пока я переодеваюсь? – хитро прищурился Каинар. “Мне правда ужасно сложно привыкнуть к его чувству юмора”, – сокрушенно подумал норд. Он вздохнул: – Они бросаются в глаза. – Мне вот любопытно, почему я тебе так интересен, – подперев рукой подбородок, задумчиво сказал эльф. – Ты, что, людоед? – Кто? – опешил Онмунд. – Людьми питаешься, – пояснил Каин. – Метафорически. Хотя кто тебя знает. Это такой уникальный и опасный тип людей, которые приближаются к тебе, нравятся тебе, восхищаются тобой, они всегда рядом, и самое интересное – им искренне на тебя не наплевать. Люди, которые выслушивают тебя, задают тебе вопросы. А потом вдруг уходят, обдав тебя холодом, потому что для них ты больше уже не интересен. Они питаются людьми. Узнают их, едят, как что-то очень вкусное. А потом уходят. Онмунд уставился перед собой на поверхность стола. Каинар был настолько ослепительно прав, описывая его, что это обескураживало. Но он был прав не во всём. Есть люди, которых Онмунд не оставил бы и уже никогда не оставит, как и они его. – А ты опасаешься, что я тебя съем? – попробовал пошутить он. – Да, на здоровье, там есть-то нечего давно. История моя, на самом деле, проста, симметрична и скучна. А еще в ней так много боли, что тебе по ночам кошмарики будут сниться. Долго, в общем, плеваться будешь. Я тебе расскажу, это не какое-то моё слабое место. Но позже. – Позже ты ничего не расскажешь, – Онмунд опечалено стал рассматривать себе руки. Каинар посмотрел на него проницательно. Потом мягко улыбнулся. – Тебе – расскажу. Уж поверь. В этом ледяном мире эффективности и вечной крови чему я и научился, так это на контрасте видеть людей, которым можно доверять. Их совсем немного, и это подлинные сокровища. Ты – один из них. Я не с потолка взял это. Я бы не выжил иначе, если бы не умел читать людей. Во время боя, когда я загонял тебя в угол, когда не оставлял тебе выбора, ты не попытался напасть на меня. В бою ты совершенно не умеешь врать. И по стилю твоего боя я понял о тебе очень многое. Ты опасный человек, очень холодный, но вреда ты мне не причинишь. – Нужно очень много драться, чтобы научиться такой проницательности, – осторожно заметил Онмунд. – Хотя ты не ошибся. Я не смогу причинить тебе вред. Сказав это, он осекся. Фраза прозвучала странно. Слишком как-то честно, слишком неуместно в этой таверне и этому человеку. А самое ужасное, что он не солгал. Может, к Каину он и относился настороженно, но он отчетливо понял, что Каинар завоевал его расположение в первые же минуты общения. Завоевал быстро, крепко, сильно, и ничего пока что с этим не сделать. Онмунд мог сколько угодно повторять себе, насколько это непрофессионально и опасно, это не возымело бы эффекта. Он заметил, что Каинар как-то опять очень внимательно на него смотрит, словно мысли читает. – Ты только очень уж ко мне не привязывайся, – негромко пробормотал эльф, опустив взгляд. – Не то чтобы я против, просто... "Просто тебя не существует. И я обязан помнить это". – Речь об этом и не шла, – сказал норд с легкой досадой. – С чего ты взял, вообще. Каинар печально улыбнулся и ничего ему не ответил. Потом некоторое время смотрел в потолок. Он пошарил у себя в карманах и вытащил оттуда монетку. Она была из серебра. Это была айлейдская квадратная монета невысокого достоинства с круглым отверстием в центре для того, чтобы можно было носить на веревке – так монеты носили раньше в древности. С одной стороны число 13, с другой какое-то высокое строение, отдаленно напоминающее башню белого золота, над ней парил символ Аури Эля. Обычная монетка, сильно потемневшая от времени. Каинар вложил ее в ладонь сильно удивленного Онмунда: – На память. Ну, и еще покажешь ее мне-другому, когда я очнусь, в качестве доказательства того, что я доверяю тебе. И еще. Я – это он. А он – это я. Никакие мы не две личности, просто у всего есть темная сторона и светлая. И у этой монетки две стороны. Смотри, – он взял его руку, которая чуть подрагивала от волнения, и поднес на свет, – тут кожа освещена, а внизу, – он коснулся ладони, – нет. Но это же не две разные руки, правда? Так же и со мной. Так что никуда я не исчезну. Не зря же я всё прекрасно помню. – Как бы наблюдаешь изнутри, – догадался Онмунд, внимательно на него посмотрев. – В точку, – улыбнулся Каинар, отпуская его руку. Норд стал рассматривать монетку у себя в ладони. – Тебе приходилось бывать в айлейдских руинах? – спросил Онмунд. – Конечно. Но монетка не из руин. Я украл ее когда-то давно. Приятно было с тобой поболтать, – он слабо пожал ему руку. Потом сонно потянулся, положил голову на руки и закрыл глаза. Онмунд с грустью понял, что он уходит сейчас. Прячется куда-то вглубь души, чтобы очень долго еще не появляться. “По крайней мере, он будет наблюдать”. Но ему вдруг стало не просто грустно, а почти больно, точно он только что навсегда попрощался с близким ему человеком. Тогда Онмунд понял, что всё-таки привязался. С первого же часа общения провалился в этого человека наглухо и сильно так, что и не подняться теперь. Сердце его билось тяжело, казалось каким-то опустевшим. Он снова посмотрел на монетку у себя на ладони, квадратная небольшая пластинка еще хранила на себе тепло его руки. Он сжал ее у себя, будто в рукопожатии, а потом вздохнул. "Это просто осколок личности. Не сходи с ума". Онмунд поднял взгляд на Каина и понял, что эльф сидит, мрачно на него уставившись. Это совершенно точно был Каин. Тот самый, который в качестве знакомства напал на него со своей нагинатой наперевес. Норд почувствовал, как по спине его побежали мурашки от этого резкого перевоплощения. Где мои наручные латы? Почему я в таверне? И… – Это у тебя откуда? – сухо спросил Каин, глядя на монетку в ладони Онмунда. В спокойном тоне читалась едва заметная настороженность. – Это теперь моё, – с наглой невозмутимостью ответил норд и спрятал монетку у себя в кармане. – Ее мне ты отдал и сказал, что ты мне доверяешь. – Ну и придурок. Не ты… – добавил он Онмунду, а потом устало потер себе лоб. – Ладно. Теперь мне нужно всё знать по порядку. Когда-то давно жил на свете Принц, улыбка которого могла воскрешать в людях надежду. Потом он умер, а когда воскрес, сердце его оказалось навек сковано льдом, и он больше не воскрешал никакую надежду ни в ком. При случае он убивал ее.