Handle With Care

Тео требуется около сорока пяти минут бессмысленно смотреть на потолок над кроватью, своей кроватью, чтобы понять, что сегодня ночью он, скорее всего, не заснет. Он принял душ и поплелся в свою новую комнату, даже не пожелав Лиаму спокойной ночи, но, в защиту Тео, эта ночь чертовски отстойная. Но Тео не хочет об этом думать, подавляет свои чувства продуктивностью и достает ноутбук, полностью сосредоточившись на работе над поступлением в колледж.  Он хочет применить ранние заявки как минимум к двум колледжам из своего списка и не думает, что сможет пережить второй семестр, не зная, поступит ли он вообще в колледж. Это дает ему около трех недель на подачу заявок, что, конечно, не самый ближайший срок, но Тео также работает над ними уже почти три недели, и ему почти нечего показать.  Просто, когда он читает: «Вспомните случай, когда вы столкнулись с проблемой, трудностью или неудачей. Какое влияние оказал на вас этот опыт и чему вы из него научились?» он не может не представить, как его тащат в Ад, его пальцы непроизвольно дергаются по клавиатуре, как будто они все еще цепляются за осыпающуюся землю. Тео думает, это меня погубило. Он представляет себя намного моложе, чем сейчас, сталкивающим Тару с моста. Он думает, я погубил её.  «Поделитесь моментом из своей жизни, который помог сегодня сформировать ваш характер».  Тео не думает об Аде, но его мысли возвращаются к тому моменту, когда он впервые полностью обратился. Мальчик становится рычащим волком. Почти волком, но все равно достаточно близко. Немного меньше, чем волк, и более стройное телосложение, но тем не менее, у него есть зубы. И когда он впервые ловит свое отражение в прозрачной воде пруда, которую лакает, он не смотрит в лицо убийцы своей сестры. Ему двенадцать, и уровень зрелости намного превышает его годы, но при виде этого изображения в нем все еще чувствуется прилив наивности и детской надежды. Он знает, что это лицо не видело смерти, что у этих четырех лап острые когти, не знающие крови, что в этом нет необходимости.  И он думает, что однажды он сможет убежать из этого города, того города, следующего города, подальше от Ужасных Докторов и мира сверхъестественного. Никогда раньше это не казалось настолько осуществимым. Независимо от интеллектуальных способностей Тео, он все еще находится в теле ребенка. В одиночку он никуда далеко не уйдет, его в мгновение ока возьмет на себя специальные службы или социальные службы. Но теперь он может быть собакой и может бежать настолько далеко, насколько позволяют ему четыре лапы, и его имя не обязательно должно быть Тео Рэйкен. Он думает, может быть, даже верит, я могу быть хорошим.  Прошло чуть меньше месяца, прежде чем Тео убивает, вынужден убить, впервые в полном обращении, и он сразу понимает — с предельной ясностью, когда кровь капает с его щек, — что его убийство не ограничивается формой, которую он принимает, что быть плохим — это не просто его выбор. Это условие его существования. Это питает что-то опасное внутри него. «Какая деятельность, в которой вы участвуете, наиболее значима для вас и почему?»    Тео старается быть человеком рутины, и в этой рутине очень ограниченный набор занятий. Он ходит в школу, ходит на работу, спит. Ничто из этого не вызывает у него особого энтузиазма.  Он думает о наблюдении за звездами, хотя это никогда не было для него хобби. Помнит ночи, которые он не спал, а провел вместо этого в кузове своего пикапа, глядя в небо в поисках созвездий, потому что это менее нервно, чем искать Тару боковым зрением. Он думает о каждом философе и учёном, которые делали то же самое до него, ища в небе ответы на вопросы, которых у них ещё даже не было.  Он видел Малую Медведицу и представлял себе, как Птолемей смотрел на то же скопление звезд из Египта и думал: Это небо создано для нас, оно вращается вокруг нас. И хотя он ошибался, даже несмотря на то, что Земля не находится в центре этой вселенной, иногда Тео видел в небе простор созвездий и астрономических тел, словно образец небесной ткани, и это казалось подарком, сделанным только для его глаз.  Иногда Тео можно напомнить, что он и его проблемы бесконечно малы в масштабах вселенной, какими бы всепоглощающими они ни казались. Иногда это помогает. «Обсудите проблему личного, местного, национального или международного значения и почему это важно для вас».   Тео уделяет новостям гораздо меньше внимания, чем, вероятно, следовало бы, но когда город, в котором вы живете, постоянно перескакивает от одной сверхъестественной опасности к другой, непосредственная угроза внутри него часто перевешивает любой хаос, происходящий за пределами Бейкон-Хиллз. Он чувствует себя почти обманутым своими сверхъестественными способностями, как будто у него никогда не было времени должным образом развивать интерес к вещам, не связанным с миром оборотней, — и он мог бы скрестить руки на груди и жаловаться, что это несправедливо, потому что это не так, но это не имеет большого значения, когда ты пытаешься поступить в колледж.  Вместо этого он начинает писать об устойчивости к антибиотикам, размышляет о смертности, существовавшей в мире чуть меньше столетия назад, до открытия пенициллина. После этого процент родов со смертельным исходом снижается, пожилые люди живут дольше, а медицина продолжает развиваться. Общество в целом кажется более здоровым, но распространенность хронических заболеваний, аутоиммунных заболеваний, аллергий и желудочно-кишечных заболеваний постоянно растет, особенно среди детей.  Назначение антибиотиков во время беременности и родов становится обычным явлением как способ защитить мать и ребенка, снизить вероятность смертности. Оказывается, существует целое сообщество бактерий, с которыми новорожденные должны столкнуться, как маленькие микробные ангелы-хранители, которые остаются с ними до взрослой жизни. Из-за антибиотиков этого не происходит, они попадают в мир без крыльев и нимба, с телами, которым приходится решать, представляет ли каждый встреченный им микроб опасность или нет.  Дело в том, что микробиомы сегодняшних младенцев испорчены. Все это означает, что слишком много хорошего — это плохо. Или, может быть, мы все склонны кусаться, прежде чем оценить угрозу.  «Какие амбиции и планы у вас на будущую жизнь или карьеру?» Может быть, чтобы перестать так сильно лажать. Быть хорошим, несмотря на свою ДНК. Выбраться из этого мертвого города, пойти в колледж и познакомиться с людьми, которые видят в нем личность, а не потребительскую ценность, построить для себя жизнь, которая не состоит из постоянного бегства от чего-то. К- Тео вздыхает и закрывает ноутбук, полагая, что приложениям с ответами на вопросы придется подождать еще день. Он откладывает ноутбук в сторону, скользя под одеяло и снова пытается заснуть. И хочет он бороться с этим или нет, кровать гораздо мягче, чем заднее сиденье его машины. Он лениво задается вопросом, подойдет ли имя Большой Пёс для домашней собаки, когда он засыпает.  * Он уже привык к этому. Стоя перед ним на коленях, Тара с разбитыми костяшками пальцев, кровоточащими от ярости, проталкивает руку сквозь его грудную клетку, словно кулак сквозь гипсокартон, и освобождает свое сердце.  Хотя они не в морге. Они в клаустрофобном номере мотеля, и Тео истекает кровью на уродливом стуле с узором у окна, и такое ощущение, будто он делал это раньше. Он наблюдает трепещущими глазами, как сердце твердеет, превращается в камень в руках Тары, и она бросает его вверх к небу, как Зевс, дарящий Лелапа звездам, увековечивая собаку как созвездие.  А Тео ждет, полуприкрытые глаза с угасающей надеждой смотрят в окно, словно ища в небе сердце из сгруппированных звезд, но там ничего нет.  Никаких звезд. Просто тьма. Только вкус крови на губах.  * Когда Тео вздрагивает и просыпается, то его волосы мокрые от пота, а конечности запутались под кучей простыней, к которым он не привык, Лиам находится в затемненной комнате, тень, тревожно стоящая в углу. Он делает шаг вперед и говорит: — У тебя сумасшедшее сердцебиение.  Тео слепо тянется за телефоном с тумбочки и вздыхает, смотря на время — 4:18 утра. Затхлый аромат страха медленно рассеивается из комнаты.  — Да, ладно. Это просто кошмар, — бормочет Тео, все еще с затуманенными глазами, пока его сердце успокаивается, — Почему ты слушал мое сердцебиение?  — Я… не делал этого специально. Это было просто громко, — неуклюже отвечает Лиам, — Я не знал, что они всё ещё тебе снятся.  — Они никогда и не переставали. Лиам хмурится, нахмуривает брови и отвечает: — Но каждый раз, когда ты спишь со… — он замолкает, странно глядя на химеру, — Почему тебе не снятся кошмары, когда мы спим вместе? Я имею в виду, в одной постели.  Щеки Тео краснеют, и он наполовину убежден, что это всего лишь еще один, хотя и более странный, сон, который ему снится, и он не знает, как еще объяснить, как босоногий Лиам, с торчащими ото сна волосами, говорит с ним в четыре утра по поводу их привычек спать вместе.  — Что? — Тео выдыхает, прижимая одеяло ближе к груди. — Не знаю. Я не знаю. Кошмары, Лиам, и отсутствие кошмаров с Лиамом. Три вещи, которые он знает, являются правдой. Он не подвергает это сомнению.  — Ты боишься темноты? Тео тихо стонет, снова ложится и отвечает: — Нет, Лиам. Я не боюсь… слушай, мы можем поговорить об этом, когда будет не четыре утра? — Хорошо, — кивает бета, колеблясь в дверном проеме и оглядывая пустую спальню. — Нам следует… тебе следует украсить эту комнату. Я могу помочь, если хочешь. Может быть, завтра? Или, я думаю, это уже сегодня, технически.  — Лиам, — устало бормочет Тео в подушку, — Теперь со мной все в порядке. Можешь идти спать.  — Ладно. Спокойной ночи.  * Эшли Маккей ведёт прямой репортаж недалеко от гостиницы «Бейкон-Хиллз», места, где вчера поздно вечером произошел смертельный пожар в номере мотеля, в результате которого погибли двое гостей. Теперь пожар, как сообщается, начался из-за неисправной розетки, которая закоротила и впоследствии охватила комнату пламенем, в результате чего две жертвы оказались беспомощными. Полиция не считает, что это было убийство. На место прибыли пожарные, прежде чем пламя успело распространиться на соседние помещения. Два тела в номере мотеля пока не опознаны, однако они идентифицированы как взрослые мужчины. Мы будем сообщать вам больше об этой истории по мере поступления информации… Тео сидит на кухне, когда слышит новости по телевизору, у его рта застыла кружка кофе, и он пытается собрать историю воедино. К моменту ухода Тео и Лиама вчера вечером оба тела все еще находились в номере мотеля. Он не помнит, чтобы Стилински или Пэрриш позвонили коронеру или вообще сообщили о происшествии.  — Я не думаю, что у тебя есть какие-либо предложения о том, как нам скрыть смерть девятнадцатилетнего мальчика, у которого в остальном было прекрасное здоровье? Департаменту шерифа Бейкон-Хиллз повезло, что одним из заместителей стал адский пес, да.  — Тео? Ты в порядке, дорогой? — голос Дженны прерывает ход его мыслей.  Химера быстро кивает, делает глоток кофе и заявляет: — Да. Новости… это была просто… своего рода шокирующая история. Она хмурится и сочувственно произносит: — О, я знаю. Трагедия, не так ли? По его мнению, что-то в этом роде. * — Итак… как, э-э, как дела?  Тео искоса смотрит на Лиама, идущего рядом с ним, пока младший мальчик катит их тележку для покупок (роль, на которой он настаивал) туда-сюда по проходам Target. Не то чтобы Тео возражал: тележки грязные, а дозатор салфеток пуст, он уступит эту роль Лиаму.  — Хорошо, — сухо отвечает Тео, взглянув на список покупок, который им дали Дэвид и Дженна, — Выйди из этого прохода, нам нужны хлопья.  Лиам делает, как было сказано, но не раньше, чем бросает с сомнением взгляд в сторону Тео. — Какие твои любимые хлопья? — спрашивает Лиам, обыскивая полки, повернувшись спиной к химере. Он ненадолго оборачивается, прищурившись, — И делай мудрый выбор, или будешь судим.  Тео колеблется, полуулыбка тянет его губы, когда он осматривает коробки с хлопьями перед ним. Лиам наблюдает, не мигая, словно пытаясь предугадать его решение.   — Honey Nut Cheerios, — наконец отвечает Тео, пожимая плечами в ответ на несколько разочарованный вздох.  — Ой. Ну и ладно, — это все, что говорит Лиам, протягивая руку и хватая коробку вместе с кукурузными палочками, бросая обе коробки в корзину.  Они продолжают идти по проходам, проверяя один за другим товары в списке покупок. Тео начинает идти в сторону касс после того, как они взяли стиральный порошок, который просила Дженна, прежде чем Лиам останавливает его.  — Подожди, мы еще не закончили! — утверждает Лиам, — Я не шутил насчет того, что ты украшаешь свою комнату. Надо хотя бы посмотреть, есть ли у них здесь что-нибудь классное.  И Тео хочет не согласиться, потому что он чувствует себя каким-то жалким проектом, и есть что-то странно интимное и уязвимое в идее покупать украшения для комнаты с Лиамом, но бета демонстрирует серьезное выражение лица, которое выдает беспечность его тона. Прежде чем Тео успевает обдумать это, его ноги следуют за Лиамом к отделу домашнего декора.  — Как насчет этого? Тебе нравится это? — спрашивает он, держа в руках жалкий искусственный кактус в горшке, с блеском надежды в глазах. Это четвертый пункт, который Тео отрицает, и предполагаемое отсутствие вкуса почти оскорбительно.  — Нет, — морщится нос Тео, продолжая идти, — Почему ты это делаешь? Ты ведешь себя странно.   Лиам возвращает пластиковую фауну на полку и толкает корзину вперед, чтобы догнать химеру: — Я не веду себя странно! Не говори, что я веду себя странно.   — Ну да, — бурчит Тео, когда они сворачивают в другой проход.  Лиам закатывает глаза в ответ: — Я пытаюсь помочь тебе найти то, что тебе понравится, а это, видимо, ничего! — Я же говорил тебе, что нам не обязательно было этого делать, — бормочет Тео, засунув руки в карманы, разрываясь между раздражением и смущением, но не совсем соглашаясь ни на то, ни на другое. И это неправильно, судя по тому, как Лиам сдувается, как будто слова Тео ранили его лично, потому что речь идет не только о комнате Тео.  Поэтому Тео отступает, добавляя: — На самом деле это не имеет большого значения.   — Ничто для тебя не имеет большого значения! — выпалил Лиам, вызвав пару взглядов других покупателей. Его голос становится тише, когда он подходит ближе, — Тео, ты уже несколько месяцев жил в своем пикапе и не говорил об этом ни слова, пока я не заставил тебя переехать ко мне. Вчера вечером ты узнал, что парень, который тебе нравился… — Прекрати, — перебивает Тео, у него пересыхает во рту.  Лиам продолжает, его голос чуть громче шепота: — Был демоном, который пил твою кровь неделями, а сегодня утром ты встал в 8 утра и завел светскую беседу с моей мамой, как будто ничего не произошло. Ты выглядишь дерьмово, хотя обычно это не так. — Спасибо, — хрипло отвечает Тео. — Я не шучу, — заявляет Лиам, добавляя мягче, — Я просто… я чувствую, что с тобой не все в порядке. И, возможно, дерьмовое оформление комнаты этого не исправит, но я надеялся, что ты будешь с нетерпением ждать этого. И Тео отворачивается, его взгляд бегает по полкам перед ним, главным образом потому, что он не знает, что сказать, потому что Лиам имеет привычку быть слишком честным и искренним, а в такие моменты на него невозможно смотреть, невозможно, чтобы на он смотрел на Тео так.  Я чувствую, что с тобой не все в порядке. У него нет на этот вопрос ответа, он не нашел времени обдумать его сам. Тео чувствует себя гораздо лучше, чем несколько месяцев назад, и немного хуже, чем несколько недель назад. Он не хочет слишком много думать об этом, поскольку изо всех сил пытается поглотить эмоции, переполняющие его грудь. Один плохой день не имеет большого значения, но недели, состоящие из них, могут быть чем-то другим. Когда Тео нерешительно оборачивается, он держит гибрид пробковой и белой доски: — Я думаю, это было бы неплохо. Для заметок и прочего.  Лиам кивает, и на его лице появляется улыбка: — Круто. Давай возьмем это. Они продолжают осматривать окружающие проходы и в конечном итоге находят настенные часы с римскими цифрами, пачку сухостираемых маркеров и стикеров, а также фигурку собаки-скелета с подвижной головой и челюстью, прежде чем Тео решает, что на данный момент этого достаточно.  — Это украшение для Хэллоуина. — указывает Лиам, когда химера кладет фигурку в корзину.  — Это украшение для моей комнаты, — отвечает Тео, кривая ухмылка скользит по его губам, — Мне она нравится.  Голова Лиама слегка покачивается, он говорит: — Значит, мне это тоже нравится.  * Тео снова открывает вопросы приложения, руки зависают над клавиатурой, а он замирает, задумавшись.  «Какие амбиции и планы у вас на будущую жизнь или карьеру?» Он смотрит на Большого Пса, статно сидящего на столе, с навострёнными скелетными ушами, направленными к потолку.  Он думает, Я хочу быть похожим на Зевса. Он имеет в виду, что хочет сделать звезды из всех своих камней.