Handle With Care

На следующее утро Тео просыпается медленно и неохотно, а Лиама нет рядом с ним или, прижавшегося к нему, в таком положении они оказывались в последние несколько раз. Тео полагает, что ему, вероятно, следует снова начать спать в гостевой комнате, потому что ночевки с Лиамом не будут иметь значения, если он переедет. Даже если они, кажется, действительно помогают ему спать спокойнее.  Он встает, чтобы справить нужду, затуманенными глазами смотрит на время на телефоне — 8:13 утра — и выходит в коридор. Даже на втором этаже пахнет беконом, вафлями и кленовым сиропом, и желудок Тео урчит в ответ. Выйдя в коридор и направляясь в ванную, Тео подслушивает разговор этажом ниже. Напряженный разговор.  — Мне жаль, что я взорвался на вас, ребята… Приглушенное от Дженны:  — Это все, что ты можешь сказать? Он продолжает идти.  — Нет! Я имею ввиду нет. У меня просто… в последнее время много чего произошло. Я не осознавал, какой стресс я получал. Я не должен был… Голос Лиама затихает, когда Тео входит в ванную. Странно думать, что теперь это может быть «его» ванная. Странно думать, что это утро в доме Лиама теперь может быть каждое утро. Он старается не сопротивляться процессу перемен, пытается думать об этом как о чем-то хорошем.   К тому времени, как Тео выходит обратно в коридор, тема разговора перешла к самой химере. — И я знаю, что прошу о многом… Если они обсуждают то, что, по мнению Тео, они обсуждают, то это более чем о многом, и химера благодарна, что ему не обязательно присутствовать при этом разговоре, хотя он все равно подслушивает.  — Но Тео бездомный, и я не знал об этом до вчерашнего вечера, и если вы, ребята, не позволите ему жить здесь, он, вероятно, так и будет вечно спать в своем пикапе, потому что он такой упрямый и не примет никакой помощи, если только она не будет практически засунута ему в глотку! И я знаю, что это безумие, что я не знал об этом. Поверьте, я бы сказал что-нибудь раньше! Младший мальчик выговаривает слова, не делая ни единого вдоха. Это было бы впечатляюще, если бы Тео не был сосредоточен, с нетерпением ожидая ответа от Дженны и Дэвида. Бета продолжает объяснять родителям, как долго Тео находится в этой ситуации, за вычетом всей этой чепухи о том, что он попадет в Ад, и он слышит приглушенный вздох отчима мальчика.  — Как долго бездомный?! И даже сверху Тео слышит нотку жалости. Он решает, что лучше больше не подслушивать, практически на цыпочках возвращается в комнату Лиама и надеется, что они не слышат его шагов внизу.  Тео думает, что, возможно, ему следует бросить учебу, сбежать и жить среди деревьев, как дикий мальчик. Малия занималась этим большую часть своей жизни, так что это не так уж и плохо. Они вдвоем говорили об этом однажды, прежде чем она начала ненавидеть Тео за то, какой он кусок дерьма. Был. Он все еще не слишком в этом уверен.  Малия сказала Тео, что, живя койотом, она ценила мир, не будучи в его изоляции, и считала, что земля — лучший дом, который можно иметь.  Ну да ладно, она не так красноречиво это сказала. Что-то вроде: Там мне понравилось больше. Мне никогда не приходилось принимать какие-либо важные решения или учитывать глупые чувства. Я просто делала что-то.   Тео никогда не знал момента, который не состоял бы из принятия решений или размышлений. Он слишком много думает, в этом его проклятие. С другой стороны, химера не может постоянно оставаться в форме койота, даже если иногда ему хочется притвориться, что он скорее животное, чем человек. Дом и кровать определенно хороши, он это знает.  Но все же он задается вопросом, будет ли однажды он скучать по простоте заднего сиденья.  — Эй, доброе утро, — приветствует Лиам, заглядывая в спальню. Тео даже не услышал, как он поднялся по ступенькам, — Как только ты закончишь смотреть на эту стену, тебе следует спуститься вниз. Завтрак готов.  Тео отрывает взгляд от стены, на которую он определенно не тупо залипал, и смотрит на Лиама: — Хорошо.  * Никто не помнит Стайлза, Бейкон-Хиллз — город-призрак, а шериф Стилински просто растворился в облаке зеленой пыли прямо на глазах у Тео. Теперь он почти уверен, что видел все. Кажется, это хорошо, учитывая, что это может быть последнее, что он увидит. Лиам и Тео находятся по разные стороны от входа в полицейское управление Бейкон-Хиллз, и бета, несмотря на риск быть застреленным призрачными всадниками, тянется к Тео. — Нас двое, — говорит Тео, имея в виду спасибо, что спас мою задницу. Это означает, что ему нужно защищать Лиама так же, как Лиаму нужно защищать Тео, если они хотят выбраться отсюда живыми. Странно думать, что раньше он хотел смерти младшего мальчика, и наоборот.  Они бегут.  Два мальчика мчатся к полицейской машине сзади, обгоняя наездников по пятам, пока не понимают, что не могут найти ключи, чтобы завести машину. Послушайте, Тео не хочет сейчас кричать на Лиама, он вроде как благодарен за поддержку, но все же… — Мне действительно кажется, что ты сейчас даже не пытаешься, Лиам!   — Я пытаюсь! — восклицает бета, бросая Тео еще один ключ. Это не работает.  — Нет. Давай, Лиам, дай мне друго…   Он делает паузу, рассматривая поданный ему маленький ключ:  — Это даже не ключ от машины! И Лиам выглядит так, будто сейчас он может сойти с ума, но Тео на самом деле не беспокоят его чувства, потому что, если они не найдут гребаный ключ от этой патрульной машины, они тоже растворятся в облаках зеленой пыли. — Хорошо! Вот, возьми вот этот, — выпалил Лиам, трясущимися руками передавая химере еще один ключ.  И это работает. Машина заводится, и Тео на минуту забывает, что их преследует орда мертвых ковбоев, потому что Лиам кричит и кричит на пассажирском сиденье, как будто едет в Диснейленд, и Тео не может ничего с эти поделать, но на его лице проступает маленькая улыбка. Он думает, что это первый хороший момент с тех пор, как он вернулся, и надеется, что их будет больше.  * — Знаешь, твоим родителям не обязательно позволять мне оставаться здесь бесплатно. Я могу заплатить за аренду или что-то в этом роде, — предлагает Тео, пока он и Лиам выходят на улицу к его машине, бета предлагает помочь занести его вещи внутрь. Потому что Тео официально переезжает в гостевую комнату.  Ага. Завтрак по большей части прошел безболезненно. Дженна и Дэвид почти невыносимо милы, и первая, казалось, была на грани слез, когда милостиво отдала свой дом химере. «Спасибо» казалось слишком незначительным словом, чтобы позволить бездомному жить с ними.  Однако пара дала понять, что есть правила. Комендантский час в будние дни — 20:30, а в выходные — в полночь. Если он не будет дома к ужину, он должен сообщить им об этом, потому что да, семья Данбар-Гейер — это тот тип семьи, которая почти каждый вечер ужинает вместе. Тео давно забыл, что это такое. Странное чувство – осознавать, что его жизнь больше не будет такой кочевой, как раньше.  — Тео, ты не будешь платить арендную плату, они не твои чертовы домовладельцы, — усмехается Лиам, прислоняясь к пикапу. Он пожимает плечами: — Я копил на квартиру. Потому что ему нужно, чтобы Лиам знал, что на самом деле он не так безнадежен, как может показаться.  — Они говорят, что на твоём банковском счете должна быть как минимум трехмесячная арендная плата, прежде чем ты подпишешь договор аренды, — продолжает Тео, — На самом деле, я никогда не хотел, чтобы пикап был долгосрочным домом. Теперь, когда мне восемнадцать, я могу… наверное, начать приглядываться. Лиам наблюдает за ним взглядом, который Тео может описать только как «мягкий», и говорит: — Хорошо, как хочешь. Но не торопись, серьезно.  Тео кивает, наклоняясь, чтобы запихнуть свои вещи в пустую красную спортивную сумку, стоящую на заднем сиденье. Именно тогда он начинает это замечать — ту тревогу, которая возникает в его легких, как будто он дышит над океаном, ощущение утопления, с которым он в последнее время стал слишком знаком.  Волна тошноты накатывает на Тео, и он проглатывает ее, автоматически запихивая в красную спортивную сумку свои туалетные принадлежности, одежду, случайные безделушки и однодневки, которые он накопил за последние несколько месяцев.  — Тео? Вы в порядке? — спрашивает Лиам, возможно, потому, что он уловил отбойный молоток сердцебиения Тео или почувствовал тревогу, исходящую от химеры.  Дежавю, думает он, но наоборот.  — Со мной все в порядке, — отвечает Тео, поскольку это проще, чем признать, что он, возможно, находится на грани панической атаки, потому что он больше не будет жить в своем пикапе.   Это хорошая вещь. Переезд – это, конечно, хорошо. Он это знает. Это также самое значительное изменение в жизни Тео с тех пор, как он вернулся из Ада, так что сейчас нужно многое обдумать. Чтобы сложить все, что есть у Тео, в одну спортивную сумку, требуется пять минут. Он закрывает дверь машины, перекидывает сумку через плечо и бормочет: — Я закончил.  Лиам смотрит на руки химеры, на то, как они дрожат по бокам. Тео распихивает их по карманам, стараясь не выглядеть таким глупым, каким он себя чувствует.  — Эй, — начинает бета, делая небольшой шаг вперед, — Я могу сказать, что ты не… Я знаю, что это странно для тебя.  Младший мальчик делает паузу, глядя на химеру, как бы говоря: Я никогда раньше не видел тебя с этой стороны.  Он продолжает: — И страшно, наверное. Но, э-э, однажды… очень, очень умный парень сказал мне, что самые лучшие вещи в жизни пугают. — Мне этот парень кажется идиотом, — шутит Тео, хотя и не может сдержать легкую ухмылку, тянущуюся в уголках его губ.  — Иногда так и есть, — пожимает плечами Лиам.  Два мальчика возвращаются в дом и поднимаются наверх, в комнату для гостей. Комнату Тео, это больше не гостевая.  — Тебе следует… украсить её или что-то в этом роде, — предлагает бета, морща нос и оглядывая простую комнату. В ней мало что есть — только кровать, комод у стены и небольшой письменный стол со стулом на колесиках перед ним, — Но в любом случае, я думаю, добро пожаловать домой.  — Домой, — повторяет химера, как будто говорит на иностранном языке, позволяя слову немного покататься во рту. Глядя на Лиама, он думает, что мальчик какое-то время был самым постоянным человеком в его жизни, а теперь даже в ещё большей степени. Тео бормочет про себя: — Это всегда были ты и я, да.  — Что ты сказал? Тео качает головой и отвечает: — Ничего, просто подумал, что я все равно планировал использовать твой адрес для всех своих заявлений в колледж и прочего. Думаю, теперь это имеет смысл.  Лиам фыркает и слегка кивает: — Думаю, да.  * Последнее сообщение о смерти от анемии появилось в газетах больше недели назад, а сейчас, на самом деле, прошло уже около двух недель. До этого момента в заголовках каждую неделю появлялись сообщения о смерти.  Это означает, что они, возможно, упустили свой шанс избавиться от Чедипе. Что на самом деле… отстойно, но также означает, что это больше не проблема Тео.  Или, так думает химера, пока Мелисса Макколл не сообщит Алеку, который расскажет Лиаму, который расскажет Тео, что шестое тело было доставлено в морг — Майкл Брэнсон, 35 лет, имеющее все те же признаки, что и последние пять жертв до него. Он был мертв примерно двадцать четыре часа, прежде чем его нашли.  Итак, Лиам и Тео, к которым присоединился доктор Дитон, чтобы встретиться с Мелиссой в морге. Это не излюбленное место встреч химеры, но он полагает, что сейчас это не так уж и важно. Однако, по словам Дитона, важно то, что они проводят заклинание поиска Чедипе, используя вещи умершего.  — Вот вещи, — говорит Мелисса, приветствуя их троих, держа в руках большую сумку с застежкой-молнией, в которой находится какая-то одежда, возможно, та, что была одета на мертвом парне, — Теперь, что бы вам, ребята, ни пришлось с этим делать, пожалуйста, делайте это быстро. Ну, максимум пятнадцать минут. У меня есть работа, которую я хотела бы сохранить. Лиам кивает: — Конечно. Большое спасибо, Мелисса. — В любое время, дорогой, — усмехается медсестра, — Я буду снаружи.  Дверь морга за ней закрывается, и Дитон быстро передает пластиковый пакет Тео. — Запомните из них все запахи, которые сможете. Мы собираемся применить базовое заклинание поиска, и, надеюсь, оно приведет нас к Чедипе, — объясняет Дитон. — Постарайтесь также прочитать любые эмоциональные сигналы.  Тео делает, как ему говорят, по уши заглядывая в сумку с застежкой-молнией, главным образом потому, что это отвлекает его от трупа на столе перед ними.  Ветеринар достает из своей сумки белую свечу, спички, небольшую ступку и пестик, а затем начинает измельчать острую смесь трав и корней.  — Лиам, мне нужно, чтобы ты зажег эту свечу, пожалуйста. Бета также делает то, что ему говорят, потом глядя на Тео: — Что-нибудь учуял? Запахи немного слабые, но единственный запах, который химера может уловить ясно, как день, — это похоть, ее аромат концентрирован, как будто он исходил от жертвы перед ее смертью. Это... отвлекает, если не сказать больше.  — Не так уж и много, — отвечает Тео, взглянув на ветеринара, словно спрашивая, что теперь? — Кровь, — говорит Дитон. — Ты почувствовал какую-нибудь кровь? Или другие телесные жидкости?  Нос Тео морщится, когда он качает головой: — Нет…   Он делает паузу, достает из сумки хлопковую футболку и снова нюхает ее. — Вообще-то да. Слабо, но да.  Тео внимательно осматривает рубашку в поисках источника рассматриваемого запаха — чуть ниже воротника есть крошечное, почти незаметное темное пятно. Кровь. Он нерешительно подносит к нему нос.  — Но это человеческая, — заявляет химера, — Как это нам поможет? Дитон выходит вперед со ступкой в руке и объясняет: — Это именно то, что нам нужно. Учитывая, что Чедипе пил из него, его кровь должна быть внутри его тела. Это поможет нам найти его. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на этом запахе, хорошо? Пока это не единственное, что ты можешь чувствовать по запаху.  Тео вздыхает, закрывая глаза и глубже уткнувшись носом в рубашку. Они распахиваются от ощущения холодной, липкой пасты, которую Лиам наносит ему на лоб.  — Это необходимо? — ворчит он, хмурясь от горького запаха неизвестной пасты. — Шшш, — перебивает Лиам, — Сосредоточься на крови! — И свече, — добавляет Дитон. — Что? Почти ухмыляясь, ветеринар уточняет: — Сосредоточь нос на крови. Пока ты это делаешь, мне нужно, чтобы ты просто посмотрел на свечу, хорошо? Наблюдай за ней, пока не увидишь пламя в своем уме. Лиам, приглуши свет, пожалуйста. Тео делает, как ему сказали, рубашка так плотно прижимается к носу, что он не думает, что сможет учуять что-либо, кроме крови и похоти, даже если попытается. По крайней мере, это лучше, чем нюхать какое-то дерьмо у него на лбу. Свет выключен, и он смотрит на свечу.  — Я собираюсь произнести несколько фраз на латыни. Тео, просто продолжай делать то же самое и посмотри, куда это тебя приведет, — инструктирует Дитон.  Химера не совсем понимает, что это значит, но все равно делает это.  Auxilium invenire quod quaeris  In lucem profero Te mihi revelare Corpus et anima В комнате тихо, если не считать напения Дитона, и такое ощущение, будто все свелось к мерцанию свечи и крови. Тео даже не осознает, что больше не подносит рубашку к носу, и запах уже давно запечатлен в его памяти, пока он смотрит на пламя. Глаза химеры светятся, но он этого тоже не знает, слишком занят наблюдением за чем-то, чего не видят все остальные.  Auxilium invenire quod quaeris  In lucem profero Te mihi revelare Corpus et anima Он видит кожу, видит пульсирующий под ней пульс, кроваво-красный. Это похоже на воспоминание, но не на собственное воспоминание Тео. К следующему повтору пения оно исчезло, сменившись ощущением. Плотское желание, голод. Нужда. Он чувствует вкус крови на языке, острый, металлический и теплый. Он чувствует, как предсмертное дыхание щекочет его затылок, словно последние ноты песни, видит, как глаза медового цвета мутнеют и мертвеют.  Auxilium invenire quod quaeris In lucem profero Te mihi revelare Corpus et— — Извините, что прерываю вечеринку, но время вышло, — перебивает Мелисса, заглядывая в морг и включая свет, — Мне пора возвращаться в отделение скорой помощи.  Тео моргает, переводя взгляд с футболки, свободно висящей в его руках, на уже погасшую свечу. Что, черт возьми, это было?  — Итак… ты что-нибудь видел? — спрашивает Лиам, когда они хватают свои вещи, и добавляет, — Это вообще сработало? Тео не отвечает, вместо этого хмурясь, стирает остатки пасты со лба, скептически глядя на песчанистую зеленую субстанцию, прежде чем неохотно вытереть ее о джинсы.  Дитон наблюдает за химерой с нечитаемым выражением лица, отвечая за мальчика, говоря: — Я думаю, всё получилось.  Это привлекает внимание Тео, химера поворачивается к ветеринару: — Что это значит? Что ты знаешь? — Это не то, что я знаю, Тео. Теперь это то, что ты знаешь, — загадочный ответ Дитона. Это, наверное, утомительно все время быть таким загадочным.   Лиам и Тео расстаются с ветеринаром после того, как он попросил сообщить ему, когда они обнаружат Чедипе (в чем он был уверен), и возвращаются к пикапу. Бета не разговаривает, пока они не выезжают с больничной парковки.  — Тео… что ты видел?  Химера тяжело сглатывает, пытается выкинуть из головы образ трупа.  Он говорит: — Дилан — следующая жертва.  Если он еще не мертв, конечно.  Тео продолжает: — Это… как будто я видел то же, что видел Чедипе? Или, я, черт возьми, не знаю, чувствовал то, что чувствовал.  — Ого, — комментирует Лиам, — мне, эээ, жаль?   Хватка Тео на руле напрягается, глаза сузились, он спрашивает: — Почему тебе жаль? — Потому что, ты знаешь. У вас… я думаю, что-то было.  Боже, Тео так не хочет об этом говорить. И, судя по тому, как Лиам опускается на пассажирское сиденье, он тоже этого больше не хочет.  Химера пожимает плечами: — Не имеет значения. Давай просто придумаем, как мы найдем эту штуку, ладно? — Да, да, капитан.  * — Нас обоих поймают, — говорит Лиам, глядя на тень призрачного всадника в коридоре. Он отводит глаза и смотрит на Тео, — Ты можешь сделать это, просто убежать. Я погибну, сражаясь. И Лиам не может знать, что Тео провел в бегах почти целую вечность. Бегство от Тары. Бегство от вины, ответственности – но это то, что химере нужно было услышать. И вот, в конце коридора собралась группа всадников. Если он и побежит, то далеко не убежит.  Лиам выходит вперед, обнажает когти и рычит на ковбоев, и все, о чем может подумать Тео, это то, что этот ребенок сумасшедший. Сумасшедший и такой храбрый. По словам мальчика, Тео знает, что не позволит Лиаму сделать это в одиночку.  Он не знает, почему его непосредственным инстинктом было пожертвовать собой ради Лиама, затолкать мальчика в открытый лифт и решить не прыгать туда вместе с ним. Нет, у него нет плана, но Тео полагает, что если кого-то из них и нужно стереть с лица земли, то с тем же успехом это может быть химера, а не Лиам. В любом случае о нем можно вспомнить больше плохого, чем хорошего.  — Что ты делаешь? Тео ухмыляется, полный безрассудной самоотдачи и непоколебимой уверенности, и говорит:  — Становлюсь приманкой. * — Ты хочешь сказать, что этот чувак, с которым спал Тео, также спал с Чедипе? — Мейсон спрашивает вслух, — Итак, согласно переходному свойству… Тео спал с Чедипе. Больной. — Это не то, как работает математика, — ворчит Тео. — Или секс, — добавляет Алек, и в уголках его губ появляется дурацкая ухмылка.  Лиам безуспешно маскирует смех кашлем и говорит: — Хорошо, ребята. Вернемся к плану.  Стая, в настоящее время собравшаяся в гостиной Мелиссы, встретит Дитона в мотеле, в котором Тео неохотно сообщил им, что остановился Дилан. Шериф Стилински и заместитель Пэрриш будут патрулировать поблизости, готовые забрать существо, как только заклинание закончится. Химера вряд ли назвала бы это планом, скорее выстрелом в темноте. У них больше шансов найти труп, чем сексуального вампира, которого они там ищут.  — Смысл заключался в том, чтобы я стал приманкой для Чедипе. Не приманка приманки для Чедипе, — комментирует Тео. — Как вы, ребята, рассчитываете отвлечь эту штуку на время, достаточное для того, чтобы Дитон успел произнести заклинание? То есть, если оно вообще существует?   В комнате наступает тишина.   — Как я и подозревал, — ворчит Тео.  Лиам снова говорит: — Хорошо… ну, у тебя большой рот, используй его.  Мейсон потрясенно выдыхает:  — Лиам!  — Хм, я не уверен, что ты имел в виду именно то, что, как мы думаем, ты имел в виду, — предупреждает Кори, взглянув на невпечатленного Тео.  — Ребята, вы грубые. Я просто имел в виду, что если мы его найдем, я уверен, что Тео легко сможет занять Чедипе, пока Дитон творит заклинание! — Лиам уточняет, закатывая глаза.  — Это… не стало звучать лучше, — замечает Алек. — Он говорит, что я много говорю, ясно? Вот и все, — говорит Тео, главным образом раздраженный тем, что планы всегда ложатся на него, — Теперь все ясно? Мы закончили?  Множество невнятных «да», еще одна проработка «плана», и мальчики отправляются в мотель: Тео одиноко едет впереди на своем пикапе, а Мейсон следует за ним, ведя остальную часть стаи.   Желая еще не знать, в какой комнате остановился Дилан, ноги Тео движутся на автопилоте, не останавливаясь, пока он не увидит сколы и выцветшую цифру 109, нарисованную на двери. Он слышит внутри биение сердца — только одно — и не знает, хорошо это или плохо.  Бросив последний взгляд назад, на живую изгородь, за которой находятся остальная часть стаи и Дитон, Тео делает шаг вперед и стучит в желтую дверь номера мотеля.  И ничего. Ответа нет, ну ладно, он не особо ожидал, что Чедипе просто откроет дверь, но всё же. Это немного разочаровывает, вот и все.  Он оборачивается, пожимает плечами со скрещенными руками, молча спрашивая, что теперь?  Лиам высовывает голову из-за кустов и шепчет достаточно громко, чтобы Тео мог услышать: — Дверь открыта? Тео закатывает глаза и безуспешно вертится вокруг дверной ручки, чтобы доказать свою точку зрения.  — Как думаешь, ты сможешь взломать замок? — спрашивает Алек, вставая со своего присевшего положения рядом с Лиамом.  — Чем? — Тео шипит, — Боже, ты хоть знаешь что… забудь об этом.  Он делает шаг вперед, оценивая дверь, прежде чем впечатать пятку в край хрупкой двери, и осколки дерева падают на бетон внизу, когда она распахивается. Упс.  Как ни странно, первое, что Тео замечает, войдя в знакомую комнату, — это собственное серое одеяло, свисающее с края уродливого кресла с узором у окна.  Потом труп. Бледное, окоченевшее тело с синими кончиками пальцев. Мертвое тело на кровати, на котором Тео трахали много раз.  И, возможно, его мозг просто обрабатывает все в обратном порядке, чтобы ему было легче, но последнее, что замечает Тео, — это источник услышанного им сердцебиения — очень живое тело, склонившееся над очень мертвым. Полуобнаженное, но живое тело с татуировкой на задней части бицепса, с темной копной волос, с медовыми глазами и окровавленным ртом. — О Боже. Тео.   Химера тяжело сглатывает и делает еще один нерешительный шаг дальше в комнату. Он старается не замечать, как его кровь одновременно кричит о похоти и насилии. Он старается не думать о том, как он стал едой для этого парня, задается вопросом, как это вообще возможно, когда он всегда был таким пустым внутри.  — Подожди. Это не… Я могу объяснить, — говорит Дилан, — Пожалуйста, позволь мне объяснить.  На небольшом расстоянии между ними Тео видит, что кончики клыков Дилана едва вытянулись в нечто, напоминающее клыки. Чертовски жалко выглядит.  И Тео стоит перед парнем, которому он, по его мнению, нравился, и любые мысли о том, каким, черт возьми, должен был быть их план, исчезли, вместо этого их заменили отчаянные воспоминания о каждом взаимодействии между химерой и Диланом Форни, его мозг искал любые пропущенные предупреждающие знаки или проигнорированные красные флажки, каждый раз, когда Тео целовал парня на ночь и не узнавал вкуса собственной крови на его губах.  Он думает, Я был так слеп, но ничего не говорит, не может заставить свой рот сотрудничать с мозгом.  И, возможно, Дилан это понимает, потому что он делает шаг вперед и нежно хватает руку Тео своей, покрытой коркой запекшейся крови. И все же при прикосновении Тео пронзает волна гедонистического желания.  — Послушай, я знаю, ты это чувствуешь, да? Ты должен, — шепчет Дилан, беря его руку и слегка целуя ее тыльную сторону.  Тео не думает, что смог бы сказать «нет», даже если бы захотел, не может заставить себя отстраниться. Где-то глубоко внутри себя, слышит Тео, он не оставил тебе другого выбора.  — Черт возьми, — кричит Лиам, вбегая в комнату, его широко раскрытые глаза перескакивают с мертвого парня на кровати на Дилана, наконец приземляясь на Тео, его рука все еще находится в руке другого парня.   Однако этого восклицания достаточно, чтобы вывести Тео из транса, поскольку он быстро отдергивает руку и прижимает ее к груди, как будто он обжегся.  Дилан с тревогой наблюдает, как Дитон, Мейсон, Кори и Алек появляются вслед за Лиамом. Он спрашивает: — Что происходит? Кто такие… — Что, черт возьми, ты со мной сделал? — Тео спрашивает нехарактерно слабым голосом, — С моей головой? Я все это время даже не мог понять, что это был ты.  Издалека он знает, что Дитон начинает создавать круг для заклинания, знает, что Мейсон и Кори помогают с подготовкой, но создается впечатление, будто весь мир сузился до Тео и Дилана. — Ты знаешь, кто я? — спрашивает старший мальчик, хотя его глаза следят за движениями остальных в комнате.  — Это должно было быть непринужденно, потому что ты думал, что я умру, как и все они, не так ли? — Тео стреляет в ответ, когтистые руки сжаты в кулаки. — А потом я этого не сделал. И тебе это понравилось. Ты использовал меня как свой личный питьевой фонтанчик.  И Тео задается вопросом, не искал ли Дилан каждый раз, когда раздевался, следующее место, куда бы вонзить свои дурацкие прославленные клыки.  Дилан хмурится, его плечи несколько сгорбливаются, он говорит: — Я не знаю, кто ты. Я имею в виду, я едва понимаю, кто я, но мне всегда казалось, что в тебе есть что-то особенное. А потом, в твоей машине… я случайно поцарапал тебя, и через несколько секунд оно просто…  Старший жестикулирует руками, позволяя им безвольно упасть по бокам: — Исчезло.   Химера просто чувствует себя чертовски униженной, особенно из-за нескольких свидетелей того, что, возможно, является для него самым постыдным моментом.  — Как ты стал таким? — тихо спрашивает Тео, ни разу не отводя взгляда от мальчика перед ним.  Дилан наблюдает, как Лиам пытается закрыть сломанную дверь, и спрашивает: — Тео, да ладно, что они собираются со мной сделать? — Ответь на мой чертов вопрос, — рявкает Тео, его голос становится опасным, но усиливается лишь короткой вспышкой золотых глаз.  Дилан явно напуган, когда он делает нерешительный шаг назад и отвечает: — Это произошло, когда я был в Санта-Крусе, всего пару месяцев назад. Я и мои друзья… мы, честно говоря, думали, что это будет чушь — вызывать этого духа, который утверждает, что делает секс потусторонним, или что-то в этом роде. В худшем случае это была случайность. В лучшем случае каждый раз, когда я занимаюсь сексом, у меня будет лучший секс в моей жизни. Мы не думали, что это сработает, но это сработало.   Алек ставит красную свечу на маленький столик рядом с Дитоном, который впоследствии зажигает ее. — И вдруг люди набрасываются на меня, и у меня такой… этот голод? Сначала я этого не понимал, но что-то внутри меня знало, — продолжает он тяжелым от раскаяния голосом, — Что-то внутри меня нуждалось в крови. Я не знал, что люди умрут. Я пытался остановить это, поверь мне. Я не хотел никому причинять вреда.  Но то, что питает его, питает его.  Вот как это происходит: призывателем был Дилан Форни, девятнадцатилетний студент Калифорнийского университета в Санта-Крузе, родом из Бейкон-Хиллз. Чедипе трахает своего призывателя и убивает его, а затем вселяется в его тело, как паразит. Ему нужно тело призывателя, чтобы жить и совершать свои завоевания, точно так же, как призывателю нужна сила Чедипе внутри него, чтобы остаться в живых. Дилан Форни действительно умер семь недель назад на полу своей квартиры в Санта-Крузе, холодный, безжизненный и выпитый до смерти, как и остальные жертвы. То, что проснулось в этом теле несколько часов спустя, было не им.  — Итак, вы, ребята, случайно вызвали древнего демона. Ради развлечения, — перебивает Лиам, зависая позади Тео, когда Дитон начинает обматывать тканевую куклу куском красной нити, бормоча что-то себе под нос. Дилан вздыхает: — Когда ты говоришь это так, это звучит хуже.  — Ну, именно это ты и сделал, — прямо отвечает Лиам. — Где друзья, которые сделали это с тобой?   Мальчик смотрит вниз и молчит.  — Ты убил их? — спрашивает Лиам.  Короткий кивок. Дилан с медовыми глазами, большими и грустными, отвечает: — Ненамеренно. Он снова поворачивается к Тео, мастеру принятия дерьмовых решений, и говорит: — Когда я еще был в Санта-Крусе, я старался придерживаться только стариков, правда. Подумал, что, может быть, было бы менее хреново, если бы умирали люди, которым и так осталось жить недолго… но, слушай, мне нужна… Для этого нужна жизнь. Жизненная сила. Молодость. Молодость. Мо-ло-дость. Ты, Тео.  Кажется, он никогда не переставал быть приманкой.  — Тео. Голова химеры поворачивается к Дитону, который нерешительно заявляет: — Ты должен повторить заклинание. После этого все будет кончено.  Тео задается вопросом, знал ли ветеринар все это время, что Чедипе был Дилан, ненавидит абсолютное бессилие, которое он чувствует при мысли о том, что он даже не сможет отомстить за то, что его так обманули, учитывая, что Дитон — его гребаный босс.  — Что закончится? — Дилан спрашивает напряженным голосом, — Можете ли вы просто сказать мне, что, черт возьми, происходит? — Тео, — умоляет Лиам, слегка хватая тыльную сторону локтя химеры, — Скажи это.   Он моргает, и ему приходится выдавить из рта слова: — То, что ты причинил мне, больше не повлияет на меня.   Дитон быстро поливает куклу свечным воском, а затем задувает свечу. Согласно плану, это та часть, где двое членов стаи отправляются за Пэрришем и Стилински, чтобы они могли забрать хозяина Чедипе в Эйхен.  Но Тео все равно этот план никогда не нравился. Поэтому он делает шаг вперед, нежно обхватывает голову Дилана руками (без когтей) и улыбается.  Затем, быстрым и сильным поворотом, издающим слышимый хлопок, Тео ломает мальчику шею. Через несколько секунд румяные щеки Дилана становятся болезненно бледными, его радужная оболочка медового цвета затуманивается, когда из его горла вырывается низкий хриплый звук. Похоже, он был мертв уже несколько месяцев, а не несколько мгновений. Тело падает кучей на землю, глаза открыты и смотрят на Тео, насмехаясь. Ты красивый, красивый лицемер. Он думает о том, как собаки рвут в клочья свои любимые игрушки — грызут пластик, кожу и жуют веревку, пока ничего не остается. Тео думает, что он всегда был таким, всегда имел привычку рвать на части вещи, которые ему больше всего нравятся. А когда химера оборачивается, как только он перестает восхищаться своей работой, на него смотрят еще пять пар глаз.  — Нам нужно позвонить Скотту, — это все, что говорит Лиам, его голос смирился, когда его взгляд перемещается между двумя трупами в номере мотеля. Все больше и больше начинает пахнуть смертью и разложением, — Он должен знать.   — Должен знать что? — Тео бросает вызов, его лицо пусто, а голос лишен чувства вины. Для него проблема решена.  — О, что ты только что кого-то убил! — Мейсон кипит, в его голосе звучит паника, — Не говоря уже о том, что теперь нам придется объяснить не одно, а два трупа шерифу Стилински и помощнику шерифа Пэрришу!  Раньше Тео приходилось скрывать вещи хуже, это не может быть так уж сложно. Плюс, он не устроил беспорядок.  — Он уже проиграл, Ти… ты не мог просто оставить это без внимания? — Алек добавляет мягко и разумно: Тео знает, что у него хорошие намерения, знает, что младший мальчик просто хочет, чтобы Тео вел себя как порядочный человек, которым он способен быть, но Тео сейчас не думает так рационально. Вроде как такое ощущение, что на него напали, оно заставляет его чувствовать себя животным в клетке.  Мейсон продолжает: — У тебя нет ограничений? Нет самоконтроля? Ужасных Докторов больше нет рядом, чтобы скрыть твои гребаные серии убийств, Тео! — Мейсон, — тихо предупреждает Кори.  — Убийства? Серии убийств? — Тео кипит, его глаза горят, и он идет вперед, — Это был один человек… нет, пошли вы все на хер. Спасибо тебе, Тео, за то, что ты нашёл Дил... Чедипе, и трахался с ним, и, прежде всего, за то, что избавился от него, потому что все вы, трусы, так чертовски боитесь, что ваши глаза станут синими, что вы не сможете убить монстра, когда он прямо перед вашими невинными мордашками!  Группа, включая доктора Дитона – боже, Тео точно уволен – ошеломленно молчат, а Лиам смотрит на химеру медленно и опасно.  А затем он бьет кулаком по скуле Тео с такой силой, что химера падает, закатывая глаза, когда его безвольное тело опускается на землю всего в нескольких футах от того места, где лежит труп Дилана. Глаза все еще открыты, все еще насмехаются. Вот что ты получишь, если отдашь свое тело плохому человеку.  У Тео кружится голова, когда он встает, призрак головной боли все еще сохраняется за его правым глазом, и он находится в том же месте, где Лиам нанес ему удар.  Лиам, Мейсон, Кори и Алек теперь сгрудились возле номера мотеля, к ним присоединились Стилински и Пэрриш, хотя Дитона нигде не видно. Двое офицеров выглядят менее чем в восторге, увидев приближающуюся химеру, его рука скользит по тому месту, где его ударил Лиам.  — Тео, — сухо приветствует шериф, — Я не думаю, что у тебя есть какие-нибудь предложения о том, как нам скрыть смерть девятнадцатилетнего мальчика, у которого в остальном было прекрасное здоровье? Или, может быть, что мы скажем его семье, когда они неизбежно узнают, что их ребенок мертв? Его ноги замирают, и Тео решает, что он слишком устал, чтобы справиться с чем-либо из этого, даже если он действительно стал причиной того, что большая часть этого произошла. Или все это, учитывая, что Дилан так долго оставался в Бейкон-Хиллз из-за Тео. Да, неплохо, да. Ты точно знаешь, как выбирать.   — Я, черт возьми, не знаю. Скажи им, что это сделал я, — бормочет химера, идя в противоположном направлении, к парковке, к своему пикапу, даже когда группа зовет его.  Скажи им, что это всё из-за него.  Когда Тео добирается до своей машины, он не уезжает. Ему придется дождаться Лиама.  Вместо этого он сидит за рулем, где никто – сверхъестественный или кто-то еще – не может услышать его прерывистого дыхания или уловить сдавленные звуки, выходящие из горла Тео, когда он пытается сдержать все отвратительные чувства, грозящие выплеснуться наружу. Он издалека наблюдает, как группа решает, как навести порядок.  Лиам возвращается к машине почти через двадцать минут, пристегивается рядом с Тео и говорит: — Ничего страшного, если тебе немного грустно, знаешь. Даже если он не был для тебя так уж важен.  — Мне не грустно, — отвечает Тео, но это выходит совершенно сломанно и неправильно. Звучит слишком резко даже для его собственных ушей. Он выезжает с парковки мотеля и клянется никогда туда больше не возвращаться. Он не грустный. Вместо этого Тео чувствует себя обиженным, злым и глупым и думает, что должно быть какое-то условие для получения счастья, связанное с именем Тео Рэйкен. — Им придется скрыть, как он на самом деле умер, но все будет в порядке, — продолжает бета, как будто это то, что Тео хочет услышать, — Мы не должны были использовать тебя для этого плана.  — Ты говоришь это только потому, что это сработало. — И мне жаль, что я ударил тебя. Это было неправильно, даже несмотря на то, что ты вел себя как придурок, — заканчивает Лиам, и на его лице пробегает что-то вроде улыбки.  Когда Тео не отвечает, не отрывает взгляда от дороги, бета говорит: — Мы не можем просто драться и спорить. Нам нужно иметь возможность говорить о вещах. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной.   Но химера думает, что на сегодня он израсходовал большую часть своих слов, и не думает, что в нем осталось что-то еще.  Тео признается, спустя много времени после того, как пикап начал свой путь: — Знаешь, я не имел это в виду. Ребята, вы не трусы. Никогда не было.   Они всегда были такими глупо храбрыми.  — Спасибо. И ты тоже. Оставшуюся часть дороги домой Тео проводит в спокойном ожидании своей первой ночи, проведенной в доме Данбар-Гейер. Он думает о собственной кровати, представляет, как принимает душ где-нибудь помимо школьных раздевалок.  И Тео знает, что он встанет под эти брызги и смоет с себя этого парня и его грехи. И он не будет думать ни о его глазах, ни о его руках, ни о его рте, ни о каких-либо красивых словах, которые покидали его. И он не будет думать о том, что просто хочет утонуть.