Handle With Care

Кровь льется с обеих сторон — Тео и охотников.  Если бы Тео не был таким чертовски гордым, он мог бы признать, что он немного не в своей лиге, выступая в одиночку против целой группы охотников. Но Тео горд настолько, что борется, превозмогая боль, сколько бы пуль — сейчас он сбился со счета, где-то около четырех — не вонзилось в его тело, борется сквозь жало стрелы, торчащее из мышцы его задней ноги, дерётся несмотря на то, как сильно ему хочется поджать хвост и бежать, зализывать раны.  Он никогда не был так благодарен за то, что не стал оборотнем, что не был так восприимчив к акониту, который, вероятно, сейчас течет по его венам. При этом Тео все еще значительно превосходят численностью и он начинает понимать, что, возможно, все это в конечном итоге станет самоубийственной миссией. Он чувствует, как сердце колотится в груди — от страха или от волнения, Тео не совсем уверен.  Похоже, в последнее время единственный режим, в котором он работает, — это самоуничтожение.  Бой зашел в тупик, раненого волка окружила группа охотников, как будто он добыча, как будто он не может разорвать их всех в клочья. — Ой, ладно, давай избавим дворнягу от страданий, — говорит один из охотников, холодные глаза останавливаются на золотых глазах Тео.  — Ни в коем случае, — отвечает другой, проводя рукой по ране, нанесенной когтями Тео, — Давайте сначала немного повеселимся. Отправь сообщение его стае.  Тео издает злобный предупреждающий вой, который разносится по заповеднику и, возможно, даже дальше, но не делает ничего, чтобы отпугнуть людей перед ним.  В любом случае, никто по-настоящему не боится смерти в Бейкон-Хиллз. * Тео учится обращаться в полную форму сразу после того, как ему исполняется двенадцать.  Требуются годы неустанных инструкций от Ужасных Докторов, особенно после того, как выяснилось, что волчий аконит не будет иметь такого же эффекта на химеру, как на настоящего оборотня.  Тео должен научиться использовать свою «первобытную сторону», поскольку это не является для него естественным.  Он быстро овладевает этим навыком после того, как разгневанные Ужасные Доктора поставили ему ультиматум: выяснить, как принять форму волка, или быть уничтоженным, как и остальные участники их экспериментов. Ошибка.  Тео понимает это всего через два дня после.  Полное обращение причиняет боль. Много. Больше, чем для настоящего оборотня. Ощущение того, как кости ломаются и восстанавливаются, когда он превращается в волка, кажется неправильным — как напоминание о том, чем Тео не является, о том, кем он никогда не будет на самом деле.  Как только боль утихает, первое, что замечает Тео, это то, что он находится намного ближе к земле, чем несколько минут назад. Затем в дело вступают чувства — даже более интенсивные, чем обычно. Все становится громче, его зрение острее, и запахи один за другим атакуют его нос. Это настолько ошеломляет, что он случайно обращается назад и внезапно спотыкается на двух человеческих ногах, а не на четырех волчьих.  — Сойдёт, — это все, что говорят Ужасные Доктора.  Во второй раз Тео учится обращаться гораздо дольше, хотя это требует значительной концентрации и энергии. Он ловит свое отражение — длинный, как смоль, черный мех, такие же золотые глаза, белое пятно на груди — и пытается прокомментировать свою внешность, но слова вылетают как серия возбужденных визгов и лаев, он чувствует, как виляет хвост, но не совсем уверен, как им управлять.  Ужасные Доктора позволяют Тео бегать и играть в волка, а сами смотрят и гордятся своим творением, своей новой блестящей игрушкой. Тео думает, что ему может нравиться быть волком больше, чем человеком, пока не наступит полнолуние.  Это день, которого он ждал некоторое время. Он ожидает что-то почувствовать, почувствовать какое-то стихийное притяжение Луны, как это делают оборотни, что-то, что заставит его почувствовать себя более животным. Но он ничего не чувствует. Тео смотрит на луну, как мотылек на пламя, практически умоляя почувствовать что-нибудь, что-нибудь, чтобы доказать, что он больше, чем просто продукт прославленного научного эксперимента, что изменение формы генетически закодировано в его ДНК.  Луна смотрит в ответ холодным пустым глазом.  Той ночью Тео бегает по лесу с четырьмя лапами вместо двух и издает прерывистый вой, просто чтобы посмотреть, что произойдет.  Он остается без ответа.  Прошли годы, но Тео все еще чувствует себя так, будто он притворяется маленьким мальчиком, смотрящим в зеркало с воображаемыми когтями и клыками.  * Люди кричат ​​то, чего он не слышит.  Ему холодно, и что-то болит, на самом деле болит очень сильно, и это кажется слишком знакомым. Тео думает, что он пытается заговорить, но вместо этого получается несколько искаженных стонов. Железо обволакивает его язык, а запах крови слишком силен, чтобы уловить другие запахи. Чья-то рука в его волосах, рука на его лбу, слишком много рук соприкасаются повсюду, но Тео приветствует тепло.  — Чувак, он выглядит не очень хорошо. — С ним все будет в порядке! Просто… просто позвони Дитону. Скажи ему, что мы уже в пути.  Чья-то рука мягко прижимается к его животу — он не помнит, как снова принял свой человеческий облик – возникает острая боль, за которой ничего не остается, боль утихает. — Перестань, — удаётся выдавить Тео, и это слово покидает его губы медленно, как сироп. Он не уверен, кому или чему он говорит «перестань», но кажется, что это правильно.  Если ему больно, он может это почувствовать.  — Тео? Его тело кажется таким тяжелым.   — Ты слышишь меня? Останься со мной, чувак. С тобой все будет в порядке.  Это то же самое, что человек сказал бы умирающему, у которого, как вы знаете, нет шансов, но вы все равно не хотите, чтобы он чувствовал себя плохо.  Тео отстраненно задается вопросом, умирает ли он. Пепел к пеплу, ты знаешь, как это бывает.   — Он исцеляется? — Я… я не знаю, тут так много крови.  Тео хочет сказать голосам, что на самом деле он чувствует себя хорошо, но даже мысль об этом настолько утомляет. Он просто устал, а рука, расчесывающая его волосы, делает его ещё более сонным.  Просто так легче заснуть.  Тео думает о ртути, о людях в металлических масках. Он думает о том, чтобы его разорвали на части и собрали снова. Это меньше похоже на кошмар и больше на воспоминание. * Солнце поднимается, когда Тео впервые открывает глаза. Все, что осталось от его ран, полученных прошлой ночью, оставило его с тупой болью во всем теле. Прошлая ночь была ошибкой, Тео это знает. Не было никакого плана, никакой поддержки, только он и все его сдерживаемые эмоции против группы охотников. Это было импульсивно, глупо, но, боже, на несколько мгновений он действительно почувствовал себя неудержимым. До самого конца Тео лежал на лесной подстилке с поднятыми до небес зрачками и ухмылялся луне окровавленными зубами.  Он помнит руку в своих волосах, шепот утешения.  Это было похоже на конец.  Лиам спас его, и Тео до сих пор не понимает, как это произошло, откуда он узнал, что Тео находится в заповеднике, почему Лиам вообще пришел ему на помощь.  — Ты проснулся, — комментирует Дитон, присоединяясь к Тео в смотровой.  Тео смотрит на ветеринара, а затем снова смотрит в потолок: — Что случилось с охотниками? — Шериф Стилински и заместитель Пэрриш держат их под стражей, — отвечает Дитон. — Они обратились в больницу из-за травм, нанесенных им «дикой собакой», и были немедленно арестованы после оказания им помощи. Затем Тео садится, его лоб сморщивается от боли, когда это движение задевает его полузажившие раны.  Дитон хмурится: — Если ты не возражаешь, могу я взглянуть?  После уклончивого пожимания плечами Тео, пронзившего его тело новой волной боли, Дитон поднимает рубашку химеры. Судя по тому, что видит Тео, раны теперь превратились в просто воспаленные розовые шрамы, выступающие на его коже.  — Сначала заживает внешняя часть, но похоже, что внутренняя часть тоже начала, — заявляет Дитон, — Некоторое время будет болеть, ибупрофен поможет с этим.  Наступает некоторое время молчания, в течение которого Дитон раскладывает оборудование на прилавках.   — Ну и что? Нет лекции? Не собираешься давать мне какие-то загадочные советы или предупреждения, как обычно? — спрашивает Тео, настороженно глядя на мужчину перед собой.  На лице Дитона появляется что-то вроде улыбки: — Ты хочешь, чтобы я это сделал, Тео? — Нет, — Тео делает паузу, — Я не знаю.  — Тебе очень повезло, что за тобой присматривают люди. То, что ты сделал прошлой ночью, было, честно говоря, безрассудным, — говорит Дитон через мгновение, — Но я думаю, ты это уже знаешь.  Тео слегка кивает, не отрывая глаз от кафельного пола.  — Пэрриш пригнал твой грузовик сюда из заповедника. Тебе следует пойти немного отдохнуть, — предлагает Дитон.  Тео не может не согласиться, ему уже хочется спать. Он медленно встает, не обращая внимания на то, какое головокружение вызывает у него смена положения.  — После того, как ты отдохнешь, я думаю, ты знаешь, что есть кто-то, с кем тебе нужно будет долго поговорить, — замечает Дитон, бросая на Тео многозначительный взгляд.  Тео делает вид, что не понимает, на что намекает ветеринар.  — Спасибо, — говорит Тео, держась за дверную ручку, — За все. Он надеется, что мужчина понимает глубину его благодарности, что ему есть за что его благодарить, но слова – не самая сильная сторона Тео. Дитон слегка кивает: — Просто делаю свою работу. Тео выходит из клиники и находит свою машину на стоянке, как и сказал Дитон. Он забирается на заднее сиденье и тут же ложится, даже не удосужившись переместить свой пикап в более уединенное место, чтобы переночевать. Он засыпает, как только его голова касается обивки.  * -Ты дома? (18:33) Тео набирает сообщение и немедленно нажимает кнопку «Отправить», зная, что любые дальнейшие размышления приведут к тому, что он передумает и продолжит холодно относиться к Лиаму.  Это глупо. Это чертовски глупо – он не хочет беспокоиться о том, как он мог задеть чувства Лиама, но он волнуется. Поэтому ему приходится смириться с этим и поговорить с Лиамом, как сказал ему Дитон, потому что по какой-то причине вселенная ненавидит Тео, а Дитон всегда прав.  -Да, а что? (18:36) Тео пристально смотрит на экран телефона, его пальцы неохотно печатают ответ. -Могу ли я приехать? (18:37) -Я подумаю (18:40) Он считает, что ответ, который он получил от Лиама, лучше, чем категорическое «нет», поэтому Тео заводит машину и едет к Лиаму.  Он старается не думать о том, почему маршрут до дома беты практически укоренился в его памяти, GPS не нужен.  * Нервы Тео лишь слегка успокаиваются, когда у дверей его встречает Лиам, а не один из родителей.  — Хэй, — обращается Лиам к химере, слегка отодвигаясь от дверного проема, чтобы Тео мог присоединиться к нему внутри.  — Хэй, — имитирует приветствие Тео, неловко перемещая вес, — Итак, я… Лиам говорит в то же время: — Похоже… Двое мальчиков делают паузу, ожидая, пока другой закончит.  — Ты можешь начать, — пожимает плечами Тео, на мгновение встретившись взглядом с Лиамом. Лиам кивает, и прядь волос, заправленная за ухо, падает ему на лицо: — Ничего такого, просто, ну, похоже, у тебя дела идут намного лучше, чем прошлым вечером. — Да… — рассеянно соглашается Тео, пристально глядя на пряди волос, припавшие к глазам. Он откашливается, быстро отводя взгляд, — Мне лучше. Спасибо, что помог мне. Тео пытается сдержать гримасу, которая грозит исказить его лицо при словах благодарности.  Бета вздыхает: — Мейсон тоже помог, но пожалуйста. — О, — отвечает Тео, — Я думаю, ты можешь поблагодарить его за меня.  Наступает неловкое молчание, во время которого Тео начинает верить, что приезд сюда был большой ошибкой.  — Ладноно, давай присядем, — предлагает Лиам, поворачиваясь и идя в свою гостиную, прежде чем Тео успевает возразить.  Тео следует за ним, как потерянный щенок, колеблясь, прежде чем занять место на диване рядом с Лиамом. В последний раз, когда они находились в таком положении, они чувствовали себя гораздо менее неловко.  — Что ты там делал, Тео? — спрашивает Лиам, пристально глядя на химеру голубыми глазами.  Тео пожимает плечами и отводит взгляд: — Собирался на пробежку. — Даже несмотря на то, что ты знал, что в заповеднике есть охотники? — Лиам спрашивает, — Несмотря на то, что они застрелили меня всего час назад? Чувак, ты хочешь смерти? Тебе повезло, что я услышал твой вой.  Так вот как Лиам нашел его. Хм.  — Я могу позаботиться о себе, Лиам, — защищается Тео.  Лиам усмехается в ответ: — Можешь? Потому что это действительно не выглядело так, как будто ты мог бы это сделать, когда мы с Мейсоном нашли тебя истекающим кровью посреди заповедника. Кто знает, что бы произошло, если бы… Боже, я даже не знаю, как ты мог быть таким глупым. Тео хочется посмеяться над тем фактом, что Лиам думает, что Тео даже будет волновать любой худший сценарий, который мог случиться накануне вечером.  — Мы практически непобедимы, Лиам. Со мной все было бы в порядке, — пожимает плечами Тео.  Лиам смотрит на Тео, брови практически приподнимаются к линии роста волос: — Это неправда, и ты это знаешь! Тео вспоминает ночь, проведенную в попытках вырвать свое сердце из груди, как он проснулся без каких-либо следов каких-либо травм, кроме засохшей крови, покрывшейся коркой на его коже и одежде.  — Вполне возможно, — заявляет Тео с намеренно пустым лицом. Он замечает, что от Лиама пахнет гневом, по крайней мере, даже сильнее, чем обычно. Он с легким интересом наблюдает, как Лиам резко встает, бормоча себе под нос. «Солнце, луна, правда». Бета повторяет мантру еще несколько раз, прежде чем снова повернуться лицом к Тео: — Это… это из-за дурацкого кошмара, не так ли? Большой плохой Тео Рэйкен не мог проявить слабость, поэтому ему приходится сохранять лицо, бегая по лесу в одиночку и сражаясь с группой охотников, да?  Тео встает со стальным взглядом и опасно тихим голосом: — Прекрати.   — Почему? — Лиам спрашивает, — Я задел за живое? Боже, я тебя вообще не понимаю! Каждый раз, когда ты начинаешь показывать, что ты, возможно, не такой уж и ужасный человек, что, возможно, я не ошибся, вернув тебя обратно, тебе нужно пойти и все испортить, доказав, насколько ты на самом деле большой засранец! — Знаешь, как часто мне приходится защищать тебя перед стаей? — Лиам продолжает, — По сей день Малия все еще злится на меня за то, что я сломал этот дурацкий меч. Я знаю, что ты лучше этого, Тео. Я видел это. Тео почти рычит на бету, но вместо этого предпочитает использовать слова: — Ты ни черта не знаешь, Лиам.  — Да? А как насчет того, чтобы ты просветил меня, — предлагает Лиам, скрещивая руки на груди.  Резкий смешок вырывается из горла Тео, когда он смотрит на мальчика перед ним: — Почему ты вернул меня обратно, Лиам? Я тебе даже не нравлюсь, ты просто держишь меня рядом, так скажи мне, почему? — Я… — начинает Лиам, прежде чем Тео перебивает его.  — Независимо от того, что я делаю здесь, независимо от того, насколько я чертовски хорош, я возвращаюсь в то же место из-за того, что я сделал. Это никогда не изменится, и каждый раз, когда я пытаюсь заснуть, мне об этом напоминают. Так какой в ​​этом смысл? — спрашивает Тео, повышая голос. — Дело в том, что на этот раз у тебя есть второй шанс не быть таким придурком! — Лиам спорит.  Тео качает головой, сжав губы в тонкую линию. — Но вот в чем дело — внезапно я должен знать, что хочу делать со своей жизнью, после многих лет, когда мне говорили, каково мое будущее. Вы хотите, чтобы я почувствовал облегчение? Чувствовал благодарность? Я чертовски напуган, Лиам.  Признание тяжело повисло в воздухе, пока Лиам широко раскрытыми глазами смотрит на химеру перед собой.  — Я устал, Лиам, — признается Тео, делая шаг вперед. — Это не желание смерти, я просто устал. В этот момент он чувствует себя слишком маленьким, слишком уязвимым — Лиам смотрит на него так, будто его нужно завернуть в пузырчатую пленку и поставить на лоб большую печать «Обращаться осторожно». У Тео от этого мурашки по коже.  — Тео, я… ты хочешь переночевать здесь сегодня вечером? — спрашивает Лиам, на его лице написано искреннее беспокойство.  Тео пытается засмеяться, но это звучит пусто, в его голосе есть опасная нотка: — Ты не понимаешь, не так ли?  Лиам, не зная, что ответить, просто качает головой.  — У тебя все еще есть меч, верно? Все фрагменты? — спрашивает Тео, непоколебимо глядя в глаза Лиама.  — Я только что сказал тебе, что он сломан. Ты видел, как я сломал его! — заявляет Лиам. — Но он у тебя все еще есть? — Тео настойчиво спрашивает, — Его можно собрать обратно, да?   Лиам медленно качает головой: — Тео… — Неужели кто-нибудь не может это починить? — настаивает Тео, делая еще один шаг ближе к Лиаму. — Просто… просто отправь меня обратно, пока я все не испортил, ладно? Отправь меня обратно туда, где мне место, чертов идиот, разве ты не видишь, что с меня достаточно? Я устал, Лиам, я чертовски устал притворяться. Тео не замечает, насколько расплывчатым стало его зрение, не слышит дрожи в собственном голосе, того, как у него дрожат руки, но он замечает лицо Лиама, то, как он выглядит так, будто застрял между утешением Тео и избиением его. Тео надеется, что он выберет последнее, думает, что так будет проще.  Лиам выглядит так, будто собирается что-то сказать, но, похоже, отказывается от этого, вместо этого крепко обнимая Тео. Тео напрягается, когда руки младшего мальчика обнимают его, и внезапно он осознает собственное прерывистое дыхание и слезы, грозящие вылиться из его глаз.  — Ты не тот парень, которого я помню, Тео, — шепчет Лиам ему на ухо. — Ты лучше.  Затем Тео прерывисто вздыхает и нерешительно отвечает взаимностью на объятия Лиама, легкие, как перышко, объятия на плечах беты.  Он старается не чувствовать разочарования, когда Лиам отпускает его, когда он внезапно осознает пустое пространство между ними двумя.  — Знаешь, ты очень плохо обнимаешься, — говорит Лиам с неуверенной улыбкой на лице, пытаясь снять напряжение.  Тео смеется, неуверенно, но искренне: — Я добавлю это в свой список дел, над которыми нужно поработать, сразу после того, как стану менее засранцем. Лиам смотрит на химеру, и на его лице появляется более серьёзное выражение: — Ты мне не не нравишься, Тео. Если ты хочешь поговорить о… — Нет, — сухо говорит Тео, отступая на шаг от Лиама.  И стены восстанавливаются так же легко, как и были снесены.  Лиам кивает: — Хорошо. Внезапно снова становится неловко, как будто два мальчика прорвались на неизведанную территорию, и ни один из них не уверен, где они находятся друг с другом.  — Эм, Мейсон, Кори и я планируем сходить в кино и, возможно, перекусить где-то через час, — начинает Лиам. — О, я могу, ну, уйти, — предлагает Тео, проводя рукой по волосам.  — Нет! — Лиам протестует, — Тебе следует… тебе следует пойти с нами.   Кажется, это должна быть шутка, но лицо Лиама выглядит серьезным.  Тео пожимает плечами: — Нет, все в порядке, тебе не обязательно… — Я хочу, чтобы ты это сделал, — подтверждает Лиам, и Тео не слышит, как меняется сердцебиение.  — Мейсону и Кори не обязательно входить в фан-клуб Тео Рэйкена, — говорит Тео, качая головой. — И все же, веселитесь. Лиам делает последнюю попытку: — Пожалуйста? В противном случае я все время буду третьим лишним. Тео кажется, что он похож на маленького ребенка, выпрашивающего у родителей конфету: большие голубые глаза встречаются с его собственными.  — Э-э… — Тео замолкает, — Думаю, конечно. Эти глупые щенячьи глаза.  Лиам улыбается ему с облегчением.  Между ними все еще существуют разногласия — осязаемое, невыразимое чувство, источающее неразрешимое напряжение, которое и Тео, и Лиам пока молча предпочитают игнорировать.  Что же, Тео надевает маску своего обычного лица и делает вид, что все в порядке, потому что так всегда проще — держать всех на расстоянии.  Ему просто приходится продолжать притворяться.