На грани

— Ты обещал мне, Минхо-я, — Чан говорит нежно и мягко, но этот тон обманчивый — Минхо даже сейчас чувствует его настойчивость. Свобода, которую дарит ему Чан, и правда, всего лишь иллюзия. И всегда ею была. Минхо был слишком наивен, чтобы понять Чана и его хитрый план привязать Минхо к себе навсегда. Сделать из него мягкого и послушного котёнка, трущегося о ноги и просящего ласки хозяина, при этом верящего в свою независимость. Но уже поздно. Они вдвоём в номере отеля, Чан накручивает на руку свой галстук и выглядит таким самоуверенным, что хочется дать ему подзатыльник и стереть с лица эту самодовольную ухмылку, которая, впрочем, ему очень даже идёт. Так сильно идёт, что у Минхо от волнения пересыхает во рту, и он какого-то черта не может отказать. Теперь совершенно бессмысленно что-то разыгрывать, они так хорошо изучили друг друга, что любое притворство мгновенно считывается. — Раздевайся и садись на стул, — тон Чана враз меняется, становится холоднее и резче, и это волнует и будоражит, особенно на контрасте с обычным поведением Чана. Его слишком бережным и внимательным отношением, от которого порой хочется закатить глаза и улететь на Луну от стыда. Минхо хмыкает, бросает на Чана едкий взгляд и присаживается на стул в одежде. — Минхо-я, — тянет Чан тоном, от которого в крови закипает азарт и адреналин, словно это игра с огромными ставками. Минхо сглатывает, но всё же подчиняется. Всё-таки он обещал. Или это обещание — всего лишь жалкое оправдание своего постыдного желания сдаться и подчиниться? Он неспешно раздевается с совершенно глупым показным равнодушием, словно его самого всё это не заводит до безумия, хотя они пока ещё ничего толком и не делали. Это даже не прелюдия, но как будто бы она. Минхо усаживается на стул в белье, и выжидающе пялится на Чана. Ему и правда интересно. Он ненавидит терять контроль, ненавидит чувствовать себя слабым и уязвимым. Но доверие, которое существует между ним и Чаном, всё меняет. Разрушает внутренние границы и расширяет пределы дозволенного. Чан внимательно его осматривает, жадным взлядом скользит с ног до головы. Минхо не может сдержаться — уголки губ сами собой ползут вверх. Ему нравится, когда Чан так на него смотрит, один этот взгляд возбуждает сильнее, чем сотни прикосновений. — Так и будешь пялиться? — усмехается Минхо, призывно разводя бёдра. Чан отвечает ему не слишком ласковой улыбкой и подходит вплотную. Минхо смотрит на него снизу вверх, наслаждаясь этим пронзительным тёмным взглядом. Ещё чуть-чуть таких вот гляделок, и у Минхо встанет. Он этого не хочет, но и не может проиграть — опустить глаза. Интересно, Чан бы хотел этого? Хотел, чтобы Минхо сдался ему так легко и безропотно? — Руки за спину, — командует Чан, и Минхо слушается. Чан отходит назад, возится с галстуком, связывая его запястья. — Не слишком туго? — ровным тоном интересуется он. — Нормально, — отвечает Минхо, немного разводя запястья, проверяя крепость узла. Чан завязал довольно хорошо, не туго, но вряд ли у Минхо получится освободиться самостоятельно. Чан целует его в плечо — коротко, нежно и будто бы успокаивающе. Минхо ведёт от этой ласки, сердце пропускает удар — он, кажется, никогда не сможет привыкнуть к подобной нежности Чана. Чан снова появляется перед ним — на нём один лишь тёмно-синий гостиничный халат, и под ним, — Минхо в это уверен, — совершенно ничего. Что скрывать, Минхо любопытно, что с ним будет делать Чан… На что он вообще способен? — Мы можем закончить в любой момент, ты же знаешь, — говорит он, приподнимая одну бровь. Минхо начинает немного нервничать, но всё же кивает. Вряд ли Чан сможет причинить ему боль, и хотя они это и не обговаривали толком, но оба знают свои предпочтения и пределы. Чан внезапно улыбается, на этот раз мягко и ласково, демонстрируя свои ямочки. — Ты невозможно очаровательный, — произносит он. И Минхо закатывает глаза — ну сколько можно? — С такой капризной мордашкой ещё лучше… — Ты серьезно связал меня ради этого? — почти возмущается Минхо. — Не только, — произносит Чан и опускается на колени между разведенных ног Минхо. — Хочу как можно дольше наслаждаться тобой, твоей красотой, твоим телом… Обычно ты мне это не позволяешь. Минхо выдыхает, когда Чан гладит его колено и скользит языком по бедру вверх к паху. Он чувствует себя загнанным в ловушку — теперь Чан будет наслаждаться его беспомощностью и мучить, насколько у него самого хватит терпения. Но терпение Чана почти что безгранично, Минхо это слишком хорошо знает. По телу ползут мурашки. Минхо закусывает губу, чтобы не застонать, когда Чан касается губами его уже затвердевшего члена через тонкую ткань боксеров. Как мало ему надо, чтобы возбудиться, когда дело касается Чана. Тот не торопится, будто у них есть время всего мира и нет утренних съемок. Чан гладит рукой живот, поднимает голову и смотрит на Минхо так доверчиво и совершенно обезоруживающе. Словно это не Минхо в его власти, а совсем наоборот. — Не смотри так, — просит Минхо, его тон не настолько грубый, как ему хочется. Чан непонимающе моргает, едва хмурясь так, что между бровями пролегает очаровательная морщинка. Минхо почти невыносимо хочется коснуться ее, убрать чёлку, провести костяшками по щеке, вздернув подбородок, наклониться и поцеловать эти призывно приоткрытые губы. Но он ничего не может сделать и это разочаровывает. Чан ведёт носом вдоль ствола к головке, и Минхо почти что скулит от бессилия. — Сколько можно? — злиться он. — Мы только начали, — шепчет Чан и наконец приспускает белье, оголяя член. — Так и знал, что тебя это заводит… Может, ты и сам про себя это не знал. — Придурок, меня заводишь ты, — шипит Минхо и дёргается, не в силах справиться с желанием. Хочется заставить Чана просто коснуться себя или взять в рот — да что угодно! Ожидание и неизвестность просто невыносимы. Чан всё понимает — по взгляду, по дрожи во всём теле и сбившемуся дыханию. Он обхватывает ствол рукой и лижет головку, словно мороженное. От одной картины кружится голова. Будь у Минхо развязаны руки, он бы тут же схватит его за волосы и заставить взять в рот до самого горла. Но у него нет выбора. Он запрокидывает голову и жалобно хнычет, когда Чан проходится языком снизу вверх. — Хён, — его голос такой потерянный. — Мне остановиться? — хрипло спрашивает Чан. Минхо смотрит на него сверху вниз: — Пожалуйста, не останавливайся, — произносит он совершенно чужим голосом. В ушах пульсирует, он невольно подаётся вперёд, пытаясь толкнуться в руку Чана. Тот отстраняется, убирает руку. — Ты такой несдержанный, — усмехается Чан, поднимаясь. Минхо отчаянно шипит и дёргает узел. Чан отходит куда-то за спину, а потом его теплые ладони скользят по плечам Минхо, глядят мягко и нежно. Чан забирается к нему на колени, обхватывает лицо ладонями и сразу же целует — напористо, глубоко и очень горячо. Минхо жадно отвечает, открывая рот, встречаясь с его языком. Он стонет прямо в поцелуй, больше не в силах контролировать себя. — Развяжи, — хрипло шепчет Минхо, когда Чан отстраняется, заглядывает в глаза. У самого взгляд чёрный и совершенно поплывший — он тоже хочет его до безумия. Чан крутит головой, закусывая губу. — У меня для тебя сюрприз, тебе понравится — обещаю. — На лице Чана играет яркая улыбка, Минхо снова тянется за поцелуем, но Чан подаётся назад. Целует шею, осторожно прикусывая кожу, скользит ладонями по груди, царапает соски. Минхо накрывает новая волна возбуждения — он отчаянно стонет. — Сделай уже хоть что-нибудь, — голос надломленный и просящий. Чан не торопясь раздевается — халат скользит по его плечам и падает на пол. Минхо проходится взглядом по его идеальным мышцам, члену, прижимающему к животу с яркой головкой. В руках Чана бутылочка смазки, он выливает немного себе на пальцы, размазывает и заводит руку назад. Только сейчас Минхо понимает, что Чан делает, что собирается сделать. От фантазии, ярко вырисовывающейся перед глазами, рассудок окончательно отключается. Он дёргается снова. — Тише, — шепчет Чан, укладываясь на Минхо. Ощущение его тела кожей к коже почти невыносимо. Чан гладит его истекающий смазкой член и Минхо снова стонет, отчаянно толкается в руку. Чан вздрагивает и издает непонятный звук не то рык, не то шипение. Минхо прижимается губами к его плечу, целует и прикусывает. Ещё немного и он взорвется, потому что теперь руки Чана катастрофически мало. Хочется большего. Хочется всего Чана, быть в нем, трахать его на постели. Чан немного отстраняется, приподнимается и насаживается на член. Минхо вдруг осознает, что он все это спланировал заранее для него. От этого волнительно трепещет в груди. Чан опускается на его член полностью, тесно сжимая. Минхо думает только о том, как бы не кончить прямо сейчас. Чан на его члене выглядит слишком красиво, слишком сексуально, слишком… Откровенно? Минхо кусает губы до крови, терпит давление, выдыхая сквозь сжатые зубы. — Тебе нравится? — интересуется Чан, неприлично облизываясь. Всё, что бы он сейчас ни сделал, Минхо кажется слишком возбуждающим. — Мне нравишься ты, — улыбается Минхо. — И твоя охуенная задница, которую я не могу потрогать. Чан усмехается, приподнимается, удерживаясь за плечи Минхо и опускается снова. Он стонет, задыхается, набирая слишком быстрый для них обоих темп. Похоже, он тоже потерял свое хвалёное терпение. Минхо теряется в их стонах, ощущениях тугой задницы, скрипе несчастного стула под ними. Он толкается навстречу, подстраиваясь под Чана и его движения. — Блядь, блядь, больше не могу, — отчаянно кричит Минхо и почти сразу же кончает, запрокинув голову. Губы Чана находят его в мягком поцелуе. Его руки скользят по телу, успокаивая расползающиеся мурашки. Минхо так хорошо, он отчаянно дёргает руками, пытаясь высвободиться — обнять, прижать к себе, поцеловать как надо, где хочется. Сейчас ничего другого не имеет значения. Но Чан ему не даёт, он разрывает поцелуй и заставляет Минхо смотреть, как он быстро толкается в свой кулак и содрогается, пачкая их животы своей теплой спермой. Он обессилев заваливается на Минхо, стул опасно шатается и скрипит. — Мы сейчас ёбнемся, — замечает Минхо. Чан хохочет ему в плечо, тянется к узлу и наконец развязывает руки. Минхо ощущает резкую боль в запястьях. Первое, что он делает — это обнимает Чана и обхватывает его ягодицы. Наконец он ощущает себя по-настоящему счастливым. — Это было предсказуемо! — снова смеётся Чан. — Я и не пытаюсь удивлять в отличии от тебя, — парирует Минхо и наконец целует Чана уже так, как ему хотелось…