***
— Изи, дай нам общую картину. Ты занимаешь место капитана во главе стола. — Выход начнется здесь, — ты обводишь область чертежа здания, постукивая по ней для подчеркивания. — Как только мы заманим большинство из них в здание, Соуп взорвет заложенные им заряды. — Ба-бах, детка, — Джонни возбужденно кивает. Улыбка растягивает твои губы, но ты продолжаешь. — Это должно сравнять все это место с землей и дать нам время убраться, прежде чем они успеют оправиться. Все изучают карту, запоминая каждое место, которые ты уже исследовала, пока ты указываешь на точку. — Место встречи будет в двух километрах к югу. Прайс возвращается к тебе и кивает, обращаясь к команде. — Встречаемся в 23:00, они не будут нас ждать, эта эвакуация будет проходить в горячем режиме. Понятно? Бойцы подтверждают его слова. — Хорошо, собирайтесь и отдыхайте, пока можете, ночь будет долгой. Когда ты движешься к выходу вслед за остальными, ты чувствуешь, как тебя дергают за руку. — Изи, на пару слов. Ты не пропускаешь мимо то, как Гоуст ловит твой взгляд, самодовольно подмигивая, и это только подливает масла в огонь, который ты почувствовала, когда он схватил тебя за горло, но ты отбрасываешь все это, когда дверь закрывается, оставляя вас с капитаном наедине. — Просто хотел уточнить... Он прислонился к столу, длинные пальцы обхватили край по обе стороны, и он выпрямился, глядя на тебя из-под бровей. Его рукава закатаны до локтя, и от того, как напрягаются мышцы и вздуваются вены, у тебя едва не начинается слюноотделение, но ты отгоняешь эту мысль, становясь напротив него. — Все в порядке, — ты говоришь, улыбаясь. — То, что здесь произошло, будет похоронено вместе со всем остальным, да? Из его груди вырывается смешок, и снова в твоих ушах раздается звук, настолько насыщенный, что тебе хочется услышать больше. Чего ты никак не ожидаешь, так это того, что он притянет тебя ближе, держа руку на твоей талии, а другую запутывая в косе. — Именно так... Ты прильнула к нему, сокращая расстояние, чтобы прижаться губами к его губам, негромко застонав от знакомой щекотки его бороды, когда он углубил поцелуй, раздвигая твои губы языком... Сильный стук в дверь застает вас обоих врасплох, и ты быстро отступаешь назад, возвращая себе самообладание, как раз, когда Гоуст открывает дверь. — Сэр, Ласвелл вызывает. Прайс коротко кивает. — Хорошо. Мы работаем над тем, чтобы перехватить этот груз. Он выходит из комнаты, но Гоуст этого не делает. Вместо этого он закрывает дверь и поворачивает маленький замок на ручке, а затем поворачивается к тебе лицом. — Ты просто не можешь сдержаться... — его голос низкий и хриплый, когда он приближается к тебе, слегка опустив голову, а его глаза буравят тебя. — Да? Ты сглатываешь, выгибая шею, чтобы посмотреть вверх на него. — Что? Его тело прижимается к твоему, заставляя тебя отступить назад, а край стола упирается тебе в бедра. Гоуст смеется, и этот незнакомый звук становится для тебя шоком, когда ты смотришь на него сузившимися глазами. — Ты просто не можешь не быть такой распутной маленькой шалавой, да? — Ну, похоже, это сделало что-то с тобой и твоей командой, нет? — ты прижимаешь руки к его жилету, медленно скользишь вверх к шее и почти достигаешь цели, прежде чем он грубо обхватывает твои запястья и больно дергает тебя вперед. Ты наблюдаешь, как его глаза ищут что-нибудь, что можно использовать против тебя, потому что твои делают то же самое, напрягаясь, чтобы собрать хоть какую-то информацию из того небольшого кусочка его лица, который ты успеваешь увидеть. Ты поднимаешь свое лицо к его лицу, достаточно близко, чтобы почувствовать жар его дыхания сквозь черную ткань балаклавы. — Чего ты хочешь, Гоуст? — ты шепчешь, медленно оглядывая его закрытое лицо, все еще изучая его язык тела. И вот наступает момент, которого ты так ждала: малейшее, почти незаметное колебание в его стойке. Ты быстро перемещаешься, обхватывая его колено ногой и вдавливая в него свой вес, успешно заставая его врасплох настолько, что он на мгновение теряет равновесие. Используя вес своего тела и импульс, ты валишь его на землю, а маленький кинжал в твоей руке оказывается прямо у его яремной вены. — Мне кажется, ты забыл, кто я такая, лейтенант. Так позволь мне напомнить тебе, — ты рычишь, доставая из ножен еще один нож и используя кончик лезвия, чтобы приподнять балаклаву настолько, чтобы обнажить небольшой участок его бледной кожи. — Изи... — его голос звучит под тобой с придыханием, и, услышав его, ты испытываешь новую волну возбуждения, стягивающую твое ноющее ядро. Но ты не отступаешь, надавливая на нож, чтобы пустить маленькую струйку крови, и пунцовый цвет резко выделяется на фоне слоновой кости под ним. Снова занося нож, ты чувствуешь, как его рука медленно сжимает твое запястье. Его грудь вздымается под тобой, и ты понимаешь, что твое собственное дыхание стало затрудненным — жар его тела слился с твоим, и напряжение быстро достигло точки кипения. Прищелкнув языком, ты отстраняешься от его руки, снова убирая нож в ножны, но продолжая вдавливать другой в темную ткань у его горла. — Скажи это еще раз. Его глаза прищуриваются в замешательстве. — Что? — Скажи мне, какая я шлюха. Его смех обрывается шипением боли, когда ты протыкаешь кожу под лезвием, его глаза становятся темнее, чем ты когда-либо видела, зрачки почти полностью заполнили радужку, когда он оглядывает тебя. — О... Я могу показать тебе, какая ты шлюха, Изи. Ты этого хочешь? Настала твоя очередь смеяться, хотя ты не можешь сказать, что тебя это сильно забавляет, потому что ты слишком занята, пытаясь подавить пульсацию в своей промежности. — Уверена, тебе это понравится. Ты поднимаешься на ноги, быстро вращая лезвием кинжала, желая увеличить расстояние между собой и Гоустом, насколько это возможно. Ярость захлестывает тебя: почему ты позволяешь ему делать это? Почему ты всегда позволяешь ему побеждать? И почему тебя так чертовски заводит каждая стычка с этим отвратительным мужчиной? Чем дольше ты идешь по коридору, тем сильнее сжимаешь кулаки, испытывая знакомое желание что-нибудь разбить, как будто это поможет тебе снова почувствовать себя цельной где-то в глубине души. Ты думала, что сдерживаешь свой гнев, но в лейтенанте есть что-то такое, что выманивает его на передний план; вытягивает наружу твою тьму, потому что чувствует, что она совпадает с его собственной. Потерявшись в своих мыслях, ты слегка вздрагиваешь от пронзительного звука звонка телефона. — Что такое, кэп? — Получил приказ от Ласвелл. Пришло время сообщить мистеру Флоресу плохие новости, — его голос мягче, чем обычно, и ты ненавидишь, что это только усиливает твою ярость. — Поняла. Ты заканчиваешь разговор, прежде, чем он успевает сказать что-то еще. Не теряя времени, ты добираешься до комнаты, где держат Матео, набираешь код на двери и медленно входишь. Здесь никого нет, только мужчина, привязанный к стулу, его голова безвольно свисает, пока он не слышит, как закрывается дверь, а измученный взгляд быстро находит твой. — А... Diablesa. Мой ангел... — Я не твой ангел, Матео. Улыбка растягивает его разбитые в кровь губы. — Ложь... ведь что такое дьявол, если не падший ангел? — Неужели? — ты стоишь перед ним и смотришь, как он медленно кивает, откидывая голову набок. — М-м... Да. Ты привела меня сюда, и теперь я вижу, что ты спасла меня... от той оболочки жизни, которую я притворялся, что живу... Его усталые глаза становятся отрешенными, как будто мысленно его здесь больше нет. Ты подходишь ближе, приседаешь, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Матео... что ты имел в виду под тем, что сказал вчера? Нечестивые ищут нечестивых? — Знаешь, моя бабушка могла видеть... она могла видеть ауры людей, свет, который их души дарят миру. Ты вздыхаешь, протирая глаза рукой и щурясь от тупой боли за ними. Все, через что пришлось пройти этому человеку, явно начинало сказываться: боль, недосыпание, недостаток пищи, он начинал бредить. — Твоя аура? О... моя Diablesa, твоя аура черная. Это и есть дьявол, но хочешь знать, как я вижу, что ты — мой ангел? — Как? — ты потакаешь ему, ему все равно недолго осталось жить. — В твоей душе есть золото... оно едва уцелело, но я вижу его. Оно борется за тебя. Ты знаешь, что не должна придавать значения его словам, но по тому, как он смотрит на тебя, как метаются его глаза туда-сюда, вверх-вниз, как он изучает тебя, ты понимаешь, что он не просто выдумывает все это. Для него это не какая-то шутка, подпитанная иллюзиями, он абсолютно серьезен. — Ты непорочна в своей сути, как те люди. У них нет света, они лишь поглощают его. Может ли он хотя бы приблизительно понять, насколько он ошибается? В тебе нет ни света, ни золота, ни тепла... нет, ты поглощаешь их, ты не лучше паразита. Ты полна непроглядной черноты, яда и ярости. Ты ничей ангел. — Но, видишь ли... — ты говоришь, медленно обходя его, твой голос низкий и мягкий. — Это неправда, Матео, — твоя рука скользит по его плечу, и он склоняется к мягкому прикосновению. — Я нечестива, и мне нравится быть такой. Так что нет, я не лучше их. Завершив небольшой круг, ты наклоняешься и проводишь пальцами по его грязным волосам, оттягивая их назад, чтобы он был вынужден поднять на тебя глаза. Он снова улыбается, и ты понимаешь, что при свете лампы над головой ты действительно выглядишь для него ангелом, а призрачное желтое сияние обрамляет твой силуэт, словно нимб. Хорошо... хорошо, по крайней мере, ты можешь оказать ему эту маленькую любезность, подпитывая его иллюзию, когда приближаешь свои губы к его губам на расстояние вдоха. — Я хуже, — шепчешь ты. В следующие мгновения ты впервые за долгое время ощущаешь, как твой клинок пронзает тонкую кожу на шее. Ты наблюдаешь за тем, как его глаза расширяются, а тело освобождается от крови и смотрит на тебя до тех пор, пока его зрачки не увеличиваются, а темно-карие радужки не стекленеют, и тело не замирает. Это было милосердие, не так ли? Лучше так, чем позволить взрыву похоронить его заживо, одного. Ты считаешь это милосердием, ведь именно этого ты бы хотела. Ты вытираешь лезвие о его штаны, убираешь его и выходишь за дверь, не потрудившись закрыть ее по пути.***
— Черт... Ты стоишь рядом с Прайсом под большим тентом и смотришь, как обрушиваются потоки дождя. Капитан перекладывает свой вес с одной ноги на другую. — О мистере Флоресе... — снова этот мягкий голос, он раздражает тебя, вгрызается в твою кожу, но ты улыбаешься, глядя на него. — Все кончено. Давай лучше займемся этим говно-шоу, хорошо? — Блять, — Соуп подбегает к вам сзади, выкрикивая что-то на гэльском, слегка запыхавшись, и ты бросаешь на него вопросительный взгляд, прежде чем хриплый голос произносит. — Говори по-английски, Мактавиш. Гоуст оказывается прямо за ним, бросая раздраженный взгляд в сторону шотландца, но в ответ получает язвительную ухмылку. — Извините, сэр. Позвольте мне перевести: идет чертовски сильный дождь, — Соуп произносит каждое слово с соответствующим покачиванием головы, имитируя очень плохой английский акцент, и ты не можешь не хихикать над их препирательствами. — Кэп, — выбегает из здания Газ. — Нам пора. Они уже отключили внешний провод... — Черт возьми. Ладно, пошли. Все возвращаются по извилистым коридорам, собирая все, что можно унести налегке, и вооружаясь. Ты надеваешь жилет, затягиваешь его так, как тебе нравится, а затем наполняешь его дополнительными магазинами и патронами, добавляешь метательные ножи и пару световых гранат. Ты заново заплетаешь волосы в тугую косу, когда за углом появляется Гоуст, окидывая тебя взглядом и не говоря ни слова, но ты чувствуешь странное ощущение, похожее на статическое электричество, которое пробегает по твоей коже, когда его присутствие заполняет комнату. — Ты со мной, — голос у Гоуста низкий, как будто он не хотел, чтобы ты услышала его слова. — Прости? — В связи с изменением планов Прайс хочет, чтобы мы оба были на крыше и собрали как можно больше отставших. Он протягивает тебе снайперскую винтовку, не отрываясь от своего снаряжения, и ты с разочарованным ворчанием берешь ее, осматривая, прежде чем вставить в нее свежий магазин и убедиться, что патрон в патроннике. — Замечательно, — ты выходишь из раздевалки и направляешься в комнату для совещаний, стараясь направить все свои эмоции в нужное русло — они понадобятся тебе, чтобы пережить следующие несколько часов. Войдя в дверь, ты видишь Соупа и Газа, которые сидят, поджав ноги, уже экипированные, их винтовки лежат рядом с ними, а сами они перебрасывают мяч по столу туда-сюда. Газ бросает мяч тебе в голову как раз в тот момент, когда ты кладешь винтовку на стол, но ты изящно ловишь его, сверкая улыбкой в ответ. — О, дерьмо... Ты видишь, как Соуп чуть не падает со стула от смеха, когда Газ хватается за грудь, куда мяч попал с достаточной силой, чтобы выбить дыхание из легких. — Черт... Изи. — Чертовски безжалостно... — Соуп восклицает между смешками, вздыхая, а затем смотрит в сторону, где стоишь ты. — Кэп поставил тебя на караул, а? Теперь твоя очередь вздыхать, твои губы складываются в плотную линию, когда ты киваешь. — Да. Мы с Гоустом будем отлавливать отставших, пока ты будешь устанавливать взрывные. — Что ж, в твоих руках я чувствую себя в безопасности, бонни. — Ты такой банальный, приятель, — Газ бурчит, бросая мяч в Джонни, на этот раз попадая ему в плечо, поскольку тот не обращал на него внимания. — Да... но я очарователен, — в ответ он ухмыляется и подмигивает тебе, а затем встает, чтобы забрать мяч. Проходит всего несколько минут, и в комнату входит Прайс, а за ним по пятам идет Гоуст со своей снайперской винтовкой, которую он легко держит в массивных руках, примостившись в углу. — Есть вопросы? Комментарии, опасения, жалобы, стоны, нытье или претензии? Нет? Отлично. У вас у всех свои роли, давайте закончим с этим и отправимся домой. Все мы, да? Ты оглядываешь небольшую группу, их каменные взгляды совпадают с твоими собственными, и все вы киваете, в последний раз проверяя себя, прежде чем выйти из комнаты. — Увидимся в транспорте, — Соуп говорит тебе с легкой улыбкой, и ты стукаешься с ним кулаками, а затем делаешь то же самое с Газом, глядя на Прайса с небольшим кивком и улыбкой, прежде чем повернуться к ним спиной, но тут же обнаруживаешь, что темный взгляд Гоуста уже прикован к твоему, мгновенно омрачая твое настроение. Он идет рядом с тобой, ваши шаги тихо стучат по линолеуму под вами, и никто из вас не нарушает тишину, когда вы начинаете подниматься по лестнице на крышу. Поднявшись на десять этажей, вы добираетесь до двери, помеченной старой табличкой "НЕТ ВХОДА". Гоуст смотрит на тебя сверху вниз, обхватывая рукой ручку, молча проверяя, все ли в порядке; и это единственное, что ты можешь в нем терпеть, полагаешь ты, — то, что он не считает нужным заполнять тишину ненужной болтовней или вопросами. Ты киваешь, поднимая пистолет, когда дверь со скрипом открывается, и выходишь под ливень, а Гоуст следует прямо за тобой, работая как одна команда, чтобы очистить окрестности и быстро добраться до основания вышки. — Я возьму верх, а ты низ? — ты спрашиваешь, отмахиваясь от дождя, который хлещет тебя по лицу, и рассеянно думаешь, не помешает ли тебе его балаклава в такую погоду, но он опять молчит, только кивает, глядя на башню. Ты убираешь пистолет в кобуру, дважды проверяешь стропы винтовки, прежде чем начать подъем, и благодаришь за изношенные резиновые накладки на ладонях своих перчаток, пока ветер и дождь продолжают атаковать тебя. — Гоуст, как слышно? — ты проверяешь связь, когда находишь хорошую позицию для размещения, снимаешь свой небольшой рюкзак, чтобы использовать его в качестве опоры для своего бипода, и морщишься, когда ложишься на ржавый и мокрый металл. — Хорошо слышно. Ты на позиции? — Почти. Ты лежишь, расставив ноги, опустив пятки и направив их друг к другу. Правая рука держит приклад винтовки, делая крошечные поправки, чтобы добиться наиболее удобного спуска курка, а левая просовывается под приклад и обхватывает правый бицепс, создавая дополнительную поддержку при наведении прицела. Глядя в прицел, ты начинаешь находить ориентиры и расстояния, мысленно отмечая их, а также учитывая другие переменные, такие как ветер и дождь. — На позиции. Ты в порядке? — Да. В рации раздается короткий треск помех. — Надзор, как слышно? — Надзор. Хорошо слышно, — ты отвечаешь Прайсу. — Отлично. Это не займет много времени. Дождь не прекращается, пока ты лежишь и благодаришь всех богов и богинь, что здесь не так холодно, а дождь пропитывает последние кусочки сухой ткани на твоем теле, оставляя тебя полностью промокшей. — Ты видишь это, Изи? Голос Гоуста тих, и ты ищешь, что же он видит, и наконец натыкаешься на незначительный на первый взгляд проход в подлеске. — Я вижу. Никакого движения... — в тот самый момент, когда это слово покидает твой рот, ты видишь, как ветка сдвигается, незначительного движения достаточно, чтобы ты смогла разглядеть человеческие очертания. — Контакт. — Поехали. Хочешь снять этого? На краткий миг ты удивлена его вежливостью, но быстро перефокусируешься, выстраивая прицел. — Такой джентльмен, — ты воркуешь, нажимая на спусковой крючок легким, плавным движением, наслаждаясь отдачей, наблюдая за тем, как розовый туман взрывается вокруг твоей цели. Этот выстрел становится катализатором того, что происходит в следующие мгновения: Прайс кричит по рации, Соуп и Газ кричат в ответ свои подтверждения, пока все они собираются в заранее определенном месте. Тем временем деревья вокруг здания оживают, из листьев и ветвей материализуются тела, движущиеся к складу. Ваша цель — попытаться привлечь как можно больше людей, делая идеально рассчитанные выстрелы, при этом ни ты, ни Гоуст не должны показывать свое местоположение, чтобы казалось, что выстрел идет изнутри, а не сверху. Это превращается в непринужденную игру между вами, а выстрелы звучат глухо на фоне окружающего шума. — Двое только что вышли, беру правого. Вы стреляете одновременно, цели падают кучей на землю, как раз когда в ваших ушах раздается голос Прайса. — Надзор, провод установлен, очистить территорию. Сейчас же. Не задумываясь, ты поднимаешь себя на ноги, чувствуя себя в пять раз тяжелее, когда твое снаряжение насквозь промокло. Скользя по лестнице, ты чуть не врезаешься в Гоуста внизу, не ожидая, что он окажется так близко и так неожиданно; но ты не можешь отрицать, что не хочешь ничего больше, чем прислониться к его неестественному теплу, пока он поддерживает тебя, прежде чем двигаться к краю крыши. — Готова? Ты киваешь, глядя на него, а затем на канат, и наблюдаешь, как он грациозно движется, привязывая себя к канату, а затем легко сползает на грязную землю внизу. Как только он отходит от линии, ты подцепляешься, подражая его движениям, чтобы направить свой вес вниз по зданию, и приземляешься с грохотом, когда твои ботинки впечатываются в мокрую землю. Как раз в тот момент, когда ты отпускаешь трос, ты слышишь, как начинают детонировать самые дальние заряды. Черт, еще слишком рано. — Вперед! — Гоуст подталкивает тебя к отдельному зданию, его присутствие ощутимо, когда ты переходишь на спринтерский бег, а грохот взрывов становится все ближе с каждым шагом. Он первым достигает двери и выбивает ее, а затем хватает тебя за талию, и последний заряд взрывается, когда он притягивает тебя к своей груди. Сила последующих ударных волн отбрасывает вас обоих еще дальше в темноту, но его руки крепко обхватывают тебя, когда он с силой ударяется об пол, смягчая твое падение; впрочем, задерживаться некогда — ты чувствуешь, как жар взрывчатки мгновенно заполняет здание, а твои легкие с трудом вдыхают горячий воздух. Ты поднимаешься на ноги и тянешь за собой руки Гоуста, отталкиваясь от обжигающего жара. — Давай... Вставай, — ты хрипишь сквозь стиснутые зубы, наконец-то чувствуя, как его вес уменьшается. — Саймон! Его имя, кажется, застало вас обоих врасплох, но оно делает свое дело, пробуждая его достаточно, чтобы подняться на ноги. Твоя рука по-прежнему обхватывает его руку, и вы оба бежите прочь от взрыва, прочь от огня. — Ты в порядке? — ты оглядываешь его, притягивая его лицо вниз. — Эй! Скажи что-нибудь... Гоуст кивает тебе в ответ, несколько раз моргает, а затем отходит в сторону, мгновенно сканируя окружение. Это что-то вроде гаража, в углу стоит ржавый корпус машины, а рядом — несколько мотоциклов, покрытых пылью. Он движется к ним, и ты следуешь за ним, не совсем понимая, о чем он думает и в своем ли он уме в данный момент, пока он не протягивает тебе шлем. — Нет. Он смотрит на тебя сверху вниз, рука все еще протянута в твою сторону. — Бери. — Я лучше рискну пройтись пешком. Ты вообще умеешь ездить? И, блять, идет ливень, нет. Нет, ни за что. Как и утром, мужчина двигается слишком быстро для своих размеров и тянет тебя вперед за шею. — Садись на ебанный мотоцикл, Изи, или я оставлю тебя здесь. Ты хочешь отшвырнуть его, но тебя останавливает отдаленный звук выстрелов. Он двигается, усаживается на мотоцикл и поворачивает ключ, пока тот не оживает, а затем надевает свой шлем. Это так глупо, ты же не можешь позволить этому случиться, правда? Видимо, да, потому что в следующее мгновение ты уже забираешься на мотоцикл позади него и затягиваешь на подбородке ремешок своего шлема. — Держись. Мотоцикл рвется вперед, направляясь к открытой двери, через которую вы оба вошли, и внезапно ты вынуждена прижаться к его спине, вцепившись смертельной хваткой в его жилет, когда он перепрыгивает порог. Как и в большинстве других вещей, Гоуст мастерски управляет мотоциклом, и ты просто стараешься наклоняться, когда он наклоняется, и двигаться, когда он двигается, крепко зажмурив глаза, пока не почувствуешь, что местность превращается из неровной и ухабистой в гладкий асфальт. Только тогда ты осмеливаешься посмотреть, но только настолько, чтобы понять, что вы добрались до настоящей дороги, и думаешь, что это, должно быть, та самая дорога, которую ты указала на карте. Дорога, которая приведет вас почти прямо к точке встречи с остальными. Дождь не утихает, и ты чувствуешь каждую каплю даже сквозь рубашку и брюки, на такой скорости он кажется твердым, словно крошечные стеклянные шарики бьются о твою кожу; и ты можешь только представить, каково это для Гоуста, едущего впереди. Через несколько минут ты позволила себе прильнуть к нему, крепко обхватив руками его талию. Но в этот момент мир словно перевернулся вокруг своей оси: в одно мгновение вы едете ровно, а в следующее — мотоцикл летит по асфальту, увлекая за собой вас. Ты не можешь понять, в каком направлении ты летишь, вверх или вниз, влево или вправо, ты просто чувствуешь, как скользишь по мелкой поверхности воды, пытаясь зацепиться за что-нибудь, но это бесполезно. Как только ты закрываешь глаза, чтобы дождаться неизбежного момента столкновения твоего тела с чем-то твердым, большая рука обхватывает твою, и Гоуст притягивает тебя к себе, прижимая так близко, как только может, пока вы оба продолжаете скользить по асфальту вместе и в конце концов вываливаетесь на обочину. Его огромная фигура снова принимает на себя всю тяжесть удара. — Ты в порядке? — он хватает тебя за шлем, снимая его гораздо мягче, чем ты ожидаешь, его глаза осматривают каждый дюйм твоего тела. — Изи? Ты отталкиваешь его руки, перекатываясь на колени. — Я в порядке. И... думаю, уже можно сказать: "я же, блять, тебе говорила?!" Он просто смотрит на тебя с невозмутимым выражением лица, а затем, состроив ленивую гримасу, качает головой, уходя обратно к мотоциклу. Сраный урод... Теперь, когда страх ушел, на смену ему приходит кипящая ярость, и ты видишь, как он поднимает смертельную машину, проходит с ней немного, а затем перекидывает через мотоцикл ногу, двигатель с грохотом возвращается к жизни. — Ты шутишь... да? — тебе приходится практически кричать из-за звука двигателя в паре с громом, который теперь прокатывается по небу, но, конечно, он ничего не говорит в ответ. Он поправляет шлем на голове и бросает на тебя раздраженный взгляд. — Залезай. — Пошел нахуй. В порыве раздражения ты бросаешь в него свой шлем и с самодовольным удовлетворением наблюдаешь, как он застигает его врасплох, с грохотом ударяясь о его плечо и падая на землю. Гоуст двигается медленно, слишком медленно, выдвигая ножку, а затем изящно перекидывает ногу через байк, снимает шлем, так же слишком медленно, чтобы положить его на сиденье; в какой-то момент ты чувствуешь желание убежать, но быстро решаешь не делать этого, предпочитая оставаться на месте, пока он приближается к тебе, покачивая бедрами при каждом намеренном шаге. — Залезай. Или я оставлю тебя здесь. Ты ухмыляешься, моргая на него, пока дождь стекает по твоим ресницам. — Тогда попроси меня как следует. Он мрачно усмехается, его глаза становятся все темнее, чем дольше он смотрит на тебя, а затем оглядывается назад на дорогу, щурясь, чтобы видеть сквозь густой дождь. Ты тоже слышишь его, отдаленный шум машин, и следишь за его взглядом, прежде чем заговорить. — Пойдем через лес. — Недостаточно быстро. — Гоуст... Он снова смотрит на тебя, и как бы ты не ненавидела отчаяние в своем голосе, ты ничего не можешь с этим поделать. Одной аварии было достаточно, вам обоим повезло, что вы выбрались из нее без серьезных травм, и, учитывая, что дождь в ближайшее время не собирается стихать, ты предпочла бы рискнуть пешком, потому что в этом случае у тебя хотя бы было какое-то подобие контроля. Гоуст закатывает глаза, возвращается к мотоциклу и сбрасывает его в канаву на противоположной стороне, а затем следует за тобой. Вы скатываетесь вниз по грязной насыпи и врезаетесь в деревья как раз в тот момент, когда грузовик вылетает из-за угла и останавливается. Понаблюдав всего несколько секунд, ты видишь, как трое мужчин обыскивают место, где лежал мотоцикл, а затем уносишься вглубь леса, с трудом поспевая за Гоустом. Невозможно сказать, сколько времени проходит, прежде чем он наконец замедляется, а его голова постоянно вертится как на шарнире, вглядываясь во все вокруг. — Не отставай, Изи. — У меня нет ног жирафа. — Черт возьми... не все требует остроумного комментария. — Но так интереснее. Он качает головой, но больше ничего не говорит, пока вы пробираетесь сквозь густые заросли; и когда солнце наконец опускается за горизонт, а серые тучи превращаются в чернильную тьму, дождь внезапно прекращается. В наступившей тишине не хватает белого шума, который он создавал: теперь слышно только собственное дыхание и отвратительное хлюпанье мокрых носков в мокрых ботинках, а все, что можно почувствовать, — это как ткань на коже становится слишком тяжелой, прижимается к ней слишком плотно. Гоуст останавливается, поднимая правую руку, сжатую в кулак, в знак "стоп". Ты приседаешь, прижимая оружие к груди, и медленно поворачиваешься, сканируя глазами темноту, прежде чем издать низкий свист. Проходит несколько секунд, но наконец вы оба слышите его — правильный двухтональный свист; это был всего лишь глупый код, который ты придумала вместе с Газом, но Соуп быстро подхватил его, и в конце концов даже заставил Прайса и Гоуста признать, что это не такая уж плохая идея — иметь что-то на случай, если связь не будет работать. Ты движешься к свисту, Гоуст рядом с тобой, его тело так близко, что ты чувствуешь, как его рука соприкасается с твоей. — Вовремя, блять. Господи Иисусе, я думал, нам придется вернуться за вами двумя, — Соуп выходит из зарослей, его глаза расширены от беспокойства, когда он смотрит на вас обоих. — Что случилось? Прайс и Газ тоже выходят из тени, такие же промокшие, как и вы. — Принцесса не захотела ехать на мотоцикле. Ты насмехаешься над ним. — Мы разъебались на байке! — Не драматизируй. — Не пытайся вести себя так, будто это моя вина. Он делает шаг в твое личное пространство, но ты подходишь ближе, а не отступаешь. — Перестань быть такой чертовой скотиной, Изи. — Хватит, — Прайс делает шаг вперед, кладет большую руку на плечо Гоуста и легонько похлопывает его, чтобы привлечь внимание. — У нас сорок пять минут до отхода, давайте затаимся, уберемся отсюда, а потом вы двое получите мое разрешение оторвать друг другу голову, потому что я чертовски устал это выслушивать. Ты оглядываешь их обоих с тошнотворно-сладкой улыбкой. — Не могу дождаться.