За 4 года до объявления войны
Деревня Вотервиль
Праздник осеннего равноденствия
_______________
— Черт, — зашипела Гермиона, уколов палец острой иглой. На молочной поверхности кожи тут же выступила багровая бусинка. Какой это раз? Пятый? Она уже устала считать. Дверь с грохотом раскрылась и девушка краем глаза заметила входящие фигуры. Острый взгляд подметил, что Нагини ощупывает плечо. Опять их игры? Сколько можно? Иногда Гермионе казалось, что ее отдали на обучение только ради того, чтобы она врачевала любимых родственников. Нет, она ничуть не жаловалось, брата и сестру она любила как никого на всем белом свете, а благодаря целительству могла утолить неуемную жажду новых знаний. Однако это ничуть не умаляло того факта, что вот, уже на протяжении одиннадцати лет самыми частыми пациентами Гермионы были ее дражайшие родичи. Даром, что старшие! — С кинжалом своим ты управляешься куда лучше, чем с иглой, сестра, — насмешка в голосе брата так и подхлестывала ответить язвительно. Дыши. Ды-ши. Раз-два, раз-два. Не поддавайся. Держи себя в руках. Ведь это же так просто? Целительница недавно пообещала себе, что станет спокойнее и рассудительнее. Кому-то же в этой семье нужно сохранять разум холодным. Брат, конечно, строил из себя невесть что, подражая холодным горам, что были видны из окна их дома, но ох уж эти его язвительные комментарии! Порой они били хлеще ударов Нагини — в словесных баталиях Северус был непревзойденным мастером, что злило старшую сестру и восхищало Гермиону. Не сказать, что она сама не была остра на язык, но до брата ей было все же далековато. Врожденный талант? Возможно. — Кинжал в десять раз крупнее, — буркнула девушка и продолжила вышивать мудреные символы. Золото на красном. Красиво. К этому моменту она шла с шести лет. Она хорошо помнила теплую ладонь сестры, ведущей ее к бабке Ши для обучения целительскому делу. Так, будто это вчера сердце стучало учащенно, полное восторженного предвкушения. Но еще лучше Гермиона запомнила, как Сметвик впервые провел при ней сложнейшую манипуляцию с заживлением рваной раны на боку одного из охотников. Всей деревне было известно: леса за Вотервилем могут быть опасны даже для тех, кто в них вырос. Тогда у Гиппократа были в распоряжении только тряпки для перевязки да лекарственные мази, но он справился. А спустя несколько дней охотник открыл затуманенные болезненной слабостью глаза и попросил воды у замершей у его кровати девочки. То, что сделал лекарь, походило на неуловимое волшебство. Как ему удалось? О, теперь Гермиона отлично разбиралась в этом. — Отстань от нее, — вступилась Нагини. Ее голос раздался совсем рядом, она склонилась над плечом и ласково сказала, обращаясь уже к Гермионе: — У тебя очень хорошо получается, милая. Не нужно было смотреть на сестрицу, чтобы увидеть ее насупленные брови и строгий взгляд, брошенный на Северуса. Девушка благодарно кивнула, не смея отвести взгляд от шитья — нужно успеть к вечеру. Подумать только… несомненно, ей еще многому нужно научиться и многое узнать, но уже сегодня ее имя появится в свитке регистрации, и она официально станет целительницей. Самой молодой во всем королевстве, о чем не уставал напоминать Сев. Обсидиановые глаза неизменно лучились гордостью, и Гермиона в такие моменты понимала как никогда хорошо: длинный язык — это точно не то, за что стоит держать на брата обиду. Да и не время сейчас для ссор. Вместе со званием придет не только уважение и почет жителей, но и огромная ответственность за все жизни в родном краю. И как же она волновалась! Гермиона вздохнула, разглядывая руны на рукавах рубахи, и мимолетно мазнула взглядом по окну. В небе солнце вело борьбу за равенство, но постепенно сдавалось под натиском ночи — сегодня оно делило сутки поровну с рогатым месяцем, своим вечным конкурентом. Лучи нежно коснулись светлой кожи, поцеловали в губы, зазолотили выпуклую вышивку под тонкими пальцами. Предназначение или необходимость? Она до сих пор не могла ответить себе на этот вопрос. Щиколотку внезапно кольнуло. Девушка сдержала шипение и аккуратно, так, чтобы не заметили брат с сестрой, провела одной ногой по другой в попытке унять зуд. Стрельнула глазами, проверяя, но они были заняты тем, что хвастались друг перед другом содержимым своих походных сумок и выясняли, чьи дары леса богаче. Тем лучше. Они бы точно не одобрили ее эксперименты. А Нагини, вообще, вон чего удумала! Замуж хочет ее выдать! Наверняка, сестрица считает, что Гермиона не в курсе планов сестры. Однако как иначе объяснить то, что год назад она настояла на уроках бабушки Батильды по домашнему хозяйству? Можно подумать, мало ей было постоянной занятости у Сметвика, так теперь к ним добавились еще и каждодневные походы к соседке. Гермиона не имела ничего против общества доброй старушки, заменившей им в свое время родителей. Только раньше что-то никого не волновало, что приготовить она способна только мясо с черной корочкой да сладкие пухлые пирожки, а как держать иглу с ниткой вообще не в курсе. Однако же вот, посмотрите! Теперь шьет как благочестивая матрона из столицы. Слава Великой Матери, что это только сегодня! От мыслей снова отвлек нарастающий зуд. Гермиона сжала зубы до скрипа, подавляя желание почесать ногу, и заметила краем глаза, как Северус высыпает бруснику в глиняный горшок. Хоть про ее просьбу не забыли. Хорошо — брусника зимой им понадобится. Эти красные ягодки с фиолетовыми прожилками росли только в лесу за Вотервилем и наливались соком ко дню осеннего равноденствия. Найти их было непросто, но только из них получалось сделать сильный отвар, который лучше всего подходит для согрева зимой. Одна кружка, и даже самые лютые морозы не страшны. — Гермиона, ты скоро? — хриплый голос брата раздался прямо над ухом, напугав девушку. Боги и богини! Задумавшись, она не заметила за собой того, что уже не переставая потирает ноги друг о друга в тщетных попытках унять раздражение. Ну, что тут сказать. Все-таки ягоды белладонны не подходят для сухих мазей. Эксперимент не удался, а сок расторопши, прекрасно унимающий надоедливое жжение, как назло, закончился. Теперь приходилось терпеть и пытаться не выдать свое состояние брату и сестре. Гермионе ой как не хотелось в очередной раз спорить о своих методах обучения, тем более, в такой день. Братец смотрел лукаво, будто догадывался о том, что под высокими сапогами ноги сестры покрыты красными волдырями, норовящими лопнуть при любом неосторожном движении, оставив неприятные ранки. Те, что уже зажили, теперь ужасно чесались и зудели. Но он ничего не сказал — значит, только домысливал. Это было на руку Гермионе: меньше знают — лучше спят. — Я почти закончила, — натянув самую естественную улыбку, ответила девушка и сосредоточилась на последнем стежке. Тонкая игла прошлась финальным золотым всполохом по красной ткани, закрепляя узор на рукавах. Оборвав нить, Гермиона разгладила рубаху на обеденном столе. Ноги ее завтра не будет за столом в горнице, и пусть родичи делают, что хотят. Только не после того, как она провела здесь столько времени, горбя спину за вышивкой. — Теперь ты настоящая целительница, — с гордостью проговорила Нагини, становясь рядом с Северусом. Они стояли позади и теперь дружно разглядывали результат ее многочасовых трудов. Такие похожие и одновременно такие разные… самые родные люди на свете. Брат не преминул позубоскалить: — А до этого она что, игрушечной была? — Вот надо тебе испортить момент! — возмутилась сестра и пихнула его в бок. За спиной послышалась возня и препирательства. Гермионе даже не нужно было поворачиваться, чтобы знать: они снова решили как следует помять друг другу бока. Нет, они не могли сделать это позже. Да, нужно сделать это перед выходом на праздник, непременно! Такие шутливые перепалки были обычным делом в их доме, и Гермиона, обычно занятая обучением или своими исследованиями, предпочитала вступать в разговор только в том случае, если кто-то перегибал палку. В остальное время ее вполне устраивала роль немого зрителя и слушателя. А почему бы и нет? Это же настоящий театр лицедеев! Кассандра рассказывала про один такой за Нагорьем, а Вотервиль был не так щедр на развлечения. И что только Сандра нашла в ее братце? Гермиона глянула на Северуса украдкой и покачала головой, улыбаясь своим мыслям. Конечно, же она желала ему счастья. А ироничные мысли… ну это же Сев! Хорошо, все-таки, что брат и цыганка нашли друг друга. Гермионе нравилась Кассандра Ваблатски. Веселая, умная, они сразу нашли общий язык с самого первого дня знакомства. А сколько историй она знала! Ее рассказы о других землях и королевствах всегда будоражили ум целительницы, ничего кроме родной деревни и не видавшей. О чем говорить, если даже торговать в столицу, и то, Нагини ездила сама и только потом — с братом. Младшую сестру они с собой еще ни разу не брали, да и не до того ей было, честно признаться. То Сметвик загрузит учебой по самое не балуй, то охотники в лесу расшибутся, то рыбака цапнет упрямая рыбина, то роды у Адоры… Но… сколько же новых знаний где-то там, за пределами Вотервиля? Какими ингредиентами богаты леса и горы Золотых земель? Да хоть тот же Блэквуд или Горное царство! Порой девушке казалось, что она навсегда останется в маленькой деревне и не увидит чудеса мира. Сердце при этой мысли болезненно ныло и сжималось, но ей удавалось отогнать грусть и уверить себя, что тут она нужнее. Да и за повседневными хлопотами скучать точно не приходилось. Здесь она на своем месте. Ты уверена в этом, Гермиона? Почему же тогда… …становится так тоскливо от одной только мысли о каменной кладке Змеиной столицы, Базильбурга? Недосягаемая мрачная красота. …перехватывает дыхание, стоит только представить, как задираешь голову, чтобы посмотреть на высокое голубое небо, нанизанное на сосновые верхушки Блэквуда? Небо, которое она никогда не увидит. …так горько думать о том, что тебе не суждено узнать, что же там, за морем? Там, откуда пришла их мать. Почему эти мысли пришли именно сегодня? Неужели я… не готова? Наблюдая, как луч закатного солнца неспешно ползет по красному льну, заигрывая с золотой вышивкой, Гермиона все никак не могла поверить, что этот день настал. Назад пути нет. Сегодня она встанет в одну линию с целителем Сметвиком и примет на себя ответственность за жизни вотервильцев и гостей их земли. Не время сомневаться. Больше — нет. — Гермиона, сестра, пора, — на правое плечо легла рука Северуса. Он слегка сжал пальцы и ободряюще улыбнулся. Сев очень хорошо знал своих сестер и, наверняка, догадывался, что в последние часы догорающих суток самая младшая из них будет сходить с ума от тревоги и неуверенности. На левое плечо приземлилась ладонь Нагини, легкая как перышко. Старшая сестра ничего не сказала, только смотрела ласково, и глаза говорили за нее. Сейчас любые слова были излишни. Стоять вот так и чувствовать поддержку семьи, всем телом ощущать их гордость, веру и принятие было лучше тысячи похвал. — Пора, — подтвердила Гермиона. Набрав в легкие воздух, девушка подхватила целительскую рубаху и скрылась в своей комнате.