Интриган и аморал

В светелке Теремного душно извечно, темно и до ужаса скучно. До того, что иной раз и веселит одно: из окошка на двор смотреть, часами бывает, считая ворон и дворовых, что носятся из края в край, но Матушка всегда ее клянет, стоит за тем занятием застать, ставни глухие закрывает тут же и, всплеснув руками, вскрикивает всегда: — Чем это ты занята, Ксения? Царевна Ксения всегда тупится немного, виновато опуская голову, страшась смотреть матери в глаза, хоть иногда и съязвить хочется: Ничем! Ничем, Матушка! Как и ты ничем, как все мы тут! Но матушка верно ударит ее по щекам за такое, как часто бьет, если Ксения делает дурости. Царевна, единственная Государя Дочь, должна быть отрада, а нет, нет до Ксении никому дела никакого, ни Отцу, ни даже Дяде, тот всегда тяготел к младшему ее брату — к Федору, нет дела и старшему единокровному брату, Михаил о Ксенье вспоминает нечасто, а говорит уж с ней и того реже. Вот и выходит, матушка одна о несчастной Ксенье и печется, единственная она, кто о Ее Сиятельстве думает! Обидно то как! Горько! Ах если бы…если бы! Ксения даже от мыслей этих пугливо озирается всегда и краснеет и лицом и шеей, страшась, никак кто мысли порочные прочитает, услышит? Если бы Демьян о ней пекся! Ох, как же счастлива бы была Ксенья! Демьян красивый очень, у него кожа белая-белая и глубокие зеленые глаза, очень умные, а кудри? смоляные эти заветки, до которых Ксения и мечтать не смеет дотронуться! О сколько раз представляла она, грезила, тешила горькое, но пылкой девичие сердце: ей двенадцать, мала еще, но может через пару Рождеств, когда она расцветет, как всякая женщина, может Демьян в нее влюбиться? Пускай монах, пускай нельзя, а она бы, Ксения то, все бы за него отдала! Они бы сбежали, сбежали бы точно и нищенствовали на больших дорогах, спя на голой земле, такие до ужаса убогие, но такие влюбленные и счастливые! Матушка бы, и то верно, узнай об этих грезах, исхлыстала бы Ксенье икры до крови, кричала бы, на чем Свет стоит кляла бы! Матушка отчего-то Демьяна не любит, совсем не переносит, и злится всякий раз, стоит того увидеть. Но за что так, за что, Ксенье никогда никто не говорил. Мать отмахивалась только, мол не твоего ума дела, дядя же и вовсе всегда делал вид, что Ксении нет в светелке, и что не спрашивала она ничего. Конечно, зачем она Ксения, если есть Федор? Вот и тогда Дядя о ней вновь совсем забыл, говорил с матерью будто они наедине. Оказалось у брата родилась дочь, новая Царевна. В честь нее устроили ярмарку и пир, а еще не отдали сюда, в Теремной! Царевне Марии дозволили жить с отцом, под наставлением Демьяна! Ах как же у Ксеньи в груди жгло полымем завистливой обиды, как же хотелось тогда заплакать! У драгоценного Демьяна появилась новая Царевна, да не просто новая, а любимая видно, во всем ее Ксению обворовавшая и обошедшая! В окошко Ксения видела: Демьянушка, благословенный и любимый Демьянушка, не выпускал новоявленную из рук, ворковал с той и прижимал к себе как нечто драгоценное. А с Ксенией обычно даже не заговаривал! Не смотрел на нее, и не пел ей никогда никаких песен, а ветерок до Ксении донес, как напевал Демьян что-то едва слышно, нежно так, как Ксенье не пел никто и никогда. Даже Матушка не пела! Сказачно повезло Царевне Марии, как Ксенье никогда не везло! И за что с ней так Господь жесток? Она может быть и забыла бы, и простила бы, будь у нее хоть что-то, а не было, никогда не будет! Не будет ни мужа, ни любви не будет, и Бога тоже, потому что Ксения монашеской схимы больше всего на свете боится, так и помереть постаревшей птичкой. Жизнь наблюдая вначале через окно светелки, после монашеской Кельи. Одно успокаивало, одно на душу медом: Марию эту тоже такое ждет! Доля Царевен дурная эта, горькая, общая их, и обе они при ней равны, так и жить ей, даже руки нежные Демьяновы не спасут, тоже в заперти, даже и мечтать не смея ни о чем! Как и Ксении, как всякой Царевне. И может не люби ее Демьян, эту Марию, Ксения бы ее любила за него, она бы ей, стоит подрасти, рассказала бы о тайне большой: о том что за печкой лаз крохотный, что через него из светелки сбежать можно! А там дальше темными коридорами пробраться к Большому дворцу! К опочевальне брата, куда сама Ксения еще добраться не успела, но она знает, еще пару сотен попыток и выйдет, получится: и тогда она посмотрит как они там живут, мужчины! А Марии она про это не расскажет, никогда, потому что должно же быть у Ксении хоть что-то свое!