Интриган и аморал

Весеннее солнце едва пробивалось через витражи под сводами, недотягиваясь до полов притвора, и те тонули в сумрачной дымке, опаленные желтыми языками свечного пламени, зеркальные, словно мокрые, отражая в глаза приходящих золото алтарной преграды. Пахло ладаном, чадило зеленоватым дымом близь Алтаря, копотью огарков церковных свечей заливая кандила. В тишине Демьян вдохнул полной грудью, пропуская через себя с детства родное, горчинку воска, с призвуком медовой сладости, удушливо-тяжелое елейное, раскрыв глаза вперился взором в Царские Врата, не смея зайти за Алтарь. С Марией туда проход ему был закрыт, однако тот к кому он пришел был там. Богоматерь с местного ряда посмотрела на него, кажется, наставительно, и Демьян с почтением кивнул. Не то чтобы самой иконе, скорее самой мысли. Да, знаю, Святая покровительница, грешен. Но разве мое дитя тоже? Разве дети грешны? У Иконы ответа не было, она вновь обезмолвила, приломляясь в свете свечей под распятием, не смотря на Демьяна более. Словно…разозлилась? Или опечалилась? Демьян не ведал. И, если быть правдивым, не хотел ведать. — А вот и ты, Демьян. Сухой голос, старческий, но родной отвлек его от дум, заставил запалисто улыбаться, в глазах его мелькнуло секундное счастье, почти сыновья нежность, но после он совладав с собой преклонился. — Ваше Святейшество! Отец Петр! — тихо поздоровался он, пряча лицо в поклоне — Я искал встречи с вами… — Знаю, юноша, — Петр коротко улыбнулся, совсем незаметно, зная, что неподобает статусу. Скользнул по полу ближе, Панагия у пояса его звучно двинулась. — А это стало быть Царевна Мария, — протянул он руки к младенцу, вглядываясь в Демьяново лицо. Без полного облачения и Митры учитель выглядел почти как в детстве, когда еще не был Его Святейшеством, а только Преосвещенством, словно сейчас вновь они разучивали с ним причастные молитвы и клирос. Демьян отвел взгляд от настойчивого взора, стесняясь смотреть на наставника теперь. Он не был тут с тех пор как вернулся, боялся зайти. Отчего-то ему казалось, что стоит увидеть его лицо, Его Святейшество все поймет, прочтет все страшное признание в глазах. — Дай-ка, — по запястьям Демьяна мягко стукнули старческие руки, забирая у того Марию к себе. Петр вгляделся в ее лицо, слегка покачивая и улыбнулся шире. — Прелестное дитя! — почему то кинул на Демьяна поощрительный взгляд — Глаза твои! Демьян задохнулся от ужаса, раскрытыми глазами уставляясь прямо на Его Святейшество. Тот смерил его лукаво, а после легко засмеялся: — Верно будь у тебя сестра Его Сиятельство женился бы на ней, так? Любит же он вас, зеленцов лукавых! От сердца отлегло, учитель шутил, и пускай Демьян не всегда понимал его пространные намеки и речи, точно знал когда тот в гневе. Сейчас Патриарх Петр в гневе не был. — Отдали тебе на воспитание, да? Часом подрастет будет величать тебя Матерью! — Петр на последок еще раз качнул Марию и заслышав тихое младенческое хныканье поспешил отдать ее Демьяну назад. — Почту за честь, — Демьян склонил голову, забирая ребенка, тут же принимаясь качать и нашептывать успокоения — Но, боюсь, это будет скверно к Рабе Анастасии. Патриарх, наблюдая за ним, странно улыбнулся и кивнул: — Пожалуй ты прав, ученик, к Рабе Анастасии это скверно, — он вздохнул — А люди всегда делают много скверного. Демьян следил за ним с непониманием, учитель всегда был таким, говорил загадками, лукавил временами, шутил, хотя знал, что по Сану не положено, но любил отговориться: мол, дай мне хоть без Митры оставаться просто старцем, пошутить! — Тебе нужно будет найти кому ее отдать, сегодня на Тризне ты мне нужен, — Его Святейшество развернулся к Алтарю — Уповаю, Михаил нежен к дочери? Демьян подавил в себе желание усмехнуться, вот снова. Михаила все считали человеком лихим, пускай и добрым, да больно свободолюбым. Петр не первым был кто спрашивал: не свесят ли на Демьяна царевича дочь, без отцовского участия? — Нежен, Ваше Святейшество, не отходит почти, — улыбнулся, смотря как Петр снова кивает. — И правда? Никак таки ребенок от большой любви?! — сложил молитвенно руки Святой Отец — Только вот видится мне, что у тебя руки заняты вечно! Прищурился, кивая на ребенка, и усмехнулся в бороду. Как же, даже сюда, в Храм пришел с царевной, хоть и знал, дальше Иконостаса с младенцем и век не пустят, а все равно пришел… Такой он этот Демьян, верный. — Михаил у Государя, — Демьян слегка пожал плечами — А с няньками она неспокойна! — Она или ты? — поддел Петр, рассматривая икону Покровов, ту же, что и Демьян минутами ранее. Демьян потупился, учитель мудр, а значит и проницателен до страшного, не спрятаться даже, не скрыть! — Иди уж! Наверняка Ее Сиятельство голодна, — он резво, для его лет, развернулся, смиряя Демьяна смешливо-нежным, почти отеческим взглядом — Жду тебя к девятому часу. Демьян молча повиновался, только вновь на секунду склонившись и тихо выдохнув: Ваше Святейшество, скрылся в мраке притвора, а после звук его шагов слышен был уже на паперти. Его Святейшество Петр прикрыл глаза и тяжело вздохнул, борясь с желанием закашляться. Недолго ему осталось, а ученик еще слишком юн, чтобы по хорошему свои тайны прятать. Глаза зеленые, как же, как у Рязанской Княжны…