Искры в темноте

Ванда погасила в купальне свет и в полном мраке погрузилась в теплую, пахнущую ароматной солью воду. В такой темноте было все равно – открыты у тебя глаза или закрыты. Ее расслабленное тело парило, невесомо покачиваясь в легких волнах бассейна. Мира вокруг не было, не было и ее самой – лишь слабый запах соли и плеск воды. Такой тихий, что почти придуманный. Ванда глубоко втянула воздух и выдохнула, представляя, как исторгает из себя всю грязь, с которой сегодня столкнулась. Затем второй раз. Третий. И так до тех пор, пока крепкий узел страха и тревоги в солнечном сплетении не начал потихоньку распускаться. Все позади. Разрушенный город и оскверненный монастырь, смертельная угроза, боль, безумные культисты, ослепленные люди, люди, милосердно застреленные, люди, немилосердно замученные… Ее дыхание вновь участилось, и Ванда с отчаянием застонала. То, что прошлое превращается в ее уязвимое место, недопустимо! Почему она может спокойно смотреть на человеческие останки, развороченные взрывом гранаты, но как только замечает следы пыток, по ее лбу тут же начинает течь холодный пот, а сердце трепыхается, словно жалкий, попавший в капкан звереныш? Ведь ей казалось, что она с этим справилась! Но сегодня опять проявила постыдную слабость. На глазах у своей свиты, на глазах у того человека. Пульс застрочил с безумной частотой, в ушах зашумело, а дыхание застряло поперек горла – совсем как тогда, под чужим холодным взглядом. Она мгновенно вернула на лицо маску невозмутимости, но ему хватило и мгновения, чтобы считать ее страх и запомнить его. Ей пришлось перейти к нападению, чтобы показать: первое впечатление ложно. Отвечать дознавателю Инквизиции вопросом на вопрос, игнорировать намеки и даже откровенно дерзить. Смотреть ему прямо в глаза со снисходительным вызовом: «Я – Вольный Торговец! И я имею право так себя вести!» Все это было опасным ребячеством, порожденным паникой, а вовсе не продуманной тактикой. Интересно, понял ли он это? Во всяком случае, все ее демарши были встречены с необычайным терпением. А однажды ей, кажется, даже удалось его смутить. Ванда самодовольно усмехнулась. Лучше концентрироваться на этой мысли, чем на панике, которая ее охватывает всякий раз, когда она вспоминает пятна крови на рукавах его дорогого камзола. И трупы людей, которых он сварил в их же собственной крови. Да, он палач. Да, она ненавидит палачей. Но отказываться от его любезно предложенной помощи было бы глупо. Ей следует смирить свою ненависть и перестать его бояться. А значит, ей нужно его приручить. Как однажды она приручила старшего арбитратора Алейхаро Войстинга. Машину смерти в черненой тяжелой броне и с полумеханическим чудовищем на поводке. Он думал, что глупенькая напуганная девочка бросится перед ним на колени и станет умолять о помощи, посулив все богатства своего мира. Откуда ему было знать, что ей пришлось обучится искусству манипуляций еще в детстве. Для няни, медикуса, а потом и магоса – единственных людей, которых она видела долгие годы – она была лишь работой. Ценным объектом, препорученным их заботе высочайшим приказом лорда-губернатора. Она боролась с их равнодушием, сколько себя помнила. И все-таки научила, что ее желания тоже важны – сперва слезами и упреками, позже – лестью, угрозами и игрой на чувствах. А со временем заставила их себя полюбить. У нее тогда было очень много свободного времени, чтобы все обдумывать и строить планы… С Алейхаро, конечно же, вышло иначе. И тем не менее, она заполучила ценного союзника, советника и даже любовника. Отчего бы не повторить эту стратегию? Говорят, из биомантов получаются отличные любовники. А этот даже хорош собой и неплохо сложен. Ванду передернуло от отвращения, и она рассердилась на себя за это. Неужели идти на поводу у брезгливости лучше, чем оставаться в плену у страха? Эта игра отвлечет ее. Невозможно бояться того, с чем играешь. С дознавателем, разумеется, все будет сложнее. Его наверняка не раз пытались соблазнить, чтобы помешать следствию или как-то повлиять на его вердикт. Обычные женские уловки на него не подействуют. Значит, нужно придумать что-то иное. Например, постоянно сбивать его с толку. И дерзить! Реакции ван Калокса выдавали, что такое поведение ему в новинку. Когда Ванда вышла из купальни, в комнате зазвучал голос Вигдис: – Лорд-капитан! Вам желает нанести визит дознаватель ван Калокс. Что ж, добыча сама шла ей в руки. – Пусть подождет пятнадцать минут. Ванда переоделась в домашнее платье, собрала все еще влажные волосы в подчеркнуто небрежный пучок и села за свой стол, словно в засаду. Она оказалась права – в ее груди горели сейчас азарт и любопытство, а от страха не осталось и следа. Ван Калокс тоже успел привести себя в порядок. Следы крови с его рукавов исчезли, а начищенные сапоги сияли. Пока он приносил свои извинения за резкость тона при первой встрече, Ванда смотрела на него с хорошо отрепетированной загадочной улыбкой. А как только он добрался до цели своего визита и положил на стол небольшую коробочку, пошла в наступление. И даже слегка удивилась, насколько просто оказалось привести его в замешательство обычной двусмысленностью, произнесенной игривым тоном. Впрочем, нужно отдать ему должное, ван Калокс моментально опомнился и закончил фразу с самым суровым и строгим выражением лица. Но какой-то странный огонек в его глазах все же мелькнул. Отлично! Не такой уж этот инквизитор и бесстрастный. Ванда усилила напор, подпустив во взгляд лукавства, а в голос – легкой хрипотцы: – Вы не так поняли, я волнуюсь не из-за вашего статуса, а из-за вас лично… И поздравила себя с очередным успехом. Ван Калокс опять смешался, отвел взгляд и пробормотал: – У вас нет для этого причин. Ванда улыбнулась еще загадочнее и опустила ресницы. Ее прозрачный намек на то, что флиртует здесь он, а не она, заставил инквизитора выдавить какие-то оправдания и сбежать, воспользовавшись прервавшим их вокс-сигналом. Поговорив с губернатором Мединой, Ванда расслабленно откинулась в кресле. Они задержатся здесь еще немного, пока правительство Райкад Минорис не закончит подготовку к ее триумфу и отгрузку замены их погибшим во время бунта на борту разнорабочим. Затем их ждет путь на Футфол, где она без особых сожалений распрощается с инквизитором и приведет свой корабль в порядок. И тогда начнется самое интересное – исследование новых планет, дальнейшее развитие ее колоний и, конечно, торговля. Ей не терпелось увидеть Футфол воочию – она много читала о станции, которая должна была стать прекрасным храмом, но по воле судьбы пришла в запустение. И его главную достопримечательность – статую Императора, вырубленную из цельного астероида. Сколько же новых впечатлений и открытий ее ждет! Кстати, нужно непременно попробовать местный рекаф. Кажется, каждый мир обладал своим уникальным рецептом этого напитка, а Ванда была намерена попробовать все блага, которые могло предложить ей Пространство Коронус! В ожидании визита на Райкад Минорис, Ванда не скучала. Изучала данные о корабле и колониях, читала отчеты, писала приказы, знакомилась поближе со своими новыми попутчиками. Оба техножреца Ванду полностью очаровали. Ей нравились и поэтическая парадоксальность Авеля, и дотошная основательность Паскаля, и их удивительно нежное для лишенных обычных привязанностей магосов взаимодействие. Она несколько раз прогулялась с ними по верхним палубам, с удовольствием слушая их рассуждения о пределах познания и стагнации, о разнообразии характеров машинных духов, достоинствах бинарного языка и его отличиях от готика. Ванда успела навестить леди Кассию и немного поболтать с ней за чашкой рекафа. И проведать милорда Эвейна. Он хорошо перенес операцию, однако пережитый шок и сильная кровопотеря не позволяли ему отказаться от ее гостеприимства – перегрузки при посадке шаттла могли его убить. Не воспользоваться случаем, чтобы навестить и мастера ван Калокса, было бы неразумно. В начале разговора он вновь держался холодно и отстраненно, будто и не сбегал из кабинета, не сумев придумать, как реагировать на ее поведение. Но Ванда задавала вопросы с такой проникновенной участливостью, что он начал понемногу расслабляться. Дознаватель почуял бы ложь, поэтому Ванда была максимально искренна в своем любопытстве. Она расспрашивала о его прошлом на родной планете, о забравшем его Черном корабле, об обучении псайкеров, потому что ей и в самом деле было интересно – как обычный человек может выбрать стезю палача? Она собиралась отпускать саркастические замечания и ловить его на противоречиях формальных формулировок. К чему она оказалась не готова, так это к честности. Ванда и в самом деле смутилась, услышав его историю – в равной степени жуткую, трогательную и нелепую. Он мог бы не отвечать ей вовсе или же отвечать кратко и сухо. Но вместо этого его слова были полны беспощадной искренности. Ванда видела, насколько трудно ему говорить о самых тяжелых для него временах и событиях даже вскользь. Она почти слышала скрип заржавленной двери, которую много лет никто не открывал. Иногда ей казалось, что инквизитор замолчит совсем, но он делал паузу – и продолжал. И лишь об одном он отказывался говорить сразу и однозначно – о своей текущей работе. Но было бы глупо ждать откровенности еще и в этом. Да и в принципе было глупо ждать от него откровенности! Она и не ждала, а всего лишь собиралась обменяться с ним шпильками! А вместо этого задыхалась сейчас от ощущения совершенно иррациональной, ненужной ей и непрошенной близости. Зачем он это делает? Она ему никто! Может, это его способ сбить ее с толку? В эту игру можно играть и вдвоем. Пытается обезоружить ее, поймать на сочувствие. Обезопасить ее, как она собиралась обезопасить его. И она действительно попалась на эту манипуляцию! Ванда не позволила эмоциям взять над собой верх, и новый вопрос задала все тем же тихим и чуть взволнованным голосом: – Блуждать меж звезд без близких и друзей… Неужели тебе не бывает одиноко? Ван Калокс моргнул и посмотрел н нее с удивлением. – Я… не задумывался над этим, пока ты не спросила. Хм. Пожалуй. Иногда. Эти слова будто что-то в ней царапнули. Его смущение в тот момент просто не могло быть наигранным. Но нет, она пришла сюда не ради того, чтобы ему сопереживать! Ванда усмехнулась и выдала заранее заготовленную, полностью непристойную фразу: – Какое преступное небрежение своими потребностями! На этот раз он оказался смущен куда меньше и даже немного ей подыграл, сделав вид, что не заметил двусмысленности, но почти согласившись на сближение. Ванда все еще не понимала, раскусил ли он ее? Играет ли он с ней так же, как она с ним? – Что ж, тогда до скорой встречи, мастер ван Калокс, – она одарила его чопорной улыбкой, так контрастирующей с прозвучавшим ранее бесстыдным предложением, и покинула его покои. Вернувшись к себе, она велела слугам принести кальян с легким релаксантом и принялась разбирать этот разговор на интонации, слова, взгляды и жесты, пытаясь добраться до истины. И истина была в том, что инквизитор не лгал – почти. И она тоже не лгала – почти. И эта правда действительно – почти – их сблизила. Но фальшивые ноты стали верными сигналами тревоги для них обоих. Ванда подумала, что должно быть ван Калокс точно так же сейчас сидит за свои столом и пытается понять, что это было? Заглотил ли он ее крючок? Заглотила ли она его крючок? И кто же из них стал сегодня добычей? Ванда не знала. Она постаралась абстрагироваться от всей этой щемящей прямоты, профильтровав ее сквозь рассудок и оставив лишь информацию. Но понимала, что даже так рассказы о сожженном гринке, ужасах Черного корабля и одиночестве неожиданно глубоко ее зацепили. Проклятый инквизитор! Ванда сердито бросила недокуренный кальян и взялась за работу. В конце концов, главной цели она достигла – страх окончательно исчез. И ей вовсе ни к чему доводить задуманное до конца. Мастер Хейнрикс ван Калокс совсем скоро исчезнет из ее жизни. Как она надеялась – навсегда. Уже завтра ее ждало триумфальное шествие по столице Райкад Минорис, а после празднования они отправятся на Футфол. Вот только триумф обернулся немыслимой катастрофой, а вместо празднования она получила новые сражения и новую боль. Культ еретиков вернулся, их зловещее пророчество сбылось: солнце погасло, а всю планету охватила эпидемия безумия, порожденного хаосом. И ей вновь пришлось принимать решение: кому жить, а кому умереть. Но на этот раз ставки увеличились многократно. В ее руках оказалась судьба целой планеты. И Ванда с сокрушительной обреченностью поняла, что ни за что не сможет отдать приказ об экстерминатусе. Своими руками убить всех, кого только что пыталась спасти?! Что за чушь. – Сенешаль Версериан, объявите о начале эвакуации, – произнесла она ледяным тоном. – Начнем с Электродинамической Обители и их святыни. Затем увезем столько представителей знати, сколько сможем, – а когда ван Калокс попытался ее образумить, свирепо рявкнула: – Здесь я решаю, дознаватель! Когда все закончилось, и она оказалась в своих покоях одна, Ванда вновь погасила свет и погрузилась в воду. Многие решили, что дело было в милосердии. Ванда желчно усмехнулась в темноте. Кое-кто заподозрил ее в корысти. Действительно, иметь в должниках самого Претора Электроида весьма выгодно. Да и спасенные аристократы могли в дальнейшем пригодиться. Сортировать их было некогда, но далеко не все из них были изнеженными бездельниками. Но теперь, почти развоплотившись и разложив себя на атомы, Ванда поняла, что все дело в страхе. Она побоялась взять на себя тот груз. И вместо него взяла другой – возможно, куда более тяжелый. Уже сейчас ей грезились крики и стоны миллионов людей, которых убивают и пытают твари хаоса. И продолжат их истязать и после смерти. «Спасете тысячу – обречете на муки миллионы!» – говорил ей ван Калокс. Он был прав. Как же она его сейчас ненавидела за это! Ванда легла на дно, позволив воде сомкнуться над своим лицом. Она выбрала жизнь, Император помилуй. Значит ей придется жить – и вечно помнить о Райкад Минорис. И о страшном выборе, который перед ней стоял – стать палачом самой и подарить быструю и милосердную смерть. Или положить планету на чужой верстак – и знать, что эти муки никогда не закончатся. И вряд ли хоть кому-то в мире станет легче от того, что и ее совесть теперь тоже никогда не замолчит.