Сломаны детали

Вампа замирает перед Люком ровно настолько, чтобы дать ему время активировать меч. Потом Мол разжимает руку, выпуская зверя на волю. У Скайокера всё получается. — Вот и чем мы тут занимаемся, — бормочет Мол, прячась за сугробами. — Ерундой, согласен, — отзывается Бен, — Ничего не поделаешь. Будущее всегда в движении. Люк видит призрак Кеноби — и Мол тоже. Внутри что-то скручивает. Позже таунтаун Хана Сола тоже падает замертво ровно тогда, когда это необходимо. Жизнь зверя за две человеческие жизни. Не-жизнь Мола за не-смерть Бена. И наоборот. — А мне ты не показываешься, — Мол почти всерьёз обижается, возвращаясь в пещеру, где прячется ото всех. Кеноби мнётся. Мол прислушивается и ощущает в Силе волнение. — Что за хрень? — вслух спрашивает. Он давно перестал бояться казаться сумасшедшим, когда говорит сам с собой. Да и кто тут может услышать, снежная мышь? — Обернись, — просит Оби-Ван. Призрак Силы странная штука: он вроде есть, а вроде и нет. На Мола смотрит Кеноби времен их первой встречи. Внутренности скручивает ещё сильней. — Я и забыл, — но до конца фразу Мол протолкнуть сквозь горло не может. — Да, я тоже почти забыл, – соглашается Оби-Ван. Движения губ совпадают с голосом, что Мол слышит. Он никогда не привыкнет. Они были такие молодые. Кеноби был таким юным. — Ничего страшного. И уголки губ поднимаются вверх. В итоге боли возвращаются даже на Хоте. — Начали гнить кости, — расстраивается Оби-Ван. С призрачным явлением у них не особенно заладилось, так что сейчас это снова лишь голос. Мол загоняет иглу прямо в позвоночник сквозь рёбра и вводит бакту. Должно помочь, обязано помочь — Империя скоро будет тут, Мол должен сражаться. Внутри у него горячо. Та же лихорадка, что у Бена на Татуине. — Вот бы всё бросить и вернуться на тот пыльный шарик, а? — Мол как пьяный. Быть мертвым и живым одновременно так тяжело. Бен кладёт невидимую ладонь ему на лоб. Почему-то она ощущается прохладной, и от этого становится чуть легче. — Потерпишь до Дагоба? Совсем немного. Хочется открыть глаза и посмотреть на Кеноби, но сил нет. И Кеноби там нет. — Дотерплю, пока Сидиус не сдохнет, — бахвалится Мол. Это всё такое враньё. Это всё, может быть, правда — никто в галактике не знал, насколько он, Мол, сильный, сколько он сможет прожить. Насколько он хочет жить. Даже он сам. Ихор помогает ему так же, как и Кеноби раньше. Датомир, находящий так далеко, что Мол не может рассчитать расстояние в голове, все же заботится о нём. Мол берёт в руки жабока, улучшенную бескаром. Им с Беном пришлось повозиться, доставая такую. И наручный вариант ланварока — Кеноби кривился, но всё же нашел мастера, кто изготовил один на такой случай, когда драться световым мечом нельзя. Да и Мол рад разнообразию, он любит и всегда любил оружие. Оно даже действует как дополнительное обезболивающее. — Ты ничуть не изменился, — замечает Бен. Мол пожимает плечами. Ему уже незачем меняться. Жабока так же хороша в руках, как и световой меч. Бен не ругается на него за убийства. Мол покидает Хот примостившись к последнему транспортному кораблю – в суматохе всё равно никто не замечает. — Ненавижу полёты, — жалуется Бен. Мол смотрит в черноту, усыпанную звёздами. Он ничего не чувствует к полётам и к космосу, никогда не задавал себе вопроса любит ли их, ненавидит ли. — Сейчас уйдём в гипер, и будет веселее, — отвечает. Вот гиперпространство Молу точно нравится. Парсеки складываются в секунды, корабль пронзает пространство и вместе с ним время — Мол любит это ощущение. Они следуют Люком на порядочном отдалении. Мол сбивает два имперских истребителя, севших на след. Корабль — такое же продолжение его рук и воли, как и меч. А на Дагоба Кеноби покидает Мола, как только они приземляются. Будущее опять слишком быстро движется и требует его вмешательства. В тропическом климате боль приходит по всему телу, перетирает кости в порошок, она давно не служит Молу. Он падает на пол и проводит рукой по лицу. Рука вся в крови. Он жалко смеётся — вот так и сдохнет, превратится в лужу гнили на планете-болоте. Достойный, ничего не скажешь, конец. В голове что-то коротит, и зрение пропадает. Тело не выдерживает. Рядом, совсем близко, фонит Тёмной Стороной. Может быть, всё, что он помнит за последнее время, и вовсе иллюзия, а не реальность. Может быть, это просто последние картинки его умирающего мозга, судорожные попытки клеток показать ему что-то, хоть что-нибудь. Наверняка ведь сказать нельзя. Может быть, все страдания были зря, и Кеноби с ним рядом не было никогда. — Делать что не знаю я с вами, — сварливый голос у трапа. Мол не знает его обладателя. Глаза его больше не видят, остался только слух и обоняние. В Силе это существо весьма впечатляет. — Магистр! Обладатель этого голоса Молу известен слишком хорошо. И он впечатляет тоже, всегда впечатлял. — Помогу ему я. Но знай, Кеноби падаван, действия твои неразумны были и безумны больше. — Да не падаван я давно! Я умереть успел! — Себя ведёшь равно падаван как. Трёхпалые ладони ощупывают Мола и чертят на его теле что-то. Травяной запах ударяет в нос и Мол вырубывается.