~
Каким-то образом Лань Ванцзи в конечном итоге следует за Вэй Ином и Хуайсаном к западной окраине участка, спускаясь по узкой лесной тропе, ведущей к наклонному травяному холму с видом на город внизу. Нижняя часть представляет собой скалистые выступы, обнаженные и осыпающиеся, и пока они бредут вверх по траве, Хуайсан уверяет их, что она совершенно устойчива и что в прошлом он много раз бывал здесь, чтобы рисовать. Лань Ванцзи воздерживается от указания на то, что безопасное прошлым летом может оказаться небезопасным сейчас, и не обращает внимания на отчетливый звук трескающегося камня, когда они пробираются к краю. Это короткий, но крутой подъем, и к тому времени, как они достигли вершины, Лань Ванцзи запыхался, у него болела спина. Пока Хуайсан устанавливает мольберт, Лань Ванцзи открывает сумку, полную альбомов для рисования и художественных принадлежностей, достает лекарства и бутылку воды. — Все нормально? — спрашивает Вэй Ин, мгновенно оказываясь рядом с ним, беря бутылку с водой и откручивая крышку, прежде чем вернуть ее. — Это было немного дальше, чем, я думаю, каждый из нас собирался идти сегодня, но, по крайней мере, спускаться будет легче, а? Лань Ванцзи кивает и запивает две белые таблетки размеренным глотком воды. — Я в порядке. — Отлично. Посиди со мной? Лань Ванцзи подчиняется, садится на траву и скрещивает ноги, Вэй Ин делает то же самое. Это, по крайней мере, знакомо; они много раз собирались вместе у озера дома, иногда на уроках, иногда ради развлечения. Часто они являются объектами друг друга, давая себе подсказки и глупые идеи (со стороны Вэй Ина), чтобы сделать портреты более интересными. — Как будто может быть что-то более интересное, чем Вэй Ин, — думает Лань Ванцзи, остановив взгляд на своем последнем наброске и перелистывая книгу. — Это так хорошо! — Вэй Ин кладет подбородок на плечо Лань Ванцзи, чтобы рассмотреть его поближе. — Почему ты не показал мне это раньше? — Это не хорошо. — Лань Чжань! Тебе действительно нужно больше доверять себе. Хуайсан присоединяется к ним, рассматривая рисунок, и уши Лань Ванцзи краснеют, пока Хуайсан в глубокой задумчивости жует нижнюю губу. — Он прав, Ванцзи-сюн. Это хороший рисунок. Что тебе в нем не нравится? Лань Ванцзи смотрит на Вэй Ина, который отступает и делает вид, что роется в своей сумке в поисках книги и карандашей, а затем возвращается к своему наброску. — Глаза не такие. Глаза всегда не такие. С самого начала Лань Ванцзи так и не смог запечатлеть звезды в глазах Вэй Ина. Возможно, думает он, ему просто не суждено этого сделать. К его удивлению, Хуайсан садится на траву рядом с ним. — Почему? Что ты хочешь изменить? Лань Ванцзи колеблется, еще раз бросает взгляд на Вэй Ина, который все еще возится со своей сумкой. — Они недостаточно яркие. Я хотел… я смотрел на светлячков, а потом на звезды, но не могу… — он обрывает себя со вздохом, и Хуайсан понимающе кивает. — Ты знаешь, что хочешь сделать. Ты видишь его в своем воображении, идеальным, законченным и таким, каким ты хочешь его видеть. Проблема в том, чтобы перенести это на бумагу. Кивок. Его навыки не соответствуют его амбициям. Он знает это. Тогда Хуайсан встает, и Лань Ванцзи неуверенно отслеживает его движения, пока он не возвращается со своим альбомом для рисования и не пролистывает его. — Хорошо. Я не силен в портретах. Я предпочитаю рисовать природу, животных и пейзажи. Но, может быть, то, что ты пытаешься сделать, больше похоже на это? Он разглаживает страницы, на которых изображены глаза разных стилей: некоторые реалистичные, некоторые более мультяшные, и Лань Ванцзи следует за его пальцем к паре глаз в самом верхнем углу. Эти глаза искрятся, потрескивают энергией более агрессивно, чем у Вэй Ина, но все равно яркие и сияют пойманным светом. — Кто это? — спрашивает Лань Ванцзи, и Хуайсан сильно краснеет. — Не важно. Тебе нужна моя помощь или нет? — Да, нужна. Они сидят вместе больше часа, снова и снова притягивая взгляды, в то время как Вэй Ин дает им пространство, собираясь сесть на самый край травы, свесив ноги над выступом породы и беспокойно раскачиваясь на открытом воздухе, пока он рисует. Хуайсан удивительно терпелив и чрезвычайно внимателен к деталям, указывая на различия между их рисунками вплоть до мелочей, а Лань Ванцзи впитывает каждое слово, и в конце концов его сосредоточенность уступает место тем самым серебряным глазам, которые он месяцами пытался повторить. — Вот и все, — выдыхает он, не веря своим глазам. — Это… это оно. Хуайсан удовлетворенно хлопнул в ладоши. — Идеально! Теперь все, что тебе нужно сделать, это повторять один и тот же процесс каждый раз. Лань Ванцзи понимает, что это сарказм, но воспроизвести этот процесс для него проще всего. Он пытался рисовать от сердца, пытался передать глубину своих эмоций через портреты Вэй Ина, но это приводило к количеству, а не к качеству. Лань Ванцзи обладает аналитическим складом ума, и теперь, когда он понимает технические аспекты того, чего он хотел достичь, он сможет сделать это снова. — Спасибо, — говорит он, когда Хуайсан встает и отряхивает штаны сзади, прежде чем отмахнуться от него. — Не беспокойся об этом. Я знаю, как это расстраивает, когда твое искусство не получается таким, как ты хочешь. Его тень проходит над Вэй Ином, когда он возвращается к мольберту, и Вэй Ин оживляется, поворачиваясь, чтобы оглянуться назад. Когда он замечает, что они разошлись, он спешит к Лань Ванцзи и садится рядом с ним, соприкасаясь коленями. — Этот набросок уже готов? — Нет. — Да ладно, Лань Чжань, разве ты не можешь разрешить мне взять хотя бы один? Я уже отдал тебе столько своих! Лань Ванцзи кивает с торжественным выражением лица и возвращается к своему первоначальному рисунку Вэй Ина, сделанному с озера несколько месяцев назад. — Скоро. Вэй Ин драматично вздыхает, но с улыбкой наклоняется к руке Лань Ванцзи. — Отлично. Я буду ждать. Когда становится очевидно, что Лань Ванцзи сосредоточен исключительно на своем рисунке, Вэй Ин сползает с него и набрасывает в книге еще несколько цветов и всякой всячины, а затем отбрасывает ее в сторону и перекатывается на живот, чтобы сорвать несколько длинных травинок. Лань Ванцзи не может понять, что он делает, пока не подносит травинку к губам и не дует, издавая низкий, почти трубный свист. — Тебе сколько, четыре? — спрашивает Хуайсан, все еще поглощенный своей картиной. Это пейзаж, размытые импрессионистские дома, начинающие обретать форму и отражать географию, которую он наблюдал. — Сянь-Сяню три года! — гордо объявляет Вэй Ин и снова дует в травинку, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Боже мой. Я просто хотел рисовать. Лань Ванцзи дергает Вэй Ина за манжету шорт, пытаясь его отвлечь. После того, как Хуайсан научил его правильно ловить глаза объекта съемки, это меньшее, что он может сделать. — Вэй Ин. Хочешь увидеть мой эскиз? Вэй Ин вскакивает на колени, мгновенно внимая вниманию. — Можно? Он готов? Он передает альбом для рисования, его уши краснеют, а у Вэй Ина буквально отвисает челюсть, когда он видит готовый рисунок. — Лань Чжань… ты… это действительно я? — Мн. Глаза теперь твои. Он молчит еще какое-то время, его взгляд блуждает по каждой детали портрета, который он видел до этого лишь однажды, незаконченным, и, поняв, что Лань Ванцзи смотрит на него, неловко смеется. — Ах, Лань Чжань, я всегда говорил, что твои рисунки бледнеют по сравнению с реальными вещами, но я думаю, что в данном случае все наоборот. Лань Ванцзи хмурится. — Не правда. Вэй Ин намного красивее любого рисунка. Хуайсан стонет, и все лицо Лань Ванцзи горит, но Вэй Ин тоже краснеет, доказывая при этом свою точку зрения. С золотистым летним загаром, слегка окрашенным в розовый цвет, Вэй Ин — самый красивый из всех, кого когда-либо видел Лань Ванцзи. — Ах, Лань Чжань, мое бедное сердце! Ты не можешь просто так говорить! Чем больше нервничает Вэй Ин, тем смелее становится Лань Ванцзи. — Это правда. — Лань Чжань! — он закрывает лицо руками, и Лань Ванцзи ухмыляется, но освобождает его от страданий. — Пойдем, порисуй со мной. Вэй Ин выглядывает из-под своих пальцев, затем опускает руки и садится позади него. Это то, что они делали много раз раньше; Лань Ванцзи прислоняется к нему спиной, позвоночник прямой, но расслабленный, в то время как Вэй Ин оказывает лишь достаточное давление, чтобы выдержать его вес и удержать их обоих в вертикальном положении. Они впадают в тот же легкий ритм, что и дома: карандаши мягко царапают бумагу, а Вэй Ин болтает ни о чем и обо всем. Единственная разница на этот раз в том, что Хуайсан тоже иногда вмешивается, но Лань Ванцзи обнаруживает, что он не против дополнительной компании. — Поэтому мы делаем ставки на то, сколько времени понадобится Да-гэ и Сичэнь-гэ, чтобы начать встречаться, — говорит сейчас Хуайсан, и Лань Ванцзи поднимает бровь. — Да-гэ любил его всегда, а отсутствие Мэн Яо — это лишь вопрос времени. — Что сказал Цзян Чэн? — спрашивает Вэй Ин. — Неделю, — отвечает Хуайсан, и Вэй Ин качает головой. — Я говорю дольше. Расставание произошло только что. Сичэнь-сюн, возможно, не сразу готов к отношениям. — Мы не все медлим, как ты, Вэй-сюн. Я говорю максимум пять дней. — Три, — вмешивается Лань Ванцзи, и они оба смотрят на него, Вэй Ин вытягивает шею, чтобы встретиться с его немигающим взглядом. — Они живут в одной комнате. И, к моему собственному дискомфорту, мой брат весьма резко прокомментировал… достоинства Минцзюэ-сюна. — он корчит рожу, что, в свою очередь, заставляет Вэй Ина смеяться. — То, что они соседи по комнате, не означает, что они сойдутся быстрее. — Может быть, — бормочет Лань Ванцзи и морщится от боли в пояснице. Его сумка находится вне досягаемости, и когда Вэй Ин замечает, что он пытается ее достать, он хватает ее за ремешок и передает ему. — Все хорошо? — Ммм, — Лань Ванцзи обшаривает передние карманы, но находит пусто. Он забыл взять с собой другие лекарства? Он принял его перед плаванием, а потом… А потом Вэй Ин потерял свой альбом для рисования, и Лань Ванцзи положил их на комод, чтобы помочь ему найти. Он собирался принять дневную дозу перед отъездом, но этого, очевидно, не произошло, и теперь он застрял на этом холме, не располагая ничем, кроме безрецептурного напроксена, чтобы успокоить ноющий позвоночник. — Ты что-то забыл? — Вэй Ин оглядывается через плечо и наблюдает, как Лань Ванцзи с нарастающей паникой роется в сумке. — Мое лекарство, — признается Лань Ванцзи, краснея ушами. Это не похоже на него. Он всегда готов, всегда надежен, никогда не колеблется. За исключением, по-видимому, лица красивого мальчика, потерявшего свой альбом для рисования. — Ты хочешь вернуться в дом? — Вэй Ин уже встал на ноги и протянул Лань Ванцзи руки, чтобы тот поднял его. Лань Ванцзи автоматически наклоняется к нему, частично из-за его спины, но главным образом потому, что Вэй Ин пахнет свежей травой, на которой он играл. — Ребята, идите, — пренебрежительно отмахивается Хуайсан от них обоих. — Я собираюсь закончить свою картину. — Не упади с края, — поддразнивает Вэй Ин, собирая их вещи и перекидывая обе сумки через одно плечо, а другая рука обхватывает руку Лань Ванцзи. — И обязательно вернись до наступления темноты. — Ты что мой да-гэ? — Хуайсан закатывает глаза. — Иди, позаботься о своем парне. — Он не мой — мы просто друзья! — голос Вэй Ина повышается на несколько октав, и он отводит взгляд, челка падает ему на глаза. Над опущенной головой Хуайсан бросает на Лань Ванцзи взгляд, который Лань Ванцзи тактично предпочитает игнорировать. Вместо этого он осторожно тянет Вэй Ина за руку, ведя его обратно к тропе, спускающейся с холма. — Вэй Ин. Пойдем. — Ага. Да, окей. Вэй Ин молчал все десять секунд, пока они не оказались вне пределов слышимости Хуайсана. — Он не это имел в виду. Парень. — Мн. — Просто Хуайсан это Хуайсан. Он любит дразнить, ты знаешь, какой он. Это была просто шутка. — он бессвязно бормочет, пытаясь скрыть собственное беспокойство, и Лань Ванцзи должен что-то сказать, но если он это сделает, отмахнутся ли от него тоже как от шутки? — Эй, ты голоден? Нам следует перекусить. Цзян Чэн и МяньМянь, вероятно, уже вернулись. Смена темы, которую Вэй Ин практически умоляет принять своими сияющими, полными надежды глазами, а Лань Ванцзи бессилен что-либо сделать, кроме как кивнуть в знак согласия. — Отлично! — он улыбается Лань Ванцзи, все напряжение исчезает из его позы, когда он вешает их сумки на плечо. — Я умираю с голоду.~
— Выпрями локоть. — голос Вэй Ина приближался к уху Лань Ванцзи, его пальцы обхватывали локоть Лань Ванцзи, пытаясь поправить его позу. — Так. Прошло четыре дня с тех пор, как они прибыли в коттедж, и сегодня все пятеро находятся на поляне за домом, Цзян Чэн и Хуайсан распределили между ними снаряжение для стрельбы из лука. Лань Ванцзи ни разу в жизни не стрелял из лука, но он не прочь попробовать, особенно когда Вэй Ин за его спиной уговаривает его принять правильное положение, в то время как Цзян Чэн закатывает глаза и направляет свою стрелу. — Вот и все, — бормочет Вэй Ин, убирая руку с плеча Лань Ванцзи, когда тот делает шаг назад. — Вдох на счет ‘раз’, выдох и отпускание на счет ‘три’. Тетива скрипит, когда Лань Ванцзи повинуется, крепче сжимая лук. Вдохните, выдохните, расслабьтесь. Стрела пролетает прямо и верно несколько футов, а затем ныряет в траву недалеко от нарисованной вручную мишени на поляне, и Лань Ванцзи корчит рожу. Он выполнил все шаги правильно, но результаты каким-то образом говорят об обратном. Рядом с ним хихикает Вэй Ин. — Ах, не расстраивайся, Лань Чжань! Это была отличная первая попытка! Вот, давай еще раз. Второй выстрел пролетает мимо цели и уходит в лес. Третий попадает в мишень, но не в круг, и Вэй Ин радостно восклицает, вызывая смех у МяньМянь и Хуайсан и еще один взгляд у Цзян Чэна, но Лань Ванцзи лишь хмурится. — Он не в круге. — Хотя бы на доске, а не на земле, — пожимает плечами Вэй Ин и, взяв свой лук, прицеливается. — Прицеливание придет позже. Он выпускает стрелу, и она без колебаний попадает в яблочко, всего в нескольких миллиметрах от его последних двух. — У тебя это выглядит легко, — бормочет Лань Ванцзи, но берет еще одну стрелу и прицеливается. Рисование и штриховка тоже казались ему простыми, и Лань Ванцзи это понял. Он тоже так может. Вдохнуть, выдохнуть, отпустить. Стрела попадает в цель сразу за яблочком, задевая краску большого красного круга вокруг него. Лань Ванцзи позволяет себе легкую, удовлетворенную улыбку прямо перед тем, как Вэй Ин обхватывает его за шею, лишая его равновесия и заставляя уронить лук и поймать Вэй Ина за талию, чтобы они оба не упали на землю. — Ты сделал это! — Вэй Ин ухмыляется, затаив дыхание, их носы почти соприкасаются, и взгляд Лань Ванцзи падает на его губы, розовые, потрескавшиеся и такие близкие к его собственным, а затем позади них раздается грохот, Цзян Чэн ругается, Хуайсан бормочет извинения, и Вэй Ин уходит, чтобы выяснить причину перерыва. — Я просто пытался помочь! — Хуайсан скулит, а Вэй Ин становится на колени, чтобы помочь ему подобрать разбросанные стрелы. — Ты же знаешь, я не склонен к спорту! — Это ты просил меня принести наше снаряжение! — Цзян Чэн напоминает ему, лишь полуругая. Он нетерпелив, но не так зол, как обычно, переживая незначительное неудобство, его взгляд смягчается, когда Хуайсан предлагает ему кулак, полный стрел. — Я думал, это значит, что ты умеешь стрелять! — Я умею! — Хуайсан протестует. Затем, глядя на изогнутую бровь Цзян Чэна, он добавляет: — Вроде того. Я посмотрел несколько видео на YouTube. Цзян Чэн со вздохом пощипывает переносицу. — Что мне с тобой делать? — Мальчишки, да? — МяньМянь подходит к Лань Ванцзи и складывает руки на груди. Ее собственная цель, расположенная слева от цели Лань Ванцзи, украшена последовательным пучком стрел внутри и вокруг яблочка. — Все здесь такие беспечные. Лань Ванцзи наблюдает, как Вэй Ин собирает оставшиеся стрелы, но его брат выхватывает их. — Мн. — Просто поцелуй его и избавь нас всех от страданий. Он пугается. — Что? — Если ты ждешь, что он это сделает, то будешь ждать вечно. Он слишком боится быть отвергнутым, хотя любому, у кого есть глаза, очевидно, что он тебе нравится. Это далеко не первый раз, когда он слышит подобные слова, от нежного поддразнивания брата до не столь тонкого подталкивания Хуайсана и агрессивных закатываний глаз Цзян Чэна, но впервые кто-то говорит об этом так прямо. Последние несколько дней были настоящей идиллией. Есть уроки плавания, тренировки по стрельбе из лука, вечера кино и ленивые дни. Он засыпает с Вэй Ином на руках, а просыпается от того, что тот прижимается к его шее. И каждый раз, когда прикосновение длится слишком долго или губы Вэй Ина оказываются слишком близко к его коже, Лань Ванцзи требуется вся сдержанность, чтобы не сделать именно так, как советовала МяньМянь. — Он… — он замолкает, его уши горят. — Ты уверена? — Боже мой, — МяньМянь раздраженно вскидывает руки вверх. — Вы все безнадежны. Безнадежность — это не проблема Лань Ванцзи. Проблема в том, что эти идеальные, наполненные Вэй Ином дни вселили в него слишком много надежд Он хочет, и это пугает его, потому что, если он выскажет свои желания вслух, что тогда? Они застряли в этом коттедже на следующие четырнадцать дней. Если Лань Ванцзи признается, и все пойдет наперекосяк, это будут действительно очень долгие четырнадцать дней. Но если он не признается… Лань Ванцзи до самого вечера обдумывал эти возможности. Его уход от разговора за ужином остается незамеченным для всех, кроме Вэй Ина, который предлагает увести его пораньше, если он чувствует усталость, но Лань Ванцзи отказывается. Оставаться сейчас наедине со своими мыслями было бы хуже. По крайней мере, остальные немного отвлекают, особенно когда начинают размышлять о том, почему Лань Сичэнь и Не Минцзюэ отсутствуют за столом. — Похоже, взрослые хотели немного побыть наедине, — Хуайсан многозначительно шевелит бровями. — А это значит, что я выиграл пари. — Еще не прошло и пяти дней, — отмечает Вэй Ин. — Нет, меньше, — ухмыляется МяньМянь. — Пару дней назад я поймала их на кухне, помнишь? — Значит ли это, что Лань Чжань победил? Хуайсан пожимает плечами, побежденный. — Наверное. Ты был прав, Ванцзи-сюн. Твой брат действительно не медлит, не так ли? Неважно. Слушать о гораздо более успешной личной жизни брата вообще невыносимо. Он отодвигает тарелку, еда съедена только наполовину, и отодвигается на несколько дюймов от стола, чтобы встать. — Извиняюсь. Мне нехорошо. Вэй Ин мгновенно встал. — Ты в порядке? Хочешь, я пойду с тобой? Он качает головой, уже пятясь к двери. — Мне просто нужно немного воздуха. Обеспокоенность, выраженная на лице Вэй Ина, почти заставляет его сожалеть о своем выборе. Было бы так легко позволить Вэй Ину пойти с ним, позаботиться о нем, позволить ему лежать у него на коленях и притворяться, что они больше, чем есть на самом деле. Но Лань Ванцзи не думает, что у него есть силы притворяться прямо сейчас. На улице теперь прохладнее, солнце начинает скрываться за деревьями, и Лань Ванцзи опирается локтями на перила заднего крыльца и смотрит вдаль. Это должно быть легко. Он знает, что Вэй Ин любит его в ответ, потому что все остальные тоже это знают. И все же, несмотря на все это, в глубине мозга Лань Ванцзи все еще есть то крохотное, мучительное чувство, которое зудит во всех неправильных смыслах, говоря ему, что это ошибка, что Вэй Ин — его лучший друг, и попытка изменить это будет стоить ему всего. Это иррационально и совершенно необоснованно, и он просто. Не может. Преодолеть это. Его взгляд привлекает какое-то движение, и, прищурившись, Лань Ванцзи замечает маленького коричневого кролика в траве возле линии деревьев. Медленно, чтобы не спугнуть существо, он сползает по ступенькам крыльца, а кролик все это время лишь наблюдает за ним, подергивая носом. Если бы он мог подойти немного ближе, возможно, соблазнить кролика одуванчиком или травкой… Кролик бросается в лес, и Лань Ванцзи, не раздумывая, следует за ним. Он не может здесь заблудиться; у собственности есть свои пределы, и дом все еще находится в пределах видимости. Это быстро, но Лань Ванцзи научился преодолевать камни и корни и держаться на ногах без помощи Вэй Ина, и он следует за кроликом до открытой поляны, луга, освещенного слабыми лучами убывающего вечернего солнечного света. Кролик пробирается к концу упавшего бревна, а Лань Ванцзи держится на расстоянии, сидя, скрестив ноги, в нескольких футах от него. Возможно, если он проявит терпение, оно придет к нему. Он ждет и ждет, и когда свет начинает меркнуть, появляется кролик вместе с еще несколькими такими же расцветками из ближайшей рощицы деревьев. Когда кто-то подходит, чтобы понюхать его колено, Лань Ванцзи считает (вдох на один, выдох на три) и подхватывает кролика за середину, чтобы положить его себе на колени. Кролик пару раз лягнул ногой, но быстро успокоился, и Лань Ванцзи тоже устроился, поглаживая его шерсть между ушами и по спине. Повторяющиеся движения в сочетании с мягкостью кроличьего меха успокаивают запутанные мысли Лань Ванцзи, и на какое-то время он позволяет своим мыслям отвлекаться, закрывая глаза… — Лань Чжань! Щелчок ветвей, знакомый зов его имени, и кролик у него на коленях вздрагивает, но Лань Ванцзи подносит его к груди, удерживая близко, и кролик снова расслабляется. Мгновение спустя Лань Ванцзи замечает вспышку красного цвета между деревьями, и появляется Вэй Ин, выдергивая несколько прядей волос из заблудшей ветки. — Лань Чжань, что ты здесь делаешь? Уже почти темно! Я… мы волновались! Лань Ванцзи оглядывается вокруг, впервые понимая, как мало света осталось в маленьком пространстве. Должно быть, он отсутствовал дольше, чем планировал, если вообще планировал. — Это кролик? Он смотрит на существо в его руках. — Мн. Я проследил за ним. Вэй Ин смотрит на него долю секунды, прежде чем рассмеяться. — Боже мой. Это самая милая вещь, которую я когда-либо слышал. Конечно, ты это сделал. — Проходи и садись. Смех прекращается, и Вэй Ин моргает, застыв на месте. — Ненавижу брать на себя ответственность, но нам, наверное, следует… — Садись, — повторяет Лань Ванцзи, и Вэй Ин подчиняется, стараясь не потревожить кроликов, бродящих по лугу вокруг них, и садится рядом с Лань Ванцзи. Может быть, дело в угасающем вечернем свете, или в кролике, мягком и теплом в его руках, или в привычке сидеть в траве с Вэй Ин под боком, но Лань Ванцзи странно спокоен, когда забирает второго кролика и предлагает его извивающемуся Вэй Ину, который принимает его, хотя и немного сдержанно. — Твой брат ищет тебя. Нам действительно пора возвращаться. — Минуту. Вэй Ин всегда такой болтливый, всегда спешит. Это одна из причин, по которой он никогда не мог найти возможности сказать то, чего он действительно хочет. — Минцзюэ-сюн готовит место для костра. У нас смор! Лань Ванцзи никогда не смор. Он пробовал один из батончиков мюсли Вэй Ина только тогда, когда они однажды были на озере, но, судя по очевидному волнению Вэй Ина, он сомневается, что эти два блюда можно сравнить. Темнеет теперь быстрее, и вдалеке он слышит, как другие зовут его по имени. Вэй Ин тоже оглядывается по сторонам, очевидно, замечая то же самое. — Нам действительно пора идти, Лань Чжань. Если хочешь, мы можем завтра снова навестить кроликов. — Ммм, — соглашается Лань Ванцзи. Вэй Ин снова кладет кролика на траву, и Лань Ванцзи следует его примеру, заставляя его вздохнуть с облегчением. — Ты меня очень напугал, понимаешь? Ты еще никогда так просто не исчезал. — Вэй Ин поднимается, отряхивая голые колени, и протягивает руки Лань Ванцзи. — Я не знаю, что бы я делал без тебя, Лань Чжань. Лань Ванцзи смотрит на пальцы Вэй Ина, тонкие, поцелованные солнцем и открытые для него, как всегда, чтобы помочь, обнять, вцепиться в его руку, плечи, талию. Сейчас темно, настолько темно, что лицо Вэй Ина затеняется над ним, и внезапно, необъяснимо, Лань Ванцзи принимает решение. Он, как всегда, берет Вэй Ина за руки, но вместо того, чтобы толкать их вверх, тянет вниз, и Вэй Ин с визгом падает к нему на колени. — Что ты… хм… Лань Ванцзи целует его быстро, твердо и неопытно, обхватывая руками щеки Вэй Ина, и когда он отстраняется, те же самые щеки заметно краснеют даже в наступающей темноте, и он уверен, что его уши должны выглядеть так же. Вэй Ин застыл на руках, широко раскрыв глаза, и даже сейчас, в этом очаге неуверенности, Лань Ванцзи не может заставить себя пожалеть о своих действиях. — Вэй Ин, — шепчет он, и этого достаточно, чтобы разрушить чары, и на лице Вэй Ина, все еще нежно удерживаемого в руках Лань Ванцзи, расплывается улыбка. — Лань Чжань, — отвечает Вэй Ин, запыхавшись, автоматически, а затем его губы снова касаются губ Лань Ванцзи, потрескавшихся и сладких, как холодный чай, который они выпили за ужином, руки обвивают шею Лань Ванцзи, пальцы в его волосах, и почему? Ох, почему он так долго откладывал это? — Вэй Усянь! Я же говорил тебе не убегать — ох, черт возьми! Луч фонарика через плечо Вэй Ина прорезает луг, падая на спину Вэй Ина, и Цзян Чэн корчит рожу, отворачиваясь от пары. Хуайсан тоже появляется рядом с ним и ухмыляется, когда видит Вэй Ина на коленях у Лань Ванцзи, с растрепанным хвостом и беспорядочно перекинутыми ногами через бедро Лань Ванцзи. — Я выиграл! — объявляет он торжествующе. — Плати. — Фу. — Цзян Чэн машет им фонариком. — Сделай это хотя бы дома, чтобы нам не пришлось искать тебя в темноте. Благодаря тебе я весь в комариных укусах. — Я принес After-Bite, — говорит Хуайсан, и Цзян Чэн бросает на него взгляд. — Не в этом суть. Еще один луч фонарика проносится сквозь деревья, сопровождаемый слабым ‘Ванцзи! ’. — Мы их нашли! — кричит Хуайсан в ответ, а Вэй Ин, все еще улыбаясь, начинает вылезать из колен Лань Ванцзи. — Да ладно, ты же не хочешь, чтобы твой брат увидел тебя таким, не так ли? Лань Ванцзи съеживается при мысли о возможном насмешке, а Вэй Ин смеется, потянув за собой Лань Ванцзи. — Это то, о чем я думал. Обратный путь до коттеджа оказался дальше, чем думал Лань Ванцзи, но он не возражает против прогулки, или разглагольствований Цзян Чэна впереди них о жуках и расстоянии, или даже его брата, который догнал их на полпути и одарил Лань Ванцзи понимающей улыбкой. Он поцеловал Вэй Ина, и Вэй Ин ответил на его поцелуй. Вэй Ин ответил на поцелуй. И вот они идут рука об руку, Вэй Ин с этой кривобокой блаженной ухмылкой на лице, а Лань Ванцзи, несомненно, сам немного улыбается, потому что не может сдержаться, потому что он поцеловал Вэй Ина, и все по-прежнему в порядке. Лань Сичэнь, Хуайсан и Цзян Чэн входят через заднюю дверь, но когда Лань Ванцзи идет следом, Вэй Ин тянет его за руку, опустив ресницы. — Вэй Ин? — спрашивает он, подходя ближе, пока между ними едва остается место для дыхания, и Вэй Ин чуть приподнимается на носках, ровно настолько, чтобы снова встретиться с его губами. Этот поцелуй мягче, медленнее, пальцы переплетаются между собой, а затем Вэй Ин почти застенчиво улыбается, что только вызывает у Лань Ванцзи желание целовать его снова и снова, пока его губы не покраснеют и по спине Лань Ванцзи не пробежит дрожь. Сейчас на улице прохладно, в свете фонарей на крыльце, и Лань Ванцзи одет в ту же голубую хлопчатобумажную футболку, которую он надел несколько часов назад на уроки стрельбы из лука. — Тебе холодно, — сразу замечает Вэй Ин; он всегда так внимателен к нуждам всех, кроме своих собственных. — Вэй Ин согреет меня, — говорит Лань Ванцзи, и Вэй Ин краснеет, опуская лоб на плечо Лань Ванцзи. — Лань Чжааань! — скулит он. — Мое бедное сердце! Они направляются внутрь, потому что Лань Ванцзи действительно начинает мерзнуть, и, сделав несколько обходных путей позже, чтобы найти свитер, одеяло и еще несколько затяжных поцелуев в коридоре, им удается присоединиться ко всем остальным у костра. Лань Сичэнь, отмечает Лань Ванцзи, занял единственное двухместное кресло вместе с Не Минцзюэ, их пальцы соприкасаются, когда они оба тянутся открыть свежий пакет с гигантским зефиром, а Хуайсан, хотя и сидит в своем собственном кресле-шезлонге, уютно устроился под фиолетовым клетчатым пледом, который подозрительно похож на тот, что Цзян Чэн использовал в комнате отдыха прошлой ночью. — Ты опоздал, — Цзян Чэн бросает зефир в голову Вэй Ина, который тот легко ловит и отправляет в рот. — Так будет до конца наших каникул? — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечает Вэй Ин, приглушенно глотая зефир. Между МяньМянь и Лань Сичэнем есть два свободных стула, и Вэй Ин выбирает ближайший к МяньМянь стул и жестом предлагает Лань Ванцзи сесть, обернув плечи одеялом. Устроившись, он раскрывает руки и одеяло, и Вэй Ин заползает на него сверху, свернувшись калачиком на коленях Лань Ванцзи. По ту сторону костра Цзян Чэн закатывает глаза. — Это что, теперь уединение для пары? — Я бы хотел, — бормочет Хуайсан. — Возьми парочку, раздай, — Не Минцзюэ сует мешок с зефиром своему брату, эффективно прерывая жалобы Цзян Чэна. Вскоре все поджаривают зефир и кладут его между крекерами и шоколадом, а Вэй Ин скользит между подлокотником и бедром Лань Ванцзи, садясь и предлагая ему только что законченную конструкцию. — Откуси кусочек. Лань Ванцзи делает это, мурлыча от удовольствия, наслаждаясь теплом, сладостью и хрустом крекера, который гармонично сочетается с мягким, липким, поджаренным зефиром. — Мн. Лучше, чем батончики мюсли. Вэй Ин смеется. — Лучше. Никакой конкуренции. Ах, у вас есть немного шоколада… вот здесь. — поцелуй, движение языка в уголке рта Лань Ванцзи, и его уши вспыхивают, когда он сглатывает. — Бесстыдный. — через плечо Вэй Ина он и его брат встречаются взглядами, но Лань Сичэнь просто улыбается со своей понимающей улыбкой и кладет руку на бедро Не Минцзюэ, наклоняясь к Не Минцзюэ, пока тот кропотливо конструирует свои собственные блюда. Когда крекер хрустнет между его пальцами, Лань Сичэнь тычет в его хмурое лицо, мягкое и дразнящее. — Так грубо с твоими руками, — комментирует он, предлагая свой зефир, когда Не Минцзюэ начинает все сначала. — Давайте оставим эту энергию на потом, а? Лицо Не Минцзюэ горит свекольно-красным, и на этот раз Хуайсан со стоном закатывает глаза. — Пожалуйста, пожалуйста, сохраните это на потом. Больше подшучиваний, больше поддразнивания, большую часть из которых Лань Ванцзи игнорирует, предпочитая поправлять вокруг них одеяло, в то время как Вэй Ин поерзает и устраивается у него на плече, удовлетворенно дожевывая остатки их общей закуски. Когда МяньМянь запускает какую-то алфавитную игру на запоминание, он шепчет слова, состоящие из предыдущих букв, на ухо Вэй Ину, чтобы тот мог рифмовать их и поддерживать цепочку, к большому раздражению Цзян Чэна. — Ты явно жульничаешь. — Я не жульничаю! Мы играем в команде! Верно, Лань Чжань? — Мн. — Как будто он может быть с тобою не согласен! — Тогда играй с Хуайсаном! — Хуайсан ни черта не помнит! — Эй! Игра превращается в хаос, а затем Не Минцзюэ поднимается на ноги, превращая угасающие угли костра в пепел, и все неохотно начинают пробираться обратно внутрь. — Мы завтра будем плавать? — спрашивает МяньМянь. — Мы плаваем каждый день, — вскакивает Вэй Ин, спрятавшись под рукой Лань Ванцзи, покрытой одеялом. — Иначе какой смысл иметь тут же озеро? — Завтра мы с Цзян Чэном отправляемся в город, — объявляет Хуайсан. — Ребята, озеро принадлежит вам. — Как будто ты когда-нибудь ступал в воду, — поддразнивает МяньМянь. — Вэй-сюн проводит на озере достаточно времени за всех нас. Они обмениваются пожеланиями спокойной ночи и расходятся по разным спальням. Вэй Ин отделяется от Лань Ванцзи на время, достаточное для того, чтобы закрыть за ними дверь, а затем наступает тишина. Лань Ванцзи приходит в голову, что они впервые остались одни после тех нескольких минут в лесу, и внезапно он не знает, что с собой делать. Пойдут ли они просто спать, как это было в последние несколько ночей, или Вэй Ин ожидает чего-то большего? Должны ли они поговорить? Стоит ли Лань Ванцзи признаться или им достаточно поцелуев, которыми они обменялись? Вэй Ин прижимает кончик указательного пальца к середине лба Лань Ванцзи. — Я вижу, что ты думаешь слишком много. Что случилось? — Ничего. — Вэй Ин опускает руку, но Лань Ванцзи берет ее в свои. — Я не… я не знаю, как это сделать. — Я тоже, — признается Вэй Ин, и легкая улыбка мелькает на его лице. — Но нам не обязательно ничего делать или кем-то быть, если ты этого не хочешь! — Я хочу, — быстро говорит Лань Ванцзи. — Я хочу быть таким. Нами. Так сложно выразить себя, сказать то, что он хочет. Было легче, когда они просто целовались, прикасались, были рядом, и Вэй Ин, кажется, понимает, потому что он приближается, выскальзывает из рук Лань Ванцзи и обнимает его за талию. — Да, — шепчет он. — Я тоже. Он поднимает подбородок, и Лань Ванцзи принимает приглашение. Поцелуй мягкий, неторопливый, с затяжным вкусом поджаренного зефира, и Лань Ванцзи думает, что никогда, никогда не устанет целовать Вэй Ина. В какой-то момент они переодеваются в пижамы, Вэй Ин поднимает руки, чтобы Лань Ванцзи мог снять с него толстовку, и аккуратно складывает ее на комод на завтра, а Вэй Ин с легкостью переодевается в боксеры и черную хлопковую футболку. Они сонно целуются под одеялом, Лань Ванцзи лежит на спине, Вей Ин проводит ртом по его щекам и, в конце концов, забирается в рот, как это уже стало его привычкой, а дыхание становится медленным и ровным. — Спокойной ночи, Лань Чжань, — бормочет Вэй Ин, и Лань Ванцзи улыбается в темноту, где никто, кроме него, никогда не узнает. — Спокойной ночи, Вэй Ин.~
Лань Ванцзи и Вэй Ин почти неразлучны до конца отпуска (- Это невыносимо, — ворчал Цзян Чэн на прошлой неделе, когда МяньМянь указала на это). Они ходят на озеро каждое второе утро, и вскоре Лань Ванцзи овладевает достаточными навыками, чтобы плавать без посторонней помощи. Однако, осознавая свои шрамы, он отказывается плавать вместе с остальными, и когда Вэй Ин присоединяется к другим после завтрака, Лань Ванцзи располагается под зонтиком на палубе с книгой, прохладительным напитком и большим количеством солнцезащитного крема на полдень. Его навыки стрельбы из лука тоже начинают улучшаться, и в тот день, когда он впервые попадает в яблочко, Вэй Ин подбадривает его и целует его прямо в губы, игнорируя закатывание глаз Цзян Чэна и веселое фырканье МяньМянь. Независимо от того, как группа разделяется в течение дня, все собираются вместе на ужин, раздавая блюда с дымящейся лапшой, овощами и гарнирами и рассказывая истории о прошедшем дне. Вэй Ин и Цзян Чэн, как правило, самые громкие из всех, но Лань Ванцзи тоже научился открываться; его вклад в разговор хорошо принят, и МяньМянь всегда смеется над его саркастическими замечаниями, особенно когда они адресованы Цзян Чэну. Однако в этот вечер Лань Ванцзи оставил эти комментарии при себе, потому что Цзян Чэн странно… приятен? Его характер сдержан, его постоянный хмурый взгляд мягче, чем обычно, а его стул гораздо ближе к стулу Хуайсана, чем должен быть, но это не касается Лань Ванцзи. Вэй Ин тоже расслаблен, больше не занимает оборонительную позицию, как обычно со своим братом, а скорее занят глубоким разговором с МяньМянь о каком-то телешоу, новый сезон которого начался на этой неделе, и ни у кого из них в настоящее время нет доступа. — Говорю вам, убийцу найдут в первом эпизоде, и вся эта затея окажется напрасной. Вэй Ин горячо качает головой. — Это невозможно. Это затянется по меньшей мере на полсезона, а также на выяснение отношений между двумя детективами «захотят ли они, не захотят ли». Клянусь, этим двоим уже пора просто поцеловаться и покончить с этим. — Да, кто в здравом уме будет месяцами плясать вокруг своего потенциального любовного интереса из-за совершенно иррационального страха быть отвергнутым? — МяньМянь тянет слова. — Так нереально. Вэй Ин возмущается. — Это не было иррационально. — Так и было, — вставляет Лань Ванцзи, и Вэй Ин пристально смотрит на них обоих, но в этих звездных глазах нет злобы. — Лань Чжань! Ты должен быть на моей стороне! — Я был. Все время. МяньМянь усмехается. — Видишь? Он это понимает. Вэй Ин громко вздыхает. — Неважно. Мы во всем разобрались. — Ммм, — соглашается Лань Чжань. — Ой! Это напомнило мне! — Вэй Ин снова загорается. — Ты возьмешь свой цинь сегодня вечером? Лань Ванцзи не совсем уверен, как ему удалось прийти от одной мысли к другой, но он к этому привык. — Если хочешь. Он лежал в своем футляре с тех пор, как они прибыли, и его игнорировали в пользу активного отдыха и времени, проведенного с Вэй Ином. — Отлично! Я все еще очень хочу поиграть с тобой, если ты мне позволишь. — Конечно. — вот почему он принес это, и все же Вэй Ин все еще чувствует облегчение от подтверждения. — Осталось несколько часов светового дня. Мы могли бы посетить луг. — Если собираешься туда выходить, ты знаешь правила, Ванцзи, — легкомысленно предупреждает Лань Сичэнь. — Не выходить одному, вернуться до наступления темноты, взять фонарик, — повторяет Лань Ванцзи, и его брат удовлетворенно кивает. Эти правила они установили на следующий день после его исчезновения, когда Лань Ванцзи сообщил ему, что на лугу есть кролики, и они с Вэй Ин планировали навестить их снова. — Позже тоже должен пойти дождь, — вмешается Не Минцзюэ. — Я хочу, чтобы все вернулись, пока не пошел дождь. Посмотрите фильм или что-нибудь в этом роде. Все кивают в знак согласия, и, как только посуда будет вымыта, они расходятся. МяньМянь и Хуайсан выполняют задание по макияжу, которое Цзян Чэн, как ни удивительно, согласился снять для них, а Лань Сичэнь и Не Минцзюэ отправляются делать все, что задумают, когда детей нет рядом. Лань Ванцзи на самом деле не хочет об этом думать, если быть честным. Когда они приходят, луг довольно хорошо освещен, пятна вечернего солнечного света просачиваются сквозь деревья, когда Лань Ванцзи распаковывает свой гуцинь и кладет его себе на колени. Вэй Ин тоже вынимает дицзы из футляра и терпеливо ждет, пока Лань Ванцзи настроит струны и исправит осанку. Прошли недели с тех пор, как он играл; Дядя был бы разочарован, но и об этом думать не хочет. — Что бы ты хотел сыграть? — спрашивает Лань Ванцзи, и Вэй Ин пожимает плечами. — Думаю, для начала что-нибудь простое. А как насчет того, в который ты играл во время нашего последнего звонка? Я погуглил ноты и потом выучил их. — Хорошо. — Лань Ванцзи дергает несколько струн, их звучание знакомо и успокаивает даже после столь долгой разлуки, и начинает играть. Вэй Ин берет несколько аккордов, кивает в такт музыке, а затем подносит дицзы к губам и начинает играть. Мелодия другая, но та же, что Лань Ванцзи не может описать, и они безупречно переплетаются друг с другом, как будто это произведение всегда должно было быть дуэтом. Вэй Ин владеет флейтой лучше, чем кажется, и он ни разу не колеблется, с идеальной точностью встречая ноту Лань Ванцзи. Он немного рифмует, играя с мелодией, придавая ей свой неповторимый колорит, но даже его импровизация четкая и ясная. Когда песня заканчивается, Вэй Ин с запыхавшейся улыбкой опускает дицзы. — Это было нормально? — Это было прекрасно, — правдиво отвечает Лань Ванцзи, пальцы успокаивают струны гуциня, и Вэй Ин густо краснеет. — Ах, Лань Чжань, ты мне льстишь! Я даже половину песни не мог запомнить, поэтому так много импровизировал! Это определенно было далеко от совершенства. — Песню не обязательно играть, она написана так, чтобы быть идеальной. — ему потребовалось много времени, чтобы усвоить этот урок, но игра с братом на протяжении многих лет научила его быть немного более гибким, когда дело касается музыки. — Ты когда-нибудь писал какие-нибудь песни? — спрашивает Вэй Ин. Лань Ванцзи отводит взгляд. По крайней мере частично, он это сделал. — Она находится в стадии разработки. — Хочешь немного поиграть? Возможно, я смогу помочь заполнить пробелы. — Она не готова. — Лань Чжааань, — настаивает Вэй Ин, перекидываясь через плечи Лань Ванцзи. — Это снова похоже на твои рисунки! Неужели мне тоже придется ждать этого несколько месяцев? —Нет, — Лань Ванцзи сбрасывает вес с прогибающейся спины, и Вэй Ин опускается на траву рядом с ним. — Это не ответ. — Я сыграю ее для тебя, когда она будет закончена. — пауза. — На твой день рождения. Вэй Ин сразу оживился. — Ты напишешь мне песню на мой день рождения? — Мн. — Ах, тогда мне не терпится это услышать! Но во что же нам теперь играть? Знаешь ли ты какие-нибудь популярные песни? Лань Ванцзи получил классическое образование по настоянию своего дяди, и хотя Лань Сичэнь поощрял творчество и импровизацию, большинство их дуэтов были произведениями, которые он выучил у своего детского учителя. Он вкратце объясняет это Вэй Ину, который лишь пожимает плечами и садится, чтобы еще раз поднять дицзы. — Это нормально! Когда я только начинал, мне пришлось выучить много классических произведений, потому что именно этому обучалась Шицзе. Ты знаешь Луну над горным перевалом? Он знает, и они играют, оба переходят от одной мелодии к другой, и когда Вэй Ин не понимает, что играет Лань Ванцзи, он отрывает аккорды гуциня, заполняя их там, где считает нужным. Они настолько поглощены музыкой, что Лань Ванцзи не замечает, как солнце садится за деревья и тусклый оранжево-розовый свет угасает. Однако он замечает, что когда в кармане его шорт зазвонил телефон Вэй Ина, та же самая корейская поп-песня выбивает его из текущей мелодии. — Извини-извини! — Вэй Ин быстро выключает устройство и засовывает его обратно в карман. — На всякий случай я поставил его на заход солнца. Лань Ванцзи стал зависеть от будильника Вэй Ина, не обращая внимания ни на визуальные признаки опоздания, ни на собственные часы в телефоне, полагаясь на то, что Вэй Ин позаботится о его своевременном возвращении домой. Он машинально начинает собирать вещи, аккуратно убирая гуцинь в футляр и застегивая застежки, а затем тянется к руке, которая всегда рядом, чтобы подтянуть его к себе, и берет ее, мозолистую и осторожную, даже когда она обнимает Лань Ванцзи за шею. — Спасибо за это, — говорит Вэй Ин, прижимаясь к его уху. — Никто никогда не хочет со мной играть, потому что я не люблю играть по правилам. Рука Лань Ванцзи ложится на поясницу Вэй Ина, другая обвивает его талию. — Нет необходимости в словах ‘спасибо’ или ‘извини’. Мне нравится, когда ты остаешься самим собой. Вэй Ин отпускает его, рассеянно потирая нос. — Тебе действительно пора перестать говорить подобные вещи. Возможно, я просто приму это близко к сердцу. — Хорошо. — Лань Чжань! Лань Ванцзи перекидывает ремень футляра гуцинь через плечо и протягивает руку Вэй Ину, и Вэй Ин на секунду моргает, прежде чем принять это, покачав головой. — Давайте поторопимся и вернемся до того, как пойдет дождь. Хуайсан сегодня вечером выберет фильм. Это означает, что Цзян Чэн выберет фильм сегодня вечером, потому что Хуайсан твердо намерен начать встречаться с ним любыми средствами до окончания отпуска. Ну, он компенсирует все, что угодно, только не признается в своих чувствах. Лань Ванцзи может понять. Вэй Ин продолжает болтать, что-то рассказывая о картинах и акварелях Хуайсана, а Лань Ванцзи подхватывает в нужных местах, довольствуясь тем, что слушает, и тем, что Вэй Ин прислоняется к нему, пока они идут к коттеджу. Когда они вернутся домой на следующей неделе, все будет по-другому. Он будет спать в своей постели, а Вэй Ин — в своей. Они будут видеться реже, но все же часто, надеется Лань Ванцзи. Впереди целый месяц лета до начала занятий в школе, и у них будет достаточно времени, чтобы побывать на озере, в магазине бабл-ти и везде, где только можно. Лань Ванцзи так увлеченно строит планы на оставшуюся часть лета, что едва не спотыкается на первой ступеньке крыльца, и Вэй Ин ловит его с легкой улыбкой. — Эй, Лань Чжань, о чем ты только, что думал? — Лето, — просто говорит Лань Чжань, и улыбка Вэй Ина становится шире, прежде чем он наклоняется для быстрого поцелуя. — Лето со мной? — Мн. Конечно. Еще один поцелуй, более долгий и нежный. — Хорошо. Потому что я хочу делать все с тобой.~
В то время как остальная часть группы на рассвете садится в фургон Не Минцзюэ, зевая и жалуясь на время, Вэй Ин бросает свою сумку в багажник машины Лань Сичэня и держит пассажирскую дверь открытой для Лань Ванцзи, со стеклянными глазами, но все же улыбаясь. Не обращая внимания на перспективу раннего утра, Хуайсан настоял на том, чтобы они допили остатки алкоголя, который он провез контрабандой (или, по крайней мере, думал, что провез контрабандой; Не Минцзюэ просто вздохнул и сказал, что предпочел бы, чтобы они пили там, где он мог присматривать за ними), и все они были на ногах примерно за два часа до отъезда. Лань Ванцзи вежливо отказался даже от глотка вина, которое ему предложили; Запрет на алкоголь, введенный его дядей, введен не только из строгости, но и из осторожности, поскольку он может отреагировать на лекарства Лань Ванцзи. У Вэй Ина, однако, не было таких склонностей, и Лань Ванцзи провел большую часть ночи с очень пьяным и вялым парнем, который висел у него на плечах, на коленях и тащил его танцевать под какую-то популярную песню, которая звучала из динамиков. Бойфренд. Они еще не произнесли это слово вслух, не навесили ярлык на то, кем они являются, и слово ‘бойфренд’ является одновременно и правильным, и недостаточным. Однако сейчас он слишком устал, чтобы разобраться в этих мыслях; между потворством выходкам Вэй Ина и необходимостью дважды затащить его в постель из-за того, что Вэй Ин забыл сходить в ванную (хотя Лань Ванцзи просил его трижды), он спал так же мало, как и остальные их жалкие похмельные друзья. Он спит почти всю поездку в машине, прижавшись щекой к макушке Вэй Ина, Вэй Ин свернулся калачиком на его боку и обнял его за талию, так же, как он это сделал восемнадцать дней назад по дороге. Только на этот раз у Лань Ванцзи не было сомнений относительно того, кто нравится Вэй Ину, и если бы он не был так измотан, он мог бы громко рассмеяться над своим невежеством. Кажется, что это было целую вечность назад: неуверенность, тревога, ощущение, что Вэй Ин всегда вне досягаемости, но ему больше не нужно ни о чем беспокоиться. У него есть остаток лета, затем оставшаяся часть учебного года, а потом, если Вэй Ин согласится, и вся их жизнь. Они высадили Вэй Ина первым и припарковались позади Не Минцзюэ на улице, пока Цзян Чэн выгружал свои сумки, а Лань Ванцзи уткнулся носом в его волосы и поцеловал его в висок, чтобы разбудить. — Вэй Ин. Стон. — Еще пять минут. Цзян Чэн стучит в окно, а Лань Ванцзи смотрит на него, раздраженный тем, что их время прерывается. Сегодня ему придется спать одному, впервые за три недели, и он этого не ждет. Лань Сичэнь опускает окно с легкой любезной улыбкой, готовый успокоить Цзян Чэна, но Цзян Чэн вмешивается первым. — Пошевеливайся. Мама дома. Вэй Ин вскочил, как выстрел, чуть не попав в подбородок Лань Ванцзи, когда тот сидит прямо, как шомпол, и расстегивает ремень безопасности. — Я иду. Подождешь меня? — Ага. Торопись. Лань Ванцзи выходит вместе с ним из машины, чтобы помочь с сумкой, но Вэй Ин торопливо отмахивается от него, перекидывает ее через плечо и наклоняется для поцелуя. — Мне хотелось бы, чтобы у нас было больше времени, но долг зовет, — застенчиво говорит он. — Напиши мне, когда вернешься домой? А сегодня вечером? — Конечно, — соглашается Лань Ванцзи. Во время отпуска его телефон практически не трогали, но теперь, когда они вернулись домой, они снова вернутся к своим ночным текстовым сообщениям и видеочатам. — Хорошо. — Вэй Ин выдыхает, облегчение разглаживает морщинки беспокойства на его бровях. — Скоро увидимся, да? Еще один поцелуй, пальцы неохотно раздвигаются. — Мн. Скоро, — обещает он, а затем Цзян Чэн снова зовет Вэй Ина, и Вэй Ин одаривает его извиняющейся ухмылкой, прежде чем отправиться на крыльцо. Он оглядывается назад, прежде чем нырнуть внутрь, украдкой помахав рукой Лань Ванцзи, который возвращается с тротуара, ожидая, пока Вэй Ин скроется из виду и закроется входная дверь, прежде чем вернуться в машину. — Не говори ни слова, — предупреждает Лань Ванцзи, когда брат смотрит на него через зеркало заднего вида. — Ты собираешься позвонить ему сегодня вечером? — невозмутимо спрашивает Лань Сичэнь. — Ты собираешься позвонить Минцзюэ-сюню? — Туше. — Лань Сичэнь выезжает с парковки, махая рукой проходящему мимо мужчине. — Я полагаю, мы пришли к обоюдному согласию, что то, чего дядя не знает, ему не повредит. Или мы… — Ммм, — подтверждает Лань Ванцзи. Он не рассказал дяде о Мэн Яо и не упомянул Не Минцзюэ. Он не лжец, но и не собирается выдавать собственного брата. — Вы двое строили планы на остаток лета? — Ничего конкретного. Я жду, чтобы узнать расписание летних занятий дяди. — Хорошее решение, — одобрительно кивает Лань Сичэнь. — Если тебя понадобится куда-нибудь подвезти, дай мне знать. — …Спасибо. — Без проблем! Я думаю, этот Вэй Усянь тебе подойдет. Лань Ванцзи тоже так думает, но не говорит об этом вслух. Лучше не слишком потакать брату, иначе он никогда не услышит конца. Лань Цижень ждет их, когда они вернутся домой, уже забирая чемодан Лань Ванцзи, прежде чем он успевает прикоснуться к нему, и проводит их обоих внутрь. К их приезду был заварен чай, и он настоялся на низком столике в гостиной, пока два брата занимали свои места напротив Лань Циженя. — Ты в порядке, Ванцзи? Как твоя спина? — Со мной все в порядке, дядя. — у него идеальная осанка, и хотя она немного болит от долгой поездки на машине, он отказывается это показывать. — Я продлил ваш рецепт. Ты можешь забрать его завтра днем. — Спасибо дядя. Есть еще вопросы, в основном об их благополучии, о спине Лань Ванцзи, об условиях сна, о чем Лань Сичэнь откровенно лжет, а Лань Ванцзи ничего не говорит. В конце концов их дядя удовлетворенно кивает, и разговор, к счастью, переходит к светской беседе и университетским вопросам. Лань Ванцзи внимательно мысленно записывает расписание своего дяди, уже заполняя промежутки времени с Вэй Ином, Вэй Ином, Вэй Ином, пока его дядя не говорит почти бесцеремонно: — Я взял на себя смелость записать тебя в подготовительную школу в следующем месяце, Ванцзи. Лань Ванцзи моргает и сдерживает вопрос ‘Зачем? ’ это вертится у него на языке. Он знает зачем. Его дядя считает, что он бездельничал во время отпуска, и ему нужно это компенсировать. Это цена, которую он заплатил за восемнадцать дней свободы. — Сколько? — вместо этого спрашивает он, сохраняя намеренно нейтральное выражение лица. — Четыре недели, три вечера в неделю. Хорошо. Это не так уж и плохо. Он может сделать это и при этом увидеть Вэй Ина… — Ты также будешь встречаться со своим инструктором цинь два раза в неделю. Подготовительная школа три дня в неделю, гуцинь два раза в неделю, и физиотерапия между ними? Весь цвет исчез с лица Лань Ванцзи, пока он изо всех сил пытается сохранить самообладание. Это отлично. Он привык к напряженному графику. Он может делать все это и при этом видеть Вэй Ина. Верно? На протяжении всей этой беседы внимание Лань Сичэня приковано к Лань Ванцзи, он, без сомнения, наблюдает за едва сдерживаемым подергиванием уголка его рта, сплетением рук на коленях, напряжением в спине, и он смотрит на Лань Циженя, когда ставит чашку с чаем на стол. — Дядя, тебе не кажется, что ты слишком сильно загрузил график Ванцзи? — Чепуха, — фыркает Лань Цижень, словно оскорбленная самой этой мыслью. — У вас обоих было достаточно времени, чтобы отдохнуть от учебы. Ему нужно подготовиться к последнему году обучения. — Я справлюсь, — говорит Лань Ванцзи, и его дядя одобряюще улыбается. — Видишь? Если он говорит, что может, то он это сделает. Однако он не может больше выдерживать этот разговор. — Извиняюсь, — говорит он, ставя недопитый чай рядом с чаем Лань Сичэня. — Я довольно устал от поездки домой. Можно мне уйти? — Конечно, — с готовностью соглашается Лань Цижень, успокоенный соучастием Лань Ванцзи в его летних планах. — Обязательно рассортируйте одежду позже. Сичэнь позовет тебя на ужин. Когда он уходит, он чувствует на своей спине взгляд Лань Сичэня, без сомнения полный беспокойства, но сейчас не время для этого разговора. Ему сейчас нужно что-то другое. Кто-нибудь другой. Его телефон включается еще до того, как дверь закрывается, текст наполовину формируется, когда он пересекает расстояние до кровати и садится.Ты свободен?
Прямо, по делу и, возможно, немного более формально, чем необходимо, но ответ Вэй Ина не заставил себя ждать. Конечно! Как дела? Лань Ванцзи колеблется, но печатает и отправляет именно то, что у него на уме.Я хочу тебя увидеть.
Проходят секунды, затем минута, и Лань Ванцзи задается вопросом, не слишком ли он зашел вперед. Они просто провели все это время вместе; возможно, Вэй Ин хочет иметь свое пространство. Еще минута, и затем появляется знакомый запрос на видеозвонок, Лань Ванцзи выдыхает, затаив дыхание, и нажимает ‘Принять’. — Лань Чжань! Все в порядке? Ты никогда не просишь меня позвонить. Это правда, понимает Лань Ванцзи. Вэй Ин всегда первым писал сообщения, звонил первым и просил разрешения увидеться с ним. Кроме того, большую часть (считайте: все время) разговоров всегда ведет Вэй Ин, но сегодня слова легко выливаются наружу, когда Лань Ванцзи рассказывает о нежелательных планах своего дяди на оставшуюся часть лета. — Ах, Лань Чжань, всё не так уж и плохо! Мы еще увидимся! — в тоне Вэй Ина чувствуется нотка разочарования, которую он пытается скрыть своей сияющей солнечной улыбкой. — Кроме того, ты бы не хотел слишком часто видеть меня перед началом школы! Что, если я тебе надоем? — Никогда, — твердо отвечает Лань Ванцзи, и Вэй Ин закрывает лицо свободной рукой. — Лань Чжань! Хотя я так раздражаю! Разве ты не рад, что по крайней мере у тебя снова есть собственная кровать? Нет, на самом деле это не так, но прежде чем он успевает сказать это, Вэй Ин продолжает: — Послушай, скажи мне свое расписание, и мы что-нибудь придумаем. Мадам Юй уехала на месяц с Цзян Чэном, чтобы вырастить из него настоящего наследника или что-то в этом роде, так что я свободен буквально все время. Лань Ванцзи подходит к своему столу, прислоняет телефон к лампе и открывает ноутбук. Дядя уже должен был прислать ему электронные письма с подтверждением занятий. Вот они. Он пересылает их Вэй Ин, а также даты, следующих трех сеансов физиотерапии, а затем начинает составлять собственный календарь, внося в него как свое расписание, так и расписание дяди, чтобы выбрать наиболее подходящее время. На экране телефона Вэй Ин щурится на даты, и в голове у него крутятся мысли. — Один из твоих дней гуцинь совпадает с днем подготовки к школе, так что, на самом деле, у тебя все еще есть свободные выходные и среда, а также вечера по четвергам и пятницам. Его дядя тоже бывает дома по выходным, но Лань Ванцзи воздерживается от упоминания об этом. Они смогут пересечь этот мост, когда доберутся до него. — Ты ведешь себя слишком тихо даже для тебя, Лань Чжань, — слегка поддразнивает Вэй Ин. — У нас все будет в порядке, ты знаешь? Я буду приставать к тебе всякий раз, когда узнаю, что ты свободен. Мол, а что насчет завтра? Твое расписание начнется не раньше следующей недели. — Мне нужно забрать рецепт. — Тогда я пойду с тобой! А потом мы сможем зайти в пекарню и увидеть Цзе, это прямо возле аптеки! Лань Цижень будет преподавать завтра. Он не заметит, если Лань Ванцзи займет больше времени, чем обычно, на выполнение своих поручений. — Хорошо. Вэй Ин сияет, его лицо приближается к камере. — Видишь? Это легко. У нас все будет хорошо. На самом деле все не так уж сильно отличается от того, что было раньше: им приходится распределять свое время между школой и домашними обязанностями. Но после того, как они провели вместе почти каждую свободную минуту во время каникул, Лань Ванцзи жаждет его присутствия, хочет видеть его, прикасаться к нему, целовать его, пока его щеки не раскраснелись, а губы не стали красными. — Вэй Усянь! — на фоне звонка раздался женский голос, высокий и пронзительный, и Вэй Ин вздрогнул. — Дерьмо. Хм. Я должен идти. Но я напишу тебе сегодня вечером перед сном. — У тебя проблемы? Из-за меня? — Нет нет! — Вэй Ин отвечает поспешно. — Мадам Юй просто не из тех, кого хочется заставлять ждать. Обещаю, что напишу тебе позже. Лань Ванцзи молча кивает, и разговор завершается. Он долго смотрит на свой домашний экран, на селфи, которое они с Вэй Ином сделали на крыльце после игры с кроликами. Вэй Ин выглядит счастливым, а Лань Ванцзи… ну, он выглядит более удивленным, чем что-либо еще. С тех пор они стали делать лучшие селфи; Вэй Ин немного переборщил с фотографиями, пока они были на даче, но эта фотография Лань Ванцзи по-прежнему нравится больше всего. Он невольно зевает — поездка его действительно утомила, и спина начинает протестовать от вертикального положения. Возможно, он все-таки немного отдохнет перед ужином.