The Kids in the Dark

Первый день официальной практики Аарона был странным. Он и Эштон появились с Ники, их двоюродным братом, которого они знали всего два года и могли терпеть только в небольших дозах. Потом, конечно, были Кевин и Ваймак, а потом еще куча новых лиц. Три женщины вместе втиснулись на один из диванов в гостиной. У одной была насыщенная коричневая кожа и больше мускулов, чем Аарон когда-либо видел у женщины. У нее были короткие вьющиеся волосы и суровое выражение лица. Рядом с ней была самая гламурная женщина, которую Аарон когда-либо видел, с длинными светлыми волосами, ухоженными ногтями и, ммм, отвлекающим телом. Аарон отвернулся, прежде чем успел задаться вопросом, что такая женщина делает , играя в скандально известной команде колледжа. Третья женщина была небольшого роста и с добрым лицом. Ее короткие волосы были окрашены в платиновый светлый цвет, а кончики окрашены в пастельный цвет радуги. Она с интересом изучала новичков, словно хотела узнать их историю. На двух других стульях сидели двое мужчин. Первым был чрезвычайно высокий, чрезвычайно мускулистый мужчина с улыбкой, напомнившей Аарону золотистого ретривера. Он заплел волосы в завитки и наклонился в кресле к мускулистой женщине с короткими волосами. «Состязание, заключенное на небесах» , — подумал Аарон. Другой мужчина выглядел злее, чем Эштон и Аарон вместе взятые, и это о чем-то говорило. Его волосы были взъерошены, и он наклонился вперед, опершись локтями на колени, и зафиксировал их с прилежным выражением лица, гораздо менее добрым, чем у женщины с радужными волосами. Они представились как Дэн, Эллисон, Рене, Мэтт и Сет соответственно. Аарон мгновенно потерял счет их имен. Перед тренировкой Эбби проверила здоровье всех игроков. Было странно сидеть в кабинете ее мини-врача, как будто она была беспристрастным врачом, а не женщиной, которая теперь выступала в роли его второй матери. После осмотра Аарон прошел по коридору в гостиную и по пути миновал офис Ваймака. Ваймака там не было, поэтому Аарон вмешался. На стенах и столах висели десятки фотографий его семьи: несколько Ваймака и Эбби, множество Кевинов всех возрастов и… Аарон чуть не рассмеялся над фотографиями Ната. Ваймак каким-то образом нашел наименее похожие на Ната фотографии и разместил их в своем офисе. На одной из них была изображена 12-летняя Нат с косичками в волосах и огромным леденцом в руке на фестивале. Она ухмылялась так, словно отлично провела время, а это означало, что она, вероятно, взорвала мусорный бак несколько минут назад или что-то в этом роде. На другом Нат была ближе к тому возрасту, в котором она была, когда Аарон встретил ее. Она улыбалась рядом с Кевином, одной рукой обхватив брата, а другой держа низко рядом с собой гигантского плюшевого медведя. Аарон задавался вопросом, не украла ли она игрушку у ничего не подозревающего ребенка на улице. На этих фотографиях Нат казалась совершенно милой маленькой девочкой. Не помогло то, что физически она была очень маленькой, что позволяло ей легко подчеркивать свой невинный вид. Однако любой, кто знал ее больше одного дня, знал, что, хоть она могла выглядеть как милый ангел, она была скорее демоном. Аарон продолжал идти с веселой улыбкой на лице. «Итак», — подсказала Дэн, пока они ждали, пока Ваймак и Кевин выйдут из того места, где они были, чтобы обсудить предстоящий сезон. «Я слышала, что вы двое познакомились с дочерью тренера. Какая она?» — Вы все с ней не встречались? — спросил Аарон, но потом понял, что это глупый вопрос. «Нет», — все равно ответил Мэтт. «Мы слышали, что она часто приходит в суд, но никогда, когда мы рядом. Мы делаем ставку на то, кто первым столкнется с ней. — Однако чтобы столкнуться с ней, тебе придется пойти в суд, — заметила Дэн. Ее встретили закатившими глазами. — В любом случае, — взяла на себя Эллисон. «Что ты думаешь о ребенке? Тренер и Кевин редко о ней говорят. Она кажется милашкой». Аарон подавил смех и краем глаза увидел, что Эштон удивленно подняла обе брови. «Милашка?» — Пожалуйста, вы видели фотографии? — спросила Эллисон. «Да, она совсем не похожа на Кевина», — добавил Мэтт. «Удивительно, что они вообще родственники. Или, ну, не связанно, но типа». — Заткнись, Мэтт, — проворчал Сет. Мэтт перекрестно посмотрел на него. Рядом с Аароном это сказал Ники. — Могу я посмотреть фотографии? — спросил он с нетерпением. «Я тоже не встречал младшую сестру Кевина!» Дэн встала и протянула Ники несколько фотографий, и Ники завизжал, когда увидел их. «О, она очаровательна!» «Вы все понимаете, что она всего на год моложе меня, верно?» - отметил Аарон. «Ей почти 18». — И все же, — сказала Эллисон так, будто это значило все. Аарон услышал насмешку Эштона и был склонен согласиться. Однако он оставил этот вопрос без внимания, и, наконец , Ваймак и Кевин вывели команду на площадку. Быть студентом колледжа — это то, к чему Эштону пришлось привыкнуть. Конечно, ей нравилась свобода выбора занятий, жить независимо в общежитии с Рене, иметь свободное время то тут, то там, чтобы съездить в Колумбию и провести выходные в доме, который Ники купил для них троих. Но иногда независимость была плоха. Эштон вспомнила, как много времени до переезда в Южную Каролину она проводила, глядя на стены своей комнаты. Комната Аарона всегда была безупречной и идеально подходила для тех случаев, когда к нему приезжали друзья. Комната Эштон представляла собой практически опасность, и никому, кроме нее, не разрешалось войти, если она не сказала иное. Би, надо отдать ей должное, никогда ничего не говорила о состоянии своей комнаты. Возможно, это произошло потому, что она поняла. До того, как она стала ее мамой, Би была ее консультантом по делам несовершеннолетних. Она понимала, как работает мозг Эштона, больше, чем кто-либо другой. Она понимала, что если Эштон слишком долго будет вспоминать те навязчивые воспоминания, которые отказывались покидать ее разум, она может оказаться в состоянии бездействия. Домашняя работа лежит забытой, тарелки остывают за дверью, а ее комната забита беспорядком, мусором и всем тем, что она не удосужилась собрать и убрать. Аарона впустила только один раз, во время которого он прокомментировал, как «негигиенично так жить». Эштон усмехнулась в ответ. «Ох, негигиенично — это громкое слово. Не навреди себе». Потом отказывалась с ним разговаривать 2 недели. Она никогда не пускала Аарона обратно в свою комнату, и Аарон мудро никогда больше не поднимал этот вопрос. Если бы не ее принудительный график занятий в школе и экси, и Би, заставляющая ее есть, или Аарон, предлагающий поиграть с ней в видеоигры, Эштон знала, что она просто зачахнет в своей комнате. Это была опасная мысль. Теперь, когда она училась в колледже, Эштон больше боялась, чем хотела признать, чем может закончиться эта независимость. Би жила недалеко от кампуса, но возвращение к маме, казалось, означало для нее поражение, и Эштон отказалась просить о помощи так рано. Поэтому вместо этого она старалась посещать все занятия, держала рот на замке, когда претенциозные белые мальчики в уголовном правосудии и правительство США делились своими мнениями «адвоката дьявола», и творили дерьмо на своей практике. Последнее дело в списке оказалось на удивление простым. Команда была такой же сплоченной, как ящик для разного мусора на кухне. Казалось, никто по-настоящему не подходил друг другу, и никто не приложил серьезных усилий. Ники был единственным, кто пытался завести друзей, болтая со старшеклассниками до и после занятий и планируя встретиться за обедом. Аарон и Эштон остались рядом с Кевином, который, казалось, был гораздо менее обязан с кем-либо разговаривать. Да, Эштон знала, что они выглядят грубо и сдержанно, но это было достаточно правдивое заявление, не так ли? Эштон приложила к экси настолько мало усилий, насколько осмелилась, что загнало Кевина внутрь, а Ваймак просто игнорировал ее на тренировках. «Пока ты прилагаешь какие-то усилия к играм, мне плевать, что ты делаешь на моей площадке», — вздохнул он. «О, тренер», — сказала Эштон с фальшивой искренностью. «Я не думаю, что это правда, но я ценю это. Ваймак только хмыкнул. Несмотря на свои усилия завести друзей, Ники слишком долго отказывался покидать сторону Аарона и Эштона, настаивая на том, что ему нужно выполнить свои «обязанности двоюродного брата», таким образом оставляя его стоять на стороне Кевина, как это сделали Эштон и Аарон. . Ваймак был явно разочарован отсутствием спортивного мастерства в команде. Однажды он отвез их четверых – Эштона, Аарона, Кевина и себя – домой после тренировки. «Вы хотите, чтобы эта команда добилась успеха, не так ли?» Ваймак сделал замечание Кевину в машине. "Конечно, я делаю." «Тогда постарайтесь ладить с командой. Для игры. Пожалуйста." Кевин застонал. «Я стараюсь, папа. Ты лучше других знаешь, как мне тяжело. Я даю им советы, пытаюсь помочь им в этом». «Я не думаю, что кричать на команду — это то, что он имеет в виду под «ладить»», — услужливо заметил Аарон. Кевин бросил на него испепеляющий взгляд. У Ваймаков энергетика была странным образом снижена. Эбби поприветствовала их своей обычно веселой улыбкой, спросила, как они тренируются и как у них дела, но затем молча вернулась к готовке. Ваймак предложил помочь, но она прогнала его, чтобы он пошел принять душ и расслабился перед ужином. Кевин сразу же заперся в своей комнате по возвращении домой, оставив Эштона следовать за Аароном в поисках Ната. Аарон постучал в дверь спальни Ната, на что Нат рассеянно ответил: «Войдите!». Аарон открыл дверь и обнаружил, что Нат лежит на полу в своей комнате, держа книгу высоко над головой, чтобы она могла читать, лежа на спине. Эштон не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела, чтобы она читала. Рядом с ней на полу были разбросаны маркеры, а Нат держала карандаш за ухом. Когда Эштон и Аарон вошли, Нат драматично вздохнула и села, подчеркнув последнюю строчку в своей книге, прежде чем отложить ее в сторону. Эштон изучила обложку. Она читала «Франкенштейна», одну из любимых книг Эштона, которую она читала в школе, но при этом очень не похожую на Ната. "Что ты делаешь?" Аарон спросил. «Чтение. Я отстаю от главы, но эти главы такие длинные, что я не уверена, что смогу наверстать упущенное». Обычно Эштону казалось, что Нат посмеялась над этим, а затем отложила книгу в сторону, типа «ну ладно». Вместо этого она, казалось, искренне беспокоилась по этому поводу. — Вы собираетесь писать об этом эссе? Эштон поймала себя на том, что спрашивает. Нат застонала. — Не напоминай мне. «Я спросила только потому, что думаю, что у меня все еще есть прошлогоднее эссе. Могу подарить тебе для вдохновения. Или, если ты захочешь его сорвать, мне все равно. Нат поморщилась, но не успела ничего сказать, как Аарон сказал: «Разве ты не получила плохую оценку за это сочинение?» «Нет», — возразила Эштон. «Я получила обеспокоенный комментарий, но учитель поставил мне 98%. Я была лучшой в классе». Комментарий, который Эштон получила по поводу эссе, был странным, и именно по этой причине Эштон сохранила эссе, хотя она не была уверена, было ли это из-за беспокойства или развлечения. Судя по всему, все преподаватели английского отделения прочитали это и единогласно согласились, что Эштон испытывает нездоровую симпатию к созданию Виктора Франкенштейна. Эштон скорее думала, что они слишком сильно симпатизируют Франкенштейну. Нат наклонила голову. «Обеспокоенный комментарий, да? Я прочту, если у меня будет время». Она снова взяла книгу. «Я пытаюсь закончить эту главу до ужина. Вы можете тусоваться, но какое-то время я буду вас игнорировать». Эштон и Аарон обменялись удивленными взглядами, а затем почувствовали себя как дома в комнате Ната. Эштон поняла, что она впервые оказалась в своей комнате. Она была почти такой же опрятной, как комната Аарона, хотя второй взгляд вокруг показал Эштону, что это было сделано не из-за попытки навести порядок, а скорее потому, что в комнате было не так уж много вещей, которые могли бы загромождать ее. Стены были голыми. Рядом с кроватью стоял небольшой столик, на котором стояли только часы и телефон Ната. Противоположная стена состояла из полки, на которой стояла лишь горстка книг и одна семейная фотография в рамке, а также стола, заваленного школьными бумагами, рюкзаком и ноутбуком, который выключился во время бега. Дверцы шкафа рядом с дверью были открыты, и сквозь них можно было увидеть удивительно небольшое количество одежды. Комната была настолько типовой, что Эштон могла видеть живущего в ней любого вымышленного персонажа. Никакой личности не было. На полу перед Эштоном Нат сидела и читала Франкенштейна, нахмурив бровь. Эштон никогда не видела ее такой сосредоточенной на школе, и взгляд на Аарона сказал ей, что он тоже не видел. Эштон и Аарон вели тихую светскую беседу, сидя на кровати Ната, пока Эбби не постучала в дверь. — Ужин готов, доча, — сказала она странно сладким голосом. Она не попыталась открыть дверь, и ее шаги уже звучали вдалеке, когда Нат рассеянно подняла голову и спросила: «Это была Эбби?» Аарон встал. «Да ладно, ты уже добилась большого прогресса». «Нет, у меня есть еще две страницы», — настаивала Нат. «Я встречу вас там, ребята. Скажи Эбби, что я приду. Аарон ушел, подчинившись желанию Ната, но Эштон замешкалась в дверях. Нат только один раз взглянула на Эштона, но ничего не сказала. Что-то с ней явно было не так. Склонив голову, Эштон решила, что докопается до сути странного настроения Ната. Хотя бы по какой-то другой причине, это дало ей возможность чем-то заняться. Ее нельзя оставлять в опасном безделье, особенно в то время, когда здесь, в доме Ваймаков, нужно провести расследование. Нат была в порядке. Действительно, с ней все было в порядке. Она просто находилась в состоянии сильного стресса. Больше, чем обычно, но ничего, с чем она не могла бы справиться. Перед началом учебного года Дэвид отвёл ее в сторону для разговора. Это не было обычным явлением. Дэвид был непринужденным отцом, он доверял Нат контролировать себя и требовал только больших вещей, таких как посещение школы, посещение терапии и консультаций по управлению гневом, а также избегание ножей. Поэтому, когда Дэвид усадил ее за обеденный стол, Нат была слегка насторожена. «Итак, я разговаривал с главой университета», — начал Дэвид. «Думаю, я смогу привлечь тебя в Пальметто как спортсмена». Улыбка расплылась по лицу Нат так быстро, что она подумала, что может напрячься. Дэвид поднял руку. "Подожди. Это будет условный контракт. Университету нужен студент, который действительно может расставить приоритеты в своей работе. Тебе нужно доказать, что ты способна». «Итак, сдашь все занятия в этом году?» «Тебе нужен средний балл B за следующие два года. Тогда ты сможешь присоединиться к команде экси, будучи второкурсницой». Сердце Ната упало. «Подождите, значит, я не смогу присоединиться к команде в следующем году?» "Нет. Сначала тебе нужно проявить себя в Palmetto. Президент не очень-то тебе доверяет. Надеюсь, ты сможешь доказать, что он не прав». Нат медленно кивнула. Злость была для нее сильным мотиватором, но она все еще была разочарована. Она никогда не думала о школе. Всю свою жизнь Нат всегда была уверена, что прошлое настигнет ее и оборвет ее жизнь. Каждый миг, проведенный ею в живых, особенно с Ваймаками, был благословением. Она не хотела тратить зря время, которое у нее было на выполнение домашнего задания. Единственными предметами, которые привлекли ее внимание, были испанский и немецкий языки. Редко кто-то выбирает второй язык в качестве факультатива, но Нат предположила, что изучение языка было частью ее детства, от которой она не могла отказаться. Кроме того, Эбби говорила по-испански, и было справедливо, что Нат тоже выучила этот язык. Если не считать языков, школа не стоила затраченных усилий. Но Экси того стоило, так что, если придется, «я докажу, что он не прав». Она вложила всю свою фальшивую уверенность в улыбку. Дэвид выглядел не очень уверенно. Как будто этого было недостаточно, чтобы Нат немного разозлилась, у нее также приближалось 18-летие. Все дети в ее школе праздновали свое 18-летие огромными вечеринками, украшенными шкафчиками и новенькими модными автомобилями. Нат праздновала с разгневанным судьей, кучей присяжных и адвокатов, пытавшихся определить, разрешено ли ей продолжать жить в обществе. Как весело. Не то чтобы Нат думала, что судебное дело пойдет плохо. Она чувствовала себя намного лучше, чем в 10 лет, ей больше не требовались консультации по управлению гневом, и терапия прошла достаточно гладко, но идея снова быть осужденной в суде… ну, Нату все еще снились кошмары о прошлом разе. Несмотря на все это, Нат держалась храбро. Она была внимательной на уроке, делала домашнее задание, когда его задавали, вкладывала душу в занятия и сохраняла улыбку на лице. Люди упорно отказывались верить. Редко кто-нибудь заходит в комнату Ната. Все в доме с особым вниманием относились к уважению частной жизни Нат, и эта привычка привилась, когда она была еще приемной девочкой, но сохранилась и после ее усыновления. Нат сидела на кровати и делала домашнее задание по математике, которое теперь, когда она это делала, она поняла, что это было не так сложно, как все говорили, когда она услышала три униформных стука в дверь. "Ага?" она позвала. Дверь распахнулась, и сквозь нее высунулась голова Кевина. "Могу ли я войти?" — Конечно, — удивилась Нат. Кевин вошел и сел на пол возле кровати Ната. Ната охватила волна ностальгии. Ей было 11, и она постепенно начала осознавать, что да, семья — это то, чего ей хотелось бы, и искала Кевина. Он был серьезным ребенком, но очень терпеливым и уважительным, и Нат чувствовала себя на удивление спокойно, сидя на полу в своей комнате и наблюдая, как он читает, или сидя рядом с ним в его кровати и смотря повторы экси. Они до сих пор часто тусуются, но Нат уже давно не приглашала себя в его комнату. Кевин почти никогда не появлялся у ее двери. Это было что-то новое, но не нежелательное. "Что ты делаешь?" – спросил Кевин после нескольких минут молчания. «Предварительное исчисление», — ответила Нат. «По сути, это алгебра, так что это не так уж и плохо». — Ты вообще алгебру делала ? Нат швырнула ему в голову ластик. Он легко поймал его. — Извините, — сказал он, не извиняясь. Затем выражение его лица изменилось. «Хочешь помощи?» «С прекальком?» "Или что-нибудь. Раньше я посещал все ваши занятия. «Не немецкий». — Тебе не нужна помощь с немецким. "Истинный." Тишина. Затем, чтобы успокоить его, Нат сказала: «Конечно. Мне нужно сделать домашнее задание по истории. Я могу на секунду отдохнуть от математики». Она передвинулась на кровати и похлопала по месту рядом с собой. Кевин засветился. Нат не интересовала ни история США, ни правительство, но она изо всех сил старалась слушать, как он болтал о политике и скандалах. Она, конечно, знала, что это такое. Кевин никогда раньше не помогал ей учиться, и она не просила об этом сейчас, но для него это был самый простой способ выразить свою поддержку, и Нат ценила это. Аарон тоже выразил свою поддержку. Его визиты были реже, чем летом и в прошлом учебном году, но он старался всегда находить время для Нат. Во время визита он настоял на том, чтобы Нат приостановила выполнение домашнего задания. Такая необычная команда, учитывая, что Аарон, вероятно, никогда не видел, чтобы Нат делала домашнее задание. "Ты хочешь поговорить об этом?" — спросил он однажды вместо того, чтобы включить PlayStation. "О чем?" — спросила Нат. «Все, что у тебя на уме. Или, по крайней мере, что-то из этого. Би всегда говорит, что полезно выпустить на волю то, что ваш инстинкт старается держать внутри». Нат фыркнула. «Я почти уверена, что это противоречит всему, что я когда-либо знала», — призналась она. «Но ладно». Она по частям рассказала ему о своих тревогах, и Аарон никогда не настаивал на большем. Он был хорошим слушателем и при необходимости находил аргументированные решения. Нат была рада, что он стал другом. Ее родители тоже больше заботились о ней. Дэвид похлопывал ее по спине и время от времени возил ее на стадион, чтобы потренироваться с ней. Эбби прерывает учебу Нат, чтобы настоять на том, чтобы она съела закуски, которые почему-то всегда были ее любимыми. Самое удивительное было то, что Эштон приходила гораздо чаще. Она утверждала, что ей было скучно, а Кевин слишком увлекался школьными занятиями и экси, но это не было логическим оправданием, поскольку Нат тоже теперь была занята и учебой, и экси. Почти все свободные вечера она проводила, сидя на кровати Ната в ее комнате. Если Эбби и Ваймак и были смущены, видя здесь Эштона так часто, особенно когда Кевина не было дома, они ничего не сказали. Нат приветствовала компанию. Их спарринги становились все более скудными, поскольку Нат усердно работала над повышением своих оценок, а Эштон теперь была студенткой колледжа и спортсменкой. Прошло много времени с тех пор, как они разговаривали, и Нат с удивлением обнаружила, что скучает по позиции Эштона «ничего не брать» и по тому, как она заставляла Нат быть более честной, чем когда-либо, по отношению к самой себе. Как и обещала, Эштон принесла свое эссе о Франкенштейне. Нат отложила его, пообещав, что приступит к нему, если у нее будет время, но как только Эштон ушла в тот день, Нат бросила работу и немедленно прочитала эссе. Речь шла о темах человечности и морали, и она утверждала, что существо Франкенштейна было гораздо более человечным, чем сам Франкенштейн. Читая эссе, Нат обнаружила, что улыбается. Английский был ее наименее любимым предметом, но чтение эссе вернуло ее в голову Эштону, хотя бы на мгновение. Нату показалось, что это такое красивое, но печальное место. Нат хотела узнать больше. Сегодня Эштон читала свою книгу, сидя, скрестив ноги, на кровати Ната. Нат предпочитала работать на полу, где ей было менее комфортно и меньше шансов отвлечься, крича в одеяло или отказываясь заснуть. Тяжело вздохнув, Нат закрыла учебник по математике и откинулась на полу. Эштон на мгновение посмотрела на Ната, прежде чем вернуться к своей книге. Нат, нахмурившись, наблюдала, как она молча перелистнула несколько страниц. Светлые волосы Эштон были собраны в низкий пучок, несколько прядей выбились наружу и закрывали ей обзор, так что Эштон приходилось постоянно заправлять их за уши. Ее бледные глаза были опущены вниз, поза ссутулилась, но Нат была уверена, что Эштон знала, что она наблюдает за ней. И все же она ничего не сказала. «Эштон». Имя сорвалось с губ Ната без предупреждения. Эштон промычала в ответ, но не подняла глаз. — Эй, — Нат попыталась еще раз, не зная, что она надеется получить от этого. На этот раз Эштон не только подняла глаза, но и закрыла книгу и отложила ее в сторону. Не зная, что сказать теперь, когда она привлекла внимание Эштона, Нат оглядела комнату в поисках вдохновения. Ее взгляд остановился на бумаге, упавшей со стола. «Ты раньше встречала Франкенштейна?» Эштон в замешательстве склонила голову набок, но секунду спустя на ее лице отразилось понимание. «Я встречала много людей. Ты?" «Я думаю, что существует много Франкенштейнов. Но иногда мне кажется, что я встретила худшего из них. «А как насчет его созданий? Встречала ли ты кого-нибудь из них?» Нэт изучала лицо Эштон, ее бледные глаза блестели, как золото, ее лицо было более серьезным, чем когда-либо. «Думаю, я все еще преодолеваю свой страх перед зеркалами», — призналась Нат. «Это существо может быть более человечным, но иногда, когда я смотрю на него, я вижу только монстра». В отражении глаз Эштона Нат изучала свои рыжие волосы и голубые глаза, черты лица, на которых она обычно не осмеливалась зацикливаться. Ее отец был заперт на всю жизнь много лет назад, но его лицо все еще было выжжено в ее памяти. Когда Эштон заговорила, ее золотые глаза и отражение Ната слились в одно целое. — Я тоже их до сих пор боюсь. День рождения Ната наступил слишком быстро. Нат проснулась рано и быстро отправилась на пробежку. Снаружи солнце только начало появляться за горизонтом, и Нат молча бежала, любуясь восходом солнца. К тому времени, когда она вернулась домой, Эбби и Дэвид уже встали. «Нат!» Эбби позвала, когда вошла внутрь. Она была на кухне, пока Дэвид читал газету за столом. «С Днем Рождения, Миха!!» «Спасибо», — сказала Нат с настолько широкой улыбкой, насколько смогла. «Иди в душ, чтобы мы могли тебя обнять», — сказал Дэвид. «Завтрак почти готов», — добавила Эбби. "Быстрее!" Когда Нат вернулась из душа, она быстро оказалась в объятиях Дэвида. «С Днем Рождения, Нат». — Спасибо, пап, — сказала Нат, главным образом для того, чтобы увидеть его почтительную улыбку при этом имени. Эбби поставила три миски и ограничила дыхание Ната. «Я приготовила твое любимое блюдо», — сказала она. Нат взглянула на стол и увидела, что Эбби приготовила три тарелки арроз кон лече. Улыбка Ната была гораздо более искренней. День рождения Ната выпал на пятницу, а это означало, что Кевин, Аарон и Эштон придут после универа, чтобы отпраздновать это событие. Тренировки не было, поэтому они придут не позднее 17:00. Это дало Нат время подготовиться к компании. Несмотря на то, что это был ее большой 18-й день рождения, Нат не чувствовала ничего, кроме страха. В любом случае, она должна быть счастлива. Она никогда не ожидала, что доживет до взрослой жизни, и уж точно не ожидала, что у нее появится настоящая семья и друзья, а также шанс сыграть в студенческую жизнь. Раньше она мечтала об этой жизни, когда осмеливалась, одна в одном из приемных домов или в тех местах, куда мама уводила ее, чтобы избежать капризов отца. Теперь все, на чем Нат могла сосредоточиться, это тот факт, что она скоро останется одна, независимая, и хотя ее родители были заперты, а Лола и Ромео не могли ее тронуть, ей не нравилась мысль, что у нее никого нет. зависеть от. «Раньше тебе никогда не было от кого зависеть» , — напомнил ей ее мозг. Она даже не могла быть уверена, что ей позволят выйти в общество. Именно это решит судебное заседание, до которого осталась всего неделя. И черт возьми, если бы это не действовало на нервы. До сих пор 18-летие означало только плохие новости. Но затем, прежде чем Нат успела опомниться, Кевин, Аарон и Эштон вошли в парадную дверь с подарочными пакетами в руках и теплыми пожеланиями на языке. День рождения Нат был небольшим событием, потому что она отказывалась делать что-то большое, поэтому семья собиралась пообедать в итальянском ресторане, который любила Нат, а Эбби настояла на испечь торт. Когда ее спросили о подарках, Нат ответила, что ей ничего не нужно, но, что неудивительно, это никого не остановило. Улыбка Нат оставалась на ее лице весь день, и по большей части люди были убеждены. Она отпустила массу своих слегка сомнительных шуток, спорила с Кевином, била руками, закатывала глаза - все ее обычное энергичное поведение. Единственным, кого это не убедило, была Эштон. Когда они вернулись в дом, Эштон отвела ее в сторону. Она подошла к лицу Ната достаточно близко, чтобы Нат могла увидеть золотистые искорки в карих глазах Эштона. Нат не отступила. «С тобой не все в порядке», заметила Эштон. "Действительно я в порядке." — Нет, — строго сказала Эштон. "Ты не. Я не терплю лжецов». Нат изучала ее лицо и вздохнула, понимая, что Эштон не собирается оставлять это без внимания. «Я просто немного в стрессе, клянусь. Приближается дата моего суда и… "И?" Нат пожала плечами. «Я не уверена, что готова к 18 годам». «Это ничего не значит», — сказала Эштон, наконец откидываясь назад. «Мне тоже было 18. Это ничем не отличалось от 17 или 16 лет, а 19 ничем не отличалось от 18». "Но-" "Но ничего. В этом нет ничего особенного. Это всего лишь день. Не надо вообще ничего праздновать. Мне плевать, что тебе сейчас 18, и никому другому тоже». Нат моргнула раз, два, затем на ее лице появилась легкая улыбка. "Спасибо." Эштон лишь пожала плечами. «Я пришла только за тортом. Не заставляй меня пропустить это». Она ушла, не сказав больше ни слова. Дэвид никогда этого не показывал, но его тоже волновала дата суда над Натом. Но у Нат было достаточно давления со стороны самой себя и тех глупых судей, которые смотрят на нее свысока. Дело не в том, что он в нее не верил. Нат справлялась со своим гневом гораздо лучше, чем раньше, сдержала свое обещание, данное на последнем заседании суда, и влилась в более традиционную жизнь. И все же было страшно сидеть в зале суда и смотреть, как его дочь судят раздраженные старые, оторванные от реальности люди. В тот день Дэвид отменил тренировку и привел с собой в зал суда Кевина, Эбби, Би, Эштона и Аарона. Находиться там было не менее страшно, чем раньше, но и он, и Эбби оба дали свои показания, адвокат Ната был сильным и красноречивым, и когда Нат выступила, чтобы защитить себя, можно было поверить, что она вообще не боялась. Конечно, Дэвид знал, что она спряталась в ванной, пожимая руки, всего за 30 минут до того, как войти. Все это длилось 3 часа, но когда судья ударил молотком, на лице Дэвида появилась улыбка. Нат выиграла дело! Ей официально разрешили оставаться в обществе, и она снова получила полный доступ к острым предметам. Отпраздновав это событие, вся группа пошла ужинать, и Дэвид увидел, как Нат впервые за несколько месяцев полностью улыбнулась. Он и Кевин подарили ей последний подарок на поздний день рождения. Подняв бровь, Нат полезла в сумку и вытащила набор боевых ножей. Когда она рассматривала модель, остроту и материал ножей, в ее глазах вспыхнул опасный блеск, но ее благодарность была искренней, и Дэвиду почти показалось, что в ее глазах стояли слезы. Хотя, конечно, это была бы игра света. Дэвид обязательно напомнил ей, чтобы ее права снова не лишались. Нат рассеянно кивнула, а Дэвид просто закатил глаза и принял ответ. Радость снова увидеть Ната счастливым стоило всего.