Навязчиво

      Путей к отступлению не было.              Гарри остолбенел под взглядом Северуса Снейпа, который, стоя в тени с этой жуткой улыбкой и общим подпаленным видом, казался потусторонне-зловещим.              Мастер Зелий шагнул вперёд, и в глаза бросилось отсутствие обычно присущей ему плавности в движениях. Он почти ковылял, подволакивая одну ногу, и истрёпанная мантия просто не могла эффектно развеваться.              Но взгляд его горел ярко.              — Итак? — подсказал Снейп всё с тем же обманчиво-лёгким тоном, надвигаясь на Гарри.              Гарри глянул на до сих пор не оправившихся от увиденного Гермиону с Роном, и Снейп, прищурившись, впился взглядом в мыслеслив.              Гарри в последний раз посмотрел на них: перепуганных, ничего не понимающих друзей, помятого бывшего профессора без палочки… и понял, что страх отступил, ведь какая теперь разница?              — Думаю… — начал Гарри, — возможно, именно я Хозяин…              — Он Хозяин Старшей Палочки.              Они повернулись к Гермионе с разной степенью недоумения на лицах, а она отошла от Рона и теперь — громко и быстро — говорила напрямую со Снейпом.              — Сэр, Эванс только что показал нам в мыслесливе, как разоружил Малфоя.              Гермиона бросила на Гарри предостерегающий взгляд, но он не понял его смысла. Они что, не поделились со Снейпом теорией Рона?              …Но почему?              На секунду Гарри захотелось вывалить всё, что было у него на уме. Ему надоело разбираться, кто в какие тайны посвящён, надоели эти бесконечные, смутные «почему»… Но в последний миг прикусил язык.              Снейп знал, что Гарри хоркрукс, а Гермиона с Роном — нет.              Можно было, конечно, прямо сейчас рассказать бывшему профессору об ужасном внетелесном опыте с Трелони и узнать, наконец, что он собирается с этим делать. Впрочем, вариант-то был один… и обсудить его Гарри предпочёл бы со Снейпом наедине.              Только он, Северус Снейп и правда.              Мастер Зелий чуть склонил голову — опалённые волосы скользнули по его плечу со странным шершавым звуком — и снова посмотрел на Гарри. Тот едва сдержал желание расхохотаться: теперь, когда он немного пришёл в себя, что ж… выглядел Снейп и вправду уморительно.              — Вы были змеёй.              Он произнёс это абсолютно бесстрастно.              — Да, — не моргнув и глазом, так же спокойно ответил Гарри. Удивительно, но бывший профессор смотрел на него без намёка на гнев.              — Как?              Это был простой и понятный вопрос, но Гарри замялся и метнулся взглядом к друзьям. Гермиона стояла, стиснув зубы, и он в тишине комнаты буквально слышал, как крутятся шестерёнки у неё в голове. К сожалению, Гарри не умел читать мысли и понятия не имел, о чём она думает.              — Я… спал, — спокойно начал он, обращаясь сразу ко всем, — а потом услышал, как кто-то произнёс моё имя вслух, и оно сработало… призывом.              Тишина. Гарри продолжил.              — Думаю, я вроде как… покинул тело и явился на зов. Ммм, ментально. Или спиритически? В общем, я оказался на собрании. И… ну, понимаете… представьте, как это увидел я, сэр.              Он оборонительно выставил ладони и словно снова оказался в школе, в очередной раз оправдываясь перед раздражённым учителем за ночную вылазку, или брошенное в коридорах Хогвартса в Малфоя проклятие, или десятисекундное опоздание на урок… или слишком дерзкое дыхание.              Иссиня-чёрное лицо Снейпа осталось невозмутимым.              — Вы прямо передо мной признались в убийстве Дамблдора. Дамблдора! — воскликнул Гарри. — Все пили в вашу честь, даже Беллатрикс! Бога ради, я и так считал вас предателем, а тут ещё!.. Что мне было думать? А потом оказалось, что вам помогал Малфой, и… и вот…              Голос его затих больше от невыразительной — точнее, почти отсутствующей — реакции Снейпа, чем от чего-то другого. А руки, которыми он размахивал, пытаясь объясниться, плетьми повисли вдоль тела.              — Разумеется, это вполне логично, — тихо обронил Снейп, к вящему изумлению Гарри.              — Я… да?              — Да. Вы не могли не поверить, что я — Пожиратель Смерти. Этому верили все в той комнате. Даже Тёмный Лорд. Меня интересует вот что…              Снейп сделал ещё один нетвёрдый шаг, и его бездонный пристальный взгляд мигом напомнил, что бывший профессор как раз умеет читать мысли. Гарри тут же отвёл глаза.              — Как происходил этот ваш… внетелесный опыт? И как вы захватили тело змеи?              Гарри пожал плечами и ответил, смотря при этом на Рона и Гермиону.              — Насчёт первого… как я уже говорил: я услышал своё имя и пошёл на него…              Снейп перебил его и со смутной догадкой в голосе спросил:              — Подобное случалось и прежде? Вас призывали именем?              …и Гарри понял, что бывший профессор только что заподозрил настоящую причину для создания Запрета.              Он поскрёб затылок, не отводя взгляда от Рона и Гермионы.              — Раз… или два. Но я не знаю, почему смог захватить тело змеи, — выпалил Гарри ответ на второй вопрос, боясь более тщательных расспросов и не сомневаясь, впрочем, что их всё равно потом будет не избежать. — Я ведь уже бывал в её шкуре однажды, помните, на пятом курсе? Когда она напала на твоего отца, Рон. И вот я увидел её, попытался это повторить… и у меня просто получилось.              Он пожал плечами, словно это было обычное дело. Гермиона же так сильно стиснула челюсти, что Гарри не на шутку заволновался, как бы к концу разговора она не осталась без зубов.              Потрясение же Рона сменилось задумчивостью.              — Стоп… — медленно выговорил он. — На пятом курсе Дамблдор говорил… Директор считал, что ты видел мир глазами змеи, потому что она в ту секунду была одержима Сам-Знаешь-Кем. Что причина в вашей с ним связи, — Рон посмотрел на Снейпа. — Выходит… это всё доказывает, да? Эта тварь — хоркрукс. Вот почему Эванс смог вселиться в неё? Ведь в тот раз Сами-Знаете-Кого в ней не было… Что бы ни связывало тебя с Сам-Знаешь-Кем, эта связь есть и между тобой с его змеёй, потому что в ней — частичка его души.              «Так близко и так далеко», — мрачно подумал Гарри.              — Не знаю, — вслух ответил он и, сощурившись, всё же посмотрел на Снейпа. — А что вы об этом думаете, профессор?              На опалённом лице не промелькнуло ни тени чувства, когда тот ровно произнёс:              — Не имею ни единой догадки.              В повисшей тишине они, возведя непроницаемые щиты, вглядывались друг другу в глаза, и Гарри с восторгом понимал, что у Снейпа не выходит зацепиться даже за краешек его сознания. А он пытался; Гарри прямо-таки чувствовал призрачное присутствие, тщетно скребущее его щиты. У Мастера Зелий раздражённо дёрнулся глаз. Гарри ухмыльнулся.              — Да какая разница, как это произошло? — разорвал напряжённую тишину ликующий голос Рона. — Теперь Эванс — Хозяин Старшей Палочки! Значит, она принадлежит Сами-Знаете-Кому не по-настоящему!              Снейп тут же отвёл взгляд от Гарри и резко повернулся, наступая на Рона, будто мигом позабыв о своих увечьях.              — Думаете, это что-то меняет? — процедил он сквозь ощеренные зубы. Рон и Гермиона отшатнулись. Иссиня-фиолетовую шею Мастера Зелий начала заливать краснота. Гарри никогда не видел такого сочетания цветов на живом человеке.              — Вы действительно полагаете, что это меняет хоть что-то? — Снейп повысил голос. — Даже если вы правы, даже если он обезоружил Драко и Старшая Палочка не признаёт хозяином Тёмного Лорда. Это. Не меняет. Ничего. Палочки, не признавшие своего владельца, исправно творят для них магию! Или вы настолько слабоумны, что даже основ не знаете? Тёмный Лорд может махать… резиновой уточкой и всё равно перебьёт вас всех!              Повисла тишина. Последние слова Снейп прокричал почти исступлённо, бешено блестя почерневшими глазами, но...              Первой не выдержала Гермиона.              Это было поистине страшное зрелище: нависший над подростками израненный Снейп источал неимоверную злобу… но это ничего не изменило. Наверное, дело в том, что они — Гермиона, Рон и Гарри — буквально пять минут назад через мыслеслив наблюдали, как только что упомянутый Тёмный Лорд с нечеловеческой грацией машет Старшей Палочкой и прямо в воздухе заточает Нагини в прозрачную сферу… но из-за слов Снейпа они как наяву представили всё те же декорации с одним крошечным изменением: Лорд Волдеморт стоит в тёмной комнате среди своих ополоумевших от страха последователей и с той же ловкостью размахивает… резиновой уточкой.              Гермиона не сдержала короткого, но звучного в тишине смешка и тут же хлопнула ладонью по губам. Вот только было поздно: этот звук стал спусковым крючком, и через секунду все трое уже едва ли не рыдали от смеха.              — Прекратить… это!.. Здесь нет ничего смешного! — взревел Снейп и чуть не завалился набок, повелительно взмахнув рукой. Они взвыли ещё громче. Гарри согнулся пополам, вцепившись ладонями в колени, когда вдруг заметил, как привлечённый криками и смехом Драко осторожно выглядывает из-за угла.              — Вы только что вопили об уточке? — осторожно уточнил он.              Рон всхлипнул так громко, словно задыхался. Злость Снейпа достигла своего апогея, и он, сжав кулаки, яростно прорычал:              — Я… вы… где моя палочка?              Драко тут же развернулся и бросился прочь. Этот неблагоразумный трусливый жест говорил сам за себя, и Снейп тут же сделал верные выводы.              — Драко Малфой! — рявкнул он, споро ковыляя к двери. — Сейчас же вернись и принеси мою палочку!              — А не резиновую уточку? — не удержался Гарри и тут же заработал укоризненный тычок от запыхавшейся Гермионы. — Что? Он же всё равно сможет перебить нас всех и…              — Придержи язык, мальчишка! — рыкнул на него Снейп. Гарри тут же вскинул руки с делано-застенчивой улыбкой. — Драко, если через пять секунд ты с моей палочкой не окажешься здесь, то будешь сожалеть об этом до конца своей очень короткой, полной страданий жизни!              Малфой всё же вернулся и теперь ступал по гостиной как по минному полю. Снейп же простёр руку ладонью вверх и прошипел:              — Живо.              Драко посмотрел на порядком истрёпанного бывшего профессора и перевёл пытливый взгляд на Гарри, будто без слов предлагая: «Мы можем вырубить его и оставить палочку себе».              Гарри с хищным блеском в глазах склонил голову набок, так же молча отвечая: «…Да, можем».              Их переглядывания не прошли незамеченными для Северуса Снейпа.              — Здесь возможны два вероятных исхода, Драко, — процедил он. Его обожжённое лицо снова медленно наливалось кровью, но голос оставался спокойным. — Ты сейчас же возвращаешь мне палочку, и единственным последствием для тебя будет осознание, что теперь ты стал мне ещё более отвратителен. Или ты, поддавшись глупости и безрассудству, — тут Снейп мельком глянул на Гарри, — попытаешься оставить палочку себе, и, когда я её верну — а её верну — вот это, — он обвёл рукой своё лицо и левую, пострадавшую от молнии сторону тела, — покажется царапиной на коленке по сравнению с тем, что я сотворю с тобой.              Драко прищурился, явно не желая оставаться безоружным, но чуть погодя неохотно всё-таки протянул палочку Снейпу.              Тот усмехнулся, смыкая на ней пальцы, и бросил насмешливо: — Мудрое решение, — прежде чем потянул её на себя, а потом обвёл присутствующих в комнате убийственным взглядом.              — Вы все — сидите здесь. Я быстро приведу себя в порядок, и мы обсудим обстоятельства, открывшиеся во время моего… отсутствия.              Снейп постарался проковылять из комнаты со всем доступным ему достоинством. Гарри улыбнулся и тут же поймал взгляд такого же улыбающегося Рона.              Когда бывший профессор вышел, Гермиона тихо притворила за ним дверь, бросила на комнату заглушающее и только повернулась к Гарри, открывая рот для вопроса, как он опередил её.              Его прямо мучило любопытство, отчего Гермиона Грейнджер пыталась утаить что-то от взрослого человека, которому предположительно доверяла.              — Вы не рассказывали Снейпу о Дарах?              Гермиона и Рон покачали головами.              — Нет, — тихо, несмотря на заглушки, произнесла Гермиона. — Не рассказывали.              — Почему? — спросил Драко.              Гермиона вздохнула и казалась очень расстроенной — почти огорчённой — когда заговорила.              — Я просто… Ну, во-первых, мы совсем не уверены, что все Дары на самом деле существуют, — она тут же отмахнулась от готового ввязаться в спор Рона. — Но мы не поэтому ему не рассказали. То есть, я думаю, что мы в любом случае ничего не должны ему говорить.              Она замялась и вдруг уставилась в пол.              — Миф или нет, я… Я считаю, что некоторым вообще не стоит знать о возможности существования Воскрешающего Камня. Я много чего о нём прочла, и пусть ни в одной книге не говорилось, что камень настоящий… Те, кто пытались его найти, теряли себя. Люди, которые кого-то потеряли и были готовы на всё, чтобы вернуть любимых… Но ты же слышал, что сказал Рон: ничто не может по-настоящему вернуть мёртвого к жизни. И я… считаю Воскрешающий Камень самым опасным Даром для тех, кто потерял единственных, кого любил. Такие люди не должны знать о возможном существовании подобного артефакта.              После её слов повисла тяжёлая тишина. Гермиона по-прежнему не поднимала глаз, и Гарри заподозрил, что к категории тех, кому «вообще не стоит знать», она относит и его.              И, разумеется, правильно делает. От одной мысли снова увидеть Сириуса… или встретиться с родителями, поговорить с ними…              И если Гарри сможет их вернуть… если сделает всё правильно…              Он тряхнул головой, прогоняя ставшую вдруг навязчивой мысль, и спросил:              — Снейп… кого-то потерял? — Гарри с трудом представлял, чтобы этот человек мог к кому-то привязаться, не то что полюбить.              Гермиона ответила так тихо, что он едва её услышал.              — Это всего лишь… моя догадка.              Она, наконец, подняла голову. Во взгляде её плескалась такая ненавистная Гарри жалость, но у него не было сил злиться.              — Так мы можем ему не говорить? — спросила Гермиона. — Ни о самом камне, ни о Дарах? Я правда думаю, что это плохая идея.              Парни переглянулись, тут же пришли к единодушному согласию — они не прочь были что-нибудь утаить от Снейпа — и кивнули.              — Спасибо.              Гермиона казалась неподдельно обрадованной, когда ловко махнула палочкой, убирая заглушку, а вместе с ней и свидетельства их тайного разговора. В комнате повисла тишина: каждый ушёл в свои мысли.              Лично Гарри не видел вреда в том, чтобы не говорить Снейпу ни о Воскрешающем Камне, ни о Дарах: бывший профессор, как и сама Гермиона, всё равно не поверил бы в сказку о Хозяине Смерти.              Гарри задумался… что, собственно говоря, это значит — Хозяин Смерти?              Это тот, кто может убивать, когда бы ни пожелал? Или это бессмертие для человека, который соберёт все три Дара? А может, сам Смерть должен, как в сказке, воплотиться перед «Хозяином» по его зову?..              Идей было много, но Гарри и сам с трудом готов был поверить хоть в одну из них.              Но они все верили в существование Старшей Палочки…              Впрочем, Снейп недавно задал очень правильный вопрос. Даже если Хозяин Старшей Палочки теперь Гарри — что это меняет? Тёмный Лорд без проблем использует украденную из гробницы Дамблдора палочку и считает себя её полноправным владельцем. И пусть он ошибается, пусть хозяин этой палочки Гарри, что с того? Неужто ему можно завалиться к Лорду Волдеморту со словами: «Та палочка — да, да, вот эта — не отдашь её мне? С ней я стану Хозяином Смерти и спасу магический мир от… ну, от тебя. Ах да, совсем забыл: привет, я вроде как жив».              Да уж, точный, как швейцарские часы, план. Разве может что-нибудь пойти не так? Главное захватить с собой порт-ключ, чтобы вовремя смыться.              — Ты чего ухмыляешься? — подозрительно уставился на него Малфой.              — Да так, ничего, — потряс головой тихо посмеивающийся Гарри.              В гостиной вновь появился Снейп. И пусть его лицо не казалось полностью исцелённым, оно определённо выглядело лучше, чуть поубавив яркость палитры. Волосы и мантия вернули свой обычный вид, а хромота была теперь едва заметна. Но в плечах бывшего профессора ощущалась напряжённость, отчего его движениям не хватало привычной плавности. А может быть, он чуть сутулился из-за чрезвычайно дурного расположения духа, хотя выражение его лица казалось спокойным и собранным.              Гарри даже удивился, ожидая едва ли не злости от его признания «я вселился в Нагини и едва вас не прикончил». Пусть у него и были на это причины.              Но когда это бывшего профессора волновали причины, толкнувшие Гарри на очередную безумную выходку?              — Итак, — начал чуть взбодрившийся Снейп, входя в комнату. Тёмный взгляд скользнул по подросткам, прежде чем остановился на Гермионе. — Что вы успели обсудить во время моего отсутствия?              Казалось, он уже знает ответ… и, возможно, так оно и было. Быть может, он — с легилименцией или без неё — прочёл его в глазах Гермионы. Но она всё равно ответила: теперь можно было не скрывать, что карты брошены на стол.              …Почти все.              — Мы им всё рассказали, — честно призналась Гермиона, кивая на Гарри и Драко. — Они знают о хоркруксах. Знают, что их осталось два. И что один из них спрятан в Хогвартсе, а второй — змея.              К её чести, вываливая это Снейпу, она не выглядела испуганной, напротив, голос её звучал как будто бы даже с вызовом.              — Разумеется, перед этим я проверила, научился ли Эванс пользоваться окклюменцией. И он хорош, профессор. Я не увидела и не ощутила ни единой мысли и теперь считаю, что мы ни от кого ничего не должны скрывать.              Гарри с трудом сдерживал ухмылку. Гермиона говорила это с такой невозмутимостью и уверенностью, будто вовсе не она несколько минут назад предложила ничего не рассказывать Снейпу о Воскрешающем Камне и Дарах.              «Может, — с иронией подумал про себя Гарри, — это ей было самое место в Слизерине».              Снейп медленно звучно выдохнул, прикрыл глаза и будто бы в раздражении помассировал пальцами лоб. Он казался смирившимся, словно именно это и ожидал услышать. Впрочем, от этого услышанное не становилось для него менее неприятным.              — Так я и думал, — пробормотал он и, открыв глаза, впился в Гарри взглядом. — Тем не менее… пусть вы и подучились кое-чему в окклюменции, я не верю, что она сбережёт вас от связи с Тёмным Лордом, если он узнает, что вы живы.              Снейп замолчал, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, и снова посмотрел на Гермиону.              — Нужно поторопить события, — проговорил он. — Сегодня уже десятое августа… Занятия начнутся первого; мы должны ударить, пока замок пуст и новый учебный год ещё не начался…              — Ничего не выйдет, Северус!              Они разом повернулись на прозвучавший откуда-то из коридора голос. Гарри, Рон и Драко обменялись растерянными взглядами.              — Что за?..              — Финеас, — постановила Гермиона, и они следом за Снейпом быстро вышли из гостиной и зашагали к ожившему портрету.              Финеас Блэк окинул высокомерным взглядом собравшихся вокруг него людишек, прежде чем глаза его остановились на Гарри. Старик в насмешливом удивлении вздёрнул брови и принялся поглаживать короткую, остро выстриженную бородку.              — Ну и ну… — протянул он. — Неужели это наше печально известное Нежелательное Лицо, наш…              — Довольно, Финеас, — тут же раздражаясь, перебил его Снейп. — Ты давно знаешь, что он здесь. Обойдёмся без театральных эффектов.              Блэк возмущённо фыркнул.              — Он знал обо мне? — с лёгким налётом удивления уточнил Гарри. — И о Драко?              — Разумеется, я знаю, кто обитает в моём доме, наглец, — надменно усмехнулся ему портрет.              Снейп окинул его таким же надменным взглядом, и Гарри вдруг подумалось, что живи эти двое в одно время и преподавай в Хогвартсе — из них вышли бы лучшие друзья.              — Финеас согласился быть нашими глазами и ушами в школе, когда начнётся учебный год, а ещё сообщать обо всём необычном, — объяснил Снейп и перевёл на портрет пытливый взгляд. — Полагаю, произошло нечто… необычное?              Нарисованный старик холодно рассмеялся.              — Боюсь, необычное — не то слово, — заметил он и поверх вздёрнутого носа осмотрел сгрудившихся перед ним подростков. — Не уверен, что нам следует вести разговор в присутствии…              — Они могут остаться, — к всеобщему удивлению, перебил портрет Снейп. Неужели его слишком сильно приложило молнией? Таким внезапно… понимающим он сделался.              Блэк нахмурился, явно готовый ввязаться в спор, но Снейп не оставил ему ни шанса.              — Что произошло, Финеас?              — Что ж, — начал тот, обращаясь непосредственно к бывшему профессору. — Просто для справки: я уже появлялся здесь, чтобы сообщить тебе всё, как только узнал, однако… не хочешь сперва объяснить, почему я узрел, как по моему дому под руку с пресловутым Нежелательным Лицом носится Беллатрикс Лестрейндж, а за ними по пятам — юный мистер Малфой? А компанию им составляет какой-то необъятный болван, больше похожий на огра, чем на человека?..              Рон рассмеялся и ответил:              — Оборотное Зелье. Мы притворились парочкой Пожирателей, чтобы проникнуть в семейное хранилище Лестрейнджей.              Финеас выглядел так, будто ему дали по лицу.              — Прошу прощения, что? — выплюнул он. — Семейное хранилище Лестрейнджей?              — Да, — отрезал Снейп. — Там хранился нужный нам предмет. Впрочем, теперь это неважно. Дело сделано. А теперь, Финеас, рассказывай, что произошло в Хогвартсе.              Портрет мгновение потрясённо молчал: ему явно хотелось узнать, что же украли из хранилища знатной чистокровной семьи… Но он не стал продолжать разговор, осознавая, возможно, тщетность своих расспросов, с такой холодной бескомпромиссностью прозвучал голос Снейпа.              Старик нахмурился, но уступил.              — Ладно, — почти прорычал он и уставился на мальчишек так, словно в этом была лишь их вина. — Я слышал, как ты предположил, будто Хогвартс будет пуст до первого сентября. Что ж, ты ошибся, очень сильно ошибся. Они изменили дату начала учебного года. Студенты прибудут в школу двенадцатого. Через два дня.              — Что? — в голос вскричали Рон, Драко, Гарри и Снейп.              Финеас кивнул и довольно изогнул уголок губ: ему заметно понравилась их реакция на его — пусть и весьма неприятные — новости.              — Но Хогвартс-экспресс всегда отбывал первого сентября, — упрямо тряхнула головой Гермиона. — Это традиция.              — Всего лишь очередная попранная традиция, — зловеще отмахнулся портрет. — В этом году в Хогвартсе будут преподавать оба Кэрроу. Алекто будет обучать Маггловедению, а Амикус — Тёмным Искусствам.              Снейп едва кивнул, словно и так знал об этом.              — А директор?..              Финеас зло сощурился.              — Некто Александр Гринграсс. Политикан, а не учитель. Напыщенный павлин, которому едва ли стукнуло тридцать, такому человеку не место…              — Александр Гринграсс… — перебил его Снейп, а потом вдруг кивнул, словно для него всё встало на места… впрочем, делиться соображениями он не собирался. — Ясно. Продолжай.              — Когда я явился сюда вчера и ещё этим утром… — Финеас неожиданно замялся, но потом продолжил: — Ты… Кто-нибудь из вас видел его? Тёмного Лорда?              Они бестолково уставились на портрет.              — Я имею в виду, недавно, — объяснил тот и нахмурился, так и не услышав ответа. — По вашим глупым физиономиям вижу, что нет. Он… Тёмный Лорд очень… Он сильно изменился.              Гермиона задумчиво покусала губу.              — Ремус тоже упоминал об этом, — произнесла она. — Но он решил, что глаза обманули его, что из-за огня и дыма от горящего собора всё виделось нечётко… А о том, что перенесли начало учебного года, он ничего не говорил. Но мы ведь разговаривали сразу после нападения, думаю, его мысли были тогда о другом…              Гарри смотрел на неё, пытаясь выловить суть из этих размышлений вслух.              — Стоп, — перебил он. — Ты сказала, собор?              Гермиона звучно сглотнула, и вместо неё ответил Рон.              — Эм… да. Ты про ту «известную достопримечательность», что он сжёг? Да, это был…              — Это сейчас совершенно неважно, — резко оборвал его Снейп, не сводя глаз с портрета. — Финеас. Что в нём изменилось, и что произошло в школе?              Но Гарри решил поднять эту тему позже. Внутри отчего-то всё скручивалось от мысли о горящем соборе, и им овладело дурное предчувствие…              — Да, что ж, сегодня рано утром он появился в Хогвартсе. Он, Гринграсс и Кэрроу обсуждали грядущие перемены в кабинете директора — только поэтому я всё и слышал… Но когда вошёл он… Я его не узнал. Принял за человека с сильной примесью крови какой-то магической твари…              Гарри вздрогнул, когда рядом внезапно и напоказ громко фыркнул Малфой.              — Магической твари? — протянул он. — Тёмный Лорд и магическая тварь? Вы в своём уме?..              Финеас прожёг его убийственным взглядом.              — Приношу свои глубочайшие извинения, юный мистер Малфой. Я и не думал, что вы тоже там присутствовали. Раз уж вы намного лучше информированы, быть может, объясните, что с ним произошло?              Драко ощетинился от этого издевательского тона.              — Ну так что же? — притворно удивился портрет. — Вы ничего не знаете? Совсем ничего? Я поражён в самое сердце.              — Финеас… — предостерегающе одёрнул его Снейп.              Старик снова перевёл на него взгляд.              — Не будь у меня моего опыта, я принял бы его за полувейлу или странную вампирскую ветвь… Вот только его бледность была… иной… а глаза… — Финеас вздрогнул. — Он выглядел… не по-человечески.              — Он и раньше не особо-то напоминал человека, — мрачно заметил Рон.              — Верно, — признал его правоту Блэк. — Но теперь его нечеловечность — иного рода. Я так и не понял бы, кто передо мной, если бы не портрет Дамблдора.              Гарри едва не осел на пол, так сильно у него закружилась голова — он напрочь об этом забыл! Отныне в кабинете директора Хогвартса висел оживший портрет Дамблдора!              У него можно спросить, можно узнать…              «Я открываюсь под конец…»              — Сперва давайте кое-что проясним, — продолжал тем временем Финеас. — Я стал свидетелем двух разных встреч. Первая состоялась вчера между Кэрроу и Гринграссом, когда этот невыносимый хлыщ пришёл «обжиться». Тогда я и узнал о переносе начала учебного года и о том, что в ночь на тринадцатое они собираются провести церемонию.              Его тёмные глаза таинственно замерцали, когда он дал внемлющей публике переварить услышанное.              — Я оценил твоё умение нагнетать, Финеас, — прорычал Снейп, когда пауза затянулась. — Какую ещё церемонию?              — Сожжения, — спокойно ответил тот, совершенно не задетый грубой прямотой. — С этого года они хотят отойти от традиции распределения учеников. В школе останется лишь Слизерин. Никаких больше кубков факультетов, ни самих факультетов… Они провозгласят принцип магического единства…              — Для всех, кроме магглорождённых, разумеется, — отрезала Гермиона, и они все перевели взгляды на неё.              — Разумеется, — протянул Финеас. — Но после регистрации их могут допустить к обучению. И после того, как установят, что они невиновны… — он пожал плечами, словно не видел в этой новой практике ничего особенного.              — В чём невиновны? — прорычала Гермиона. Это был один из тех редких случаев, когда она готова была взорваться от негодования. — В своём рождении, в…              Снейп поднял ладонь. Забавно, но он не наградил её тем градом насмешек и оскорблений, которыми бы осыпал Гарри, Рона и Драко, посмей они раздражать бывшего профессора.              Гермиона замолчала, но лицо её оставалось искажённым от ярости. Финеас продолжил, будто его и не перебивали.              — Церемонию проведут ночью двенадцатого, перед началом занятий. Они сожгут Сортировочную Шляпу.              Все омертвели. За исключением Снейпа. Тот едва ли нахмурился, словно сказанное совершенно его не тронуло. Портрет продолжил:              — Так что если вы хотели проникнуть в Хогвартс, время для этого безвозвратно упущено. Кэрроу и новый директор, как, впрочем, и другие сторонники Тёмного Лорда, уже не покидают стен школы и готовят всё для грядущей церемонии. Из того, что я услышал, планируется нечто грандиозное по размаху. Сам Тёмный Лорд будет присутствовать, а потом начнутся занятия, — он замолчал, поглаживая бородку. — Куда именно вам нужно проникнуть? И зачем?              — Седьмой этаж. Там находится ещё один нужный нам предмет, — ответил Снейп.              Гарри видел по сосредоточенному лицу бывшего профессора, как мечутся его мысли, как он пытается найти решение, как думает, думает, думает… Точно такой же он не раз видел Гермиону, и сейчас, переведя взгляд на неё, Гарри увидел то же выражение. Она думала, думала, думала…              — Почему вы приняли его за полувейлу? Он что, теперь так красив? — раздался голос Драко посреди этого мыслительного процесса.              Финеас прожёг его взглядом с явной нелюбовью к глупой молодёжи и их дурацким вопросам.              — Я упомянул об этом, как о допущении: очевидно, он не может быть полувейлой. Ими рождаются, а не становятся… И «красив» не то слово, которым я бы его описал.              Портрет снова многозначительно замолчал, и в Гарри всё же вскипело любопытство о том, как — и зачем — Тёмный Лорд изменил внешность. Ему всегда казалось, что Волдеморту плевать на свой вид.              — Ну? — нетерпеливо подначил Драко, скрещивая руки на груди. — И как бы вы его описали?              — Я назвал бы его… богоподобным.              Друзья обменялись встревоженными взглядами. Последнее слово, которое они хотели бы слышать рядом с именем Лорда Волдеморта, было «богоподобный».              — Что ему сказал портрет Дамблдора? — спросил Гарри.              Блэк нахмурился и теперь казался почти смущённым.              — Со стороны это всё казалось очень странным. Как я уже упоминал, Тёмный Лорд пришёл ранним утром, он как раз говорил с Гринграссом и Кэрроу, когда портрет Дамблдора — единственный, к слову, и не думавший притвориться спящим — начал, хм… начал напевать.              И снова невыносимая тишина. На этот раз Снейп ничего не сказал. Он, похоже, по-прежнему думал, думал, думал…              — Дамблдор напевал ту самую мерзкую песенку, которую я вчера слышал здесь! В этом самом доме! — продолжил Финеас, выглядя при этом решительно растерянным. — Клянусь, я узнал её, но я никак не могу понять, где услышал её он! Но что ещё страннее — Тёмный Лорд тоже её узнал! Он мигом пришёл в ярость и выпроводил Кэрроу с Гринграссом из его собственного кабинета. А потом Дамблдор, этот старый дурак… и вовсе начал нести околесицу… — Финеас почти скорбно покачал головой. — Он начал читать поэму о комнатах и привидениях и… — он поднял взгляд и, внезапно растеряв весь горделивый вид, поник. — А потом Тёмный Лорд, не проронив ни слова… сжёг его.              Они все обомлели, даже Снейп выпал из своей беспробудной задумчивости и выдохнул:              — Что?              Финеас церемонно кивнул.              — Это было нестерпимо жуткое зрелище. Портреты разом проснулись и закричали, а бедняга Диппет… Тоже сгинул в огне: его рама висела рядом с Альбусом… Диппет никогда не блистал умом, мы даже не были знакомы при жизни, но он не заслуживал такого конца….              На Гарри навалилась печаль. Только что родившаяся надежда поговорить с Дамблдором умерла, не успев сделать первого вдоха…              Снейпа, похоже, терзали такие же мысли. На его посеревшем лице отпечаталось нечто крайне похожее на горе.              — Но страшнее всего было то, что он не воспользовался палочкой. И даже словно и вовсе не собирался колдовать. Только сверкнули эти его невозможные глаза — и сразу стена огня… а Дамблдор… Он рассмеялся, когда это произошло, когда его поглотило проклятое пламя, словно этого он и ждал, словно… Но опять же, Альбус всегда был немного не в себе.              Гарри пригладил волосы дрожащей ладонью. У него голова шла кругом от свалившихся на них новостей… изменившийся Волдеморт, уничтоженный собор и сгоревший портрет; Дамблдор, откуда-то узнавший о песне, которая играла на Гриммуальд Плэйс; сжёгший его из-за этого Тёмный Лорд… Начинающийся раньше обычного школьный год и Сортировочная Шляпа, которой тоже суждено было сгореть…              Что творится с этим миром?              — Финеас… — приглушённо начал Снейп. — Тебе известны подробности предстоящей церемонии? Во сколько она состоится, на сколько растянется и где, собственно, будет проходить?..              Старик кивнул.              — Да, вчера это обговаривалось. Всё случится в Большом Зале после ужина, который как всегда начнётся в семь. Само сожжение запланировано в полночь, в минуту между двенадцатым и тринадцатым августа. Судя по тому, что я слышал, это будет затянутое действо, но они рассчитывают, что студенты лягут спать уже после часа ночи.              Снейп провёл пальцем по челюсти и снова погрузился в раздумья.              — В таком случае, тогда мы и должны ударить, — наконец провозгласил он. Гарри, Рон и Драко неверяще уставились на него.              — Ты спятил? — завопил Финеас, разделяя их чувства. — Ты вообще слушал, о чём я здесь распинался, Северус? Там будут не только Пожиратели Смерти, но и сам Тёмный Лорд!              — Да. Именно поэтому это самый подходящий момент, — ответил Снейп. — Мы не можем позволить себе дожидаться зимних каникул; пройдёт слишком много времени, — он холодно посмотрел на Гарри. — Вы слишком много знаете, а риск велик даже с окклюменцией. Мы должны сделать всё, что в наших силах и как можно скорее уничтожить два последних предмета, — Снейп снова перевёл тёмный взгляд на ещё не пришедшего в себя от изумления Блэка. — Планы Тёмного Лорда всегда… зрелищны. Он и мысли не допускает, что кто-то осмелится проникнуть в замок, когда он там, тем более — в миг его триумфальной церемонии. В это время никому и дела не будет до седьмого этажа. Я ведь не ошибусь, если предположу, что посещение данного мероприятия строго обязательно для студентов и персонала школы?              Финеас молча кивнул.              — Тогда это наилучшее время для проникновения в замок, — продолжил Снейп. — Всё внимание будет сосредоточено в одном месте. Когда же начнутся занятия, в коридорах появятся патрули, студенты, преподаватели и ещё Мерлин знает какие меры предосторожности… Возможно, даже дементоры… Тёмный Лорд явно ожидает некоторого сопротивления со стороны несогласных с ним учеников и учителей и будет действовать соответственно…              Гарри посмотрел на Рона и Драко, которых, как и его самого, перекосило от одной лишь мысли попытаться проникнуть в Хогвартс, когда там находится Лорд Волдеморт. А вот Гермиона, к величайшему его удивлению, согласно кивнула.              — Вы правы, — сказала она, хотя и сама выглядела до смерти напуганной. — Но как, во имя всего святого, мы туда проберёмся? Им ведь точно известно о проходе через Визжащую Хижину…              Гермиона хмуро посмотрела на Гарри и задала вопрос с мрачным видом человека, который и без того знает ответ.              — У тебя не сохранилась Карта Мародёров?              Гарри оглушённо покачал головой, не в силах вымолвить ни слова от нахлынувших воспоминаний. О том дне, когда он, упаковав в рюкзак карту и мантию-невидимку, поймал Ночного Рыцаря… вот он видит в окне отражение красных глаз, и рюкзак падает на пол…              Теперь эта карта потеряна для него навсегда.              Гермиона понимающе кивнула.              — Тогда он знает обо всех тайных проходах и…              — Вы это на полном серьёзе обсуждаете? — перебил её задыхающийся от возмущения Малфой. — Вы и правда попробуете пробраться в Хогвартс?              — Есть ещё один вход… — Снейп заговорил с Гермионой, будто и не слышал Драко. — Ещё один путь в замок, который приведёт именно туда, куда нам нужно попасть… Вне стен этого дома о моём пребывании в мире живых знает ещё один человек. Он поможет.              — Кто? — тут же спросил Малфой. Снейп прожёг его взглядом.              — Я не мог бы вам рассказать, даже если бы захотел. Несколько месяцев назад я дал Непреложный Обет не разглашать ни его личность, ни местонахождение, ни политические взгляды. Никому, — язвительно выплюнул он. — Когда ты двойной агент, заслужить чьё-то доверие можно только каждый раз ставя на кон свою жизнь, и на мне этих клятв больше, чем должно быть на одном человеке… впрочем, вам придётся поверить мне на слово. Финеас.              Снейп в последний раз посмотрел на портрет.              — Ещё что-нибудь, о чём мне стоит знать? Что-нибудь жизненно важное для планирования предстоящей операции?              Блэк, похоже, так и не оправившийся от потрясения, медленно ответил:              — Я… нет, прямо сейчас ничего такого на ум не приходит…              — Хорошо. Возвращайся в Хогвартс и, если что-то произойдёт — тут же ставь нас в известность.              — Ты совсем спятил, если собираешься сделать это, Северус, — пробормотал Финеас, качая головой.              На это Снейп предпочёл не отвечать.              — Иди, — отрывисто приказал он. Удивительно, но портрет не стал спорить; по-прежнему недоверчиво качая головой и бормоча себе под нос: «спятил, окончательно спятил», он удалился. Рама снова опустела.              Повисла недолгая тишина, прежде чем Снейп указал на Рона и Гермиону.              — Вы двое, — он развернулся на пятках и двинулся вглубь коридора, — за мной.              Они все пошли за ним следом. Бывший профессор тут же обернулся.              — Не вы. И не ты, — сухо обронил он, тыча пальцем в Гарри и Драко.              — Но почему? — заныл Малфой. — Почему нам нельзя…              — Потому что в моих планах есть они, — Снейп указал на Гермиону и Рона, — но нет вас. И проникать в Хогвартс будут они. А вы двое, как и в прошлый раз, останетесь здесь, со мной. Вы уже забыли? Мы играем мертвецов. У меня уже есть кое-какие соображения, но посвящать в них вас — излишне.              — Но… — только начал Гарри, и плотину прорвало: обуревавшая Снейпа ярость нашла выход.              — Без всяких «но»! — взревел он, молниеносно выхватывая палочку. — Мне плевать, можете вы пользоваться окклюменцией или нет! У меня начинается мигрень от одного взгляда на вас, а это не способствует мыслительному процессу! Я уже и так едва выношу его! — в сторону Рона полетели искры, и тот опасливо попятился. — Время не на нашей стороне, и я не позволю напрасно тратить эти бесценные часы! И не позволю себе отвлекаться на мысли о боли, которую вы мне причинили! Ведь даже толстокожий наглец вроде вас должен понимать, что одна ваша физиономия напоминает мне о самой невыносимой физической боли, которую мне довелось пережить!              Грудь Снейпа тяжело вздымалась, а его ярость, казалось, можно было потрогать руками.              Гарри кольнуло виной. Что-то подсказывало, Снейп говорил не об ударе молнией, а о длинных, стальных клыках Нагини; о растекающемся по венам смертоносном яде… о хрусте костей и липкой крови…              Как по сигналу, Снейп сжал правой ладонью левое плечо. Палочка в бледной руке затряслась.              Гарри молча отступил на шаг, не желая подбрасывать дровишек в и без того ярко полыхающий огонь.              — А тебе, — Снейп перевёл взгляд на Драко, и голос его сделался низким и вкрадчивым. — Тебе я велел не спускать с него глаз. Или ты и об этом забыл? Впрочем, ты и так справлялся из рук вон плохо.              Мигом вспыхнувший Малфой открыл было рот, но Снейп не собирался его слушать.              — Молчать! — рыкнул он, угрожающе взмахнув палочкой. Драко со щелчком захлопнул рот и уставился на неё со странной смесью страха и тоски. — Пошли вон. Оба. Нас ждут дела.              Гарри на секунду встретился глазами с друзьями. Чуть позеленевший Рон казался всецело несчастным от предстоящей ночи в компании бывшего профессора. Гермиона смотрела на них с жалостью, но выглядела решительно. Никто из них и не подумал спорить со Снейпом.              Они осознавали всю бесплодность подобных попыток.              — Пошли вон! — снова пролаял Снейп, и палочка его заискрилась ещё сильнее. Гарри удивлялся, как в них до сих пор ничего не прилетело.              Неохотно и зло, они с Драко развернулись и ушли. Ноги будто сами собой привели их в библиотеку — место, где они уже привыкли находиться, когда их гнали прочь.              — Не нужно было возвращать ему палочку, — буркнул красный от ярости Малфой и с треском захлопнул за ними дверь, а потом бросился в своё любимое кресло. — Не нужно было возвращать ему ёбаную палочку.              Гарри со вздохом сел напротив. Ему нечего было добавить, а Драко, похоже, уже всё ёмко высказал.              Они долго сидели в тишине.              Было уже поздно: без малого полночь, но им совсем не хотелось спать. Скачущие недавно мысли улеглись, и Гарри понял, что снова тонет в бесчувственном онемении.              Он посмотрел на фортепиано.              Клавиши — чёрные, белые, безупречные — теперь казались пустышками. Он смотрел на них и ничего не чувствовал.              Гарри знал, что никогда больше к ним не прикоснётся.              Калейдоскоп чувств за последние несколько часов окончательно его истощил: и Тёмный Лорд, и хоркруксы, и Дары, и сожжённые соборы, и портреты со странными речами, и перенесённое начало учебного года, и предстоящая церемония…              Сейчас ему на всё это было наплевать, и Гарри просто тупо смотрел на фортепиано.              Уже начавший снова что-то писать, Драко поднял взгляд и, похоже, заметил это, потому что захлопнул и отложил свою тетрадку. Гарри невольно перевёл взгляд на оказавшийся на краю стола дневник и ощутил, как к горлу подступает тошнота.              — Знаешь, что тебе поможет? — спросил Малфой, вставая.              Гарри едва на него взглянул и глухо произнёс:              — Нет.              — Огневиски.              Ответ оказался настолько неожиданным, что Гарри, сам того не ожидая, фыркнул и внимательно посмотрел на Драко.              — Огневиски, — сухо повторил он.              — Серьёзно! — Малфой кивнул и продолжил, почти заклиная: — Я говорю это не потому, что хочу, чтобы ты поделился выпивкой. Огневиски — это вещь. Он тебя изнутри согреет. Ты ведь раньше его не пробовал?              Гарри покачал головой, и Драко широко ухмыльнулся.              — Что ж… если не сейчас, то когда?              Пока Гарри думал, повисла тишина. Нет, с какой стороны ни посмотри: затея дурацкая и рискованная.              — Если ты, конечно, это не придумал, — уже без улыбки произнёс Драко. — Может, никакого огневиски и не было, а ты дурачил меня?              — Ничего я не придумал, — тут же заспорил Гарри.              — Так где же оно? — Малфой вдруг всплеснул руками. — Я всё обыскал, когда ты мокнул в этих своих часовых водных процедурах… Признайся, ты всё придумал.              Гарри со смехом встал.              — Подумать только, какое недоверие, — он подошёл к фортепиано, приподнял крышку и достал из огромного музыкального инструмента высокую нераскупоренную бутыль.              Драко смотрел на неё потрясённо и недоверчиво.              — Но я же и там искал! — возмущённо прокричал он и вместе с тем радостно бросился к Гарри. — Я в первую очередь проверил фортепиано…              — Перед этим она лежала в чемодане.              — Там я тоже смотрел!              — А, — Гарри отдал огневиски потянувшемуся за ним Малфою. — Значит ты искал в правильных местах в неправильное время.              Драко так внимательно изучал бесценную бутылку, что даже не ответил. Серые глаза, скользнув по названию, довольно блеснули.              — Это «Энфер»… — благоговейно выдохнул он и поднял взгляд. Таким счастливым Гарри видел его впервые.              — Это хорошая марка?              — Хорошая… — насмешливо передразнил Драко. — Такую пьёт мой отец, — произнёс он так, будто это всё объясняло. — Как, Мерлина ради, это сокровище попало в лапы Уизли? Это дорогая штука.              — Вот как? — пробормотал Гарри, вернул себе бутыль и посмотрел на этикетку. На чёрном фоне в маленьком кольце огня было замысловато выведено «Энфер».              — Да. Этот огневиски производят на юге Франции, так что это импортный алкоголь. Его выдерживают в деревянных бочках, доски которых пропитываются кровью драконов особой породы… — Драко многозначительно на него посмотрел. — Это очень хорошая марка.              — Тогда всё логично, — заметил Гарри. — Рон стащил её из запасов на свадьбу Билла и Флёр, а она ведь родом из Франции, так что… — он пожал плечами. — Этот огневиски и правда так хорош?              — Да. Из-за драконьей крови он очень… пробирает. Думаю, нам не стоит на него налегать, — серые глаза лукаво блеснули, ясно намекая, что на самом деле им нужно вылакать чёртову бутылку до дна.              — Кто сказал, что мы вообще её откроем? — поддразнил его Гарри.              — А мы… мы не откроем? — Малфой мигом спал с лица, и Гарри с трудом удержался от смеха.              — Ладно-ладно. По одному стакану просто, чтобы утолить моё любопытство, — и он снова задумчиво уставился на этикетку. Драко исчез и так быстро вернулся с парой стаканов, что можно было решить, будто он аппарировал.              — Отлично, — с широкой улыбкой на заострённом лице Малфой так ловко откупорил бутылку, что осталось только удивляться, чему ещё он научился, пока Гарри спал.              Стал Пожирателем Смерти, получил приказ убить Дамблдора, рыдал в заброшенном туалете перед призраком маглорождённой девочки…              …да уж, всякого хватало.              Драко щедро плеснул огневиски в оба олд-фешен стакана, которые он бог весть откуда достал. Гарри покачал головой, но ни слова не сказал.              — Твоё здоровье, — Малфой радостно вскинул стакан.              — Твоё здоровье, — улыбнулся Гарри и застыл на мгновение, наблюдая, как Драко осушил свою порцию за один присест.              Отбросив сомнения — а на самом деле боясь выставить себя неженкой — Гарри последовал его примеру.              На удивление, огневиски спустился по горлу мягким приятным теплом, а не адским жжением, которое он себе успел вообразить. Жар разлился в животе, а затем потёк по всему телу: до самых кончиков пальцев. Даже согрел лицо. У Гарри, наверное, щёки зарозовели, как у Гермионы от пары бокалов вина.              Нужно было признать, что Драко оказался прав.              Ему стало… лучше.              — Тебе понравилось, — заметил Малфой, забирая у него пустой стакан.              — Огневиски совсем не такой, каким я его себе представлял, — согласился Гарри. — Если честно, я думал, он будет драть в горле и оставит странное послевкусие… — он облизал губы, наслаждаясь крепнувшим ощущением тепла.              — Только не этот, — ответил Драко и, снова щедро наполнив стаканы, сел за стол. Он откинулся на спинку кресла и принялся лениво вертеть свой стакан в ладони, будто только этим и занимался по вечерам. Гарри усмехнулся и занял место напротив.              Вдруг Малфой резко расправил плечи. Глаза его загорелись уже виденным однажды Гарри куражом: как в тот раз несколько недель назад, когда Драко спросил: «Где там твой снитч?»              Гарри напрягся.              Малфой подался ближе, побарабанил пальцами по стеклянному боку стакана и опасно улыбнулся, впиваясь в Гарри взглядом. Когда он заговорил, голос его звенел мягкой насмешкой. И вызовом.              — Сыграем?              Драко Малфой. Огневиски. Алкогольные игры.              Вот вам рецепт неминуемой катастрофы.