* * *
Гарри проснулся под чьи-то крики. Приглушённые, но всё равно слышные сквозь тупой звон в ушах. Тело казалось задубевшим и тяжёлым. Ощущение жёсткого металла, заменившего кости, было ему знакомо. Гарри ценой невероятных усилий открыл отлитые из свинца веки и прислушался. Злые крики. Очень злые, почти остервенелые… но из них медленно проступили понятные ему слова. — …похоже, что мне не насрать?! Малфой? Наверное, ему что-то ответили, правда, без крика, поэтому ненадолго повисла тишина, а потом… — Нет! Нет, это ты послушай, Грейнджер! Что-то грохнуло, потом заскрипело, словно в стену швырнули стул. — Вся эта хуйня случилась только из-за вас! Да, из-за вас! Даже не думай отнекиваться! Я все твои оправдания знаю наперёд, так позволь я сэкономлю наше драгоценное время. Что-то хлопнуло. Гарри никогда не слышал в голосе Драко Малфоя столько злобы. — Вы ничего ему не рассказали ради его же блага, ведь они с Сама-Знаешь-Кем связаны хрен-пойми-как. Да, да, мы все в курсе, но, знаешь, блядь, что? У него в голове были Щиты Снейпа, и он уже несколько дней сам учится окклюменции! И ничего бы не произошло, не затыкайте вы всё грёбаными тайнами! Давай разовьём тему дальше. Допустим, ты возразишь, будто эта самая связь такая опасная, что ему вообще ничего нельзя знать. Ладно, я принимаю и эту отговорку: раз вы, имбецилы, ну никак не могли рассказать ему, какого хера происходит, вы, ну не знаю… могли рассказать мне! Последние слова прозвучали таким громовым рыком, что Гарри поморщился, даже лёжа в спальне. Снова что-то разбилось. — Мы… — Нет! Захлопнись, Уизли! Не открывай свой поганый рот! Вы могли рассказать мне! Вы должны были мне рассказать! Это мне велели не спускать с него глаз! И я не спускал! Он носил этот проклятый медальон несколько дней! И знай я, что это такое, знай, за чем вы охотитесь, я бы ничего подобного не допустил! А знаете, почему вы мне ничего не рассказывали? Может, вы себе и навыдумывали какой-то чуши о высшей, благородной цели, но правда одна: я. Вам. Не. Нравлюсь. Повисла напряжённая тишина. Гарри, успевший к этому времени приподняться и сесть, недоверчиво открыл рот. — Вот она, настоящая причина. Вам двоим я не нравлюсь, да и Снейп от меня не в восторге. А с чего бы я вам нравился: мы слишком долго друг друга ненавидели. Но это война. Да, сперва я выступал не на той стороне, но не сейчас. Может, вы думаете, что я здесь только из-за желания выжить, но ведь я мог быть вам полезен. Это ведь логично: рассказать, что происходит, человеку, который постоянно торчит с нашим бедовым героем. И всё это случилось лишь из-за того, что я вам не нравлюсь, и из-за того, что Снейп — помешанный на контроле мудак. Он отхватил по заслугам. И если ты решила, что я позволю вам как ни в чём не бывало туда войти и разбудить его, когда ты же его и вырубила — ты действительно дура. Уверен, последнее, что ему захочется увидеть, когда проснётся — это ваши скорбные рожи. Так что: катитесь. Отсюда. Снова повисла тишина. Потом раздались тихие, размеренные шаги по направлению к спальне. Вот они остановились. И голос куда тише проговорил: — Я… я мог уберечь его. Вздох, почти похожий на всхлип. — …мог искупить свою вину. Снова шаги. Гарри мигом улёгся на бок и с головой укрылся одеялом. Тихо скрипнула дверь, потом закрылась с мягким щелчком. Послышалось шёпотом произнесённое: «Сolloportus». И до Гарри не сразу, но дошло, что у Драко теперь есть палочка, ведь он запер комнату заклинанием. Чья же она? Вывод напрашивался сам собой, раз Снейп «отхватил по заслугам»… Что с ним произошло? Прочувствованная и такая для него не характерная, речь Драко сперва поразила Гарри до глубины души, теперь же… он не чувствовал ничего. Правда, ему на всё было плевать. Удивление из-за хрипловатой от крика отповеди Малфоя сменилось пустотой почти мгновенно. Наверное, то, как Драко защищал его, должно было тронуть Гарри. По меньшей мере, он должен был чувствовать благодарность. Но Гарри, закрыв глаза, вслушивался, как Малфой устраивается на собственной кровати, снова начинает писать что-то в дневнике, и… ничего не чувствовал. Совсем ничего.* * *
— Что ты видел? Гарри не знал, сколько пролежал вот так: слушая скрип пера по бумаге. Не знал он и сколько провалялся без сознания. А желания посмотреть на настенные или собственные наручные часы у него совсем не было. Гарри не пошевелился, даже когда задал Драко этот вопрос, хотя лежал к нему спиной. Его охрипший приглушённый голос прозвучал едва слышно. Неудивительно, что Малфой его не понял. Но писать перестал. — …что? — переспросил он, будто неуверенный, что ему не послышалось. Гарри так и не повернулся к нему. Одна мысль обернуться, посмотреть Драко в лицо и увидеть правду в его глазах… была невыносима. — Что ты видел? — чуть твёрже переспросил он. В повисшей тишине тихо тикали часы. Может, нужно было уточнить вопрос? Но Гарри не стал. — Дым. Вроде как… туман. Снова тишина. Он ждал, уверенный, что это не всё. — И… и тебя. Вот оно, страшное подтверждение. Драко прочистил горло. — Тебя. Играющего на фортепиано. Вот что я видел. Гарри вцепился в складки одеяла, но не сдвинулся ни на дюйм. Прошла целая минута, прежде чем он облизнул губы и уточнил: — …только меня? Малфой выдохнул ответ так тихо, что Гарри скорее догадался, чем услышал его: — Нет. Изнутри кольнуло блёклым унижением. Вот, значит, как. Если Драко видел его, значит, и все остальные тоже. Они тоже видели бесплотного Тома Риддла. Видели, как он, склонившись над Гарри, играл его пальцами… Они видели его… они его видели… Гарри, наверное, должен был ощутить стыд и собственную уязвимость… но нет. Что-то похожее теплилось в глубине, но он не позволял этим чувствам всплыть на поверхность. Это далось ему легче по сравнению с прошлым разом, когда он закукливался в пустую оболочку. Гарри даже едва не улыбнулся, ведь ему вдруг подумалось: Лорд Волдеморт был прав. Любовь превращает тебя в слабака. Отупляет тебя. Ослепляет, уничтожает. «…Ты глупец, Гарри Поттер… и ты всё потеряешь…» Так и есть. Так и есть. Так и есть. Это было своего рода извращением: после всего случившегося находить в образе мыслей своего заклятого врага успокоение. Но Волдеморт оказался прав, а Гарри — глупец. Самый распоследний дурак. Больше это не повторится. В груди что-то отозвалось тупой болью, но он едва ли это заметил. Гарри просто лежал, ни о чём не думая, ничего не чувствуя. Чуть погодя Драко снова заскрипел пером.* * *
За окном стемнело, когда Гарри решил, наконец, встать. Как бы ему ни хотелось, он должен был встретиться с ними. Да, его больше не жгло ненасытное любопытство, но Гарри всё же хотел узнать, что происходит. Он должен был это узнать. Его ведь ждёт исполнение пророчества… верно ведь? Или теперь Гарри в нём не на первых ролях? Очень может быть. Но узнать правду можно было лишь одним путём. И, несмотря на протесты ноющих мышц и израненной груди, он встал так резко, что до чёртиков перепугал задремавшего Малфоя. Тот спал на собственной кровати, безвольно сжимая в пальцах перо, будто заснул на половине предложения. Раскрытый дневник лежал у него на груди. Когда Гарри вдруг вскочил, Драко вздрогнул так сильно, что чёрная тетрадка соскользнула на пол. К горлу подкатила тошнота, стоило Гарри взглянуть на неё. Даже сейчас. Том… Нет, хватит. — Т-ты… — сбивчиво выдавил Малфой и тоже поднялся, хватая упавший дневник. — Что ты?.. — Мне нужно с ними поговорить, — ответил Гарри, голос его до сих пор звучал хрипло. — Я не хочу, но надо, — и, не дожидаясь ответа, подошёл к двери. — Можно? — А? О! Конечно. Alohomora, — Драко взмахнул палочкой, и Гарри понял, что не ошибся: это была палочка Снейпа. Щёлкнул замок. — Спасибо. Вниз по коридору. Он не знал, отчего решил, что найдёт их на кухне, но ноги сами привели его туда и не ошиблись. Рон и Гермиона — уже похожие сами на себя и в своей же одежде — в тишине сидели напротив друг друга и будто бы только его и ждали. А может, и в самом деле, ждали. Что же они теперь о нём думали? Что собирались ему сказать? В конце концов, у них был целый день, чтобы уложить произошедшее в голове и рассмотреть со всеми «как», «что» и «почему». Они решили, что Гарри по-ребячески наивен? Что он глуп, безрассуден, что его так легко провели… снова? Теперь он был им отвратителен? …а не плевать ли ему? Стоило Гарри войти, как Гермиона вскочила. Рон предостерегающе шикнул, она оглянулась и нервно села обратно. А когда в кухне появился Малфой, они оба разом потупились. И Гарри заметил, что Драко сжимал, чуть приподняв, временно обретённую палочку. Поза у него была напряжённой и странно сторожевой. Очень долго никто ничего не говорил. Гарри всё стоял, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно. — Сколько их? И только тогда Рон впервые осмелился взглянуть на него голубыми, полными вины и боли глазами. Гарри ничего не почувствовал. — Сколько чего? — придушенно спросил Рон. — Хоркруксов, — краем глаза Гарри заметил, как вздрогнула Гермиона, но по-прежнему смотрел только на Рона. — Вы ведь за ними охотитесь? За хоркруксами? За частицами души Сам-Знаешь-Кого? Чтобы уничтожить их одну за другой и сделать его смертным. Вот чем был медальон. И дневник, и та самая чаша, которую вы вытащили из Гринготтса. Итак, сколько их? Вы уже знаете, что они собой представляют? Где находятся? «Знаете, что один из них — я?» Никто не спросил, откуда ему вообще известно определение слова «хоркруксы». — Я… мы думаем, шесть, — прохрипел Рон. Гермиона так резко повернула голову, что у неё хрустнули позвонки. — И… — Рон, нам нельзя… — Нет, это тебе нельзя, Гермиона, — рыкнул Рон, и они впились друг в друга взглядами. Гарри никогда не слышал, чтобы Рон говорил с ней так неприкрыто злобно. Тот встал. — А я со всем этим завязываю. Знаешь почему? — Рон ткнул пальцем в Драко, который инстинктивно поднял палочку выше. — Как бы ни больно мне было это признавать, но Малфой прав. Я прав. Я же с самого начала предлагал всё ему рассказать, но потом послушался тебя, послушался Снейпа… пригнул голову, да так и пошёл, потому что это было разумно, безопасно, — это слово истекало таким сарказмом, что могло посоперничать с обычными интонациями Драко, — но — хватит. Рон повернулся к Гарри, выглядя одновременно решительно и виновато. — Шесть, — твёрдо повторил он. — Мы уже уничтожили четыре. И… — Стой, стой! — взвизгнула Гермиона и тоже вскочила. Она схватилась за голову, запуская пальцы в густые взлохмаченные волосы. — Просто я не думаю… прости, но.. — Всё нормально, — безразлично ответил Гарри, прежде чем возмущённые Рон и Драко успели открыть рты. — Теперь ты можешь всё рассказать. Я научился окклюменции. Рон выразительно ткнул в него пальцем. — Видишь? Ты же этого хотела! Так вот… — Научился? — чуть недоверчиво перебила его Гермиона. Гарри кивнул. — Просто… то есть… — её взгляд метался между ним и дверью. Она очевидно сомневалась, потому что здесь не оказалось Снейпа, готового высказать своё профессиональное, взрослое мнение. — Я просто… Хорошо, мы расскажем, мы всё тебе расскажем, если… ты не против, если я… — Гермиона заметно занервничала, прежде чем выпалить: — Если сначала я тебя проверю? Просто чтобы убедиться? Гарри растерянно уставился на неё и переспросил: — Проверишь? Она кивнула с блестящими от слёз глазами. — Что, серьёзно, Гермиона? — ядовито выплюнул Рон. — Серьёзно? Чтобы оправдать себя, тебе надо вломиться в его голову? А ты не можешь поверить ему на слово? Своему лучшему другу? Гермиона быстро вытерла мокрые щёки тыльной стороной ладони. — Дело н-не в доверии или дружбе, Рональд! — запальчиво выкрикнула она, но голос её надломился. — Дело в нашей безопасности и б-безопасности остальных… в том, чтобы… — Ты хочешь использовать на мне легилименцию? — перебил Гарри, когда до него, наконец, дошло. Гермиона кивнула. Рон нахмурился. — Да, — тихо подтвердила она. — П-просто хочу убедиться, что ты меня не пустишь. Тогда… тогда будет намного проще всё тебе рассказать. И мы расскажем. Гарри, наверное, должен был почувствовать себя задетым. Но не почувствовал и просто пожал плечами, удивив Гермиону. — Ладно. Она распахнула заплаканные глаза и недоверчиво переспросила: — Л-ладно? — Да, — он развёл руки в стороны, будто стараясь стать мишенью попроще. — Валяй. Рон и Драко осуждающе хмыкнули, но Гермиона наскоро обтёрла влагу под носом и достала палочку. — С-спасибо, — выдавила она. Гарри не ответил. Гермиона прицелилась и замерла, будто бы засомневавшись… но потом лицо её сделалось собранным. — Legilimens. Что ж, заклинание Гермионы Грейнджер отличалось от заклинания Северуса Снейпа, как небо и земля. Возможно, когда дело касалось ментальных искусств, у каждого волшебника был свой подход. Потому что это проникновение в разум ничем не походило на другие. Снейп всегда вламывался в его голову словно осаждающий дом отряд. Тот, что марширует к крыльцу и барабанит в дверь с угрожающим рёвом: «Вы окружены! Выходите с поднятыми руками!», а если им не подчинялись, они без лишних церемоний высаживали дверь и вламывались внутрь. Это было эффективное и весьма организованное нападение. Снейп всегда вытаскивал то, что искал, всё остальное оставляя нетронутым. Лорд Волдеморт же… Что ж, с мрачным юмором подумал Гарри, Волдеморт был большим злым волком. Откуда ни возьмись он влетал на крыльцо и, дунув, плюнув, сносил твой грёбаный дом к чертям… торнадо громил стены на щепки, а потом остервенело копошился в обломках. Озверевшим маньяком он выискивал нужное воспоминание или мысль, а найдя — так же внезапно исчезал, оставляя за собой руины… и то, что осталось от твоего разума. Но Гермиона… Гермиона отличалась от них обоих. Она действовала мягко. С наигранной дружелюбностью, как те коммивояжёры, что околачиваются у дверей, словно там им самое место… «О, добрый день, как хорошо, что вы дома, я займу всего минутку вашего времени»… И вы по собственному незнанию впустите этого человека в дом, а потом это воплощение вежливости приставит пушку к вашему виску, пока будет выгребать всё ценное. Вам же останется только задаваться вопросом: «Как, чёрт побери, это произошло?» И пусть способ Гермионы не отличался грубой силой, он был по-своему опасен. Но он, Гарри, прекрасно понимал, что происходит. И уже облачённому в безразличие, ему с лёгкостью удалось укрепить и без того возведённые Щиты… через которые Гермиона не смогла пройти. Не мелькнуло ни намёка на воспоминания. Ничего. Совсем ничего. Секунду погодя она отступила. Перед Гарри снова появилась кухня и словно громом поражённая Гермиона. — Ну? — в голос спросили Рон и Драко. Она, не сводя с Гарри глаз, неверяще ответила: — Я ничего не увидела. Совсем ничего, эта защита… безупречна, Эванс… Гарри ответил холодным от равнодушия взглядом. — Здорово, тогда продолжим, — горько обронил Рон, и Гермиона словно пришла в себя от удивления. Гарри повернулся к нему. Повисла выразительная пауза, прежде чем он продолжил: — Та штука… медальон… Он был одним из хоркруксов, — лицо Рона исказила вина, и он нерешительно шагнул к Гарри. Это движение, казалось, причиняло ему немыслимую боль. — Мне… мне так жаль… — Не надо, — безразлично произнёс Гарри. Ему действительно было безразлично, и он не желал выслушивать извинения. Да, где-то там внутри кипели чувства, но они не дотягивались до него. Рон это заметил. — Нет, — Гарри никогда не слышал у него таких убитым горем интонаций. — Нет, нет, нет, нет… только не снова, только не ты! — Рон вдруг оказался рядом и схватил его за плечи, моляще вглядываясь в бесстрастное лицо. Гарри растерянно моргнул. — Чёрт бы всё побрал… этот взгляд, этот пустой взгляд… точно такой был у Джинни после… я уже видел его, и я не позволю этому сукину сыну… он же не мог и с тобой… Боль, утрата, гнев… горечь? Всё это продиралось наружу и уже стояло в горле, но Гарри безжалостно затолкал их обратно. — Я в порядке, — ответил он голосом, который говорил сам за себя. В Роне будто что-то надломилось. Он отвернулся и хватил по кухонному столу кулаками, его бледное лицо побагровело от ярости. — Я его прикончу! — взревел он так громко, что все остальные подскочили. — Я, блядь, его прикончу! Этого манипулятора… этого ублюдка… сперва моя сестра, а теперь… Рон снова посмотрел на Гарри с мольбой во взгляде. — Не знаю, что он тебе наговорил, Эванс, как заставил увидеть в себе не то, чем является, но… что бы он тебе ни рассказывал, в чём бы ни убеждал — это была неправда! Неправда! Он психопат, и все его слова — хитрый обман, и он… он убивал тебя!.. В Гарри тоже будто что-то надломилось. — Почему я не сбросил подчиняющее Снейпа? — пробормотал он больше самому себе и рассеянно уставился в потолок, словно пытался там что-то рассмотреть. — Что? — поперхнулся воздухом Рон, через его отчаяние прорезалась растерянность. — У меня же это хорошо получалось, — продолжал Гарри отсутствующим голосом. — Это то немногое, что у меня хорошо получалось. Но в этот раз я не справился. Не смог его перебороть. Снова повисла тишина. И следующие слова были словно не его, они должны были быть не его. Произнесённые дрожащим шёпотом, источающие чувство утраты, они просто обязаны были принадлежать кому-то другому. — Я убил его. Покаяние. — Нет! — проревел Рон и снова схватил Гарри за плечи. Он виделся таким размытым, таким нечётким, словно… нет, Гарри не плакал, не плакал… — Упёртый дурень, ты сбросил подчиняющее Снейпа! Ему пришлось использовать его дважды, или ты не слышал? Просто чудо, что ты не только умудрялся сам сидеть, но и боролся со столь тёмным проклятием! Потому что он убивал тебя! — Гарри зажмурился и покачал головой. Он не хотел это слышать, не хотел… — Да! В отличие от нас ты себя не видел… ты чуть дышал и был таким бледным… ты умирал! Он тянул из тебя жизнь и собирался выпить до смерти, как Джинни! Он использовал тебя, Эванс, использовал… посмотри на меня, пожалуйста! Гарри ни за что бы не послушался, не звучи голос Рона так… душераздирающе. Неохотно и не сразу, но он открыл глаза. Рон вдруг успокоился и глубоко, размеренно вздохнул. — Неважно, что он тебе говорил, это был тот самый человек, который убил твоих родителей, — ровно начал он. — Тот самый, который убил Седрика Диггори на кладбище. Который обманом заманил нас в Отдел Тайн. Который похитил тебя и усыпил на целый год. Он всё то же чудовище. Все его слова были ложью, все поступки — уловкой. Лживой, жестокой уловкой. Он не умеет любить. Он знает только ненависть. Голубые глаза решительно смотрели на Гарри, и этот пылающий взгляд словно не позволял посмотреть в сторону. …хотя ему хотелось. Гарри хотел закрыть глаза и не признавать правдивость этих слов, но ладони Рона на плечах казались якорем, который страшно было отпустить. Шли секунды. Наконец, признав поражение, Гарри просипел охрипшим голосом: — Знаю. И не успел он и глазом моргнуть, как оказался в сокрушительных объятьях. Израненная грудь взорвалась болью, но Рон, похоже, не услышал судорожного вдоха, всё бормоча: «Прости, прости» ему в плечо. А Гарри в эту секунду ненавидел его всей душой, ведь Рон заставил его признать отвратительную правду, которую он признавать не собирался. И пока Рон цеплялся за его одежду, Гарри задумался о том, каково сейчас ему. Человеку, который пережил подобное со своей сестрёнкой и теперь вынужден был повторить тот печальный опыт спустя несколько лет… Снова почувствовать себя виноватым и беспомощным… и, боже, Джинни… Как она это пережила? Гарри носил медальон… неделю, что ли? Но она провела с дневником месяцы… Джинни столько раз была одержима; она убивала петухов, спускалась в Тайную Комнату, натравливала василиска на учеников и едва сама не умерла… И что они сделали после всего этого? Гарри отсыпали баллов, а Джинни вручили чашку с какао, приговаривая: «Ах, как славно. На этот раз вам очень повезло, мисс Уизли. Это очень хорошо, что мистер Поттер спас вас. Но я уверен, после кружки чего-нибудь сладкого и тёплого вы утром будете как новенькая. Одержимость Тёмным Лордом все эти месяцы не могла на вас повлиять… непоправимо… как бы то ни было, отправляйтесь-ка в постель…» После этого они лишь однажды коснулись этой темы… мимоходом. Что там тогда сказал Гарри? Что он совсем забыл? «Повезло тебе». Гарри тут же решил, что при следующей встрече с Джинни будет вымаливать у неё прощение. Рон… душил его. Эмоционально и физически. Нужно это прекратить, пока он не развалился на куски. Гарри нащупал плечи Рона и мягко оттолкнул. — Рон, — он старался говорить спокойно. — Я… всё нормально. Просто я… не знаю… но всё нормально. Со мной всё хорошо, — Рон недоверчиво на него уставился. — Я носил эту штуку не больше недели и… и всё осознал… — Гарри натянуто улыбнулся, но его игра не убедила даже его самого. — Н-нам жаль… Голос Гермионы прозвучал пронзительным всхлипом. Гарри едва не вздрогнул: он совсем забыл и о ней, и о Драко. — Хватит, — отрезал он. Внутри натянулась нить, подозрительно похожая на злость… позволь Гарри, разумеется, себе опять чувствовать. Его бесили их глаза на мокром месте. Чего они этим добиваются? Ему не нужны ни их сантименты, ни жалость. Ему нужны ответы. — Ты сказал, вы уже уничтожили четыре. Рон несчастно кивнул, пытаясь собраться. — Да, — ответил он, медленно растирая ладонями лицо. — И мы знаем, что представляют собой оставшиеся два. То есть, мы чертовски в этом уверены. Гарри выжидающе молчал. — Он создавал их из очень ценных предметов, — объяснил Рон и принялся вышагивать по комнате. Выглядел он замученным. — Из редких и полных магии реликвий. Мы думаем, что их шесть, потому что одно время он помешался на мысли разбить свою душу на семь частей. И вот… Рон вытянул руку и начал загибать пальцы. — Первым был дневник. Его уничтожил ты. Вторым стало кольцо, принадлежавшее лично Салазару Слизерину. С ним разобрался Дамблдор. Потом — чаша, от которой избавилась Гермиона. И теперь… — он звучно сглотнул, на секунду отводя от Гарри взгляд. — Медальон… я… его расколол я. Рон явно пытался произнести это не виновато, а так, чтобы было понятно: он поступил правильно… и Гарри не сомневался, что он действительно так считает. Но от этих слов где-то изнутри снова поднялась глухая волна чувства преданности. Ведь это Рон занёс меч… — Почему меч Гриффиндора? — спросил Гарри. — А?.. Ну, потому что хоркруксы… — заметно нервничая, начал Рон. — Их… их не так-то просто уничтожить. Их — сосуды с осколком чьей-то души — надо разрушать так, чтобы потом никакая магия не могла починить. Для подобного мало что сгодится. Например — яд василиска. Так что, когда ты проколол дневник клыком, это был чуть ли не единственный действенный способ. — И этим мечом ты убил василиска, — подхватила Гермиона, — а меч Гриффиндора — гоблинский артефакт с абсорбирующими свойствами, иначе говоря, он умеет впитывать в себя магические субстанции, с которыми соприкасается, и закаляться с их помощью. Так что, когда ты убил то чудовище из Тайной Комнаты, меч вобрал в себя яд василиска. У Гарри голова шла кругом от новых сведений. Теперь меч Гриффиндора мог разрушать хоркруксы, а избавиться от них иным способом было очень сложно… Он думал, думал… И как это сработало бы… на нём? Гарри кивнул, но ничего не сказал. Рон прочистил горло. — Ну, так вот, теперь их осталось два… И об одном мы знаем наверняка. Это диадема Равенкло… У него была такая идея фикс: находить предметы основателей и превращать их в хоркруксы. Гарри кивнул, словно это прозвучало для него вполне логично. — Вычислить диадему было особенно трудно, я никак не могла понять, как он нашёл давно утерянный артефакт, — продолжила Гермиона с прорезавшимися в голосе нравоучительными нотками. — Собственно говоря, именно за этим мы и ездили в Албанию. Представляешь, оказалось, что Серая Дама — призрак дома Равенкло — это дочь Ровены Равенкло. Я долго не могла этого понять, к счастью, меня осенило, когда мы ещё были в Хогвартсе, так что я смогла спросить у неё самой и — наконец-то — заставить признаться, что произошло с якобы потерянной диадемой. Её создала сама Ровена, и, по слухам, диадема наделяла носившего её небывалой мудростью. Так вот, её дочь, Серая Дама, выкрала её, и, что ж, этот артефакт проделал долгий путь, прежде чем всплыл в Албании… Там её и нашёл Сам-Знаешь-Кто. Мы надеялись, что после превращения диадемы в хоркрукс он и спрятал его в Албании… Она вздохнула. — Ага, и скатали мы туда зазря, — буркнул Рон и невольно почесал руку, словно от одного только упоминания об Албании давно зажившие комариные укусы снова зазудели. — Теперь мы почти уверены, что она в Хогвартсе. Гарри моргнул. — В Хогвартсе? — Да, — Рон по-прежнему рассеянно скрёб предплечье. — После возвращения из Албании ему как раз представился случай спрятать диадему там. Ты знал, что много лет назад Сам-Знаешь-Кто пробовался на должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств? Гарри склонил голову на бок с неподдельным любопытством. — Вот как? — Ага, — слабо усмехнулся Рон. — Его собеседование с Дамблдором прошло не очень хорошо. Естественно, ему отказали… Но мы считаем, что тогда у него и появилась возможность оставить в школе хоркрукс. Он всегда старался прятать их в хорошо защищённых, значимых для него местах. Хогвартс — как раз одно из них. — И где именно, вы считаете, он его оставил? — Гарри изо всех сил старался говорить спокойно и взвешенно, ведь он всё больше убеждался, что они и правда, в самом деле… — Ну, я сказал бы, что в Комнате по Требованию… — начал Рон. Гермиона тут же перебила его. — Что было бы логично, но мы с профессором Снейпом считаем иначе. Сам-Знаешь-Кто не так глуп, чтобы сразу после разговора с Дамблдором слоняться рядом с Комнатой. Он едва ли стал бы так рисковать на случай, если бы директор решил за ним проследить и узнал бы о потайном входе. — Так какой у вас вариант? — в разговор вступил Малфой. Он опустил, наконец, палочку, но по-прежнему крепко держал её в скрещенных на груди руках. — Комната по Требованию, — раздосадованно повторил Рон. — И мы бы обыскали её, пока были в школе, но она ни разу не открылась из-за кое-кого, кто, как оказалось, в прошлом году оттуда не вылазил… — закончил он зло и ядовито, а потом прожёг Драко яростным взглядом, который тут же к нему вернулся. Гарри с лёгкой растерянностью следил за их переглядываниями. — Теперь это неважно, — вмешалась Гермиона, туша готовый вот-вот разразиться спор. — Что сделано, то сделано. Но да, вариант у нас один, а проникать в Хогвартс сейчас… ну… Она не закончила: все прекрасно понимали, что теперь школа неприступней Гринготтса. — …мы над этим работаем, — угрюмо договорила Гермиона. Повисла тишина, а потом Рон откашлялся. — А последний, — пробормотал он. — Мы уверены не на все сто, но… Это особенно сложно, потому что… он живой. Потускневший мир содрогнулся, застыл... — Мы думаем, это его змея. …и снова пришёл в движение. «Они в самом деле не знают». — Змея? — переспросил Гарри. И, похоже, сотрясшая его дрожь осталась незамеченной, потому что Рон просто пожал плечами. — Да. Его жуткая зверушка. Не верится, что он додумался запихнуть часть души в живую тварь, да? Гарри с трудом сдержал нервный — и явно истерический — смешок. — Нагини — хоркрукс… — выдохнул он и вспомнил тот судьбоносный день, когда, сам того не желая, его призвал Лорд Волдеморт… Как легко тогда Гарри захватил Нагини… Без доли того мучительного опыта с Трелони… Если честно, в шкуре змеи ему было удобно, будто бы даже… естественно. — Вы правы, — согласился Гарри и посмотрел в изумлённые лица Рона и Гермионы. — Уверен, она — хоркрукс. Они нервно переглянулись. — Что ж, всё это просто замечательно, — фыркнул Драко, привлекая внимание к себе. — Выходит, Тёмный Лорд буквально бессмертен, пока на доске остаётся хотя бы один хоркрукс? И первый спрятан в недосягаемом Хогвартсе, а второй — эту мерзотную поганую змеюку — он держит при себе. И как вы собираетесь их уничтожать? Никто не ответил. Малфой снова фыркнул и пробурчал: — Прелестно. А у Гарри мысли метались как ошалевшие: они не знают, что он хоркрукс, они не знают… Нужно рассказать? Гарри был не уверен, но… Снейп уже знает! Он, Гарри, сам ему об этом сказал! Вывалил всё как есть, когда цеплялся за него в обличии Трелони! Но бывший профессор, похоже, утаил эту информацию от Рона и Гермионы. Гарри не сомневался, что они не лгут: никто — даже Гермиона — не мог бы так сыграть. Но… но почему? Что за игру ведёт Северус Снейп? И… что, в конце концов, он собирается сделать с Гарри? У него в рукаве припасён какой-то безумный козырь? В одном Гарри был уверен: Снейп не знает, что сам Гарри знает о том, что является хоркруксом… Боже, стать ещё запутаннее трагедия его жизни не могла. Гарри перевёл взгляд на палочку в ладони Драко. — Что случилось со Снейпом? Малфой усмехнулся так паскудно, что Гарри даже заволновался. — Со Снейпом случился ты, — ответил тот, довольно блестя серыми глазами. — Я… что, опять? Драко злорадно и вместе с тем восхищённо рассмеялся. — Когда ты сбросил подчиняющее, Грейнджер запустила в тебя оглушающим, но недостаточно быстро: ты вырубился, но успел достать Снейпа. Швырнул эту свою шаровую молнию прямо ему в рожу, — он улыбнулся ещё шире. — Это было уморительно. — Ничего не уморительно! — тут же вспыхнула Гермиона. — Это было очень, очень страшно. Ты мог его убить! — Я опять создал молнию? — уточнил у Рона ничуть не терзаемый муками совести Гарри. Тот кивнул, едва сдерживая довольную ухмылку. — …это было капельку уморительно! — Вовсе нет! — Гермиона даже ногой притопнула от раздражения. — Ты серьёзно ранил его, Эванс! Я залечила самые серьёзные повреждения, но ему предстоит ещё многое исправить, когда он очнётся. Он весь день пролежал без сознания, и мне кажется, что он и сегодня ночью не придёт в себя. И ты сжёг ему часть волос! Малфой снова расхохотался. — О, да. Может, теперь и у него на лбу прорежется шрам-молния. Гарри тоже не сдержал смешка. Гермиона же возмущённо хмыкнула, поняв, что не убедит остальных, будто смеяться здесь совершенно не над чем. — Я ничего такого не помню, — Гарри удивлённо поскрёб затылок. — Но… Мы ведь ещё не всё тебе рассказали. Голос у Рона вдруг сделался серьёзным и… торжественным? Едва взглянув на выражение его лица, Гермиона простонала: — Только не начинай, Рон. — Начну, — страстно возразил тот. — Да, потому что я прав! Гермиона опустилась на стул, пряча лицо в ладонях. Рон посмотрел на Гарри возбуждённо горящими глазами и спросил: — Мантия-невидимка ещё у тебя? Гарри, застигнутый этим вопросом врасплох, кивнул. Рон улыбнулся шире. — Замечательно. Потому что я считаю, что тебе суждено стать… — он выразительно замолчал и опустил ладони Гарри на плечи, — Хозяином Смерти. Гарри онемел. — Чего? — в голос спросили они с Драко. — Выслушайте меня, — Рон отступил и принялся вышагивать по кухне. — Когда Дамблдор умер, он нам кое-что завещал, — он указал на себя с Гермионой. — Мне он оставил какую-то ерундовину, она поглощает свет, если хотите, я вам потом покажу. Но Гермионе досталась эта книга. Рон театральным жестом махнул подруге, и та неохотно достала расшитую бисером сумочку. Рон тут же потянулся за ней и получил по рукам от нахмурившейся Гермионы. — Я сама, если туда полезешь ты… я только-только порядок навела… — она невозможно глубоко сунула руку в сумочку, пошарила там и наконец достала увесистую, очень древнюю на вид книгу. Рон мигом схватил её и открыл на месте, из которого торчала закладка. — Вот. Эта история… — Сказки Барда Бидля? — перебил Малфой, выгибая бровь. — Зачем Дамблдор оставил вам книгу с историями для детей? — Я как раз собирался рассказать, — нетерпеливо огрызнулся Рон и перевёл взгляд на Гарри, подсовывая ему книгу чуть ли не под нос. Драко разглядывал её из-за его плеча. — Это Сказка о Трёх Братьях. И… — Я уже видел этот знак! — вскрикнул Гарри, снова не давая Рону договорить, и ткнул пальцем в схематично нарисованный над заглавием символ: круг внутри треугольника и пересекающую их посередине линию. Гермиона вскинула голову. — Видел? — Да. Это ведь знак Гриндевальда? Она удивлённо моргнула. — Да. Но откуда ты это знаешь? — Читал, — просто ответил Гарри. Гермиона всё равно казалась поражённой. — Со мной такое бывает: я читаю, — буркнул он и посмотрел на Рона. Тот, если такое вообще возможно, разулыбался ещё шире. — Да, это был знак Гриндевальда. Но он сам спёр его из этой сказки, потому что это знак Даров Смерти. Рон даже не произнёс это, а провозгласил. Гарри и Драко продолжали непонимающе на него смотреть. — Рональд, это всего-навсего сказка… — Дары Смерти — это три магических артефакта, и легенда гласит, что человек, собравший их вместе, станет Хозяином Смерти, — Рон повысил голос, словно Гермиона не пыталась ему возразить, и захлопнул книгу. — По сути, это история о трёх братьях, трёх волшебниках. Они пытались перейти по мосту однажды в сумерках… — В полночь же, — перебил Малфой, Рон ожёг его убийственным взглядом. — Что, — ощетинился Драко. — Мне так мама рассказывала. — Твоя мама рассказывала неправильно… моя, впрочем, тоже, ведь… Мерлин, да какая разница! — Рон устало покачал головой. — В сумерках, в полночь, рождественским утром… неважно, но братьям понадобилось перейти через очень бурную реку, а раз они были волшебниками, то создали для этого мост. И тут появился Смерть… — Появился Смерть? — переспросил Гарри, отмечая, что рассказчик из Рона не очень. — Ну да. Смерть. Это же сказка… вроде как сказка… просто послушай, — тот махнул здоровенной книгой, чуть не заехав ею Драко по лицу. — Так вот, появился Смерть. И был он очень зол, потому что решил, что, создав мост, трое смертных попытались его одурачить. Но этот ублюдок был ещё и хитрецом и вместо того, чтобы показать свою злость, он заговорил льстиво и обманчиво почтительно, — его голос сделался горьким, и Гарри заподозрил, что Рон сейчас вспомнил совсем не о Смерти. — И он сказал: «О, как оказались вы умны, братья. Позвольте же мне вознаградить вас за вашу мудрость. Просите чего желаете, и я дам вам это». Рон положил книгу на раскрытый корешок. — Первый брат захотел славы и власти и попросил самую могущественную палочку в мире. Смерть злорадно улыбнулся, отломил веточку от ближайшего древнего дерева, и — о чудо! — родился первый дар. Старшая Палочка. Да, — он замолчал, ткнув пальцем в застывшего Малфоя. — Старшая Палочка. Но дайте мне закончить. Итак, Смерть отдал палочку первому брату, и тот пошёл своей дорогой. — Вот только оказался он чуточку идиотом: шатался по округе, расхваливая свою всесильную палочку и рассказывая, как перехитрил Смерть. Так что нашёлся жадный сукин сын, который убил его во сне и забрал эту палочку. Смерть получил жизнь первого брата, которую и так считал своей. А потом тот, кто украл палочку, тоже начал ею хвастать, и что бы вы думали: его тоже прикончили, палочку опять украли, и так повторялось из раза в раз. Потом след Старшей Палочки потерялся в веках, и все начали считать её выдумкой… — Пока её не нашёл Гриндевальд, — раньше Рона закончил Гарри. Тот важно кивнул, но спросил: — Откуда?.. — Снейп нам немного про неё рассказал, — объяснил Гарри. — Он сказал, что она принадлежала Дамблдору и именно поэтому, разоружив его, Малфой оказался под ударом… Так что и директор должен был от кого-то её заполучить, а тут ещё знак Гриндевальда, так что я просто догадался… Рон бросил на Гермиону торжествующий взгляд и ликующе завопил, тыча пальцем то в Гарри, то в Драко, будто они только что подтвердили его слова: — Поняла? Всё сходится! — Но что?.. — Да дайте же мне закончить чёртов рассказ! — перебил Рон Малфоя, уже нетерпеливо постукивающего палочкой Снейпа по ладони. — Несмотря на то что Старшую Палочку долгое время считали полной чушью, все мы согласны, что она существует, так? Да? — он впился взглядом в Гермиону, и та нехотя кивнула. — Но… — начала она. Рон сделал вид, что не услышал, и с чувством продолжил: — Итак, второй брат. Бедный малый, он уже был знаком со Смертью, ведь незадолго до этого умерла любовь всей его жизни. Так что он попросил камень, который возвращал бы мёртвых к жизни. Смерть улыбнулся, подобрал с земли первый попавшийся голыш и вручил второму брату. Воскрешающий Камень. Гарри не удержался и снова перебил вдохновлённого собственным рассказом Рона. — И он… он в самом деле существует? — выдохнул он, даже в мыслях не осмеливаясь поверить, что такое действительно может быть. Камень, воскрешающий мёртвых… Родители… Сириус… И может — сердце пропустило удар — может… Заметив возникшее на лице Гарри выражение, тут же вскочила взволнованная Гермиона. — Он ненастоящий, никто и никогда… — Тихо! — громыхнул Рон, видимо, очень стараясь подражать Снейпу. Вот только в отличие от Гермионы, в плане актёрского мастерства ему было над чем поработать. — Так вот, второй брат взял Камень и ушёл. Вернувшись домой, он трижды раскрутил камень — наверное, так эта штука работает — и перед ним возникла его возлюбленная. Вот только была она… не совсем настоящей. Гарри поник плечами. — Не совсем настоящей? Но… она могла говорить и… взаимодействовать с ним? — Да, но так как она оказалась не вполне жива, то постоянно была печальной. Она больше не принадлежала миру живых. Очень скоро всё это передалось второму брату, и он покончил жизнь самоубийством, чтобы быть с ней. Так Смерть получил жизнь второго брата. В Гарри всколыхнулась глухая печаль, и он звучно сглотнул. — Итак, у нас есть палочка, — Рон проследил пальцем чёрточку изображённого в книге знака, — камень, — он обвёл круг, — …а третьим Даром стала… Он вновь драматично замолчал. Раздражённый Малфой постукивал палочкой уже отнюдь не легонько, но Гарри, никогда не слышавший этой сказки, терпеливо ждал. — Третий брат, в отличие от остальных, подозревал, что Смерть зол. Он был умён. Так что попросил мантию, которая спрячет его даже от Смерти. Очень неохотно Смерть снял собственную Мантию-невидимку и отдал её третьему брату. — У Смерти есть мантия-невидимка? — недоверчиво уточнил Гарри. — Конечно, — ответил Рон. — Как же иначе он мог бы шастать среди людей? Так вот, Смерть вздохнул, отдал мантию и отпустил третьего брата, понимая, что никогда его не найдёт. Третий брат так и жил с этой мантией, зная, что пока он сам того не пожелает, Смерть никогда не коснётся его. «Смерть никогда не коснётся тебя», — прозвучал вдруг в голове ледяной голос Волдеморта, и вся кровь отлила у Гарри от лица. Мантия-невидимка… Мантия-невидимка на хрустальном гробу, в белом, белом… Никто не заметил, как его перекосило от ужаса. Драко следил за снова вышагивающим по кухне Роном, а Гермиона прикрыла глаза и растирала виски, словно от всех этих баек заработала мигрень. — Последний брат прожил долгую жизнь: до самой старости. Когда пробил его час, он снял мантию, передал её сыну, и тотчас же Смерть пришёл поприветствовать его. И вместе ушли они в загробную жизнь, как старые друзья. Или… или как-то так. Смысл в том, что он отжил своё, в отличие от двух других идиотов. — Второй брат сам решил умереть, — не согласился хмурый Малфой, но Рон раздражённо отмахнулся от него. — Неважно, — бросил он и указал на Гарри, который только-только оправился от приступа всепоглощающего страха. — Мантия-невидимка. Я верю, что она существует и что это твоя мантия. — Кхм… правда? — Гарри недоверчиво вздёрнул бровь. — Это всего лишь мантия, Рон… Гермиона открыла глаза. — Именно об этом я и говорила, — с заметным облегчением начала она, но Рон снова её перебил. — Я и раньше видел мантии-невидимки, и все они, даже самые дорогие, со временем изнашивались. Его же мантия в безупречном состоянии, а ведь до этого она принадлежала его отцу и ещё Мерлин знает скольким поколениям его семьи, и… — он крепко сжал плечо Гарри. — Я думаю, что ты связан с братьями из этой истории и что мантия существует, и что всё это происходило на самом деле. Ты уже законный владелец мантии, и, если мы добудем два оставшихся Дара, если ты получишь их все… Думаю, это твоя судьба! — высокопарно закончил Рон. Гарри рассмеялся. — Боже, да с чего ты это взял? Как тебе это вообще в голову пришло? — Не мне! — возразил Рон, но улыбался при этом так, словно это была хорошая новость. — Не мне… это всё Лавгуды! Гарри ошарашенно моргнул, а потом выдохнул: — Луна… — Да! Это всё Луна и её отец, Ксенофилиус, — кивнул Рон. — Помнишь, я рассказывал, что они были на свадьбе? Так вот, там ещё был Виктор Крам, — он буквально выплюнул имя международного игрока в квиддич, от которого когда-то фанател. — Крам был? — спросил Гарри. Рон кивнул, зло блестя глазами. — Да, его пригласила Флёр. И ей не стоило этого делать, потому что он там целый скандал закатил, заметив на шее бедного Лавгуда цепочку… — Со знаком Гриндевальда! — заступилась за Крама Гермиона. — Разумеется, он возмутился, ведь Гриндевальд был выпускником его школы, причинил его стране много зла и… — Что ж, Викки всё равно выставил себя полным идиотом, разве нет? Ведь мистер Лавгуд носит этот знак совсем по другой причине, — глумливо протянул Рон. — Крам ошибся, да и ты тоже. — Ты просто злишься, потому что он всю ночь ухаживал за нами с Джинни, — холодно отбила Гермиона. — Это… это темы не касается! — вскинулся Рон, хотя уши у него тут же заалели. Он глубоко вдохнул и снова посмотрел на Гарри. Явно довольный разыгравшейся перед ним драмой, Драко разглядывал их искоса. — Итак… — опять начал Рон с деланым спокойствием. — Крам выставил себя идиотом, чуть не набросившись на отца Луны с кулаками, но тут вмешались мы с Гермионой… и она отвлекала этого ишака своими женскими чарами, — Гермиона напоказ громко фыркнула, — а я остался с Лавгудами… и у нас завязался интереснейший разговор. Рон снова окинул девушку прожигающим взглядом. — Который ты пропустила. Но все их рассуждения были очень логичными, пусть они и несколько… эксцентричные, — он снова повернулся к Гарри и Драко. — Они всё мне рассказали об этом знаке, Дарах и их истории… а потом Луна дала мне тот подсолнух… Гарри сжал свою ноющую от ран грудь там, где съёжилось сердце. И в эту секунду понял, что верит. Да, он пока не до конца во всём разобрался, но, если Рон говорит, что Луна этому верит, значит, и он поверит. — Но… с чего ты взял, что Хозяином Смерти должен стать именно я? — медленно выговорил Гарри. — Из-за пророчества! — завопил Рон, всплеснув руками. — Пророчество гласит, что именно ты победишь Сам-Знаешь-Кого, что ты Избранный! Кто, кроме тебя, может стать Хозяином Смерти? Кто сможет убить бессмертного, если не полноправный владелец Даров? И не будем забывать, что он не смог тебя убить. Ну, в смысле, в тот раз, когда похитил, он же точно пытался убить тебя, да? Но с тем, кто избран судьбой, это бы не прокатило; убивающее, наверное, просто рассеялось, как и в первый раз, поэтому он тебя усыпил и спрятал… заставил всех поверить в твою смерть, именно потому, что не смог убить тебя сам! А всё потому, что ты будущий Хозяин Смерти! Гарри онемел. Похоже, Рон обдумывал это так часто, что для него всё было ясно как божий день. Он… он считал, будто Волдеморт просто… не смог убить Избранного. Что ж, теория Рона нравилась Гарри куда больше правды. Гермиона, закусив губу, переводила между ними полный противоречий взгляд. — Но сейчас я хозяин Старшей Палочки, — холодно заметил Драко. Рон ухмыльнулся, явно довольный, что Малфой принял его слова всерьёз. — Да. И я с самого начала — как только вы оба здесь оказались — предлагал вырыть твою палочку из могилы и отдать её тебе, чтобы Эванс победил тебя в честном бою и забрал себе Старшую Палочку, но нет, нет, нам пришлось пилить в Албанию… — он мельком обвиняюще глянул на Гермиону. — Но теперь-то можно попробовать… — И тогда останется найти только камень… — задумчиво договорил Гарри. — Да! — прогремел Рон, счастливый от того, что Гарри включился в его замысел. Но потом он вдруг поник, безвольно опустил руки и медленно повторил: — Да… камень. Вот настоящая проблема. Мы даже не догадываемся, где он может оказаться… по правде говоря, мы не знаем даже, как он выглядит. Пусть Рон так и сказал, Гарри же… Гарри же, похоже, догадывался… — Камня не существует, Рон, — вздохнула Гермиона. — Не существует. Нет ни единого упоминания, а я, поверьте, искала, искала часами… правда, но… ничего. Его не существует. Она казалась по-настоящему расстроенной своим провалом. После её слов надолго повисла тишина, каждый ушёл в свои мысли. У Гарри голова шла кругом от представившихся ему в новом свете возможностей. — Но Старшая Палочка — настоящая, — наконец, упёрто сказал Рон. — И мы все это знаем. — Да. И что? — удручённо спросила Гермиона. — Сейчас её хозяин — Малфой, и… Но в этом Гарри был не уверен. — Драко, — сказал он вдруг. — Ты не против, если я немного поговорю с ними наедине? Хочу кое-что им показать. Странно, но Малфой не удивился и не разозлился, а… расстроился. — Я не хочу показывать это тебе не потому, что не доверяю, а потому что хочу защитить. Поверь, тебе не понравится то, что ты можешь увидеть, — слова его звучали равнодушно, но стоило зелёным глазам встретиться с серыми, как между ними мелькнуло единение и понимание. — Верь мне, Драко. Может, дело было в имени, произнесённом искренне и сердечно; или в кристальной правдивости его слов… но Малфой не принялся спорить, он кивнул. Спокойно и взвешенно. — Я буду в учебной, — просто сказал он. На губах Гарри появилась слабая, но признательная улыбка. — Спасибо. И Драко вышел, не проронив больше ни слова. Гермиона с Роном следили за ним, приоткрыв рты. — Идёмте, — махнул им Гарри; ему не было дела до их изумления. — Хочу кое-что показать вам в мыслесливе.* * *
Они прошли в гостиную. Несмотря на недавнее возбуждение, сейчас Рон и Гермиона выглядели чуточку нервно. Гарри протянул к Рону руку и спросил: — Можно одолжить твою палочку? Нужно достать воспоминание, которое я хочу вам показать… Рон подчинился без вопросов. Гарри сжал пальцы на гладком дереве и едва не вздохнул — слишком долго он оставался без палочки… И пусть эта ему не противилась, ей всё же было далеко до его собственной. Палочка послушно лежала в ладони, но какое-то пятое чувство подсказывало, что она… ему не верна. — Спасибо, — произнёс, наконец, Гарри и поднёс кончик к виску. Он ни разу не извлекал воспоминаний, но видел, как это делает Снейп… Должно быть нетрудно, да? Гарри сосредоточился на том, что хотел показать, и потом — довольно скоро — воспоминание всплыло на поверхность… Гарри подманил его палочкой и, подцепив кончиком, извлёк серебристую ниточку. Он усмехнулся, изящно стряхнул её в мыслеслив и тут же вернул палочку Рону, остро чувствуя свою потерю. — Готовы? — Гарри протянул им руки ладонями вверх. Они кивнули. Рон сжал его правую руку, Гермиона — левую, и они все вместе погрузились в обсидиановый омут. — …с этого дня имя Гарри Джеймса Поттера и всевозможные его сокращения будут под Запретом… Гарри, Рон и Гермиона приземлились в мрачном зале. Мягкого тёплого света от тихо потрескивающего в дальнем углу камина явно не хватало. За длинным столом посередине комнаты сидело человек десять в тёмных мантиях и с бледными, плохо освещёнными лицами. А там, во главе… Гермиона и Рон разом вздрогнули. — Эванс, — задохнулась от ужаса девушка. И когда её взгляд забегал, Гарри знал, что она пытается найти здесь его. — Как?.. — Просто смотрите, — мрачно отозвался Гарри и покосился на дремавшую у огня змею. Лорд Волдеморт лениво откинулся на спинку стула. Сложенные перед ним длиннопалые руки казались ещё белее на фоне чёрной мантии. Глубокий капюшон прятал во тьме зловещие черты лица, и только глаза тлели алыми угольками. Яркие, как свежепролитая кровь. Рон и Гермиона смотрели на него одеревенев. Все недавно витавшие между ними на кухне разногласия будто испарились без следа. Она, вся дрожа, прижалась к груди Рона, и тот успокаивающе обнял её за плечи, хотя и сам казался до смерти напуганным. Гарри прошёлся вдоль стола, пользуясь возможностью получше разглядеть своего бывшего похитителя. Лорд Волдеморт… — Под Запретом, мой Лорд? — переспросил светловолосый мужчина, сидевший напротив Волдеморта. — Да, Яксли… — мягко произнёс тот, и Гарри краем глаза заметил, как вздрогнули Рон и Гермиона. — Под Запретом. С этого дня Гарри Поттера следует называть Нежелательным Лицом и только так. Любого глупца, который осмелится назвать его по имени, следует арестовать. И сурово наказать. Убедись, что Толстоватый устроит всё как надо. Немедленно. Повисла напряжённая тишина, когда Волдеморт, прищурившись, вперился в Яксли повелительным взглядом. Тот, казалось, был в ужасе и в то же время растерян. — …немедленно, — тихо прошипел Тёмный Лорд. До Яксли, наконец, дошло, что ему велели выполнять задание сию же секунду, и он вскочил на ноги. — Да, конечно, приношу свои извинения, мой Лорд... — пробормотал он, неуклюже кланяясь, и бросился к двери, пробегая мимо Рона и Гермионы. — Какая ирония, — сказал Волдеморт, как только Яксли ушёл. — Ведь это моего имени страшится весь магический мир; моё имя никто не смеет произносить... но то же самое коснётся и «Избранного»... — его горящий взгляд скользнул по присутствующим и остановился на блондине в дальнем углу. — Как продвигаются поиски печально известного Нежелательного Лица? — будто мимоходом спросил он. Рон и Гермиона посмотрели на Малфоя-старшего, но Гарри не сводил взгляда с Тёмного Лорда. «Ты был прав, — думал он, заглядывая в эти красные, красные, не видящие его сейчас глаза. — Ты был прав. Любовь делает слабым. Любовь отупляет». — Значит, в воздухе растворился… — прошипел тем временем Волдеморт. — Нет ни следа! — просипел Люциус надломившимся голосом. — Ни намёка на след! Даже Дамблдор!.. Кое-кто зло зашипел, услышав это имя, Беллатрикс рыкнула, и Малфой замолчал. Очень скоро все Пожиратели Смерти — даже Беллатрикс, пусть и крайне неохотно — встали со своих мест, чтобы чествовать Снейпа. Гарри, наконец, отошёл от Волдеморта и вернулся к друзьям. — Вам лучше бы отойти, — заметил он, уводя их в сторону. Рон и Гермиона не проронили ни слова. Их наверняка раздирала сотня вопросов, но они лишь смотрели, боясь упустить что-нибудь важное. — ...возможно, мне следует поручить поиски Нежелательного Лица Северусу, раз уж он оказался самым способным из вас… И вот настал тот самый момент. Гермиона и Рон закричали, когда змея на невероятной скорости внезапно ринулась вперёд, и даже он, Гарри, вздрогнул от этого резкого броска. В тот раз всё это не казалось ему настолько по-звериному жестоким. Под змеиной челюстью тошнотворно хрустнула кость, Северус Снейп упал под стол… по полу растеклась кровь, и все присутствующие повскакивали, вскидывая палочки… — Нагини! От жутких интонаций Волдеморта у Гарри все волоски на теле встали дыбом, а змея тем временем ответила ему на том же парселтанге… — …Ошибаешься… И Драко. Вот что Гарри хотел увидеть, вот в чём хотел убедиться… Малфой бежит, вот перед ним дверь… В прошлый раз Гарри ничего толком не рассмотрел в этом алом мареве ярости и крови. Теперь же, теперь он видел… Драко поднял палочку, но когда Нагини сомкнула на его бедре клыки и потащила по полу, он выронил её… Да… Волдеморт использовал какое-то очень сложное даже на вид заклинание, и змея взвилась в воздух, заточённая в сияющую сферу… И когда его взгляд впился в Нагини, Гарри понял, что в эту секунду его изгоняют из захваченного тела. Змея шипела и содрогалась от боли, пока два мага, как обезумевшие, дрались за контроль… Волдеморт победил и тогда… Воспоминание растворилось. Они вернулись в гостиную на Гриммаулд Плейс. Рона и Гермиону трясло от ужаса, лица у обоих были белые, как у мертвецов. Гарри же, не успев обрести под ногами твёрдую землю, уже смеялся. Когда он начал смеяться? — Вы поняли? — спросил Гарри, сквозь смех заметив, что они потрясённо уставились на него. — Это же… это был я! Из взволнованные взгляды сменились непониманием. Гарри улыбнулся. Наверное, чуточку диковато. — В змее был я! Я захватил тело Нагини… напал и едва не прикончил Снейпа, я сбил Драко с ног и заставил его выронить палочку, я… Следующие слова, готовые сорваться с языка, прервал странный звук: так, наверное, взвывает кошка, которой на хвост наступил человек размером с Хагрида. Ведь именно в эту секунду решил появиться Снейп. Точнее, до этого он, похоже, просто дожидался их возвращения в дальнем углу… Выглядел бывший профессор… как пришибленный молнией. Что, впрочем, полностью соответствовало истине. Благодаря Гарри. Некогда болезненно-жёлтое лицо напоминало сплошной синяк; будто художник-недоучка расписал его всеми оттенками фиолетового и голубого. Опалённые волосы с одной стороны сбились лохматым, торчащим во все стороны колтуном, от обкоптившейся мантии несло горелым. Снейп, должно быть, только-только пришёл в себя и не успел даже сменить одежду… И он улыбался. Так обманчиво ласково. Словно услышал хорошую, приятно его удивившую шутку. Сердце Гарри встало где-то поперёк горла. Он замер, огромными глазами рассматривая Снейпа. — Прошу вас, продолжайте, — елейно проговорил тот голосом, так не сочетавшимся с его внешним видом. — Я до смерти хочу услышать конец.