Through Me (The Flood)

Кабинет педиатра очень светлый. Яркие стены, яркая мебель, яркие игрушки. Коридор выкрашен в ярко-голубой цвет, испещренный тонкими, как губка, облаками, образующими спиральные узоры от пола до потолка. Смотровая комната немногим лучше. Она желтая. Предполагается, что это что-то значит, скажи ему ты. Это что угодно, только не это. Яркие цвета выбивают его из колеи, но он подавляет их. Проглатывает грызущую тревогу, назревающую в глубине его сознания, отгоняет спираль, пытающуюся поглотить его целиком. Он возвращается к тому, что приносит ему утешение, что позволяет ему спать по ночам, что заставляет его чувствовать себя целым. К единственному, кто не заставляет его чувствовать себя разорванным в клочья. К тому, кто может прикоснуться к его обнаженной коже, не заставляя его дрожать. Ты. Ты тоже нервничаешь. Это началось, когда ты раздела ребенка, и с тех пор только ухудшается. Он видит это по тому, как ты ходишь взад-вперед по комнате, прижимая Рая к груди, подбрасывая его, поглаживая его по спине. На твоем лице написан страх, мрачное беспокойство исходит от твоих костей. «Иди сюда, мама». Он тянется, тянет тебя за предплечье и притягивает к себе, кладя подбородок тебе на макушку. Ты расслабляешься, но едва. «Все будет хорошо». "Он ненавидит уколы" "Он же ребенок, конечно, ненавидит. Не могу его винить. Да, малыш?". Он гладит Ориона по пухлой и круглой щеке, наклоняет голову, чтобы поцеловать тебя в висок. Кто-то стучит в дверь, и она со скрипом открывается. "Привет!". Молодая женщина в белом халате улыбается им, бросая на Саймона странный взгляд, прежде чем сделать шаг вперед. Он глотает кислоту, обжигающую заднюю часть его горла. "Привет, доктор Марш". Вы слабо здороваетесь, лицо сморщено. Она здоровается и моет руки, поддерживая поток болтовни, пока не садится на стул на колесиках с iPad в руке. "Как наш большой человек? "Все еще большой". Ты отвечаешь сухо, и она смеется, глядя на Саймона. Ты тоже смотришь на него а затем твой рот раскрывается в маленькую букву "о". "Извини, это Саймон. Отец Ориона". Она встает и протягивает руку. Он берет её, стараясь не сжимать слишком сильно, прежде чем отпустить, и жестоко держит свою руку рядом с собой, напряженный, словно готовясь к какой-то драке. "Думаю, мы знаем, откуда у него такой размер". Пальцы стучат по экрану, а затем кладет его на смотровой стол. "Ну, как дела?". "Хорошо, нормально, я думаю. Он все еще кормится каждые три часа. Мне кажется, он набрал десять фунтов с нашего последнего визита". Она кивает. "Я пыталась сцеживать как можно больше, но.. его просто.. не так много". «Такое может случиться. Если вы все еще довольны грудным вскармливанием, у меня нет никаких опасений. Конечно, если вы хотите прекратить, это более чем нормально. Пока он получает то, что ему нужно, нет неправильного способа его кормить». Вы киваете, поглаживая его по спине. Доктор Марш спрашивает о других опасениях, и после того, как вы говорите, что у вас их нет, она тянется к нему. «Давайте посмотрим, наш парень все еще на девяносто девять процентов, а?» Саймон хмурится. «Он, э-э, в девяносто девятом процентиле. Очень крупный». «Очень большой и очень высокий». Доктор Марш говорит через плечо, где она теперь держит Ориона на детских весах. «Родился какой мамой, четыре с половиной килограмма?» Саймон бледнеет. Черт возьми. Вы на самом деле не слишком много рассказали ему о родах, и он не подталкивал вас к этому. Может быть, поэтому. У тебя нет шрама от кесарева сечения, и он морщится, представляя, как ты рожаешь, естественно. Он должен был быть там. Должен был держать тебя за руку, говорить тебе, какая ты замечательная. Какая ты сильная. Знакомое чувство сожаления всплывает снова, и он смотрит на тебя с извинением. Ты пожимаешь плечами с легкой улыбкой. "В детской он выглядел как гигант, рядом со всеми... детьми обычного размера". Доктор Марш смеется, но Саймон морщится. Чувство вины камнем оседает в его животе. "Извини, мама". Он смущенно извиняется, сжимая твою руку, и ты проводишь большим пальцем по его костяшкам. "Все в порядке, я как бы", ты окидываешь его взглядом с головы до ног, "ожидала этого". "Ладно, так вот", доктор Марш возвращает Рая, протягивая его тебе, но Саймон вмешивается, притягивая его к себе. Он беспокоится о твоей спине. Она снова улыбается, что-то печатает в планшете, а затем прочищает горло: «рост замедляется». «Это плохо?» — вы кажетесь встревоженным, и она качает головой. «Неплохо, учитывая, что он опережает других по росту и весу с самого рождения. Такое случается, это нормально, беспокоиться не о чем. Однако ему все еще девяносто. Чуть меньше восьми килограммов». «Что нормально?» Теперь ему любопытно, он задается вопросом, насколько его сын на самом деле большой по сравнению с другими. Он бы даже гордился, если бы не беспокоился о травме, которую он мог вам нанести. «Пятидесятый процентиль — это около шести. Сейчас», — она кладет руки на бедра и серьезно смотрит на вас. «Как у тебя дела? Спишь лучше? Ты продолжаешь пить воду?» Саймон смотрит на тебя сверху вниз, губы сжаты в тонкую линию. «Он все еще ест каждые три часа, и я являюсь источником, так что... не совсем». «Еще какие-нибудь приступы головокружения?» Что? Он резко поворачивает голову в вашу сторону. Орион булькает и рассеянно похлопывает себя по спине. Приступы головокружения? Почему вы ничего не сказали? «Э-э, не совсем. Может быть, несколько». «Грудное вскармливание может отнять у вас много сил. Оно использует много метаболической энергии, поэтому постарайтесь убедиться, что вы достаточно едите и пьете много воды. Нормально чувствовать себя истощенным или утомленным, но забота о ваших пищевых потребностях будет иметь большое значение. Я знаю, что звучу как заезженная пластинка, но, я думаю, это поможет. Вы также можете попробовать поговорить со своим акушером-гинекологом, поскольку вы знаете... я всего лишь немного человеческий доктор». Вы сглатываете. «Хорошо». Она серьезно смотрит на вас, и вы киваете. «Хорошо, тогда давайте перейдем к любимой части всех». Он держит Ориона на руках до конца визита. Он извивается и кричит, когда ему делают уколы, плачет во все горло, и Саймон в какой-то момент закрывает глаза, чтобы сделать глубокий вдох. С ним все в порядке. Он в безопасности. Они оба в безопасности. Они здесь. После этого ты прижимаешься губами к его макушке, закрываешь глаза и шепчешь: "Ш-ш-ш, я знаю, малыш, я знаю. Теперь все кончено. Все сделано. Ты был таким храбрым". Сердце Саймона разрывается от боли. Больно осознавать, что ты испытываешь трудности, что считаешь себя неудачницей, когда это так очевидно, что ты совсем не такой. Он собирается это исправить. Ты останавливаешься у стойки администратора и ждешь, пока девушка за ней повесит трубку. "Эм, мы можем обновить список экстренных контактов Ориона? Я хочу, чтобы его отец тоже был там". Саймон смотрит на тебя сверху вниз, на мгновение остолбенев. Милая, милая девочка. Милая, милая девочка. Сладкий маленький котенок. Администратор лучезарно улыбается, принимая предоставленную им информацию, номер телефона, резервный номер телефона (рабочий сотовый) и его имя. Вы вдвоем направляетесь к лифту, и ты нерешительно смотришь на него, заходя внутрь. "Ты ведь не возражаешь, правда? Я не хотела переходить границы дозволенного, но... ты тоже его родитель, я подумала, что ты, возможно, захочешь быть...". Ты не успеваешь договорить, как он опускается, кладет руку тебе на поясницу, а другую на головку ребенка, прижимаясь губами к твоим так сильно, что у тебя перехватывает дыхание заминки. "Мама", он целует тебя в лоб, а затем берет за подбородок. "Теперь ты и Орион - моя семья. Ты для меня все, и я рад, что ты решила обратиться ко мне в экстренных случаях". Ты вздрагиваешь от его слов, широко раскрыв глаза. Слишком много? Слишком рано? Слишком сильно? Ему все равно. Ему нужно помочь тебе привыкнуть к новой реальности, прежде чем он выселит тебя и ребенка из твоей квартиры и даст тебе новую фамилию. "Саймон". Ты шепчешь, но он качает головой. "Я же говорил тебе. Я хотел тебя в ту ночь, когда мы создали его, и хочу до сих пор. Ты для меня все. Ты моя. Ты и наш мальчик". Ты ничего не говоришь, и тишина убивает его, пока ты не берешь его за руку, переплетая свои пальцы с его. "И мы собираемся поговорить о том, что у тебя кружится голова и ты ничего мне не говоришь. Хорошо?" Ты сглатываешь. “Хорошо”.